Друг!
Это необычайно тёплое слово!
Что значит слово «друг»?
Вместе упасть на «гору мечей» (утыканная мечами гора в загробном мире, на которую бросают грешников), вместе броситься в бушующее пламя, вместе нести на своих плечах трудности и тяжбы судьбы, необязательно наслаждаться с тобой разными благами жизни, но справляться с горем и несчастьями сообща!
Чтобы быть друзьями необязательно много говорить, нужно только делать!
Внезапно послышалось приближение звука лошадиных копыт, человек крепкой комплекции мчался изо всех сил, его усы и волосы были покрыты инеем. Этим человеком оказался главой семьи Танг, Танг Ванли или просто дедушка Танг.
Дедушка Танг быстро спрыгнул с лошади и опустился прямо перед лицом Танг Юаня, весь пылающий от злости, и, с трудом переводя дыхание, он закричал:
— Ах ты ж, несносный гадёныш! Наказание за грехи мои! Бестолочь ты беспросветная! Всё-таки не стал возвращаться со мной!
Танг Юань весь сжался от страха и сказал:
— Дедушка, прошу, обожди немного, дай мне закончить поминовение дядюшки Цзюнь, и я тотчас же вернусь в аристократический зал.
Дедушка Танг был настолько зол, что его борода и усы раздулись от злости в разные стороны, бледный, как смерть, он замахнулся на Танг Юаня и закричал:
— Ах ты, бесстыжий наглец! Вздумал ещё торговаться со мной?
— Дедушка… я не могу с вами вернуться, по крайней мере сейчас не могу! — хотя в течение последних лет для Танг Юаня такие «интересные» ситуации были далеко не редкостью, он по-прежнему побаивался своего дедушку, но, несмотря на это, он всё же поднял голову и стал аргументированно и решительно отстаивать свою правоту.
— Дедушка, вы всё время рискуете жизнью ради Его Величества, можете позабыть о своей семье, о самом себе, в любое время дня и ночи бежите на его зов, поэтому Его Величество и покровительствует вам. И вы с давних пор испытываете друг к другу тёплые чувства, как верные соратники и братья; это всё называется «настоящая мужская дружба». Поверьте, ваш внук это прекрасно понимает. Однако… вы можете совершать такие поступки ради Его Величества, а я ради младшего господина Цзюнь не могу?
Дедушка, у вас есть ваша дружба, проверенная годами; а у нас есть наше упорство, и жизнью, и смертью нерушимое! — хотя Танг Юань говорил не так уж и громко, но чем дальше он говорил, тем решительнее и категоричнее становился его голос. — До сих пор вы, как и раньше, служите верой и правдой Императорской семье. Спустя столько лет ваши первоначальные намерения не изменились; ваш внук, безусловно, уважает и высоко ценит ваши твёрдые моральные устои, но неужели вы думаете, что ваш непостоянный внук горазд только на постыдные дела, свойственные малодушным и подлым людишкам?
— Ох… — дедушка Танг в растерянности посмотрел на внука, однако рука, поднятая во взмахе, всё же так и не была опущена. Спустя долгое молчание, дедушка тяжело вздохнул и уже намного мягче сказал:
— Но ты… откуда ты знаешь, где здесь польза и где здесь вред?
— Мастер Цзюнь только что сказал мне: «Друг!» — лицо Танг Юаня засветилось, когда он начал говорить это. — У меня есть родной брат, родной мне по крови брат, но у меня никогда не было такого брата, как он! Он — мой первый такой братишка, и кто знает, возможно, последний… С детства и до взрослого возраста, у меня не было никого, кого бы я мог считать своим другом, и также не было того, кто бы мог меня, Танг Юаня, считать за своего друга, мастер Цзюнь — единственный! Будь-то прошлое или настоящее… я точно знаю, что всегда могу довериться такому другу, как он! — Танг Юань говорил серьёзным голосом. — Я хочу, чтобы на протяжении всей моей жизни у меня был такой друг.
Он посмотрел на дедушку Танга и шёпотом добавил:
— Хочу относиться к нему так же, как вы относитесь к своему старому преданному другу, с которым вы прошли через многое…
Танг Ванли стоял в растерянности. Вдруг он почувствовал, что человек, стоящий прямо перед ним, вовсе не его внук, а кто-то посторонний и незнакомый ему. Он давно уже сбросил его со всех счетов и всегда считал его балбесом и лентяем, ни на что не годным, лишенным всяких достоинств, который смог подняться в аристократическом зале только лишь по указке Цзюнь Мосе, покорно выполняя роль его марионетки… Но в эту минуту он кардинально поменял своё мнение об этом молодом человеке, он, и вправду, повзрослел.
Он показал, что имеет свой голос, как настоящий мужчина!
Однако, как жаль, что наши мнения полностью идут вразрез!
Тяжело вздохнув, с мрачным лицом, Танг Ванли развернулся и с трудом запрыгнул на коня:
— Юань, ты наконец-то вырос. У тебя есть право самому делать выбор… в общем, делай по-своему, а семья Танг… — он так ничего и не договорил. Было заметно, как ему было сложно. Выражение его лица было крайне противоречивым, он был одновременно и доволен, и опечален, ему хотелось что-то добавить к сказанному, но он так и не открыл больше рта, в итоге он еще раз глубоко вздохнул и медленно поскакал вперёд.
Танг Юань заплакал, глядя на исчезающий вдали силуэт дедушки Танга, прикусив губу, он шёпотом сказал сам себе:
— Простите меня, дедушка, но я считаю, что… я прав!
— Брат Ванли! — Цзюнь Чжан Тиан, широко шагая, закричал вслед Тангу Ванли.
Танг Ванли остановил лошадь, но не повернулся, и сказал:
— Цзюнь Чжан Тиан, ты сегодня мстишь за сына, прощаешься со старыми обидами, на душе у тебя спокойно и радостно. Однако кроме как перед Императорским дворцом, разве нет других мест, чтобы воздвигнуть платформу? Кроме спокойствия и радости, у тебя нет никаких других эмоций? Хорошо вообще себя чувствуешь?
Цзюнь Чжан Тиан медленно покачал головой и с уважением сказал:
— Брат Танг, ты — не я, и тебе не понять этого. Я знаю, у тебя сейчас тяжко на сердце, но и я всего этого не хотел! Правда и ложь, чёрное и белое, что правильно и что нет… Во всяком случае, есть одна версия. Несправедливость может ли быть поровну? Что, если бы ты был мной?
— Верно, мне не понять этого! Если даже бы я и захотел, я бы не смог этого понять; однако мне от этого не по себе, и я очень возмущён этим! — Танг Ванли суровым голосом сказал: — Мне одному не по себе от этой лжи, братьям, которым посчастливилось остаться в живых тогда, тоже не должно быть приятно, братьям, которым не повезло, и они погибли тогда, если там, на небе они наблюдают за этим, им уж тем более не будет приятно всё это! Потому что сражаясь таким образом, мы только что и делаем, что оскорбляем их память. Тянсян… наш! Мы выменяли его на свою кровь и пот! Это бесконечная пустыня непогребенных костей, залитых морем алой крови, Цзюнь Чжан Тиан, ты спроси Чжу Чжучжу, удобно ему там или нет… спроси Муронг Фэн Юня, удобно ли ему… Ты спроси сам себя, каково тебе? Удобно ли?
