Хлоп.
Прежде, чем начать объяснять, Теодор развёл руками, и прямиком из ниоткуда появилась мантия, моментально окутавшая его тело. Пространство не было ни жарким, ни холодным, так что это был всего лишь вопрос внутреннего комфорта.
[Материализация из ничего? Реверсирование фазы существования и небытия… Это отличается от того, что гласят записи о способностях «Теодора Миллера»,] — наблюдая за его действиями, произнёс Акаша.
Мантии не было в инвентаре Теодора, и она не была создана с использованием существующих материалов. Магия создания создала мантию из ничего в буквальном смысле этого слова. Это было нечто, выходящее за пределы совершенной магии и близящееся к метафизике, подразумевавшей взаимодействие с материей и не-материей.
— Это ведь неплохо для того, кто только что вернулся из мертвых, не так ли? — горько улыбнувшись, спросил Теодор.
Нечто подобное было трудно выучить, даже обучаясь на протяжении тысячи лет. Однако магия создания, которую он только что использовал, была всего лишь небольшим фокусом по сравнению с тем, на что был способен Акаша.
— Трон всемогущества… Я не знал, почему он так называется, но теперь я понимаю это лучше кого бы то ни было. Сборник пространственной информации? Полная чушь. Информация — всего лишь информация, даже если её много. Только самосознание может обладать бесконечной силой.
Источник отказался пояснить происхождение этой тайны. Однако Акаша не опроверг слова Теодора Миллера. Он просто тихо сидел, ни подтвердив, ни опровергнув данное предположение. Перед лицом всемогущества ни одно понятие не было абсолютным. Добро и зло, справедливость и несправедливость, инь и ян…
Оно могло в одно мгновенье положить конец существующей Вселенной и в следующее мгновенье возродить её. И Теодор был убежден в этом, поскольку побывал в самом источнике.
[Итак?] — проговорил Акаша, — [Кто же я?]
А затем Теодор предоставил ответ, ради которого любой ученый был бы счастлив расстаться со своей жизнью:
— Воля Космоса.
Фрактальная космология была всего лишь иллюзией, придуманной настоящими дураками. Это была глупость, говорящая о сходстве между телом и природными явлениями. Это было фантастическое представление о том, что Вселенная может быть чьим-то телом или даже его частью. Однако…
— Это немного иначе, но ты — сознание этой Вселенной. У тебя нет выбора, кроме как быть всемогущим. Все законы, составляющие вселенную, являются частью тебя. Магия, шаманизм, аура, наука, боги… Независимо от того, какой путь они выбирают, суть не меняется.
[Верно,] — впервые за всё время согласился Акаша, — [Рождение и смерть. Начало и конец. Всё одинаково. Не исключение и принудительное уничтожение. Вы все пришли от меня и все вернётесь ко мне.]
Это было то же самое, что и цикл реинкарнации в буддизме.
А исследователи были всего лишь людьми, утопавшими в силе и мудрости, которых они жаждали. Они достигали этого желания, становясь единым целым с Акашей, и больше не смогли вернуться к тому, чем изначально являлись.
Вот почему Акаша спросил Теодора:
[Ответь мне, Теодор Миллер. Как ты восстановился?]
А затем человек, побывавший в самой бесконечности, медленно открыл рот.
— Итак, с чего же мне начать?
История была не длинной.
* * *
В тот момент, когда Теодор вошел в Акашические записи, он осознал свою собственную глупость.
Управлять этой информацией и силой на протяжении всего лишь одной десятой секунды? Нет, это было невозможно даже на одну тысячную секунды. Глаттони была права. По сравнению с обширной Вселенной, одна планета была всего лишь пылинкой, не говоря уже о человеке.
Так образом, за считанные мгновенья душа Теодора распалась и растаяла, словно масло.
— ······
Теодор потерял свое эго и стал призраком, которому суждено было блуждать по бесконечности.
Престол всемогущества — так называлось место, где одна секунда ощущалась как один год, а один сантиметр казался галактикой. Место, где все концепции были установлены и рассеяны, а границы казались бессмысленными… Именно это место соответствовало понятию «парамиты» (1).
И вот, кто-то, стоящий по ту сторону океана, тут же обвинил Теодора в его некомпетентности:
[Идиот. Ты даже не понял, с чем именно имеешь дело. Не думал, что тот, кто получил мои учения, будет настолько глуп.]
Человек, чьи глаза пылали неописуемой мудростью, смотрел на обломки, являющиеся Теодором Миллером.
Все эмоции, которые читались в его взгляде, можно было разделить на следующие: 90% презрения и 10% жалости…. И вот, ощущая эти противоречивые эмоции, существо подхватило останки Теодора Миллера, разорванного на тысячи маленьких частей.
[Пойди ты обычным путем, то расплавился бы в самосознании гораздо медленнее. Но ты бросился в самый центр, из-за чего твоя душа была попросту раздавлена,] — продолжил холодно критиковать его один величайших людей, Саймон Магус.
То, что задумал Теодор, было попросту невозможно. Не прошло и десяти лет с тех пор, как он достиг 9-го круга. Его первоначальный талант был незначителен, и для его компенсации он позаимствовал силу гримуара, Глаттони. Тем не менее Саймон Магус всё же передал Теодору Миллеру свои учения.
[… К сожалению, я вынужден это признать.]
Именно этот неудачник был тем, кто унаследовал его учения. Саймон Магус не мог принять эту реальность. Вот почему он поднял голос и без колебаний прокричал:
[Я, Саймон Магус, взываю к вам! Исследователи из материального мира, пожалуйста, явитесь сюда!]
Несмотря на то, что исследователи полностью ассимилировались с «Акашическими записями», их души всё ещё защищали своё эго. Практического применения этому не было, но их можно было рассматривать как отдельные клетки в организме. Саймона Магуса также можно было назвать частью Акаши. Большинство из исследователей не смогли провести эту черту и расплавились. Однако некоторым всё-таки удалось сохранить определенную личность.
[Что? Здесь что-то интересное?] — раздался голос красивого человека с несколько вялым выражением лица. На его пальцах было 10 колец, и звали его Соломоном.
[Ты звал, великий мастер?] — спросил Агасфер, один из величайших магов, следовавших за Саймоном Магусом при его жизни.
В дополнение к этим двум исследователям, рядом с Саймоном появились и многие другие. Именно он, Саймон Магус, находился на переднем крае Эпохи Мифов, когда исследователи были наиболее распространенными. Он был сильнее их всех.
Не изменилась ситуация и внутри Акашических записей.
Итак, когда собралось около ста человек, Саймон рассказал им о случившейся ситуации.
[Ясно…]
[М-м…]
[Ага.]
[… Хох.]
Все они были частью Акаши, а потому быстро осознали произошедшее.
[Значит, наш дом будет раздавлен на куски. Верно?] — поинтересовался один из исследователей.
[Фауст.]
[И как это связано с нами, когда мы всего лишь пыль во вселенной? У меня нет интереса ни к миру, ни к жизни живых.]
Это было наполовину правильно, наполовину неправильно. Некоторые люди жили с чувством справедливости. Другие же прожили свою жизнь, идя на поводу у богатства, славы и красоты. Однако ни один из них уже не имел ничего общего с миром живых.
[И у меня его нет.]
Но вот, вместо того, чтобы отрицать это, Саймон Магус согласился с данным фактом.
[Каждый, кто пришёл сюда, знает это. Жизнь рождается, стареет, заболевает и умирает. Цивилизации поднимаются и падают, а приливы сменяются отливами. И наша планета не является исключением.]
[… Да, мы знаем это. Так зачем же ты собрал нас?]
[Всё просто], — надменно сложив руки на груди, объявил Саймон Магус, — [Потому что мне это не нравится.]
[Что?]
[Мне не нравится факт, что этот человек — последний исследователь нашего материального мира.]
А затем Саймон показал ошеломленным исследователям обломки Теодора, лежащие на его ладонях.
[Вы сможете это вынести? Волшебник, защищающий место, которое вы когда-то назвали своим домом, решил, что ему будет стыдно смотреть в глаза своему ребенку, и прыгнул в «Акашические записи».]
[…]
[…]
[Не знаю как насчёт вас, но я не могу смириться с этим. Я, Саймон Магус, посвятил сотни лет изучению истины. Я отказался от чести и жил, изучая лишь магию. Но в одно мгновение он достиг уровня выше моего!]
Конец Теодора Миллера не нёс в себе никакой прибыли, однако именно он проник в Акашические записи глубже, чем кто-либо ещё.
Итак, ошеломленные исследователи внезапно открыли свои рты.
[П-пу-ха-ха-ха-ха! Пу-ха-ха-ха!] — громко рассмеялся Соломон.
[А-ха-ха-ха! Что, ты завидуешь этому ребёнку? И ты собрал нас, чтобы рассказать об этом?]
[Это всё правда?]
[Итак, ты хотел этим мотивировать нас?]
Этим же вопросом задались и остальные исследователи.
А затем Саймон Магус окинул их взглядом и рявкнул:
[Я позвал вас потому, что захотел пойти на это сам! Я знаю, что это далеко не то, что я могу сделать в одиночку, но я всё равно попытаюсь. Во всяком случае, мы все уже давно стали ничем. Мы не значимее космического мусора! Меня не волнует, интересует вас это или нет. Я — Саймон Магус! И этот факт не изменится, даже если я стану пылью во Вселенной!]
[…]
[…]
Исследователи вновь погрузились в молчание, задумавшись над услышанным. И вот, один из них пришёл к выводу раньше, чем кто-либо другой.
[Хорошо, давай попробуем,] — с улыбкой проговорил царь мудрости, Соломон, — [Как бы там ни было, этот парень, похоже, имеет ко мне некоторое отношение.]
[Лемегетон.]
[Верно, хоть я и не могу признать его своим преемником.]
Вскоре появился второй заявитель. Это был молодой человек с нейтральной красотой и золотым хвостом позади. Он был трансцендентным существом, рожденным от гримуара и великого ёкая — сильнейшим оммёдзи в истории, Абэ-но Сэймэем.
[Он тот, кто исполнил мои желания. Я тоже помогу.]
[Хорошо. Кто-нибудь ещё?]
А в следующий момент раздался странный старческий голос:
[… Я тоже хотел бы поучаствовать. Это возможно?]
[А-а?]
Исследователи повернули головы в сторону незнакомого голоса и увидели старика с отличным телосложением. Он потерял свою жизнь несколько лет назад и лишь недавно восстановил своё эго. Это был Бланделл Адрункус, волшебник, с последним своим вздохом взошедший в царство трансцендентности.
[Ты ещё новичок. Твоё эго всё ещё нестабильно. Если что-то пойдет не так, возможно, ты больше не сможешь вернуть свою личность.]
[Это уже не имеет значения. Этот гнилой мальчик дал мне правнука.]
[Что ж, в таком случае хорошо.]
Поначалу их было четверо. Но даже трансцендентные люди не были лишены инстинкта идти вместе с остальными. Некоторые из них скучали по материальному миру, некоторых просто интересовал сам процесс, а некоторые, как Саймон Магус, просто чувствовали зависть. За исключением нескольких пессимистов, все исследователи шагнули вперёд.
Даже Фауст неловко хмыкнул, поскольку у него не было выбора, кроме как пойти на сотрудничество:
[Ира, значит… Я не прощу никого, кто приносит боль невинным детям.]
[Пусть возвращается и ухаживает за своим ребенком!]
[Он слишком молод, чтобы всё так закончилось…]
Сотни людей по-своему восприняли происходящее, из-за чего каждый из их голосов было трудно расслышать. Однако всё это можно было назвать полноценным восстанием исследователей во главе с Саймоном Магусом. Нет, поскольку они также были частью Акаши, это скорее являлось «отклонением», нежели «мятежом».
Но насколько далеко могли пролететь отдельные клетки?
Итак, от имени всех исследователей материального мира Саймон улыбнулся и произнёс:
[Хорошо. А теперь пошевелим пальцем.]
Кто знал, что у Саймона Магуса и прочих исследователей всё получится?
* * *
[…]
Услышав рассказ Теодора, Акаша потерял дар речи. Он был так изумлен, что даже перепроверил все факты и, лишь убедившись в истине сказанного, улыбнулся и произнёс:
[Ха-ха. Забавно. Во мне происходили движения, о которых даже я не знал. Исходя из твоего объяснения, это не ты уничтожил Иру.]
— Не я.
[Это всё очень загадочно. Впрочем… Я не следил за исследователями, которые являются моими собственными частями. Для этого не было никаких причин или необходимости. Исследователи, которые стали со мной единым целым, ничего не могут сделать. Итак, я не думал, что сотни исследователей станут сотрудничать ради кого-то «другого».]
Трансцендентные существа были настоящими монстрами с собственным эго. И, как у гримуаров, у них были свои собственные цели. Кто-то из них постоянно менял государства, а кто-то жертвовал своими родственниками. Даже Саймон Магус не мог заставить их сделать что-то против их воли.
[Такое произошло впервые.]
Исследователи со всех времён истории этой планеты посвятили себя одному человеку и объединили свои силы. Оглядываясь назад, такого и вправду никогда раньше не было. Тем не менее, объединившись, они смогли заставить Акашу сделать то, что им хотелось.
[Даже не знаю, увижу ли нечто подобное в будущем.]
В ответ Теодор покивал и посмотрел на синюю планету, расположенную далеко-далеко отсюда.
Она была синей и зелёной. Планета с экологической средой, подобной его материальному миру, была редкой даже для Акашических записей. Считалось, что средняя атмосферная среда встречается нечасто, поскольку планеты зачастую были подвержены экстремальным температурам. Также их сбалансированную оболочку постоянно нарушали столкновения с астероидами.
[Ты хочешь вернуться?]
— Да, — без малейших раздумий ответил Тео.
[… В твоём сердце нет колебаний. Хорошо, но перед этим ответь мне на ещё один вопрос], — без особых эмоций проговорил Акаша, — [Когда ты стал со мной единым целым, ты был всемогущим. Ты должен был понять это после того, как исследователи восстановили твою душу. Разве не так?]
— Так.
[Но тогда почему ты отказался от этой власти? Некоторые исследователи пришли ко мне после долгих тренировок, а потому им удавалось какое-то время не терять сознания. Но их также привлекает соблазн этого всемогущества, и в результате каждый из них стал частью «меня». Мне жаль, но трудно сказать, что твоя психическая сила выше, чем у них.]
Удовольствие, порожденное чувством всемогущества, превосходило грань воображения. Они могли идти куда угодно и делать что угодно.
Это было более захватывающим, чем наркотики. Однако Теодор не долго раздумывал над этим вопросом:
— Я искал не тебя и надеялся не на это.
Впервые за всё время Акаша рассмеялся и захлопал в ладоши. Это был тот самый ответ, который он хотел услышать… В мире было нечто более ценное, чем всемогущество.
[… Действительно, действительно! Те, кто остался в твоём мире, гораздо важнее всемогущества! Хорошо. Вернемся к твоему миру, волшебник! Я уважаю тебя за то, что ты отказался сесть на трон всемогущества и решил снова вернуться в прах!] — произнёс ликующий Акаша, — [Человек решил стать букашкой. Некоторые могут сказать, что ты глуп, но ты сделал то, чего не смог никто другой. Именно из-за этого другие исследователи и сделали шаг вперёд. Итак, буду ждать нашего воссоединения, Теодор Миллер!]
— Да, ещё встретимся. Всего хорошего тебе, Акаша.
[Ху-ха-ха-ха-ха! Впервые кто-то мне сказал нечто подобное. Что ж, удачи и до встречи!]
С этими словами всё вокруг охватило блестящее сияние, и Теодор закрыл глаза.
* * *
А затем он понял, что лежит на земле.
— … Э-э?
