После ухода Чу Цихуна, Цзюнь Мосе очень ждал встречи с его учеником. Он был очень взволнован ожиданием: после того как он попал в этот мир, он подвергся одному нападению, в тот раз, за Императорским городом удар был подобен громоподобным раскатам молнии!
После этого Мосе ничего не слышал об этом подосланном убийце, он исчез без следа, как будто его вообще не существовало в этом мире. Когда Цзюнь Мосе хотел что-нибудь разузнать о нём, он даже не знал, откуда ему начать искать информацию, у него постоянно сохранялось беспокойство в душе по этому поводу. А сейчас он узнал, что этим подосланным убийцей, оказывается, был ученик Чу Цихуна. Техника отработки движений и искусство владения мечом того паренька были крайне выдающимися, у Цзюнь Мосе появилось предчувствие: если хорошо обучить этого паренька, то его будущие успехи во много раз превзойдут достижения Чу Цихуна!
Поэтому Цзюнь Мосе с нетерпением ждал встречи с ним!
В ближайшее время нет никаких других забот, сейчас главной целью является возвращение к тренировкам; благодаря бурному возбуждению, вызванному большим количеством чудодейственных лекарств и таблеток бессмертия Цзюнь Мосе и мучительным тренировкам Одинокого Сокола и Фэн Цзянь Юня, вся мощь чудодейственных лекарств и таблеток бессмертия приблизится к высшей степени; триста человек один за другим повышают уровень за уровнем, уже есть немало людей, достигших уровня Духа Суань; нужно только ещё продвинуться немного вперёд, и можно будет принимать три большие таблетки бессмертия Цзюнь Мосе, и снова стремительно продвинуться вперёд.
И тогда семья Цзюнь примет устрашающий вид!
Будет в полной готовности.
Фактически такой суровый и опасный метод увеличения собственной силы людей, отнюдь не является законным путём, а скорее — отчаянным шагом. Возможно, силы членов отрядов, за короткий отрезок времени, смогут увеличиться, однако когда возбуждение закончится, из-за стремительного расхода жизненных сил, люди в любое время могут умереть!
Но Цзюнь Мосе имел неисчерпаемые запасы чудодейственных лекарств и, к тому же, природное великодушие. Благодаря ему, они вовсе могут не беспокоиться о таких вещах. Всего лишь имея достаточное количество чудодейственных лекарств можно быстро исцелиться, пусть даже расходуя всю силу, нужно только несколько дней полечиться и можно восполнить потерянную энергию и силы, так что даже к большему количеству тренировок и увеличению сил все члены отряда могут постепенно привыкнуть.
Помимо относительно суровых и опасных тренировок отрядов Цзюнь Мосе, у семьи Цзюнь остальные направления и аспекты были довольно стабильны и спокойны.
В ближайшее время Цзюнь Мосе попытался хорошенько расслабиться и отдохнуть, от всей души насладиться этим спокойным временем; будет очень трудно забыть эти дни.
Потому что после начала войны будет весьма тяжело вернуться к таким спокойным и безмятежным денькам!
Все новости разлетаются подобно хлопьям снега, и одна из них гласила: местонахождение Сюэ Цзяньтан неизвестно.
Сюэ Цзяньтан (банда «Кровавый меч») — это одна из самых страшных банд убийц. Складывается такое ощущение, что однажды вечером она вдруг бесследно исчезла из этого мира. Невозможно было найти даже малейшей информации о ней.
Трудно было найти хоть какую-то информацию об этой банде. Для такой прославленной банды такая ситуация вовсе не типична! Это очень странно!
Однако Цзюнь Мосе не считал это за странность, семья Цзюнь, учитывая такой подъём силы и могущества, по отношению к врагам относится очень решительно. Тогда как в таком случае не пойти на решительные меры? Если найдутся следы Сюэ Цзяньтан, вот тогда это будет странно.
В эти дни Цзюнь Мосе часто забирался на высокое здание, и издалека долго смотрел на императорский дворец.
Он прекрасно понимал, что человек во дворце, несомненно, знает обо всём, что здесь произошло!
Сколько раз Цзюнь Мосе хотел вломиться во дворец и заставить рассказать этого человека всю правду! Но всё же Цзюнь Мосе не хотел так поступать.
И не потому что не мог… а потому что получить правду таким образом было бы слишком низко для него!
Его жизнь — это расплата за несчастья семьи Цзюнь… Этого достаточно для расплаты?
В этом мире есть столько вещей, которые намного хуже смерти… Надеюсь, за оставшуюся жизнь, ты сможешь попробовать на вкус каждую.
После любого затишья, наступает буря.
В этот день Цзюнь Мосе непринуждённо занимался своими делами, притоптывая снег ногами, он вошёл во двор Гуан Квинхан. Снег искрился и сверкал; Цзюнь Мосе был одет в светло-голубое одеяние, верхняя одежда из лисьего меха прекрасно подчёркивала его красивое лицо; алые губы, выразительные глаза, густые брови, его глаза сияли, как две звезды; он был высокого роста, прекрасный юноша с идеальной внешностью, пленяющей людей.
Он был бы ещё прекрасней, если бы не бледноватые следы между бровями от вредоносной ци…
Походка Цзюнь Мосе тоже была особенной, он не шёл, а будто плыл вдали от мирской суеты, словно попутный ветер, любуясь луной…
Во дворе, в беседке сидели четыре женщины за чаем. Увидев, как Цзюнь Мосе входит в сад, они не могли оторвать от него свои глаза. В глазах Донфанг Вэн Синь сверкнула гордость: да, мой сынок такой красавчик!
Дугу Сяо И, подпрыгнув, встала и, улыбаясь, сказала:
— Мосе, ты такой красивый!
Хан Янь Мэн повернула голову, немного посмотрела и, подчёркивая свой возраст, сказала:
— Невестка, твой сын недурён собой.
Её старшая сестра, Хан Янь Яо, была замужем за Цзюнь Вуем, и поэтому она тоже звала Донфанг Вэн Синь невесткой. Однако когда шестнадцатилетняя девчонка говорила в такой манере, стараясь казаться старше, это выглядело весьма смешно и забавно.
Одна только Гуан Квинхан продолжала сидеть с опущенной головой, нахмурив брови, как будто обдумывая что-то серьёзное; в её руках была кисть, она что-то, не отрываясь, писала, и совершенно не обратила никакого внимание на приход Цзюнь Мосе.
Подойдя к ним, Цзюнь Мосе первым делом посмотрел на лист бумаги, весь исписанный Гуан Квинхан. Оказывается, она писала музыку.
— Что это за песня? — спросил Цзюнь Мосе.
— Так как сестра Квинхан последнее время часто видится с тётушкой, она много раз слышала об истории тётушки и дядюшки. Их крепкая любовь очень растрогала её, и она поклялась, что напишет песню в память об их вечной любви и искренних чувствах. Она только что закончила и исполнила её. Послушав, мы все растрогались, но там есть пара недочётов, которые как раз она сейчас исправляет, — улыбаясь, сказала Дугу Сяо И. Она была одета в светло-жёлтую женскую рубашку, и в шубку на меху, на её обуви для танцев красовались два белоснежных круглых помпона. Со стороны она походила на куклу и казалась очень милой.
— О, а можно мне посмотреть? — Цзюнь Мосе подошёл поближе и стал рассматривать.
— Ты ещё и в музыке разбираешься? — все четыре женщины с удивлением посмотрели на него.
— Здесь нечем гордиться, — скромно сказал Цзюнь Мосе, потирая нос. Он посмотрел на ноты Гуан Квинхан, вздохнул, покачал головой и сказал:
— Не, не, не, так не пойдёт. Твоя песня слишком печальна. Отец и матушка — это доблесть и нежность, герой и красавица прекрасно дополняют друг друга, хотя им пришлось быть разлученными, их любовь вечна, и никакие преграды не смогут помешать им. Это прекрасная история о настоящей любви мужчины и женщины, которым не суждено быть вместе. Твоя песня, возможно, и может кого-то растрогать, но толком не раскрыта настоящая история. Таким трудно вызвать всеобщее признание людей, и это самое слабое место твоего произведения.
Гуан Квинхан растерянно сказала:
— Я тоже заметила это и поэтому начала вносить изменения, но чем больше я что-то меняю, тем больше теряю эту связь, мне кажется, что становится только хуже…
Цзюнь Мосе поднял голову к небу, немного подумал и сказал:
— Дай мне попробовать!
Он взял листок из рук Гуан Квинхан, сел за стол, и с задумчивым видом принялся за исправление.
Донфанг Вэн Синь невольно рассмеялась, глядя на то, как сын хвалится, и с интересом уставилась на него. Дугу Сяо И и Хан Янь Мэн тоже наблюдали за всем этим, как за смешным представлением, и ждали, когда Цзюнь Мосе опозорится и можно будет пристыдить его.
Только Гуан Квинхан знала, что Мосе разбирается в музыке, к тому же его познания далеко не низкие, и поэтому она смотрела на него с серьёзным видом.
Поначалу Цзюнь Мосе просто вдыхал и выдыхал воздух, а потом вдруг резко его рука задвигалась. Одна за другой ноты, принадлежащие этому миру, непрерывным потоком изливались на бумагу, но мелодия, которую они за собой несли, была совершенно из другого мира…
На одном дыхании! И песня готова!
Гуан Квинхан взяла песню, пробежала глазами несколько фраз, потом внезапно её глаза округлились, она снова начала всё обдумывать; некоторое время спустя она вытащила из кармана нефритовую флейту, приложила её к губам и, пристально глядя на мелодию, написанную Цзюнь Мосе, начала играть. Звук, который раздался, был грустным, нежным и глубоким; на протяжении всей песни объяснялся истинный смысл настоящей любви, сожаления и безысходности, а также бесконечная вера в эти искренние чувства…
Эта песня сладка, как сон! Каждый человек будто пережил этот туманный сон, наполненный любовью и верой!
Цзюнь Мосе молча закрыл глаза, и слегка подпевал мелодии, которую играла Гуан Квинхан, с наслаждением, как будто погружаясь в эту уже ранее знакомую ему песню. Донфанг Вэн Синь и остальные три женщины, услышав эту песню, сначала очень удивились, а потом, как будто помимо своей воли тоже погрузились в эту сладкую мелодию.
В этом мире никогда до этого не звучало такой мелодии…
Но даже прекрасная песня имеет свой конец. Когда песня закончилась, Гуан Квинхан, держа в руках флейту, изумлённо смотрела на «не разбирающегося в музыке» Цзюнь Мосе; хотя она знала, что он хорошо знаком с музыкой, она не ожидала, что результатом его творения будет вот такая замечательная песня.
— Так красиво… — Дугу Сяо И, открыв глаза, с ноткой грусти в голосе произнесла. — Я до этого никогда не слышала такой чувственной мелодии. Если бы ещё были слова, которые можно было бы петь, то тоже было бы очень красиво и мелодично.
Цзюнь Мосе слегка улыбнулся и, взяв кисть, написал под нотами слова песни, как на одном дыхании, а потом сказал:
— Это песня называется «Песнь о Ву Хи и Вэн Синь». А потом он раздосадовано вздохнул:
«В этом мире же, в конце концов, нет «Песни о цветах сливы в трех куплетах»!»
Все поднялись и медленно, нараспев, стали читать:
— У багровой пыли есть слепцы, одержимые любовью,
Не стоит смеяться, это слишком безумно;
Если бы не холод, прожигающий до костей,
Отчего так пахнут цветы сливы;
Спросите мир, что такое любовь,
Просто научите людей жить и умирать;
Между людьми столько бед и несчастий,
Спросите себя самого, нет ли у вас сожалений… (1)
____________
(1) Прим. пер.: Здесь игра слов — Ву Хи переводится как «Не чувствовать сожалений», а Вэн Синь — «Спросить себя самого, обратиться к голосу совести».
