Мурмурин. Единственное место, где вы можете уйти на семь лет / дней, а затем, через пять минут после вашего возвращения, как само собой разумеется, сразиться с паладином. Он бы гордился связью с Киа, если бы не был обязан этим результатом тупому везению.
Последний раз он использовал [Нечестивую] атаку против [Святой].
По крайней мере, увидев его снова, горожане выглядели очень, очень счастливыми, размышлял визирь из-под толстых одеял своей королевского размера кровати. Они не только наложили на него тонны целительных заклинаний, но, несмотря на то, что до его выздоровления ему еще предстоял долгий путь, его фаны тратили минуты, касаясь его кожи, как будто он был возрожденным Иисусом.
Что же заставило их так сильно по нему скучать?
Они даже перестроили его особняк, вплоть до последней детали. Миньоны Вайнкера, идентично копиям оригинала, старательно воссоздали каждую комнату, от холла до каминной комнаты. Даже в постели он чувствовал себя точно также.
Однако, вместо слуг-нежити Шарлин заменила штат живыми монстрами женского пола, большинство из которых были сильными, подтянутыми, зеленоватыми орками. У каждой из них на теле были странные символы, и они смотрели на него с далеко не чистыми намерениями, хотя Визирь задавался вопросом, может, они находили его просто аппетитным в качестве потенциального блюда.
Кстати, о Шарлин… — Вик, слава двенадцати богам, что ты вернулся. — В десятый раз повторила вампирша. — Мы так по тебе скучали!
Это вызвало целую кучу тревог. Вампирша никогда не была с ним слишком ласкова, даже в хорошем настроении, и все же она весь вечер оставалась у его постели. Он также заметил окружающее ее тело «свечение», отмечающее ее для Перка [Продвижение Мука]. — Спасибо? — ответил он, не зная, как реагировать на ее странное поведение.
— Тебе больше не нужно беспокоиться об отпуске, — сказала она. — Теперь Сейворюз всегда будет готовить твои любимые блюда, лучшие тренеры во всей Ишфании будут заботиться о тебе после работы, ты будешь защищен от всех ядов, болезней, токсинов, убийств, всего, что может тебе угрожать. Ничего плохого с тобой больше не случится.
—Хм, ладно?
— Но ты должен остаться, — настаивала она, как будто от этого зависела ее собственная жизнь. — Тебе больше не нужно никуда уходить.
Ее поведение вызвало у него огромное количество тревожных звонков. — Шарлин, что случилось? Неужели в углу подслушивают убийцы?
— Нет, конечно же, нет. Если тебе что-то понадобится, любой для тебя это сделает. Потому что мы любим тебя, здесь, в Мурмурине. Наконец-то ты дома, навсегда.
Что же случилось в его отсутствие в Хэппилэнд? Она говорила так, словно хотела навсегда запереть его в подвале. — Почему ты заменила слуг-нежить орками? — спросил Визирь, почуяв ловушку.
— Вайнкер организовал в твоем поместье соревнование по скоростному размножению, — сказала Шарлин. — Они здесь ради тебя. И все это для тебя. Если только ты останешься.
Если это означало событие быстрого знакомства, то почему, насколько он мог судить, он был единственным парнем в поместье? Неужели Вайнкер ожидал от него—
Ох.
О нет, только не этот бардак снова.
— Шарлин, я только что получил солнечный удар в лицо, — проворчал Виктор, — и все мое тело болит, даже драконий хвост. Я не в настроении для размножения.
— Так что же мне им тогда сказать? — удивленно спросила вампирша.
— Скажи им, чтобы они вернулись, когда я поправлюсь, или, может быть, пусть устроят в подвале оргию, если не могут ждать, — невозмутимо ответил Визирь, усталый и раздраженный. — Там, внизу, Лавер, наверное, делала и похуже.
— Но ты же не уйдешь? — Вдруг снова спросила Шарлин. Визирь посмотрел на нее, потом на свои раны, потом снова на нее. Вампирша поняла молчаливое послание и оставила его одного, закрыв за собой дверь.
Виктор слышал, как она разговаривает с орками снаружи.
— Ну и что? Кто идет первым?
— Он не хочет размножаться.
— Черт возьми, он очень, очень болен…
Неужели они приняли его за извращенца? Правда, ему нравилось женское общество, но он же не думал о них все время. Виктор не был кроликом.
Так или иначе, Визирь позволил себе закрыть глаза и отдохнуть… но передышка длилась недолго.
— Мистер Виктор, как я рада, что ты вернулся! — Виктор открыл глаза и увидел у своей постели очень знакомого ангела с кипой документов в руках. — Итак, мы можем поговорить о твоей карме!
Как, черт возьми, ей всегда удавалось войти в его комнату, не подняв тревоги? Вероятно, это был ангельский Перк. И все же, сейчас присутствие Миэль было гораздо приятнее, чем присутствие Шарлин.
— Я тоже рад тебя видеть, — сказал Виктор, особенно потому, что заметил вокруг нее сияние; она была готова к повышению монстра. — О чем ты хочешь поговорить? Мои файлы кармы должны быть безупречными.
— Вот этого я и не понимаю, — ответила она слишком резко для своего же блага. — Твоя карма по-прежнему выглядит хаотично хорошей, даже после того, как ты использовал заклинание и для сражения с паладином превратился в Архидемона.
— Мне пришлось выучить заклинание, чтобы сразиться с одним из самых искусных злодеев нашего времени. — Что технически было правдой. — Учитель по контролю разума был настолько опасен, настолько безжалостен, что нам с другом пришлось три года притворяться соперниками, чтобы иметь шанс застать его врасплох. У нас даже была настоящая, опасная битва с заклинаниями, трюками и всем прочим.
— Три года назад?
— Это было во временной аномалии, все очень сложно. — Виктор пожал плечами. — Во всяком случае, я не позволю власти меня развратить.
— Я назову это «героической жертвой», но не злоупотребляй этим заклинанием, — сказала Миэль, с озабоченным видом сжимая свои папки. — Ну, пожалуйста!
— Это было последнее средство, — сказал Виктор. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не причинить тебе вреда с твоими начальниками, особенно теперь, когда они, наконец, согласились тебя повысить. Кстати, поздравляю!
К его большому замешательству, ее лицо осунулось. — Нет. Один Старый Завещатель написал язвительную рецензию, и архангелы на следующее десятилетие наложили вето на мое повышение.
— Что? Но ты проделала отличную работу! И я могу Перком [Продвижение Мука] тебя повысить, потому что ты окончательно выполнила условия!
— Ты можешь меня повысить? — Она вскинула голову, но успела взять себя в руки. — Нет, я не могу… я не могу позволить смертному повысить меня, это против правил.
— Посмотри на меня, — сказал Виктор. — Я могу буквально превратиться в демона и при этом сохранить свою хорошую карму! Потому что я выбрал то, что правильно, а не то, что приказано! Потому что я зарыл свои руки глубоко в мусорное ведро, чтобы другие могли держать их в чистоте!
Ангел выслушала его и нахмурилась. — Мистер Виктор.
— Да?
— Доспехи, которыми ты владеешь, — сказала она, — я спросила об этом у своего начальства. Они сказали, что к чистым душам, которые идут по пути добра, оно применяет заболевание [Проклятие].
— … и?
— Тогда, если твоя карма по-настоящему чиста… почему ты не [Проклят]? Похоже, у тебя нет к нему иммунитета.
…
Виктора так и подмывало сказать правду. У него действительно был иммунитет.
[Дьявольский Вдохновитель] активирован!
Вы получаете + 30 бонусов к проверке, чтобы скрыть ваше страховое мошенничество!
А затем сработали рефлексы, отточенные за семь лет занятий [Сверхъестественной Философией]. — Именно это я и хочу сказать, — ответил Визирь. — Небесные методы устарели.
Ангел нахмурилась еще сильнее. — Прошу прощения?
— Если Небеса считают мою карму хорошей, а мои доспехи — нет, то это значит, что карма в своей основе субъективна, — возразил Виктор, — и поэтому бесполезна в качестве объективного измерения ее ценности.
— Но это же невозможно! — возразила Ангел,—— наш анализ кармы совершенствовался веками! Боже мой, это даже подтверждается Системой, управляющей Аутремондом!
— Тогда, как же ты объяснишь это противоречие? Или тот факт, что чья-то карма всего за одно действие может внезапно измениться с хорошей на нейтральную или злую? Что одно это действие может навеки обречь вас на Хэппилэнд, даже если вы потом изменитесь? Эта система кажется тебе справедливой?
Миэль молчала, обдумывая вес своих слов.
— Я просто хочу сказать, что вместо того, чтобы следовать чьему-то мнению, ты должен делать то, что сам считаешь правильным. Потому что в чисто субъективном мире это единственный верный ответ!
Проверка харизмы прошла успешно!
— Ты прав, Мистер Виктор, — ангел поверила его полезной лжи, — я должна следовать тому, что считаю правильным, а не подчиняться устаревшим правилам! Мои методы нетрадиционны, но со времен страховки Карма+ они принесли на Небеса больше всего Специальных Очков! Я заслуживаю повышения.
Ангел, казалось, накачивала себя до тех пор, пока, наконец, не сказала: — А знаешь что? Я ухожу!
— Ты бросишь Рай?
— Да, но не ради Хэппилэнда! Я стану сама себе боссом и создам лучшую службу загробной жизни на всех планах! Компания Маленьких Ангелов Миэль! Я им всем покажу!
— Тогда я с радостью буду твоим первым работодателем, — подбодрил ее Виктор. — У тебя есть талант и моя поддержка. Поддержка империи. А ты хотела бы стать губернатором?
— Губернатором? — Глаза ангела ярко сияли. — Как региональный менеджер?
— С неограниченными ресурсами и очень слабым контролем, — сказал Виктор. —Я играл с системой, и с Империей, которая скоро расширится за океан, и считаю, что ты более чем заслужила шанс управлять всем так, как тебе хочется.
В конце концов, у скольких ангелов хватило бы терпения разобраться с ним и Мурмурином? У очень немногих, судя по тому, что он узнал. Виктор предпочел бы держать хороших рекрутов на стороне Империи, особенно с войной на горизонте.
— Благодарю тебя, мистер Виктор, — сказала Ангел с благодарностью. — Ты самый лучший клиент, какого только может пожелать ангел. Я соберу свои вещи, а потом … приму твое предложение.
Ангел исчезла во вспышке перьев, оставив Виктора одного.
Однако Визирю было интересно, как она отреагирует на Изабель Мор. Он будет держать их территории как можно дальше друг от друга.
Кто-то постучал в дверь. — Да? — Отозвалсял Виктор.
— Виииииик, это я! — Крикнула Шоколатин. — Я с Эллисон!
— Входите же! — Ответил Виктор, с облегчением услышав, что оборотень цела и невредима. С тех пор, как он не смог связаться с ней через свой Перк, Визирь беспокоился, не случилось ли с ней чего-нибудь.
Шоколатин вошла в комнату, одетая, как красная шапочка, с огромной корзиной в руках, а Эллисон помахала рукой Визирю из-за порога. Затем дриада вежливо закрыла дверь, предоставив им некоторое уединение.
А им понадобится уединение.
— Я испекла тебе пирог с лекарствами, чтобы ты поправился, — сказала Шоколатин, поцеловав Визиря в щеку и присев на кровать. — Надеюсь, тебе понравится.
Эта женщина была сладкой. Вредной для здоровья, но сладкой.
Так думал Виктор, пока не открыл корзину. На окровавленном торте, как искривленная свеча, стояла чешуйчатая рука.
— О, я их перепутала! — Она тут же забрала у него пирог и, словно стыдясь этого, убрала его с глаз долой. — Извини, но этот был для Круассана…
Виктор взял свои слова обратно. Шоколатин — это не сахар, а ЛСД. Чистый, неразбавленный ЛСД. И все же, он неожиданно полюбил ее. — Шок, я должен кое в чем признаться, — сказал Визирь с застенчивым лицом. — Что ты можешь воспринять очень плохо.
— Я тоже… — ответила она точно таким же тоном. — Мы с тобой об одном и том же?
Оба вздохнули, а затем быстро сказали:
— Я обнимала Эллисон!
— Я обнимал Сатану!
— Сатану? — Шоколатин моргнула. — А это еще кто?
— На самом деле, это не Сатана, а верховный демон… и ее кузина… и ее ученик…
— А потом ты сварил ее с бобами и съел? — с болезненным любопытством спросила оборотень. — Так вот как ты превратился в демона? А я тоже могу это сделать?
— Нет! — Запротестовал Виктор. — Нет, ты не можешь!
— О, — сказала она, очень разочарованная, но и не сердитая на него.
— Итак, ты и Эллисон?
— Она была очень одинока и сгорела от всей этой городской управленческой работы. Я пригласила ее домой, чтобы утешить, и мне было одиноко, потому что ты ушел, и мы расстались, и одно привело к другому, и… И… И ты не сердишься?
— Именно поэтому я и попросил перерыв, не так ли? Чтобы мы оба могли бы разобраться в себе. Дело в том… что я делал это по одному уроку [Сверхъестественной Философии] за раз.
Оборотень слушала молча, внезапно напрягшись и страшась его ответа.
— Ты мне действительно нравишься, даже больше, чем следовало бы, — признался Виктор. Как наркотик, примешь его один раз, и вы больше не можете без него обойтись. — Но больше всего на свете я ценю свою свободу, и хотя преданные отношения, вероятно, имеют свои Перки, я не хочу компромиссов, которые приходят вместе с ними. Я не хочу ни с кем остепеняться, и тебя тоже не хочу обманывать.
Оборотень слушала с растущей грустью, но потом проявила удивительную зрелость. — Я не могу связать тебя, — призналась Шоколатин и с надеждой добавила: — Но, можно я, все-таки, свяжу тебя? Веревками?
— Конечно, а почему бы и нет? — В Схоломансе он делал гораздо хуже, и если это сделает ее счастливой, то он был готов оставаться непредубежденным. — Мы можем остаться друзьями.
— Я могу жить с этим, — сказала она и положила голову ему на плечо. Виктор отпустил ее и почесал оборотня за ушами. — Ты по-прежнему будешь той, в которую я влюблен. Дай время.
Кто-то постучал в дверь, и внутрь, улыбаясь при виде «парочки», вошла Эллисон, она несла огромную стопку папок. — Ты ведь все слышала, не так ли? — Спросил ее Виктор.
— Да, хотя я и не собиралась этого делать, — ответила жрица. — Ты выглядишь гораздо увереннее, как будто уладил внутренний конфликт. И, если я не ошибаюсь, ты, кажется, постарел чуть больше, чем на семь дней.
— Да, — ответил Виктор. — Я больше не думаю о том, чего хочу от своей жизни.
— Хорошо, потому что я больше никогда не буду замещать тебя на посту главы персонала, — сказала она, едва не свалив стопку бумаг на кровать. — Вот отчеты о происшествиях за последнюю неделю. Я также должна тебе сообщить, что покрыла весь особняк защитными заклинаниями и что ты, возможно, захочешь избежать подвала в течение нескольких дней. Там будет ужасно пахнуть.
— И ты не против… — Виктор замолчал, взглянув на Шоколатин, а затем снова на дриаду.
— Вик, я жрица богини наслаждений, — ответила Эллисон. — Во всяком случае, свободная любовь — это мое религиозное служение.
Чертовы хиппи. Виктор одной рукой схватил бумаги, а другой все еще прижимал к себе Шоколатин. — «Наверное, еще слишком рано для демократического совета», — подумал он, прочитав длинный список катастроф. Окончательно, только местные губернаторы.
— Семь дней, Эллисон! — Жаловался Виктор, просматривая отчеты, — я уехал на семь дней.
— Ах, я еще забыла счет за ущерб, — Дриада протянула ему еще одну бумажку, на которой было слишком много нулей. — Шарлин сказала, что ты найдешь бюджет, чтобы это покрыть.
…
Это снова был его студенческий долг.
