У каждого человека есть прошлое и свои секреты. Но если повезёт, он встретит того, с кем можно разделить всё. Будь то радость или печаль, влюблённые могут часами говорить даже о самых незначительных вещах.
Хань Фэй, потерявший память, увидел прошлое, которое та женщина так отчаянно пыталась скрыть. Между ними больше не было секретов. Они были как два чистых листа, готовых превратиться в холст, на котором они вместе нарисуют мир своей мечты.
‘Так вот кто такая Сюй Цинь? Кажется, я увидел то, что она прятала от всех.’
Тени в родовом доме рассеялись. Аура Инь сгустилась. Это место не предназначалось для живых. Храня в памяти жуткие образы, Хань Фэй обнял алую куклу и двинулся вперёд.
Как ни странно, но, несмотря на потерю памяти, Хань Фэй не чувствовал страха, глядя на эту пугающую женщину. Он испытывал глубокую печаль, но не более того. На полу валялись пустые свадебные приглашения, на стенах висели выцветшие красные ленты. На столе стояла тарелка со свадебными сладостями. Третий этаж был превращён в спальню молодожёнов. Хозяйка ждала своего жениха. Её желания много раз разбивались вдребезги, но на этот раз судьба, казалось, давала ей шанс.
‘Интересно, а сможет ли она разглядеть меня настоящего, теперь, когда я потерял память?’
Хань Фэй снял рубашку и принялся рисовать на теле символы, которые видел на шеф-поваре. По коже бежали мурашки от холода, но Хань Фэй был совершенно спокоен. В этом доме с привидениями ему было спокойнее, чем в доме приёмных родителей. Закончив рисовать на верхней части тела, Хань Фэй снял штаны и ботинки. Он уже собирался продолжить, как вдруг на лестнице послышались шаги.
— Хань Фэй! Мы расставили свечи! Зажигать? — запыхавшийся Сяо Цзя взбежал по лестнице и увидел Хань Фэя, сидящего на кровати в одной набедренной повязке.
— Это часть ритуала, — невозмутимо ответил Хань Фэй.
— Понял.
Сяо Цзя попятился назад. Ему не хотелось здесь находиться.
— Тебе ещё что-нибудь нужно?
— Зажги все свечи и уходите.
— Хорошо, — кивнул Сяо Цзя. Раньше он восхищался смелостью Хань Фэя, но теперь смотрел на него с уважением.
Сяо Цзя спустился на второй этаж и начал зажигать свечи одну за другой. Огоньки плясали в темноте, образуя мерцающую тропинку, соединяющую два мира.
Хань Фэй, не обращая внимания на Сяо Цзя, вернулся к своему занятию. Он не знал, что означают эти символы, а просто рисовал по памяти. И понятия не имел, будет ли успешным ритуал.
— Можно начинать.
Хань Фэй выглянул в окно и увидел, что белые свечи освещают путь до самого перекрёстка. Их тусклый свет был хорошо виден в темноте. Чтобы не привлекать нежелательных гостей, Хань Фэй решил больше не медлить. Он разложил всё необходимое и сел на кровать рядом с алой куклой.
‘Инь-энергия, куклы, красные нити, проклятия… всё готово. Единственное, что меня беспокоит, — это то, что я не помню ничего, кроме её имени и прошлого, которое она скрывала.’
Шеф-повар и его жена любили друг друга долгие годы. Их любовь преодолела границу между жизнью и смертью. Их воспоминания слились воедино. А вот Хань Фэй в своих силах не был уверен.
‘Но если это она, то она придёт.’
Путь для духа был открыт. Наступал самый важный этап. Хань Фэй полоснул «Компанией» по ладони и позволил крови пропитать красные нити. Он медленно поднял руку. Глаза его налились кровью.
— Духовный путешественник! — прошептал он.
Потоки инь-энергии в доме остановились, а затем устремились к Хань Фэю. Кровеносные сосуды в глазах лопнули, голос прервался. Перед ним возникла невидимая дверь, и от неё исходило неописуемое давление. Чёрная пелена в его сознании снова начала трещать по швам. Хань Фэй повторял имя Сюй Цинь!
Он не помнил о ней ничего, но только что заглянул в самые потаённые уголки её души, увидел её такой, какая она есть — отчаявшейся и настоящей.
— Сюй Цинь! — в его опустошённом разуме возник образ женщины в окровавленном платье, сжимающей в руке кухонный нож. Она будто бы стояла посреди гостиной и смотрела на него, скованная какими-то невидимыми путами.
Кровавые линии оборвались. Их осколки хлынули на Хань Фэя. Он чувствовал в воздухе запах крови, но ничего не видел.
Внезапно окна разлетелись на мелкие осколки. Белые свечи на перекрёстке погасли! Они гасли одна за другой. Словно кто-то шёл во тьме и задувал их. Свет исчез. Дорожка из свечей растворилась в темноте. Дверь родового дома распахнулась. Послышался скрип половиц и шаги. Свечи на лестнице погасли. Кто-то поднимался наверх!
Жертвенный стол на втором этаже перевернулся. Тарелки и чашки разбились. Запах мяса усилился. И в этот момент, когда аура Инь достигла своего пика, огромная бледная рука схватилась за перила лестницы, ведущей на третий этаж. Показался красный шёлковый платок. Трёхметровая невеста в свадебном платье шла прямо к Хань Фэю. Её массивная фигура едва не касалась потолка. К рукам и ногам были привязаны серебряные погребальные колокольчики, издающие леденящий душу звон при каждом движении.
Наступая на пыльные приглашения, невеста остановилась перед Хань Фэем. Она наклонилась и протянула к нему своё лицо, скрытое под вуалью. Они были так близко. Невеста соответствовала всем условиям. Бумажная кукла не сопротивлялась. Хань Фэю оставалось лишь приподнять вуаль, чтобы завершить ритуал. Глядя на высокую фигуру, Хань Фэй поднял руку, перевязанную красными нитями. Но, коснувшись вуали, он замер.
— Ты не она.
Пусть он и потерял память, но был уверен в своих словах. Он не знал, как выглядит Сюй Цинь после смерти, но чувствовал, что стоящая перед ним невеста — не она.
Гигантский призрак замер. Голова в красном платке медленно повернулась. И тут огромная рука метнулась к Хань Фэю, целясь прямо в сердце!
Хань Фэй вскинул клинок. Клинок с лязгом встретился с ладонью невесты. Длинные когти оставили глубокие борозды на груди Хань Фэя. Черви, пропитанные ядом душ, устремились в его кровь. Но яд подействовал и на них, и они тут же выпали из ран.
Кровь Хань Фэя капала на пол, туда, где когда-то стояла та самая женщина. Снова послышались звуки рубки мяса. В воздухе запахло кровью. Аура Инь в доме рассеивалась. Свадебные украшения начали кровоточить. Из фотографий жертв выползали чёрные проклятия. Они вторили отчаянию, скопившемуся в этом доме. Гигантская невеста отступила на шаг. Она почувствовала присутствие чего-то невероятно зловещего.
Фотографии в сумочке разлетелись на мелкие кусочки. Проклятия слились с отчаянием, скопившимся в родовом доме. Их души были заклеймены болью. И когда гигантская невеста снова взмахнула когтями, из клубка проклятий протянулись пять изящных пальцев!
Она схватила огромную руку невесты. И в тот же миг жестокие проклятия облепили её с ног до головы, терзая её плоть и душу, пока от неё ничего не осталось.
— Я могу и не быть его невестой, но и тебе этого не позволю.
Женщина, сотканная из отчаяния и проклятий, медленно обернулась. Её тело было покрыто ранами. Прекрасное некогда лицо было обезображено шрамами, и казалось, что оно вот-вот рассыплется на мелкие кусочки.
— Сюй Цинь? — Хань Фэй смотрел на истерзанную проклятиями женщину. Она слилась с ними воедино. От неё не осталось даже души.
— Ты — та, кто живёт в моей памяти? Но всё должно быть не так… — Хань Фэй сжал голову руками. Его разум пронзила неведомая эмоция.
— Моё тело разорвали на части, кости перемололи в пыль, а душу пронзили тринадцать кухонных ножей! Я умирала девяносто девять раз… — женщина обернулась. Бешеная ярость обрушилась на стены дома. Её изуродованное шрамами лицо всё ещё было прекрасным. Она наклонилась к Хань Фэю. В глазах, полных проклятий, горел странный огонь. — Но я ни о чём не жалею. Ради тебя я готова умереть ещё раз.
