А что касается версий там разных… Сегодня, после этой битвы, пусть я не лучше тебя понимаю всю эту закулисную подоплёку, но, тем не менее, знаю я достаточно. Именно по этой причине я сегодня не привёл с собой бойцов, возможно, кто-то виноват перед тобой… но Тянсян всё же наш, общий! Он выбит несметным количеством наших братьев! — Танг Ванли суровым голосом добавил: — Я знаю и уверен только в этом! Другого я не знаю! И знать не желаю!
Цзюнь Чжан Тиан тяжело вздохнул:
— Верно! Если так выражаться, то Тянсян ваш. Эту версию я не отрицаю, да мне и положение не позволяет её отрицать.
Цзюнь Мосе с улыбкой на лице встал:
— Дедушка Танг, кажется, вы говорили о нескольких людях. Если верить им, так Тянсян уже давно не Тянсян! Тянсян мало того, что не только ваш, но и моего отца Цзюнь Ву Хи! Моего дядюшки — Цзюнь Ву Мэна! Моего второго дядюшки — Цзюнь Вуя! Моего старшего брата, Цзюнь Мо Ю, моего второго старшего брата — Цзюнь Мо Шу… и ещё ста тысяч бойцов, погибших при хребте Тяньгуан! После сегодняшней битвы, возможно, вам и было не по себе, но я уверен, им было совсем даже неплохо! — с издёвкой в голосе он продолжил: — Если вы действительно хотите, то я могу без проблем сделать так, чтобы о здешней правде и неправде стало известно всему миру. Посмотрим потом, как рассудят люди, кто прав, а кто не прав, где чёрное, а где белое! Вы уж сами догадайтесь, будет ли неудобно вашим старым друзьям! Мне кажется, они вряд ли смогут всё понять так же, как и вы!
Танг Ванли сразу же умолк. Хотя он и перешёл на штатскую службу, прежде он всё-таки был военнослужащим с богатым опытом. Как же он мог не понять мышление военных? Разве только принимавшие участие в битве тех лет люди, будь-то они живыми или погибшими, в глубине души могли принять сторону семьи Цзюнь, и ещё очевиднее был тот факт, что если это дело, действительно, будет обнародовано, Императорская семья Тянсян никогда не сможет отмыться от этого позора!
Военные расходы и жертвы не должны позволить подлым людям навлечь неприятности и осквернить имя Императорской семьи! Независимо от того, кто эти подлые люди — Император или простой народ, непременно должна быть одна версия!
В противном случае, будет недостаточно, чтобы всю люди поверили в это!
Цзюнь Мосе со смехом сказал:
— Вы не пугайтесь так, я не буду так делать, потому что я считаю, что ниже моего достоинства так поступать! Однако моя фамилия — Цзюнь, у меня тоже есть доля семьи Цзюнь, и я, Цзюнь Мосе, не буду интересоваться, удобно вам или нет. Мне лишь нужно чтобы вам было удобно! Тогда и мне будет удобно! — чётко проговаривая каждое слово, он продолжил: — Чтобы было моему отцу, двум дядюшкам и двум братьям удобно, ста тысячам ни в чем неповинных солдат тоже было удобно. Чтобы всем несчастным духам было удобно! Поэтому… каждый останется при своём мнении, спорить о великой истине, столкнувшись с врагом, глупо и бессмысленно! Старый должок кто-то должен вернуть! Независимо от того, кто этот человек! Независимо от того, какое бы он высокое положение не занимал, раз уж брал в долг, будь добр вернуть!
Танг Ванли немного помолчал, потом вдруг резко схватил хлыст и ударил лошадь что есть сил. Бросившись вперед, он оставил за собой лишь свой старческий глубокий вздох расплываться по ветру.
На платформе, крайне жестокое наказание ещё продолжалось.
Дедушка Цзюнь ещё смотрел в ту сторону, куда бросился бежать Танг Ванли, и долго думал.
— Здесь не о чем думать. У каждого есть своя точка зрения. Дедушка, мы пришли собрать старые долги. Мы не отморозки какие-то, мы ни в коем случае не станем разрушать или уничтожать Тянсян! К тому же, у меня никогда не было заинтересованности в совершении бунта. Можно подумать, у тебя была? Я уверен, что сейчас наша семья Цзюнь совершенно равнодушна к таким вещам, как богатство, слава и знатность! — Цзюнь Мосе с улыбкой произнёс. — Слава — это слава, а долг — это долг! Это абсолютно не одно и то же! И нам вовсе не нужно задумываться, как на это реагируют другие люди! Справедливость происходит из доброты! Если бы дедушка Танг чувствовал, чтобы в состоянии меня переспорить, он бы так быстро не ускакал в туман!
Дедушка Цзюнь глубоко вздохнул, покачал головой и сказал:
— Хватит на этом! Может быть кому-то и неудобно и неприятно всё это, но враг Ву Хи, Ву Мэна, Мо Ю и Мо Шу непременно должен был получить сполна! — повернувшись, он добавил: — Я должен вернуться домой, а ты давай, сам руководи всем здесь.
Пока он шёл к коню, он вполголоса бормотал:
— Это полнейшая нелепица! С древнейших времен и до наших дней, разве было бессмертное государство? А бессмертный правитель? Все они старались, боролись и зазнавались… И что? Все они превратились в пыль! Превратились в ничто… — а потом запрыгнул на коня и уехал.
***
Хотя во дворце и случались разные конфликты, но всё же не происходило ничего необычного. Никогда не случалось приводящих в тихий ужас событий. Теперь же все наложницы и жёны Императора, придворные слуги и евнухи, охранники — все они ходили бледные, как смерть и тряслись от каждого шороха. Они были напуганы до такой степени, что повсюду им чудились люди с мечами и кинжалами, вламывающиеся во дворец…
На второй день казни «тысячи порезов», появлялось всё больше и больше людей, желающих поглазеть на это. Чувства их были самыми разными, но очевидно, что они с большим интересом наблюдали за казнью Вэнь Кан Ю.
Великий мастер неустанно продолжал сопротивляться, и это довольно многих людей приводило в изумление.
Цзюнь Мосе внимательно наблюдал за каждым движением и шорохом во дворе, на второй день рано утром все главы крупных влиятельных семей и представители других придворных чинов были созваны во дворец, и до настоящего времени они оттуда до сих пор не вышли. У Цзюнь Мосе не было и капли волнения, он оставался безразличным зрителем, и никак не интересовался тем, какое решение они предпримут, ему было совершенно плевать.
Справедливость происходит из доброты?
Справедливость не в добром сердце, а в реальной силе и всего-то! Если бы Цзюнь Мосе, как и раньше, оставался пижоном и мажором, то каким бы образом он отправился на поиски справедливости?
