...Прекратить?
— Но почему? — спросила я, мой голос прозвучал немного жалобнее, чем я хотела.
— Алисия, я не хочу, чтобы ты и дальше подвергалась опасности. Что ты будешь делать, если что-то подобное случится снова?
Глядя в его глаза, я вижу, как искренне он переживает за меня.
Однако на самом деле ему нет нужды беспокоиться. Я по прежнему тренируюсь каждый день, чтобы быть уверенной, что смогу справиться с любой ситуацией, которая возникнет на моём пути.
— Я могу защитить себя, — говорю я категорично.
— Ты всё ещё тринадцатилетняя девочка, — серьёзно говорит он. Его голос низкий и с оттенком властности.
Хм? Так ты наконец понял это?
— Аля, что бы случилось, если бы было больше людей? Тебя могли бы убить!
— Даже с большим количеством людей я была бы в порядке. В прошлый раз, если бы я умерла, это была бы...
...Виновата святая... — вот что я собиралась сказать, но потом остановила себя. Я не хочу заставлять отца волноваться больше, чем он уже волнуется.
— Всё это. Это всё моя вина. Я не должен был позволять им просить тебя о таком. То, что у тебя исключительный талант, не означает, что ты должна быть вынуждена справляться с подобными ситуациями в столь юном возрасте.
При этих словах между бровями отца образуется глубокая борозда. Его выражение лица кричит о боли и сожалении.
— Пожалуйста, не думай так, отец. Тебе не нужно беспокоиться обо мне! Со мной всё будет хорошо. И раз уж я обещала выполнить просьбу совета, я хочу выполнить её до конца.
Я была бы весьма обеспокоена, если бы в этот момент меня отстранили от роли наблюдателя Лиз Кэтер. Все мои усилия, направленные на то, чтобы быть с ней на равных, пошли бы прахом!
Лиз уже сейчас является жизненно важным компонентом для того, чтобы моё имя было увековечено в истории как удивительной злодейки.
Точно так же, как мой отец и остальные члены совета рассматривают меня как простую шахматную фигуру — средство достижения цели — я, по сути, использую Лиз таким же образом, чтобы укрепить свою славу и известность.
Ха! Даже мне кажется, что думать о Лиз как об инструменте довольно подлый ход мыслей. Если говорить о злодейских планах, то я уверена, что этот план принесёт мне максимум очков.
— Даже если тебя это устраивает, то меня нет. Я понимаю, как отвратительно лицемерно я сейчас звучу для тебя. Вдруг сказать тебе прекратить делать что-то, когда я был тем, кто просил тебя об этом в первую очередь, я знаю, насколько абсурдным это должно казаться. Я знаю, что это неразумно. Но, Аля. Я не могу видеть, как ты продолжаешь страдать.
Выражение лица отца просящее и серьёзное, умоляющее меня понять. По одному этому взгляду я могу сказать, что он меня очень любит.
Но всё же, это действительно неразумная просьба.
Конечно, в голове у госпожи Лиз одни цветы, а её последователи безмозглые идиоты с промытыми мозгами, но они не причинили мне ни малейшего вреда. Я была поражена их бесконечной глупостью и тупостью, но я злодейка, а она героиня, понимаете? Всё это вполне соответствует моим ожиданиям.
С самого начала я знала, что мы обе не сможем найти общий язык. Но ожидать, что я сдамся, едва начав, из-за какой-то крошечной загвоздки... Ни за что! Я отказываюсь отступать.
— Мне всё равно! Я не собираюсь сдаваться! Я сама выбрала этот путь, поэтому не собираюсь сдаваться на полпути. Я уже приняла решение, и никто не сможет его изменить.
В пылу момента мой голос прозвучал немного громче, чем следовало бы. Но такова моя решимость.
По мере того как между нами вспыхивает упрямство, в комнате нарастает напряжение.
— Это слишком эгоистично с твоей стороны принуждать меня уйти сейчас.
Возможно, ему не очень приятно, когда его тринадцатилетняя дочь называет его эгоистом, но мне, как злодейке, сейчас не время тянуть с ответным ударом.
Скорее всего, он сейчас думает, что я неблагородный, отвратительный ребёнок.
И, поскольку мой голос был довольно громким, я уверена, что все проходящие мимо слуги должны были легко услышать, что я говорю. С минуты на минуту появятся бесчисленные слухи о том, какой я ужасный ребенок.
Оох, как это было бы здорово!
— Алисия, пожалуйста, постарайся понять.
— Я не хочу. Я не собираюсь менять своё мнение.
Злодейка не прогибает свою волю в соответствии с волей других.
Если бы я была героиней, то наверное попыталась бы выслушать его... и понять... и в итоге быстро сдалась бы... Но прости, отец. Это не про меня. Я злодейка до мозга костей.
Он неподвижно смотрит на меня несколько секунд, ничего не говоря.
Не-а! Извиняй! Даже если ты так смотришь на меня, у меня нет никакого желания пересматривать своё решение.
— Аля, я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — наконец вздыхает он. Его голос тихий и звучит почти… печально.
На мгновение моё сердце дрогнуло.
Неужели это нормально, что я так веду себя с ним, когда отец так заботится обо мне? Он действительно просто хочет сделать то, что лучше для меня, а я практически бросаю все эти усилия обратно ему в лицо.
...Но моя мечта стать великолепной злодейкой. Я не могу позволить никому встать на пути к этому. Это единственное, от чего я отказываюсь отказаться.
— Отец я... я не брошу.
На этот раз мой голос решительный, но тихий. Подавленный.
Как и прежде, он продолжает внимательно изучать моё лицо, ища что-то. И после долгого молчания, как будто он нашел что-то скрытое в моём выражении, он делает ещё один маленький вздох.
— Хорошо. Я не буду заставлять тебя бросать. Но будут некоторые условия, которые ты должна будешь выполнить, прежде чем я позволю тебе продолжить.
В его тоне чувствуется удивительная властность и достоинство, которых я никогда раньше не слышала. В нём есть что-то такое, что говорит о том, что спорить по этому вопросу не намерен.
Я не могу удержаться, чтобы не сесть немного прямее, так как легкий холодок пробегает по моему позвоночнику. Мгновенно атмосфера во всей комнате становится другой. Я никогда не видела, чтобы мой отец вёл себя так раньше.
Плюс, внезапно добавлять условия чему-то, что идет полным ходом... довольно странно, не правда ли? Хотя, если он хочет позволить мне продолжать присматривать за Лиз Кэтер, то я не против. Это в тысячу раз лучше, чем если бы он пытался заставить меня всё бросить.
— Меня устраивает. Но если мне удастся выполнить все твои условия, то я хочу, чтобы ты пообещал, что позволишь мне продолжать следить за Лиз.
— Хорошо. Я обещаю, — говорит отец, кивая головой.
Каждое его движение вдруг наполняется грацией и торжественностью, которых я ранее в нём не замечала.
— Первое условие в том, что тебе не разрешается встречаться с Лиз Кэтер или кем-либо еще до тех пор, пока тебе не исполнится 15... Это касается и семьи. Тебе придётся жить в маленьком домике, который находится далеко от нашего поместья.
В его глазах появляется веселый блеск, когда он говорит это.
— Также, к тому времени, когда тебе исполнится 15 лет, ты должна овладеть магией как минимум 90-го уровня.
Что!? 90 уровень!? Но обычный 15-летний подросток должен достичь только 20-го уровня. Это вступительное требование для поступления в академию.
Его первое условие совершенно нелепо, а второе никак не может быть возможн... Ох! Так вот как он хочет играть.
Если он выдвигает эти невозможные, бессмысленные условия, он, должно быть, думает, что я просто откажусь быть наблюдателем Лиз Кэтер, даже не попытавшись.
Какой грязный, гнилой интриган.
— Таковы мои условия, — низкий голос отца разносится по комнате с чувством завершенности.
Эти условия абсолютно смехотворны.
Но. Если выполнение этих двух условий это единственный способ, благодаря которому мне будет позволено продолжать наблюдение за Лиз Кэтер. Я просто должна справиться с ними как можно лучше.
Честно говоря, мне не нужно быть её наблюдателем, чтобы издеваться над ней. Даже без этого я могу издеваться над Лиз, как мне заблагорассудится, без проблем! Но, как злодейка, я не могу отказаться на полпути от того, что обязалась сделать.
Мое дурное имя будет вымазано грязью, если об этом станет известно. История запомнит меня как злодейку-полукровку, ведьму, которая была слишком капризна, чтобы довести начатое до конца. Это определенно не та дурная слава, к которой я стремлюсь.
— Хорошо. Договорились, — уверенно говорю я.
Я покажу ему истинный дух злодейки. Отец, наверное, думал, что я ни за что не соглашусь на такие условия. Но над ним можно подшутить, ведь он недооценил меня!
Вся та величественность и бравада, что была на его лице, полностью исчезла, как мерцающая свеча во время урагана. Всё, что осталось, это мой отец, который стоит застывший в шоке с широко раскрытыми глазами.
Ох-хо~ Даже если ты сейчас пожалеешь об этом, уже слишком поздно. Я не буду жалеть тебя за такое. Ты сам вырыл себе могилу, и теперь тебе придется лечь в неё.
На самом деле, я помогу тебе сделать эту яму ещё глубже и заставлю тебя пожалеть, что ты не постарался придумать более невыполнимые условия.
— ...Ты будешь жить в крошечной... хижине, ты понимаешь!?
— Я знаю. Это не будет проблемой, — весело говорю я ему.
— Ты будешь совершенно одна в течение двух лет!!!
Злодейке изначально предназначено быть одинокой. Небольшая изоляция до того, как меня официально подвергнут остракизму [1], конечно, не будет проблемой.
Плюс! Это даст мне достаточно времени, чтобы спокойно тренироваться.
— Ага. Я это понимаю. Но я надеюсь, что ты, по крайней мере, продолжишь снабжать меня постоянным потоком новых материалов для чтения в течение этого периода времени.
— Уровень 90...
— Не волнуйся, я обязательно получу его до окончания срока.
Я одариваю его довольной, ангельской улыбкой, заверяя, что выполню все условия в совершенстве. Хотя, я уверена, что для него моя улыбка должна выглядеть как нечто от самого дьявола.
