Взрыв, вызванный самоубийством практика сферы мудрости, был весьма опасным. Молодые гении Зала Громовой Ноты и Секты Великого Камня, стоявшие рядом с Шэнь Цинхуном, получили серьезные ранения и ранения средней тяжести; им пришлось несладко. Один из них был серьезно покалечен; казалось, он вот-вот умрет. Это непредвиденное событие еще больше разозлило Гун Уцзи. Он махнул рукой и крикнул:
— За ними!
Цзян Чэнь использовал множество талисманов один за другим. Лишь когда спутники преодолели полторы тысячи километров, они остановились в укромном месте.
Дело было не в том, что у Цзян Чэня закончились глифы, а в том, что он почувствовал: с госпожой Хуан’эр что-то было не так. Сознание Цзян Чэня было весьма чувствительным. Он заметил, что Хуан’эр явно теряла контроль над Родовым Связующим Проклятьем. Он тут же остановился и призвал Чарующий Лотос Льда и Пламени, перенесший их под землей в укромный уголок и расчистил пространство, чтобы им с Хуан’эр было комфортно. Затем он помог спутнице присесть.
— Госпожа Хуан’эр, пожалуйста, просто посидите немного, пока я произношу слова Священной Мантры Освобождения, — произнес Цзян Чэнь. Он понимал, что Хуан’эр, видимо, спровоцировала проклятье из-за ментального перенапряжения. В прошлом он лечил Хуан’эр, но, к сожалению, он помог ей избавиться от симптомов, а не от причины. Если бы они хотели лишь подавить проклятье, то смогли бы подавить его на десятки, а то и сотни лет. Но проклятый должен был воздерживаться от ментального перенапряжения, иначе проклятье могло пробудиться. После этого подавить его было еще сложнее.
Увидев, что Хуан’эр не может унять дрожь и вот-вот потеряет сознание, он понял, что Родовое Связующее Проклятье дает о себе знать. Слабая дрожь, охватившая Хуан’эр, постепенно сошла на нет, когда Цзян Чэнь начал произносить слова мантры. Он боялся остановиться и читал мантру вслух даже тогда, когда у него во рту совсем пересохло. Прошло двадцать четыре часа перед тем, как Хуан’эр слегка вздрогнула в последний раз и более-менее пришла в себя.
— Господин Цзян, я вновь стала источником проблем, — слегка виновато произнесла Хуан’эр.
Цзян Чэнь грустно улыбнулся и ответил:
— Скорее я стал источником ваших проблем.
Хуан’эр выдавила вымученную улыбку и произнесла:
— В таком случае не будем утомлять друг друга извинениями.
Цзян Чэнь закивал:
— Вы правы. Отдохните, а я еще несколько раз прочитаю вслух Священную Мантру Освобождения.
— Вы, должно быть, устали. Пожалуйста, отдохните. Мне уже стало получше.
Цзян Чэнь мысленно просканировал ее и решил, что проклятье снова было подавлено. Но лишь временно.
— Госпожа Хуан’эр, Священная Мантра Освобождения не так эффективна, как Небесная Умиротворяющая Мелодия. Если у вас еще остались силы, почему бы вам не сыграть ее пару раз?
Хуан’эр с трудом попыталась сесть прямо. Цзян Чэнь спешно помог ей, придерживая ее. Сейчас было не время думать о приличиях. Прикоснувшись к Хуан’эр, Цзян Чэнь почувствовал себя так, словно прикоснулся к богине с идеальным телом.
Плавным движением Хуан’эр достала цитру. Хотя слабость одолевала ее, она изо всех сил старалась сыграть эту мелодию. Цзян Чэню почувствовал укол совести, глядя на то, как она страдает. Он знал, что Хуан’эр не была бы в таком состоянии, если бы не он. На некоторое время Цзян Чэнем овладели муки совести.
— Господин Цзян, вы разбираетесь в музыке? — произнесла Хуан’эр в попытке отвлечь и утешить Цзян Чэня, словно читая его мысли.
Цзян Чэнь действительно отвлекся, припоминая свою прошлую жизнь. Он был экспертом практически в любой области, кроме боевого Дао. Само собой, музыка не была исключением. Просто в этой жизни у него не было ни времени, ни особого желания заниматься музыкой. Цзян Чэнь не знал почему, но некоторыми мыслями ему было тяжело делиться с окружающими.
Но когда он оказывался перед Хуан’эр, он чувствовал, что перед ним — необычайно прямой, честный человек, Глядя в ее искренние глаза, Цзян Чэнь чувствовал, что врать человеку, настолько чистому душой, — значит брать грех на душу. Поэтому, почесав затылок, он честно ответил:
— Я кое-что знаю о музыке, но сомневаюсь, что смогу сравниться с вами, госпожа Хуан’эр.
Хуан’эр слегка улыбнулась и посмотрела на Цзян Чэня своими ясными глазами. Затем она взяла в руки бамбуковую флейту.
— Господин Цзян, не порадуете ли вы меня своей игрой?
В этот момент какая-то игривость появилась в ее умном взгляде. Она показывала Цзян Чэню, что умеет быть беззаботной и озорной. Цзян Чэнь усмехнулся и нехотя взял флейту. К его удивлению, флейта ничем не отличалась от тех, на которых он играл в прошлой жизни. Немного повертев ее в руках и опробовав ее, он, наконец, настроился:
— Надеюсь, вам понравится.
Цзян Чэнь не привык поддаваться смущению. Он тут же начал исполнять Небесную Умиротворяющую Мелодию. Сперва он играл несколько неуверенно, но вскоре нашел нужный подход и вдохновение, позволяя лучшим качествам флейты проявить себя. Когда он дошел до второй половины мелодии, удивление в глазах Хуан’эр перешло в благоговение. Еще долго она смотрела на Цзян Чэня этим взором.
Наконец, оправившись, Хуан’эр мягко улыбнулась и произнесла:
— Господин Цзян, вы — поистине настоящий кладезь талантов. После вашей игры на флейте мне стало куда легче.
— О, не стоит, вы обо мне слишком высокого мнения, — ответил Цзян Чэнь. Странное дело: обычно похвала окружающих особо не трогала Цзян Чэня, но от ласковых слов Хуан’эр он даже покраснел. Впрочем, он быстро оправился и произнес:
— Госпожа Хуан’эр, возможно, нам стоит попробовать сыграть эту мелодию вместе. Небесная Умиротворяющая Мелодия может оказаться еще эффективнее, если мы исполним ее вместе.
Хуан’эр мельком робко взглянула на него. К счастью, Цзян Чэнь не смотрел прямо на нее. И все равно ее сердечко застучало быстрее. Она и подумать не могла, что Цзян Чэнь предложит ей сыграть вместе. Само собой, в этом не было ничего плохого, но… воспоминания о давно минувших днях нахлынули на Хуан’эр.
До того, как она покинула родные земли, бесчисленное множество молодых и талантливых мужчин пытались добиться ее расположения. Но она отказывала всем. Однажды ухажеры спросили ее, что нужно, чтобы завоевать ее симпатию. Хуан’эр сказала, что, если однажды ей встретится мужчина, с которым она захочет вместе исполнять музыку, он будет ее возлюбленным. Эти слова были просто способом отказать всем ухажерам.
Но она искренне поверила в эту клятву. С тех пор, как она научилась исполнять музыку, она никогда не играла на музыкальном инструменте вместе с мужчиной. Он верила в свои слова: лишь тот, кто сможет завоевать ее сердце с помощью музыки, сможет стать ее возлюбленным.
Предложение Цзян Чэня застало ее врасплох. При всей сдержанности Хуан’эр даже ей было трудно сохранить самообладание. Она слегка запаниковала от смущения. И все же… Неужели она действительно может ему отказать?
Хуан’эр поняла, что не может. Более того, она ждала этого. Она так давно держала свое сердце на замке, но Цзян Чэнь неожиданно ворвался в ее жизнь, пока она искала лекарство от проклятья. Раз за разом он доказывал, что отличается от всех прочих мужчин. Чувства к нему постепенно пробуждались в ее сердце, но она не смела осмыслить их. Но теперь, после предложения Цзян Чэня, какой-то внутренний барьер был сломлен. К тому же игра Цзян Чэня впечатлила ее куда больше, чем любые сладкие речи и комплименты. В это мгновение она испытывала изумление вперемешку с небывалым счастьем.
Она думала, что в этом мире никто и никогда не сможет исполнить мелодию, которая по-настоящему западет ей в душу. Но теперь это свершилось, и Цзян Чэнь словно стал неотъемлемой частью ее самой.
Но Цзян Чэнь не знал, что эта женщина, подобная фее, испытывает такой ураган эмоций, и все из-за его предложения.
— Госпожа Хуан’эр, быть может, я перешел границы дозволенного? — спросил наконец Цзян Чэнь, заметив, что Хуан’эр выглядит как-то странно.
Хуан’эр тут же поспешила успокоить его:
— Нет, просто Хуан’эр вспомнила кое-что из прошлого. Ваша великолепная игра превзошла все ожидания. Для меня будет честью сыграть с вами.
— Что ж, давайте попробуем? — беззаботно произнес Цзян Чэнь. Сейчас его переполняло чувство сожаления, и он хотел загладить свою вину, подавив Родовое Связующее Проклятье. Ни о чем другом он не думал.
— Давайте, — кивнула Хуан’эр.
Из цитры и бамбуковой флейты в унисон полились звуки.
Странно: они впервые играли вместе, но исполняемые ими мелодии идеально дополняли друг друга, словно Цзян Чэнь и Хуан’эр уже не раз играли вместе. Их игра была просто безупречной.
Они сыграли мелодию один раз, второй раз… Некоторое время тишину этого подземного уголка нарушали только звуки цитры и флейты. И Хуан’эр, и Цзян Чэнь были очарованы этой волшебной атмосферой. Наконец, мелодия прекратилась. Они и сами не знали, сколько времени прошло. Вдруг глаза Хуан’эр покраснели, и слезы покатились по ее щекам.
Она была сильной женщиной, которая не пролила ни одной слезинки даже в минуты самых тяжких страданий, вызванных проклятьем. Но в эту минуту она не могла сдержать потока слез.
Это были слезы печали, и в то же время — слезы счастья. Этот прекрасный дуэт вызвал эффект прорванной плотины. Она была безмерно счастлива, ведь она нашла того, кто полностью понимает ее. Грусть же была вызвана воспоминаниями о былом, мыслями о проклятье. Наконец-то она встретила мужчину, с которым готова исполнять музыку. Но из-за проклятья этому счастью не суждено было продлиться долго.
Цзян Чэнь никогда в жизни не видел такого. Некоторое время он был в шоке, не зная, что сделать, чтобы утешить спутницу. К счастью, Хуан’эр быстро взяла себя в руки. Вытерев слезы, она виновато улыбнулась и произнесла:
— Господин Цзян, мне просто захотелось поплакать. Мне жаль, что вам пришлось увидеть меня в таком состоянии.
Вдруг что-то щелкнуло в голове Цзян Чэня, и он радостно воскликнул:
— Как я и думал, совместное исполнение Небесной Умиротворяющей Мелодии весьма эффективно. Мы отлично сумели подавить проклятье!
