— Ты кто такой?
— Эй, с дороги!
Я отбросил в сторону какого-то зазевавшегося мужика, даже не взглянув на него, и тот грузно шмякнулся в стену. Ну, не он первый, не он последний. К тому же парень был довольно-таки крепким — выживет, наверное. Впрочем, мне было всё равно.
Мы, не останавливаясь, продвигались вперёд и сносили любого, кто вставал у нас на пути либо проявлял враждебность. Жизнь или смерть — для этих людей это была чистая лотерея, но так или иначе, умирали не все. Однако времени это проверять у меня не было.
— Хозяин, вы потрясающий!
— Хм, я только что слышал странный звук.
— ...Это мой желудок: я очень проголодалась. Но пока мы не разорвём их всех на части, я всё равно есть не смогу.
Я действовал всё быстрее и быстрее, звуки моих шагов учащались и становились громче.
Не могу сказать, что это занятие доставляло мне удовольствие. Всё-таки ничего весёлого в этом не было. Скорее, было волнующее чувство, будто вот-вот обрету нечто потерянное ранее. Как-то так.
И вот, наконец, мы добрались до места.
В грубом и крепком на вид бетонном здании находилась моя цель. Это было единственное место в городе, где производили и продавали наркотик «рамунэ» — главная база «Слизняков».
— Куда, бл..ь?!.
— Хе-хе, цыпочка... гья-а-а!
— С дороги.
— Прочь.
Снаружи болтались двое придурков-охранников. Не останавливаясь, Минарис ударила одного ногой с разворота, а другому Шурия магическими нитями свернула шею.
— Так, мы на месте. Пора начинать второй акт. — Выдержав паузу, я вышиб ногой входную дверь.
«К-какого хера?», «Где охрана?», «Чё за?..». Увидев панику находящихся внутри бандитов, я вновь криво улыбнулся.
Нет, не только Гронд, вы тоже будет страдать, страдать, страдать и сдохните в страшных муках от боли, которую я вам причиню.
Передо мной промелькнули лица погибших в агонии детей.
— ...Я поквитаюсь с вами за то последнее слово. Заставлю мучаться и отправлю на самое дно преисподней.
***
— Гья-а-а-а-а! Мои глаза! Глаза-а! Моя рука, а-а-а-а-а!!!
— Уа-а-а-а-а! Я плавлюсь! А-а-а-а!..
— Стой! Сто-о-ой!.. А-а-а-а!
— Н-нет! Это не я! Моё тело меня не слушается! Гха-а-а-а! И-и-и!
По тёмному, мрачному логову бандитов, которое они считали неприступным, эхом разносились их крики и вопли.
— Ку-фу-фу, а вы довольно крепкие! Этот яд медленно растворяет тело, но к сожалению, чувствительность при этом теряется. А теперь давай попробуем этот наркотик, угу? Смотри, их ещё много осталось.
Минарис, обольстительно улыбаясь, испытывала на орущем от боли и ужаса мужике найденные в помещении наркотики.
— Не-е-ет! Хватит! Остановите-е! Убейте меня-а!
— Ах, ну вот, доктор Шурия снова допустила ошибку. Я хотела ампутировать ему кисть, но ты так сильно сопротивлялась, что я отрезала что-то лишнее.
Из руки Шурии тянулась магическая нить к облачённой в доспехи женщине. По мановению её загорелого пальчика та с диким криком взмахивала оружием, нанося удары своим товарищам. Её движения напоминали марионетку, управляемую незримым кукольником.
— Прекрати! Не трожь их!
— Ку-ку-ку, а-ха-ха-ха-ха! Какая прелесть! Сразу видно, какие вы все хорошие друзья!
Голосящий у меня под ногами человек был главарём банды — мускулистый, покрытый шрамами мужик с повязкой на глазу, которого я с наслаждением впечатывал ногой в пол.
— Ублюдок! Убери с меня ногу!
— Эй, ты чего такой нервный? Такое же шоу вы устраиваете и для этих богатых извращенцев. Гляди, гляди, как эти обдолбанные торчки яростно мочат друг друга. Прямо битва на выживание, только теперь среди тех, кто эту дурь гонит! Здорово, правда?.. Мне тоже нравится.
Здесь, в трущобах, крупнейшей преступной группировкой были «Слизняки».
Убийства, грабежи, изнасилования, погромы. Всячески измываться над другими людьми, портить им жизнь — в этом был смысл их существования. Они наслаждались, причиняя боль окружающим, и не щадили никого.
Бандиты гребли деньги лопатой благодаря «рамунэ» — наркотику светло-синего цвета, производимого из пилюль «наркотика ускоренного роста». В этом мире существовали целые организации со своими производителями и поставщиками, с помощью которых можно было их достать. И в этом городе именно они имели монополию на производство «рамунэ».
— Давайте, давайте! Не будьте такими скучными! Помните тех парней на арене? Вы же хотите и нам показать это увлекательное зрелище, правда? Мм? — подбадривал я участников.
— Ну-ка, скажи, какую часть твоего тела мы растворим следующей? Глаз и оба уха ты уже потерял, но у тебя всё ещё остался нос, левый глаз, зубы и губы, верно? Ку-фу-фу! — ворковала Минарис.
— Ах, ну вот, ещё один окочурился. А я хотела пытать их подольше, хоть чуточку дольше! — огорчённо вздыхала Шурия.
— ...Гляди, как девчонки-то разошлись. Ну что с ними поделаешь.
Было видно, что Минарис с Шурией крепко ненавидят этих ублюдков.
Их уровень вырос, а с ним выросли и запасы ОМ. Но даже несмотря на отсутствие интоксикации маной в таком возбуждённом состоянии они быстро теряли благоразумие.
Впрочем, это касалось и меня.
— Нет! Нет! Хватит! Не-е-е-е-е-е-ет!
— Ха-ха-ха, зачем же прекращать такое веселье? Не бойся, перед тем, как сдохнуть, ты пройдёшь все круги ада.
Воздух был пропитан металлическим запахом крови; повсюду разносились крики, от продолжительных пыток превратившиеся в бессвязное бормотание.
— Эй, Минарис оставь и мне немножко, ладно?
— Нет уж, Шурия. Ку-фу-фу, я хочу их ломать не меньше тебя.
— Хмпф! Минарис, вредина!
— Ну-ну, девчонки, не ссорьтесь...
Тем не менее, девушки работали дружно: бандиты умирали один за другим, испытывая перед смертью невообразимую боль. А под моими ногами корчился их главарь.
— С-сволочь, ты за это… а-а-а-а-а-а!
— Да брось, все вы так говорите. Всё это происходит потому, что я должен был ещё давным-давно с вами разобраться. Понимаешь, приятель?
Вновь услышать эту избитую угрозу мне было неприятно, поэтому в ответ я раздавил ему коленные чашечки.
— А-а-а! Угх…
— Больно, да? Знаешь, в моём мире говорят: «Жизнь — это боль». И я думаю… — Я с силой опустил ногу на его голень, сломав ему берцовые кости.
— Га-а-а-а-ха-а-а-а!
— В твоей поганой жизни маловато её было. Маловато! А-ха-ха-ха-ха!!!
— Ты грёбаный псих! Ты спятил, совсем спятил, ублюдок!
Его искажённое от боли лицо обливалось потом, но он продолжал сопротивляться. Скорее всего, причина такой стойкости была в том, что ему уже не раз приходилось иметь дело со всякими больными фриками и психопатами.
— А-ха-ха, я знаю, знаю! В этом безумном мире я давно уже перестал быть нормальным!
— Гуа-ах, прекрати! Нуа-а-а-ха-а-а!!!
— Да-а! Кричи, сука! Кричи больше! Кричи громче! Чтобы услышали те, кто просто хотел спокойно жить, и кому ты эту жизнь сломал! Я тебе этого не прощу, мразь!
Тогда всё, что я мог сделать — лишь сравнять с землёй ту проклятую школу, не имея возможности сунуться в укреплённый город, который находился под контролем Гронда, и где все меня знали. Я сам помог им усилить защиту против демонов, и несмотря на то, что ни разу не пытался этого сделать, всё же понимал, что мне туда путь заказан.
— Я ничего не смог сделать, ничего!
Я не смог убить ни Гронда, ни этих ублюдков. Не смог ничего защитить. Даже отомстить за ребятишек не смог.
— Скажи, зачем тогда всё это было нужно, если я не смог им помочь? Зачем мне была нужна эта сила, если в конце концов я оказался беспомощным идиотом, неспособным защитить тех, кто действительно в этом нуждался?.. Почему они должны были умереть? Почему должны были через всё это пройти?!
Эти дети так же как и я были разделены со своей семьёй, но в отличие от меня, они не обладали силой, чтобы жить в этом мире. Им была нужна помощь и забота, которую давала им Мюн.
— Ради чего вы всё у них отняли?! — Я так сильно сжал кулаки, что они налились кровью. — Даже это слово!
На самом деле детишки были куда сильнее меня: они продолжали жить, смеясь и радуясь жизни, несмотря ни на что.
— Даже это последнее слово — «помоги»!
Эта просьба о спасении, которую она не успела произнести, не оставила надежды на прощение даже для меня. Жестокая и мучительная смерть пришла слишком быстро.
— Чем для вас были жизни этих детей?! Отвечай, подонок!!!
— Я… не знаю… о чём ты вообще?! Кто ты такой?! Тебе заплатили?!
— ...Да, верно, ничего вы не знаете. И поэтому будете кричать, страдать и мучаться, пока не поймёте! Будете гореть в аду, все до единого!
В моей руке сформировался «Зубастый меч Пожирателя».
Недавно я пытал очередного бандита, заживо сдирая с него кожу, и мне стала доступна новая форма духовного меча — тёмно-серый клинок, по сути, не являющийся мечом, с похожим на уплотнённую резину лезвием, на кромке которого находились небольшие, шириной в сантиметр рты, покрытые бесчисленными зубами. Этот духовный клинок был предназначен не убивать, но приносить боль.
— И-и! Ч-что это?! Погоди! Я виноват, виноват! Прости!..
— ...Пришло время расплачиваться за свои грехи. Жуй его, «Зловещая пасть»!
— Гья-а-а-а-а-а-а-а!!!
Зубья издали какой-то радостный скрежет, и клинок изменил форму и стал светлее. Превратившись в аморфную субстанцию, лезвие «Зубастого меча Пожирателя» расширилось и заглотило руку мужика, после чего зубастые рты принялись её жевать.
— Что, больно? Больно, да? Как ощущение, когда живьём сжирают твою руку? Скажи! А?! Как оно там?!
Рты продолжали пожирать его кожу словно мелкие насекомые, выдирая вместе с ней кусочки мяса и проглатывая их.
— Га-а-а-а, а-а-агх… Я умру!.. Умру-у!!! А-а-а-а-а! Умоляю, нет! Не-е-е-ет!!!
— Люди, которых ты убивал, тоже так кричали, да? Не строй из себя жертву, падаль!
— Гья-а-агх-а-а-а-а!!!
— Эти слова, эти последние слова говорили и они! И сейчас ты, сволочь, напоминаешь мне о том, как я был тогда беспомощен! Когда был не в силах помочь тем, кому вы причинили боль!
Я позволил мечу основательно прожевать его руки и ноги, а затем проделал то же самое с левой половиной его тела. Лишившись кожного покрова, плоть начала темнеть, но эти изуродованные человеческие останки всё равно продолжали кричать. Боль не давала ему отключиться: как только он терял сознание, она сразу же возвращала его из обморока.
Постепенно глаза главаря бандитов потухли, переполнившись обречённостью и отчаянием. Этого я и добивался. Такой же взгляд был у детей, когда они умирали. Они так же кричали.
— Этого недостаточно, но я надеюсь, в другом мире ты тоже будешь долго и мучительно страдать.
Я сменил клинок в руке на «Изначальный духовный меч». Возможно, бандит почувствовал, что сейчас он умрёт, и на миг его глаза прояснились.
— А-а-а… а-а… помогх!
Я всадил клинок ему в лоб, не дав ничего произнести.
— Не позволю... У тебя нет права его говорить.
«Помоги» — последнее слово, которое они не дали сказать умиравшим детям.
***
— Мнм… ммм, кажется, я кончил.
Перед Нонориком лежали искорёжанные и изувеченные тела.
По состоянию трупов и свежей крови он сделал вывод, что бойня здесь произошла не так давно. От воображаемых им сцен произошедшего и продолжавшего висеть в воздухе запаха крови, Нонорик не на шутку возбудился и принялся эротично ласкать своё тело.
— Мнм… Что же тут случилось?.. Кто это сделал?.. Ммм... Я тоже так хочу-у!
Надувшись, он потыкал тело пальцем и провёл им по разодранной плоти трупа.
— Двое? Нет… трое? — пробормотал Нонорик, снова окинув сцену взглядом. — Многочисленные колотые раны и повсюду следы наркотиков.
По состоянию трупов он определил количество устроивших эту резню людей.
— Хмм… Интересно, кто они? И как они это сделали? А-ах… Я бы узнал, если бы не был занят работой… Ну, так или иначе, мы всё равно скоро встретимся, правда?
Кто это сделал, Нонорик понятия не имел. У этих бандитов было слишком много врагов, да и выживших среди них не осталось. И всё же его инстинкты дикого зверя подсказывали ему, что их дорожки ещё пересекутся.
— Если сообщу об этом дядюшке Гронду, он всё равно прикажет разобраться, так что это неизбежно. — Нонорик засиял словно девица, размечтавшаяся о своём ненаглядном принце. — Ню-ню... Буду с нетерпением ждать нашей встречи! Ру-ру-ру-ун!
Юноша, стройный и красивый словно молоденькая девушка, взмахнул длинной, ниспадающей из-под берета золотистой копной волос, и растворился на ночных улицах трущоб.
Вид трупов и их расположение оказались настолько странными, что Нонорику не давала покоя мысль о том, каким образом они были убиты.
