Роскошную комнату озаряло светом луны и звёзд, ни одна свеча, ни один фонарь не мешал таинству, что происходило на огромной белоснежной кровати. Радостные стоны и вздохи заполняли палату, ведь ни Киргот, ни его девушки не желали терять шанса побыть наедине друг с другом. Поначалу он и не думал, что каждый его день будет наполнен подобной животной страстью, но постоянная близость к смерти расставляла свои приоритеты. Когда они с Элен вернулись в комнату, никто не спал. Все только и ждали, пока вернётся юноша, чтобы с ним забыть о нависающей угрозе. Фрея, Клехия, Сецуна, Элен — он взял их всех и сразу. Плевать, что в купальне они уже сделали это, плевать, что все устали. Каждую нужно было приласкать, удовлетворить, дать почувствовать себя важной и особенной. Волчице нравилось, когда господин врывался сзади и шептал ей на ухо, как сильно она важна ему, и как он её любит, поглаживая хвостик. Колдунья любила жёстко, чтобы с запалом, поцелуями и шлепками, в качестве приятного наказания за былые проступки. Клехия предпочла быть сверху, из всей шестёрки она была самой сильной и выносливой. Кирготу только и оставалось, что лежать, да поглаживать её чувствительную грудь. В этом смысле она напомнила ему о Ляпис, очаровательной зайчихе, которую, вместе с её «перерождённым» отцом, герой оставил рядом с Евой. Думали ли они о нём, вспоминали ли, решая бесчисленные проблемы, что свалились на Кинакрит? Юноше хотелось надеяться. Младшая принцесса была одновременно самой сдержанной и самой умелой. Именно она старалась найти как можно больше слабых точек на теле своего «братика», а на деле — пленителя. И всё же, она ещё ни разу не чувствовала себя как-либо ограниченной. Никаких лишений, никаких тягот — живи, да используй голову ради Киргота в качестве его полноценного партнёра в переговорах и планировании, используй волшебный амулет в битвах, да умиротворяй его беспокойное сердце в постели.
Сейчас, когда Фрея, Сецуна и Клехия обессилено лежали подле них, именно Элен примкнула к груди мага-целителя, чтобы неторопливо посасывать его соски. А ложбинкой девочка насаживалась на горячий шест молодого человека. Принцесса постанывала, и каждое её движение сопровождалось подрагиванием и мурашками по всему телу. Киргот не вздыхал, но сладкий ток, то и дело, пробегался по его спине, пока он удерживал «сестрёнку» за гладенькие ягодицы. За последний месяц те прибавили в объёме: хорошее питание, физические тренировки, да и просто влияние слезы звёзд, амулета, что сейчас стукался о грудину юной розововолосой красавицы — всё это не могло не повлиять на здоровье Элен, и юноша был этому только рад.
— Ах!.. Братик! БРАТИК!!! — вскрикнула младшая принцесса, прогибаясь в спине от настигнувшего её оргазма. Всего немного, всего чуть-чуть, и спазмы влагалища заставили и самого мага-целителя эякулировать. Ничего не сказав, Киргот лишь поцеловал девочку, и уложил её, тяжело дышавшую, рядом с сестрой. Пришло время засыпать.
Стоило лишь юноше оглянуться, как его взору предстала неприятная картина: полное неприятных тёмных сталагмитов поле, кроваво-красное небо, бесплодная каменистая почва — именно здесь суждено было произойти последней битве между тремя героями и Евой Риз, королевой почти полностью истреблённого народа демонов. Однако, здесь не было никого: ни припрятавшей последнюю склянку синего эликсира Флер, ни разодранной призраками погибших чернокрылов Блейд, ни тела убитого отраженным заклинанием Мьёльнира Буллета, ни отчаянно сражавшегося за своё новое будущее с демоницей Кира. Лишь двое топтали эту проклятую землю.
— Рад видеть тебя, мой милый Кирюша, — выговорил своим низким скрипучим голосом канонир в священнической робе. И сидел он на камне, по правую сторону от Киргота, что во всеоружии ждал последнего урока.
— Зато я хотел бы видеть от тебя только изрезанный труп. Чего тебе, призрак? — злобно спросил юноша, даже не повернувшись к образу ненавистного канонира.
— Какая агрессия, какая злоба. А самое худшее — я в ней и виноват, — вымолвил герой пушки, печально качая головой. Но молодой человек не вёлся.
— Твоё раскаяние мне не нужно. Оно не сотрёт тех четырёх лет ада, да и философский камень я рядом с собой не вижу, — проговорил герой, посматривая в алые тучи. В тот раз не рассмотрел их. Был ли это печальный рассвет? Багровый закат? Или небеса просто лили кровавые слёзы по погибшим демонам? Оставалось лишь гадать.
— Кто знает? Возможно, в конце концов, нас всех будет ждать счастливый конец, — с надеждой произнёс Буллет.
— Да-да, конечно. Так что на этот раз? — раздражённо спросил герой исцеления, всматриваясь вдаль. Там, за далёкими скалами, скрывались последние выжившие из народа демонов. Те, кого Ева так и не сумела защитить, но в своём поражении изменила их судьбы. Не было больше четырёх лет завоеваний, не было «героев», не было геноцида в лице летящей на грифоне озлобленной колдуньи. Это место осталось лишь в голове одного мстительного юноши.
— Этой ночью ты станешь истинным героем. Завтра трудный день, но ничего, ты уже готов, — сказал священник, вставая на ноги. А вместе с тем на удалении в тридцать метров от Киргота восстала чёрная жижа, которая затем образовала из себя знакомый ему образ искалеченной колдуньи в окрашенном кровью одеянии, а в груди её красовались три зияющие дыры, из которых не переставая лилась багрово-чёрная жидкость.
— Флер? — удивился Киргот, однако лишь на миг, ведь он уже встречал её, вооружённую потускневшим Ванаргандом.
— Посмотри на неё — больная, несчастная, искалеченная. Что ты сейчас с ней сделаешь? — серьёзно поинтересовался Буллет. Пока что герои магии и исцеления лишь присматривались друг к другу, но вскоре…
— Я должен одолеть её, — решительно ответил Кигрот, достав из ножен орихалковую саблю. В правой — рукоять, на левой — Георгий, в сердце — уверенность. Однако это было совсем не то, что требовалось юноши.
— Нет-нет. И не думай. Тебе не изгнать тьму кровью. К тому же, ты ведь не хочешь, чтобы твоя девочка пострадала? — приторно-ласково выговорил канонир, указав на черноволовую Флер.
— О чём ты? — недоумевал маг-целитель, но тут же ему сразу всё стало ясно. — Фрея?! — ошеломлённо спросил Киргот. Тьма расступилась, и из-под неё выглядывало испуганное лицо. Такое знакомое. Такое дорогое…
— В этот раз тебе не уйти отсюда, псина! Убей меня, и твоя синеглазая сучка подохнет вместе со мной, — пригрозила комковатая чёрная субстанция, образовав ещё одно лицо над заклинательницей. Флер взяла Фрею в заложницы.
— Лорд Киргот! Нет! П-пожа… — взмолилась о помощи колдунья, но её снова захлестнула тьма. Ванарганд стал наполняться багровой аурой силы.
— Металл тебе не поможет, ты должен призвать свою силу. И помни, что я тебе говорил, — произнёс канонир и медленно опустил саблю юноши. И когда она устремилась клинком вниз, Киргот выпустил оружие на землю. Сейчас оно ему было не нужно.
— Да… Изменить себя, — спокойно произнёс маг-целитель. Вне зависимости от того, была ли Фрея настоящей, или же очередным наваждением, сейчас ему предстояло выяснить, чего он на самом деле стоил. Как герой.
Копьё из заледеневшей крови устремилось к Кирготу, но на прежнем месте его больше не было. Юноша бегал зигзагами, на невообразимой скорости обходя смертоносные снаряды. Даже чёрные молнии из посоха Флер не были для него неожиданностью или преградой, ведь резной глаз заранее сообщал, что ему делать. Копьё, кол из земли, холодные ветра и пронзительный ток — всё это, и даже больше, устремилось в молодого человека, но он был спокоен. Методично обходя смертельные заклинания, герой окунулся в себя. Ему предстояло отыскать в себе силы, чтобы наверняка победить тьму. И перед ним, прямо когда он уклонился от очередного шипа из земли, предстал он — Кир. С появлением юнца мир застыл, всё остановилось: и Флер со своей чёрной магией, и сторонний наблюдатель в лице Буллета, и даже порывы холодного ветра. Всё замерло, чтобы герой-целитель, в выданном ему Норн одеянии, да в ошейнике, мог подойти к своему позднему альтер эго.
— Ты знаешь, что делать, Киргот, — произнёс мученик, прикладывая ладонь другого «я» к своей голове.
— Да, Кир. Пора, — ответил маг-целитель, обращая целительную магию на юнца. Он вновь пережил все травмы, всю боль, все страдания своей прошлой жизни, однако вместе с этим было и нечто новое — знания. Знания, как победить. А вместе с тем — образ одной лисицы. И в тот же миг время продолжило свой ход.
— Я ИСЦЕЛЯЮ!!! — решительно выкрикнул молодой человек, прикладывая руку к груди. И тут же там начало жечь, словно бы он выхлебал котёл расплавленного металла. Но ничего, к страданиям он привык, боль отступила быстро, и теперь Киргот стал воплощением белого пламени, святой силы, что могла искоренять зло.
— У него получилось, — довольно выговорил Буллет, наблюдая, как юноша обходил бесчисленные заклинания тёмной Флер. Его спокойные, выверенные, но, в то же время, невыразимо быстрые движения можно было описать лишь одним словом — танец. Пляска, которую не мог исполнить более никто. И вот, когда Киргот уже сблизился с колдуньей, она выпустила в героя поток своих молний, однако чёрный ток попросту не нанёс вреда.
— СДОХНИ-И-И!!! — выкрикнула ведьма, прыгнув на молодого человека с волнистым кинжалом. Но и клинок не достиг юноши, что отвёл руку противницы в сторону. А затем и приложил левую ладонь к её груди.
— Я исцеляю тебя, Фрея, — улыбчиво проговорил Киргот, устремляя свою благую силу на волшебницу. Белое сияние охватило её, и тьма начала отступать. Жижа с ужасным визгом растворилась, три ужасные дыры затянулись, словно их и не было никогда, а на руки юноши пало нагое бессознательное тело его любимой. Такой была сила истинного героя. Она и обеспечит ему победу. В том числе и над тем, от кого сзади послышались аплодисменты.
— Поздравляю, теперь ты обрёл силу, которой может владеть лишь один во всём мире, — торжественно выговорил Буллет, похлопывая магу-целителю.
— Интересно. Теперь Маргурт мне и не враг вовсе? — спросил юноша, укладывая Фрею на свою левую руку.
— Одной ей тебе не победить. Ты обрёл могущество, но оно иссушает душу. Поэтому… — но не успел канонир закончить своё объяснение, как Киргот взял темнокожего великана за горло.
— Я понял. Но сперва у меня к тебе есть дело, — произнёс истинный герой, освобождая героя пушки от плена тьмы. Чёрная дымка сошла со священника, и только когда он вновь стал смертным, юноша убрал с него руку.
— Ты всё ещё собираешься мне мстить? — как ни в чём не бывало спросил Буллет, осматривая свои руки.
— Конечно. Любая справедливость — это месть. Не за себя, так за детей, которых ты убил. А теперь, вон из моей головы, — спокойно высказался герой. И после, не говоря ни слова, даже не посмотрев в его сторону, всадил в горло канонира нож. Хлюпающие звуки капающей оземь крови были стопроцентным доказательством победы. И вскоре мёртвое тело здоровяка звучно ударилось о каменистую почву.
— Л-лорд Киргот? Что мы здесь делаем? — спросила колдунья, открывая свои прекрасные голубые глаза. Те, которыми её одарил возлюбленный.
— Ничего. Идём, Фрея. Нам здесь больше нечего делать, — ответил юноша, взяв героиню магии под руки, уйдя в закат. Этот мир более не предназначался для гостей.
…
Буллет Хашлант очнулся в пещере, недалеко от Столицы Джеорала. Всё его тело крутило, а голова так и не прекращала болеть. Только что он по-настоящему умер. Однако канонир продолжал дышать. Снаружи его ожидала лишь кучка безмозглых тварей, которые и надеяться не смели осознать, что сейчас произошло с их лидером. Не так давно священник участвовал в нападении на Киргота в его сне. Сновидения граничили с эфирным планом, поэтому неудивительно, что эмиссар тёмного божества могла туда проникать. Четыре героя победили, но в последний миг Рихарзу объяло белое пламя, и именно тогда бывший разведчик смог образовать с юношей связь, которая и помогла канониру научить Киргота, как воззвать к силе истинного героя. Возможная смерть не страшила его, ведь бессмертие Буллета отныне питала новая сила — философский камень вместо сердца.
— Скоро, мой мальчик! Скоро я вернусь, и тогда всё будет хорошо… — маниакально выговорил канонир, потирая свою набухшую промежность. Осталось только уничтожить сопровождавших его чёрных рыцарей, а там его ждали планы воистину мирового масштаба.
…
А пока за добрую тысячу километров канонир разбирался с глазами и ушами злобного бога, маг-целитель очнулся в своей кровати. По правую сторону от себя в лунном свете он заметил спящих девушек: Элен, Фрею, Сецуну и Клехию — в таком порядке удаления. При этом колдунья, дремавшая в обнимку с младшей сестрой, улыбалась, даже несмотря на то, что на её щеках подсыхали слёзы. Что же до левой стороны…
— Очнулся. Наконец-то, я уж думала, придётся опять тебя вытаскивать, — посетовала лисичка, что сидела рядом с ним на кровати.
— «Опять»? Ты почему не спишь? — полусонным голосом спросил Киргот.
— Тебя караулю. И твою эту девочку-волшебницу. Ещё немного, и пришлось бы вытаскивать с того света. Ты бы видел, как она ворочалась, — произнесла Алла, гордо поднимая мордочку, в ожидании похвалы.
— Как мило с твоей стороны, — вымолвил юноша, положив питомицу на грудь. И уже на себе он поглаживал довольно скрипевшую животинку вдоль шерстки.
— Ты теперь готов? — поинтересовалась лисичка, перекатываясь на спину, дабы Киргот погладил уже её животик.
— Да. Сила истинного героя, и всё такое. А что, думаешь, что теперь можно сдриснуть, дабы ничего не делать? — ехидно вопросил герой, лаская пузо питомицы. Божественные силы, как успел заметить молодой человек, имели тенденцию забирать самое дорогое — душу. А потому попытка вернуть всю армию чёрных рыцарей в человеческое подобие банально убьёт юношу. И никакое исцеление ему не поможет.
— Хозяин, ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я дам тебе сдохнуть, чтобы ты и меня за собой утащил? — пожаловалась Алла, запрыгнув чуть ли не на лицо Киргота. Ещё немного, и их носы соприкоснутся.
— А что? Ты же знаешь, что там, после смерти, — съехидничал маг-целитель, после чего прижал питомицу к своей щеке.
— Там одни старые снобы. И мяса совсем нет. И вообще, скучно, — нажаловалась в очередной раз Алла, выбираясь из рук юноши на подушку.
— Скажи, разве не должна эта сила принадлежать, ну, не знаю, праведнику? Который не убивает и не насилует направо и налево? — полюбопытствовал маг-лекарь, прогибая шею, чтобы встретиться со зверушкой взглядом.
— Ты борешься с тьмой, а это всё, что важно тем идиотам, которые называют себя богами, — рассказала лисичка, качая мордочкой, словно маятником.
— А ты у нас, значит, такая хорошая, — съехидничал юноша, всё-таки умудрившись схватить питомицу на руки.
— Аллочка хорошая, Аллочка лучше всех, — гордовито выговорила лисичка, уже даже и не пытаясь выбраться из рук мага-целителя.
— Ага, конечно. А теперь давай спать. Завтра будет трудный день, — устало произнёс юноша, под конец устало зевнув. Что бы ни ждало герой, это могло подождать, а пока ему только и оставалось, что прижаться к питомице, как к подушке, закрыть глаза и провалиться в сон. Сон, где его уже никто не будет подстерегать.
