«Внук Цинсан здесь, чтобы поприветствовать дедушку» Янь Цинсан был небрежным и верным себе перед дедом.
Янь Ванцзюнь вздохнул про себя. Один из его сыновей обладал посредственными способностями, другой был заключен в Безграничную Тюрьму, а единственный внук из-за его снисходительности вырос упрямым и бестактным.
Но теперь его внук проявил себя на нефритовом фестивале.
«Ты заставил меня гордиться тобой, Цинсан. Те в семье, кто любит тебя критиковать, теперь не смогут придираться к тебе, ха-ха!» Выражение лица Янь Ванцзюня стало самодовольным. Он был тем, кто яростно настаивал на том, чтобы Янь Цинсан отправился на острова Голубой Дымки с другими юношами.
Перед отъездом велись большие споры, следует ли отпустить Янь Цинсана. Многие старейшины считали его слишком упрямым, грубым и непреклонным. Он вряд ли хорошо сошелся бы с остальными и мог быть нестабильным фактором в группе.
Фактически, то, что Янь Цинсан сделал в том борделе, подтвердило их опасения.
Но его выступление на нефритовом фестивале было экстраординарным. Его исключительные успехи были больше, чем у других юношей вместе взятых. В результате многие, кто не хотел ничего, кроме неприятностей для Янь Цинсана, могли только проглотить свое разочарование.
Янь Ванцзюнь был весьма доволен результатом. Благодаря внуку он хорошо выглядел, и теперь он мог гордо поднять голову перед остальными членами семьи.
«Не хвали меня, дедушка. Я не собираюсь лгать тебе. Большая часть заслуг принадлежит брату Шао Юаню». Мальчик не стал притворяться перед дедом.
Цзян Чэнь вмешался: «И благодаря экстраординарному таланту и непредубежденности брата Яня. Если бы на его месте был кто-то другой, дела пошли бы не так гладко».
Янь Цинсан покраснел. «Это совсем не я, брат. Я чувствую себя самозванцем, которого называют талантливым».
Цзян Чэнь вместо ответа улыбнулся.
Янь Ваньцзюнь рассмеялся и неодобрительно ответил: «Ты что, и секунду не можешь быть серьезным? Тебе уже тридцать, а ты еще такой ненадежный. Неужели ты ничему не научился у своего брата?»
«Научился! От него я многое узнал о древнем нефрите»
«Чушь. Я не говорю про древней нефрит. Я говорю про его осанку. Позволь мне сказать тебе, что тебе нужно многому научиться, когда дело доходит до того, как ты должен вести себя и взаимодействовать с другими». Янь Ваньцзюнь, возможно, ругал внука, но его глаза были полны нежности.
Цзян Чэнь молча фыркнул. Теперь он знал, почему Янь Цинсан был таким, какой он был. Его до смерти избаловал дедушка. Говорили, что снисходительная мать воспитает безнадежного сына. В данном случае это был снисходительный дедушка, причинивший вред внуку. Тем не менее, это было между ними двумя. Он был не в том положении, чтобы давать комментарии.
«У меня есть просьба, младший брат Шао Юань» серьезно сказал Янь Ваньцзюнь, его любопытный взгляд был устремлен на Цзян Чэня.
«Пожалуйста, будьте откровенны в своих указаниях, старейшина» поспешил Цзян Чэнь.
«Это не указания. Я просто хочу, чтобы ты предложил Цинсану несколько советов в будущем. Этот паршивец не самый талантливый в семье, но он один из лучших. Его личность, однако, оставляет желать лучшего и может пройти некоторую закалку. Пожалуйста, помоги ему в этом отношении. Вы двое должны заботиться друг о друге в семье и усердно работать, чтобы выделиться среди остальных».
«Конечно.» Цзян Чэнь кивнул.
«Цинсан никогда не был популярен в семье. Он находит недостатки во всех, кто его окружает. Для него нехарактерно вот так дружить с тобой». Янь Ванцзюнь вздохнул. Внук очень беспокоил его. В то время как судьбы двух его сыновей уже были высечены в камне, его внук был молод, и его будущее было под вопросом.
Вот почему он возлагал большие надежды на Янь Цинсана. Он надеялся, что мальчик однажды достигнет величия. Тем не менее, культивирование его внука в настоящее время даже не входит в пятерку лучших в доме, не говоря уже о тройке лучших или даже соперничестве с Янь Чжэньхуаем.
Даже Янь Чжэньхуай, признанный лучшим гением молодежи Дома Янь, мог считаться средним среди великих фракций Вечной Божественной Нации.
В конце концов, старший знал, что самым талантливым человеком среди молодого поколения в Доме Янь был не Янь Цинсан и не Янь Чжэньхуай, а его внучка Янь Цинхуан.
Грустно…
Он почувствовал острую боль в сердце, когда подумал о девушке. Его сын совершил серьезную ошибку, но его внучка была невиновна. Однако старейшина не мог ослушаться семьи из соображений общего блага.
Тем не менее, он раскаивался в своей неспособности помочь Хуан’эр. Если бы была альтернатива, он бы никогда не позволил пожертвовать ею ради клана.
Но он ничего не мог сделать сам. Его одного было недостаточно, чтобы сражаться с Домом Яном. Даже если бы он мог, он не мог сравниться с Домом Сяхоу. Все сводилось к тому, что Дом Янь был слишком слаб. Если бы он был достаточно силен, чтобы конкурировать с Домом Сяхоу, они бы не пострадали от оскорблений и унижений.
Янь Ванцзюнь злился, но не знал, на кого направить свой гнев. Гнев заставил его возлагать большие надежды на Янь Цинсана. Он хотел, чтобы его внук смог добиться успеха и пожать почести и славу, продвинув свою семью на вершину клана.
Для этого Янь Цинсан должен был оправдать его ожидания.
До нефритового фестиваля мальчик был далеко не впечатляющим. Его выступление было в лучшем случае приличным, в худшем — разочаровывающим. Но на этот раз он выиграл фестиваль с большим отрывом.
Вот почему Янь Ваньцзюнь так принял Цзян Чэня и позволил ему сопровождать Янь Цинсана. Врожденная осанка и потенциал этого новичка окажут положительное влияние на его внука. Более того, молодой человек никогда не станет угрозой для Янь Цинсана.
В конце концов, Цзян Чэнь не носил их фамилию.
Каким бы талантливым он ни был, каким бы большим ни был его потенциал, он никогда не был бы кандидатом в основной член семьи. В лучшем случае он мог быть почитаемым пришлым старейшиной.
Ужин был накрыт в саду. Дедушка и внук выпили с Цзян Чэнем при лунном свете.
Старейшина также использовал возможность понаблюдать и проверить Цзян Чэня, к чему тот был готов. Его ответы, естественно, были идеальными, что еще больше развеяло сомнения Янь Ваньцзюня.
«Кстати, младший брат Шао Юань, на границе территории Дома Янь есть место под названием Гора Облака Верблюда. Один из старейшин сказал, что там может быть духовная жила ошеломляющей мощности. Однако его талант заключается не в раскопках. А ты? Ты обладаешь такими навыками?»
Цзян Чэнь задумался. «Если это обычная духовная жила, ее не так уж сложно извлечь, не так ли?»
Янь Ванцзюнь оживился. «Ты имеешь в виду, что духовная жила особенная?»
Цзян Чэнь оставался осторожным. «Я не могу сказать наверняка, не осмотрев место своими глазами».
«Если да, то насколько ты уверен, что сможешь сделать вывод?» Янь Ванцзюнь не мог не спросить.
Если бы в Горе Облака Верблюда была обнаружена жила, большая часть заслуг досталась бы ему. Это была хорошая возможность заработать признание за достойный поступок. Он не её упустить.
Цзян Чэнь остановился. «Я не люблю давать пустых обещаний. Я могу дать вам конкретный ответ только после того, как сам увижу местность. Безосновательные прогнозы бессмысленны. Моя оценка может отличаться в зависимости от времени, места, местности и внутренней структуры. Сейчас нет смысла строить догадки».
Его ответ еще больше убедил Янь Ваньцзюня в том, что он обладает настоящим знанием. Если бы он сразу дал ответ, Янь Ваньцзюнь был бы гораздо более скептичен.
«Если я попрошу тебя обследовать Гору Облака Верблюда, ты согласишься?»
Цзян Чэнь ответил не сразу.
После некоторого раздумья он одарил старейшину извиняющейся улыбкой. «Старейшина, выкапывание духовной жилы— особенно той, которую трудно извлечь — может занять десятилетия, даже столетия. Даже наблюдение за окружающей средой займет несколько лет. Я еще не добился больших успехов в боевом дао, и сейчас для меня решающее время для культивирования. Если мое культивирование будет отложено на несколько лет, я упущу много возможностей. Вот почему я не осмеливаюсь дать вам ответ сейчас».
Это была не вся правда.
Он не беспокоился о своем боевом дао, но о том, что Дом Сяхоу может прийти и забрать Хуан’эр в его отсутствие. Он будет сожалеть об этом всю свою жизнь, если не сможет вернуться вовремя, потому что он был далеко на границе.
Вот почему он не согласился бы уехать куда-нибудь далеко в ближайшие десять лет. Не пока он не был уверен, что Сяхоу Цзун не был в столице или в Доме Сяхоу.
Янь Ванцзюнь улыбнулся. «Если на это уйдут годы, мы не будем заставлять тебя браться за эту задачу».
«Брат Шао Юань только что прибыл в Дом Янь, дедушка, а ты уже назначаешь ему миссии», — пожаловался Янь Цинсан. «Где твое гостеприимство? Кроме того, он прав. Разве ты не всегда говоришь, что мы находимся в критическом возрасте для культивирования?»
Янь Ваньцзюнь был беззащитен перед внуком. Он криво улыбнулся. «Ты точно умеешь болтать языком, сопляк. Дедушка не говорил, что Шао Юань должен мне помогать. Это всего лишь личная просьба. Семья тоже никому не навязывается. О, разве ты не приобрел древний нефрит на островах Голубой Дымки? Выбери два самых качественных…”
«И что?» Шерсть Янь Цинсана встала дыбом. «Ты же не собираешься лишить меня плодов моего труда, дедушка?»
«Ты! Я тебя вскормил и вырастил. Ты умрешь, если ты отдашь мне два куска древнего нефрита?»
«Сначала скажи мне, что ты собираешься с ними делать!»
«У одной из дочерей Дома Сяхоу скоро состоится празднование дня рождения. Будут приглашены молодые гении в столицу. Я хочу, чтобы ты принес свой древний нефрит…»
Лицо Янь Цинсана покраснело. Дом Сяхоу? Эти два слова заставили его сердце наполниться яростью.
