Посреди тихого и пустого северного полушария дул холодный ветер. Чувствуя его прикосновения к своей коже, Теодор медленно поднял взгляд…
Белый… Из-за бушующей метели весь мир вокруг был белым.
Тем не менее у него не было никаких проблем с пониманием того, где он находился.
«Кратер?»
Это был огромный котлован, ширина которого достигала приблизительно двух километров. Глядя на него сверху вниз можно было увидеть круглую яму, в центре которой лежал сам Теодор.
Всё это вызывало серьёзную причину для волнения. Один из Семи Грехов, Ира, бесследно исчез. Однако данный кратер служил явственным признаком того, что атмосферное давление, вызванное падающим Иры, достигло поистине огромных величин.
«Даже если бы поверхности земли достиг всего один небольшой фрагмент Иры… Произошло бы настоящее бедствие», — подумал Тео, как вдруг…
— … Пользователь? — заговорила Глаттони, которая по неизвестной ей причине последние несколько минут провела в глубоком сне.
— Глаттони?
— Что случилось? Ты был в космосе, а затем начал падать… Странно. Я не помню, что произошло дальше. Кажется, я что-то забыла. Почему Пользователь здесь, и почему Ира исчез?
Теодор быстро понял, как обстоит текущая ситуация. По какой-то причине у Глаттони не было воспоминаний о том, что произошло после того, как Теодор вошел в Акашические записи. И вот, слегка поколебавшись, Теодор решил, как ему следует действовать дальше. Глаттони была далеко не тем противником, которого он мог обмануть при помощи банальной лжи. Теодор долгое время пробыл с гримуаром, а потому хорошо знал это.
— Ну, если вкратце, всё прошло успешно.
— Что?
— Гармонизация.
— …
Услышав это, Глаттони замолчала.
Дело было вовсе не в том, что она не понимала Теодора. Просто Глаттони было трудно это принять. Если для любого волшебника случившееся можно было назвать настоящим чудом, то для Глаттони это было чем-то гораздо большим.
Многочисленные существа, в том числе те, которые пришли из этого материального мира, бесчисленное количество раз бросали вызов Акашическим записям и ни разу не добивались успеха. Это была та самая цель существования, которой ещё не смог достичь ни один из Семи Грехов!
Вот почему Глаттони чувствовала, что всё происходящее попросту нереально.
— Э-это п-правда?
— Да.
— П-пользователь, ты разговаривал с Акашей!?
— Да. Ах, подожди минутку. Я совсем забыл, что должен кое-что сделать, — произнёс Тео, заставляя дрожащую от изумления Глаттони разволноваться ещё сильнее и поднял правую руку прямо к небу.
Ира исчез, но Теодору всё ещё нужно было ликвидировать кое-какие последствия.
«Хм-м, это чувство…» — мысленно пробормотал Тео, закрыв глаза и сосредоточившись на небе.
В его теле кипела странная мудрость. Это была сила, которую он получил непосредственно от самого источника. Это был фрагмент Акашических записей, который он получил в качестве побочного продукта восстановления его души. Это были не знания, а способность изменять саму магию.
— Что…!?
Небо зашевелилось, и гигантская дыра, вызванная падением Иры, начала постепенно заполняться. Трещины в озоновом слое затянулись, а пробитая атмосфера вновь стала цельной. И вот, как только эта тьма исчезла, небо вернулось к своему нормальному состоянию.
Всё это заняло ровно семь секунд. Проделанной Теодором работы было достаточно, даже если она не была совершенной. Нанесённый Ирой урон был не катастрофическим, а потому вскоре должна была вмешаться естественная способность мира к самовосстановлению.
— Синхронизация с атмосферой планеты…?! Для этого нужен совершенно другой уровень понимания по сравнению с управлением межзвездным ветром…
— Если ты хочешь спросить, как я это сделал, то у меня нет ответа на этот вопрос. Я просто подумал, что нужно вернуть всё как было, и это произошло.
— … Акаша дал тебе силы? Этот скряга? — с ещё большим удивлением спросила Глаттони.
— Даже самые скупые вынуждены тратить деньги. В противном случае я был бы мертв.
— Просто удивительно… Нет, так даже к лучшему… Я думал, что мне придется ждать больше тысячи лет. Никогда не думал, что этот период настолько сократится.
— Тысячу лет? — переспросил Теодор.
Однако Глаттони не ответила. Как и всегда, молчание, повисшее между гримуаром и волшебником, разделявшими одно тело, было как минимум странным и неприятным.
И вот, спустя некоторое время Глаттони вновь открыла рот и заговорила:
— Пользователь. Мне есть что предложить тебе.
— Что?
— Почему бы тебе не снять мою 7-ю печать?
От столь неожиданных слов глаза Теодора полезли на лоб.
— Это возможно для Пользователя, который вернулся из Акашических записей. Нет, это не просто возможно, а даже достаточно легко. Объём информации, накопленной в моём теле, ничто по сравнению с Акашическими записями.
— … Синхронизация с тобой… Таков седьмой этап?
— Верно. Моё тело, разбросанное по множеству измерений… Сосредоточь информацию и мощь, собранную этими терминалами, в одном-единственном теле. Это меч, с помощью которого можно захватить трон всемогущества Акаши! Вот моя цель!
Объяснение было шокирующим, но Теодор смог принять его без особого замешательства. Если конечная цель Глаттони состояла в обретении контроля над Акашическими записями, то этот процесс нельзя было назвать таким уж необычным. Цель обрести всемогущество была распространена повсеместно. Не была она исключением и для Семи Грехов.
— Ещё никому это не удавалось. Я тоже не думал, что смогу добиться успеха. Но ты, Пользователь, сумевший защититься от бесконечного вихря информации, сможешь это сделать!
Услышав эти слова, Теодор произвел некоторые расчеты. Он не знал, сколько информации хранилось в главном теле Глаттони, но если предположить…
Это и вправду было возможно. Даже если ему не удастся получить полный контроль над Акашическими записями, это был шанс получить невиданную власть. Обретя доступ даже к небольшой части сил Акаши, он мог стать единовластным хозяином одной-двух галактик.
Однако Теодор твёрдо отверг предложение:
— Я не хочу.
— Ч-что?
— Я не хочу. Я не хочу снимать твою печать.
Глаттони потеряла дар речи, и Теодор объяснил «почему»:
— Как ты и сказал, я могу добиться успеха, но могу и потерпеть неудачу. Однако я отказываюсь не потому, что боюсь столкнуться с последствиями. Я просто не хочу этого.
— Ты не хочешь прогрессировать?
— Да. Я понял это после того, как вошёл в Акашические записи. Движение вперёд всегда необратимо. Если я выпущу печать и перейду на следующий этап… Мне придётся покинуть эту жизнь.
Вот в чём состояла наибольшая разница между Теодором Миллером и другими исследователями. Он не верил, что становление всемогущим даст ему что-то большее, чем то, что у него было сейчас.
Всемогущее существо должно было быть совершенным. Именно поэтому для того, чтобы стать им, Теодору пришлось бы отказаться от всех, кто удерживал его на земле… Он должен был пожертвовать ими. И даже если впоследствии он смог бы вернуть их жизни и заставить их забыть о произошедшем, всемогущее существо не смогло бы стереть свою память и чувствовало бы себя одиноким.
Как бы он ни старался, он не смог бы этого забыть. Будучи воплощением всеведения, всё, что было бы забыто, в конечном итоге вновь поднялось бы на поверхность. Вот почему те, у кого было что терять, не могли стать всемогущими.
— Не падай духом, Пользователь!
Тем не менее Глаттони сочла его решение всего лишь чувством собственного бессилия.
— Остался всего один шаг! Если ты преуспеешь, то сможешь вернуть себе жизнь, которую на некоторое время бросишь. Это возможно! Ты сможешь проводить всё своё время с этой гордой начетверть-драконихой и забавляться с луной и солнцем!
— … Это всё не то, Глаттони, — вздохнув, ответил Теодор.
Он чувствовал, что после этого шага между ним и остальными возникнут такие границы восприятия, которые попросту невозможно будет преодолеть.
— Я Теодор Миллер, муж трёх женщин и отец, у которого будет ребенок… Самый сильный маг в нынешнем материальном мире, Старший Мастер Башен. И даже если всё это у меня забрать, я всё равно останусь Теодором Миллером.
— И?
— Ты до сих пор не поняла…? Если я сниму печать, «настоящее» больше не вернётся. И я не говорю о времени. «Я» не вернусь.
Теодор не был Глаттони или Акашическими записями. И разве он сможет остаться прежним, если вступит в контакт со сверх-трансцендентным существованием? Он твердо верил, что этого не будет.
«Цена» перехода на следующий уровень была слишком высокой, и он попросту не сможет любить объект «более низкого статуса». А даже если у него получится что-то почувствовать, то это будет не чем иным, как состраданием или жалостью.
— Если я смогу добраться до него, то назад уже никогда не вернусь. Итак, не лучше ли ценить настоящее? Вот почему я отказываюсь от твоего предложения.
— Как тривиально!
Однако, несмотря на длительное разъяснение Теодора, Глаттони всё ещё не была убеждена.
— Непрерывность времени неопределённа. Каждая минута, которая проходит, уменьшает ясность информации! Ты не хочешь расставаться со своей жизнью сейчас? Маловероятно, что пользователь и позднее будет помнить те чувства, которые испытал в Акашических записях. Они не продержатся!
— Да, я тоже так думаю.
— … Пользователь!
Их идеи были несовместимыми, а потому между Теодором Миллером и Глаттони, разделяющими одно тело, начала проявляться чёткая граница. И всего один шаг одной из сторон мог её пересечь.
И первым пересекла эту границу Глаттони.
— Я предложу тебе ещё раз, Пользователь. Сними мою печать 7-ой стадии. Прямо сейчас. В противном случае ты потеряешь этот шанс! Нет никакой гарантии, что возможность превзойти Акашу вновь когда-нибудь придёт, даже если ты доживешь до конца Вселенной!
Поколебавшись всего одно мгновенье, Теодор горько улыбнулся и ответил:
— Нет. Я не хочу.
— … Жаль. Я хотела до конца поддерживать хорошие отношения с Пользователем,— произнесла Глаттони, открыв свои красные глаза на ладони левой руки Теодора, — А раз так, мне придётся съесть Пользователя.
Одновременно рот Глаттони широко распахнулся и, проглотив запястье Теодора и его локоть, быстро двинулся вверх. Сила Глаттони под названием «поглощение» пыталась поглотить своего же контрактора.
Фьу-у-ух!
А затем в воздух взлетела половина оставшейся руки — руки Теодора Миллера, в то время как по его правой руке и Калибру Души потекла хлынувшая кровь. А уже в следующее мгновенье на месте отрубленной левой руки начала прорастать новая плоть, кости и нервы.
Как только Глаттони проявила себя врагом, Теодор попросту отрубил себе руку.
Тем не менее, в ответ Глаттони лишь усмехнулась.
— Разве я не говорил тебе, Пользователь? Контракт напрямую связывает нас! Нет смысла отделять точку подключения!
— Что ж, посмотрим, — не поведя ни единой бровью, ответил Тео.
А затем, с запозданием осознав некое несоответствие, Глаттони испуганно пробормотала:
— … Н-не может быть… Почему контракт разорван?
Глаттони этого не знала. В тот момент, когда Теодор вступил в Акашические записи, его душа была разрушена и собрана заново.
Независимо от того, насколько сильным был контракт Глаттони, он не мог продолжать действовать с разбитой душой. Таким образом, левая рука Теодора, являвшаяся точкой соединения, была восстановлена как базовая. Именно поэтому Глаттони не знала, что контракт был разорван.
Тем не менее Теодор раздумывал над тем, чтобы вновь подписать контракт, если Глаттони откажется от своей жадности.
«Но это невозможно».
Увидев, что цель его существования находится прямо перед ним, гримуар потерял рассудок. Итак, в конце концов Теодор просто успокоил свои мысли и подготовился к битве.
— Пользователь! — чувствуя нарастающую в нём силу, закричала Глаттони.
— Больше нет, — с горечью ответил Теодор.
На мгновение в кратере повисла тяжелая тишина, после чего из разорванной левой руки, содержащей в себе Глаттони, потекла тьма, образовывая тело.
Формой оно напоминало собой Теодора Миллера и за исключением красных глаз, полностью копировало его внешность, начиная от роста, заканчивая цветом волос и оттенком кожи.
А затем, под вой метели, два существа столкнулись друг с другом.
— … Теодор Миллер!
Это была битва, призванная положить конец их отношениям.
