— Ты только что назвала их мусором? — спрашивает Лиз, нахмурив брови.
— Да, именно так, — говорю я, моя улыбка ярка и непоколебима.
Когда её глаза смотрят прямо в мои, я замечаю, что её зрачки расширены; доказательство того, что её симпатическая нервная система в данный момент находится на пределе.
— Только не говори мне, что ты пытаешься защитить тех девушек? Ты действительно пытаешься защищать этих девушек сейчас? Даже после всего, что они сказали о тебе? — подначиваю я. Затем я улыбаясь и добавляю:
— И кстати, я не говорила, что они мусор. Я сказала, что они были хуже, чем мусор.
— То, что они сделали, может, и плохо, но это не делает их мусором! — восклицает Лиз, глядя на меня во все глаза.
— О боже, какие трогательные слова.
— Ты издеваешься надо мной?
— Конечно, нет. Я потрясена, что ты так думаешь. Напротив, я хвалю тебя. Защищать негодяев, которые ругали тебя несколькими минутами ранее, может не каждый. Я бы точно не справилась.
— Я не то чтобы простила их. Я просто злюсь, что ты сравниваешь их с мусором, — объясняет Лиз, на этот раз держа свой голос под контролем.
...Она не ошибается. Даже мне кажется, что я зашла слишком далеко, назвав их так. Хотя, даже если вы будете пытать меня, я бы никогда не призналась в этом вслух. На данный момент у меня нет другого выбора, кроме как придерживаться мусорного мотива.
Сделав небольшой вдох, я переключилась на разговор.
— Что ж... Это просто не нужно, не так ли?
— Что именно?
— Эти девочки, — уточняю я, позволяя своему взгляду переместиться на всё ещё пустоглазую группу.
На лице Лиз появляется обеспокоенное выражение, хотя этого и следовало ожидать. Даже святой человек не может с легкостью сказать, что такие женщины, как они, являются жизненно важной частью общества.
— Они на том же уровне, что и мусор... Они сами на себя это навлекли, в самом деле. После того, что они сделали, относиться к ним как к таковым не совсем неуместно, — шепчу я. Мой голос холодный, бесчувственный, а взгляд лишен сочувствия, когда он окидывает девушек.
А девушки, со своей стороны, больше никак не реагируют на мои слова. На их лицах нет и следа гнева, грусти или обиды. Их выражения остаются пустыми, как у безжизненных кукол, их глаза расфокусированы.
За последние несколько минут единственная искра осознанности, которую я увидела в их глазах, была, когда Лиз защищала их. Это была не совсем надежда. Скорее благодарность. Слезливая благодарность.
...Честно говоря, это лучшее развитие событий для меня. Если число почитателей Лиз снова увеличится, я могу только порадоваться этому. Хотя, немного беспокоит то, что они обратились в веру благодаря тому, что Лиз своими невежественными любезностями промыла им мозги.
— Это правда, то, что они сделали, может быть ужасно...
— Может? Это было ужасно.
— Но... Это не делает их отбросами. Они не мусор.
— Хм, ты так думаешь? Но если бы я была на твоём месте, я бы сразу же захотела их выбросить.
— Почему ты всегда так говоришь?
Внезапно Лиз смотрит прямо на меня, её глаза горят состраданием.
А? Что могло побудить её посмотреть на меня таким образом?
— Они уже обдумывают свои действия. Нет абсолютно никаких причин винить их больше, чем сейчас, — спокойно говорит мне Лиз.
По общей атмосфере в классе я могу сказать, что все остальные тоже разделяют её мнение.
— Лиз, вам не кажется, что вы слишком много внимания уделяете положительным сторонам каждого?
— А что в этом плохого? Очаровательный человек это тот, кто находит хорошее в других!
— Что за чушь? Ты что, идиотка~? Очаровательный человек находит хорошее в других? Ха! Если ты слеп к недостаткам и слабостям других, ты никогда не выиграешь войну, понимаешь? Вместо того, чтобы тратить время здесь, почему бы тебе просто не пойти в монастырь и не стать монашкой~? — Мэл провокационно кричит, её маниакальный смех заполняет весь класс.
— Мэл, это грубо по отношению к монахиням, — укоряет её Гиллес, его лицо остается совершенно бесстрастным.
— Эх~? Тогда, как насчет того, чтобы стать ангелом?
— Намного лучше. И если она ангел, разве это не делает Алисию дьяволом?
— Но знаешь~ эта аналогия действительно заставляет задуматься... Кто на самом деле дьявол, а кто ангел~?
— Верно. Ты права.
— Вы двое точно хорошо ладите, — заметил Генри, наблюдая за их обменом мнениями.
Если ты собираешься прервать их, я бы хотела, чтобы ты сказал что-нибудь такое, что могло бы помочь немного сократить их разговор.
Хотя, раз уж он об этом заговорил, Гиллес, похоже, действительно открыл своё сердце Мэл на приличную величину. Мне почему-то кажется, что эти двое работают на одной волне.
И благодаря их блестящей маленькой интерлюдии, всё то восхитительное напряжение, которое нарастало в комнате, теперь практически исчезло.
Я пыталась построить разговор так, чтобы Лиз поняла, что мир состоит не только из хороших людей, но отвлеклась на них и в итоге ушла в сторону.
Ну, эти девочки прогнили до глубины души. Я уверена, что у меня ещё будет возможность поднять этот вопрос, когда они снова начнут плести интриги.
— Если позволите, я пойду, — говорю я и улыбаюсь Лиз.
— Так ты теперь убегаешь? — Эрик насмехается, его густой голос, наполненный враждебностью, эхом разносится по классу.
— Что ты только что сказал? Я убегаю? Как нелепо. От чего я могу убегать?
— Поскольку Лиз всегда старается видеть в людях хорошее, все её любят. Но ты никогда ни в ком не видишь хорошего, поэтому ты убегаешь. Наверное, тебе завидно видеть кого-то с таким чистым и прекрасным сердцем, в отличие от твоего мёртвого, черного, — издевается Эрик, его глаза впиваются в мои.
Клянусь, в один прекрасный день его глаза заледенеют, потому что он смотрит на меня так каждый раз, когда мы видимся последние пару лет. Неужели ему так нравится Лиз?
Эрик медленно, угрожающе сокращает расстояние между нами, его грудь вздымается, а на губах появляется усмешка.
Что он пытается начать? Такое ощущение, что я каждый раз оказываюсь втянута в эти неприятные события. Каждый. День.
Тяжело вздыхая, я поворачиваюсь к нему, готовая сразиться с ним лицом к лицу.
