— Простите за бестактность, брат Чэнь... эта вещь ведь была извлечена из могильника? — с внешне кажущимся равнодушием спросил Лу Шэн.
— Честно говоря, я не знаю, — пожал плечами Чэнь Цзяожун. — Да и знать не хочу. Меня больше интересует другое… Вы говорите, что недостаточно хорошо знаете мою сестру. Что это значит?
Он снова попытался вернуть разговор в прежнее русло.
Лу Шэн нахмурился — второй раз уклоняться от одного и того же вопроса было невежливо.
— Тут все просто — мы с Юньси познакомились не так давно и не успели еще друг друга как следует узнать, — наконец, сказал он. — Ну, а что насчет вас? Почему ваша семья так во мне заинтересована? Разве у вас совсем нет сомнений относительно моей порядочности?
— Честно говоря, изначально они у меня были. Но после того, как я вас встретил, они исчезли, — улыбнулся Чэнь Цзяожун. — И в подтверждение этих слов я готов удвоить приданное своей сестры.
Из-за того, что Лу Шэн в этот момент улыбался, Чэнь Цзяожун не заметил промелькнувшей в его взгляде горечи.
Юноша понимал, почему семья Чэнь так настаивает на этом браке — они боялись, что никогда не смогут выдать замуж свою старшую дочь. Но теперь, когда претендент на ее руку был найден, они не собирались так просто отступать.
— Давайте отставим этот разговор на потом. До времени, когда я получу ученую степень, — выдавил из себя Лу Шэн, используя в качестве оправдания грядущий вскоре Ежегодный Экзамен.
По правде говоря, это предложение было довольно заманчивым. Чтобы стать невероятно богатым, Лу Шэну нужно было всего лишь дать согласие на этот брак! Мало кто из молодых господ провинциального Цзю-Ляня, оказавшись на его месте, упустил бы такой шанс, но его это не слишком интересовало.
— В таком случае, брат Лу, буду ждать вашего решения по окончании экзамена. Надеюсь, оно будет положительным.
Не зная, что сказать, Лу Шэн беспомощно кивнул.
Покинув винный погребок, юноши разошлись в разные стороны. На улице уже начинало темнеть, поэтому Лу Шэн решил вернуться домой.
На следующий день, как следует выспавшись, он направился в Университет. Едва усевшись на свое место, услышал донесшиеся с улицы суматошные звуки.
— Что там происходит? — спросил у сидевшего у окна Сун Чжэньго.
— Пришли родственники Ван Цзицюаня, — тихо ответил приятель.
Из-за окна доносились слабые женские крики и детский плач.
Услышав, как перешептываются облепившие окна студенты, Лу Шэн тоже встал. Прислушался к разговору двух своих одногруппников.
— Эта молодая женщина с двумя детьми — жена Ван Цзицюаня, — вздохнув, сказал один. — Говорят, его отец ходил просить помощи у чиновников, но его жестоко избили яменские констебли, и с тех пор он прикован к постели.
— За что избили?
— Он отказывался верить, что его сын утонул. Упал на колени перед входом в ямен и не хотел подниматься. Кто же мог знать, что главный констебль ненавидит такое поведение гражданских...
— Вдову и сирот так жалко...
— Да, очень жалко... Еще и его отец так пострадал...
Чем дольше Лу Шэн слушал, тем сильнее злился. Цзицюань был родом из небогатой купеческой семьи. Несмотря на то, что их дела шли не слишком хорошо, они были счастливы. Но эта трагедия перечеркнула все.
Сун Чжэньго, видимо, тоже надоело слушать болтовню студентов. Пробравшись через толпу одногруппников, он встал рядом с Лу Шэном.
— Это моя вина. Если бы я не позвал его в тот день... — вздохнул он.
— Не вини себя. Это не имеет к тебе никакого отношения, — Лу Шэн похлопал друга по плечу, однако выражение лица Сун Чжэньго не изменилось.
Не сговариваясь, они, покинув аудиторию, вышли на улицу. Увидели стоящую на коленях у входа молодую женщину восемнадцати, максимум девятнадцати лет.
Окружавшая ее толпа, до этого насчитывающая человек десять, с каждой минутой становилась все больше.
— Давай подойдем, — сказал Лу Шэн, двинувшись сквозь толпу.
— Не нужно! Я пойду один! Это моя вина! — положил ему руку на плечо Сун Чжэньго.
Прежде чем Лу Шэн успел ответить, Сун Чженьго, шагнув вперед, встал перед молодой женщиной. Наклонившись, начал что-то тихо ей говорить.
Вышедший из здания университета учитель начал расспрашивать студентов, пытаясь выяснить, что происходит. Неожиданно для всех, Сун Чжэного, подав женщине руку, помог ей подняться. Вскоре они быстрым шагом покинули университетский двор.
Лу Шэн последовал за ними.
Он успел пройти всего лишь несколько шагов, прежде чем увидел, что к ним направляется группа яменских чиновников. Недолго поговорив о чем-то с Сун Чжэньго и молодой женщиной, эти люди, вскочив на лошадей, унеслись прочь.
В этот момент Сун Чженьго заметил Лу Шэна. Махнул ему рукой.
— Тебе не стоит пропускать консультацию, возвращайся. Я сам со всем разберусь! — прокричал он, после чего, забравшись в экипаж, уехал.
Лу Шэн не сводил глаз с удаляющейся черной кареты с красным узором. Он знал, что такие кареты используются исключительно чиновниками ямена.
Некоторое время он стоял у входа в Университет. Потом, развернувшись, отправился обратно в аудиторию.
Еще несколько часов в Университете не стихали разговоры о семье Ван, но вскоре они сошли на нет. В течение дня Лу Шэн время от времени встречал на территории кампуса чиновников ямена, о чем-то разговаривающих с учителями.
Вскоре вернулся и Сун Чжэньго. Что примечательно, тень беспокойства больше не морщила его лоб. Лу Шэну не сложно было догадаться, в чем причина таких перемен — скорее всего, чтоб успокоить совесть, Сун Чжэньго заплатил семье Ван Цзицюаня немалую компенсацию.
Через несколько дней разговоры о пропавшем без вести человеке окончательно стихли, и жизнь вернулась в свое привычное русло.
***
= Семья Сун =
Сун Чжэньго молча жевал принесенную девочкой-служанкой еду. Роскошный стол, заполненный блюдами из курицы, утки и нескольких видов рыб, совершенно не возбуждал его аппетита. Его разум был занят совсем другим.
Из коридора время от времени доносился голос отца, однако он не спешил выходить его поприветствовать.
Они были одной из многих семей, переехавших в Горный Край, в поисках лучшей жизни. Его отец всецело посвятил себя занятию бизнесом, из-за чего всегда был чрезмерно занят.
"Почему отец против Юй-Эр? Если она согласиться выйти за меня замуж, у нас будет прекрасная семья. С ее поддержкой я непременно добьюсь успеха..." — Сун Чжэньго снова вздохнул.
— Флип-флап, флип-флап... — в разгар трапезы в окно впорхнул знакомый черный голубь.
Усевшись на подоконник, он уставился на юношу антрацитовыми бусинками глаз.
Лицо Сун Чжэньго засияло от радости. В мановение ока, миновав несколько шагов, отделявших его от окна, он спешно схватил голубя. Отвязав от его лапки записку, быстро ее развернул.
"Вам больше не нужно беспокоиться о тех моих словах. После того как я пригрозила хозяйке, она смягчилась. Если брат Сун придет на завтрашний фестиваль с десятью тысячами серебряных таэлей, он сможет выкупить Юй-Эр. Вы непременно должны прийти. Помните, душа и тело Юй-Эр всецело принадлежат вам. Надеюсь... вы будете их беречь..."
Закончив читать, Сун Чжэньго почувствовал, как по его телу, снизу вверх, поднимается горячая волна. Его лицо покраснело. Вскочив, он зашагал взад-вперед по комнате, сжимая в руке листок бумаги.
— Юй-Эр... Юй-Эр... Ты станешь моей! Я обязательно вытащу тебя из этого места! Я дам тебе свое имя! — бормотал юноша, сжимая и разжимая кулаки.
Постепенно волнение Сун Чжэньго улеглось.
"Но почему все так изменилось? Разве не предостерегала меня Юй-Эр от посещений лодки в это время?"
Он надолго задумался. Его сознание, на время затуманенное восторгом, медленно возвращалось в свое обычное состояние.
"Надо будет спросить у Юй-Эр, что все это значит. Почему обстоятельства изменились..."
Его сердце рвалось на части одновременно от радости и тревоги. Дрожащими пальцами он начал пересчитывать серебряные таэли. Сумма в десять тысяч таэлей даже для него была немалой.
«Черт возьми! Мне не хватает денег! Нужно срочно найти Старшую Сестру! — забыв о еде, он бросился вон из комнаты. — Какой счастливый момент! Хотя Юй-Эр застенчива и не хочет предавать это дела огласке, я не могу не поделиться этой новостью со своими ближайшими друзьями."
Сун Чжэньго быстро вернулся в свой кабинет, достал из секретера перо и чернила.
Потом, заколебавшись, отложил перо в сторону.
"Забудь об этом. Лучше пойти в одиночку. Чем больше людей, тем больше переменных и больше вероятность, что все пойдет наперекосяк. Сообщу друзьям после того, как все улажу".
Старшую сестру он нашел в ее покоях. Одолжил у нее пятнадцать тысяч серебряных таэлей, сказав, что деньги ему нужны для открытия своего дела. В кратчайшие сроки все приготовления были завершены.
***
Ежегодный Экзамен с каждым днем становился все ближе. Незадолго до него семья Лу прислала Лу Шэну Малышку Цяо вместе с тысячей таэлей серебра.
Юноша знал, что его семья сейчас пытается продать свое имущество в Цзю-Лянь и готовиться к переезду. После произошедшего в городе пожара многие семьи решили покинуть город.
Благодаря этому, цены на недвижимость значительно снизились, что было не слишком хорошо — для того, чтоб обосноваться на новом месте, семейству Лу требовалось немало денег.
Видимо, эта тысяча таэлей была всем, что сейчас себе могла позволить семья Лу.
Время шло. Произошедшее с Ван Цзицюанем медленно отходило на второй план. Лу Шэн все больше концентрировался на самосовершенствовании и ломал голову над тем, как заработать денег.
— Ах, Горный Край! Мой город родной! Ах, Горный Край! Мой город родной...
— Лалала лалала...
— Лалала лалала ...!
— Лалала лалала...!
Лу Шэн стоял у окна, слушая доносившийся с улицы высокий мужской голос.
Он проснулся около трех часов утра, что означало — его сон был нарушен в час Инь.
Выглянув в окно, увидел проходящую мимо по улице группу людей, во все горло горланящую песни. Некоторые голоса были высокими, некоторые — низкими и хриплыми. Они шли по улице бесконечной вереницей.
Одетые в красную и синюю одежду люди били в барабаны и гонги, крича свои странные песни.
Шествие, начавшееся с центрального парка, где проходил фестиваль садово-парковых искусств, медленно двигалось к окраине города.
Что больше всего удивило Лу Шэна, так это прохожие. Вместо того, чтоб обходить стороной эту толпу, они к ней присоединялись, не испытывая при этом ни малейшего беспокойства.
Среди них были даже служащие ямена, вышедшие на улицы города для поддержания порядка.
