— Теперь ты находишься в глубоком, тёплом месте.
Мои глаза были закрыты, и в темноте раздавался размеренный голос старичка, заслуженного психотерапевта из той же клиники, что и доктор Маэно. Звук монотонно постукивающего на столе метронома и чуть уловимый цветочный аромат создавал непринуждённую, расслабляющую атмосферу.
«Уверен, обычные консультации и разговоры тебе уже порядком надоели», — сказал врач, поэтому последние несколько сеансов проводилась так называемая «гипнотерапия». Но откровенно говоря, было сложно сказать, что она давала какой-то эффект.
— Звонит телефон. Попробуй поднять трубку. Голос, ты слышишь в ней чей-то голос.
Я пытался представить ситуацию в соответствии со словами психотерапевта. Однако моему воображению никак не удавалось поспевать за тем, что он говорил.
— Это твой голос… Слушай его внимательно. Голос говорит о том, что ты забыл.
А-а, это бесполезно. Я просто не могу этого представить. Как только я пытался осознать «то, что я забыл», сразу же появлялся запертый глубоко внутри меня мой прошлый «я». «Ты ошибаешься!», «Всё не так!», — кричал он. Слыша его назойливый голос, заглушавший моё воображения, я не мог сосредоточиться.
Это было слишком неестественно. Совсем не сочеталось с этим спокойствием и расслабленностью. И то гнетущее тёмное пламя в таких условиях я вспомнить не мог.
— ...Простите, доктор. Не получается… — открыв глаза, тихо произнёс я.
В кабинете, помимо психотерапевта, находился и доктор Маэно. Маэно-сэнсэй был не психиатром, а хирургом, поначалу следившим за ходом заживления моих ран; тем не менее, он продолжал появляться на моих медосмотрах и сеансах лечения.
Глядя на то, как я поморщился, на лице психотерапевта появилось озабоченное выражение.
— Хм, ясно. Судя по всему, гипнотерапия на Укэй-куна не действует, — спокойно заключил он, останавливая покачивающуюся стрелку метронома.
— Извините, — опустил я голову. Доктор Маэно ободряюще похлопал меня пор плечу:
— Ну что ты, Укэй-кун, не переживай. Тут многое зависит от самого человека. Не стоит торопиться.
— Маэно-кун прав, на сегодня, пожалуй, хватит. Надо хорошенько всё обдумать, — мягко добавил психотерапевт. — В таких случаях лучше не форсировать.
— Хорошо… Тогда до свидания.
— Да, жду тебя на следующей неделе в то же время.
— Береги себя, Укэй-кун.
Мне было неловко из-за отсутствия какого-либо прогресса, несмотря на все мои старания. Раскланявшись с психотерапевтом и доктором Маэно, я покинул кабинет.
Меня всё больше охватывали удручённость и непонимание. Раздумывая, что бы это могло быть, я вдруг осознал, что испытываю явную неприязнь к доктору Маэно.
Иногда в его взгляде ощущалось нечто змеиное, как касающийся сердца раздвоенный язык гадюки, что вызывало во мне какое-то горькое чувство дежавю, от которого становилось немного не по себе, будто я — это не я.
***
— Май?
— А, нии-сама.
Покинув больницу после приёма врача, я наткнулся на одетую в школьную форму Май, ожидавшую меня у больничных ворот.
— Ты здесь зачем?..
— Зачем? Тебя пришла забрать, — слегка надулась Май, глядя на меня иcподлобья. — Разве не ясно, нии-сама? Твоя сестра за тебя беспокоится.
— О, ну извини. Спасибо. Но постарайся не ходить по улицам одна, это опасно.
— Насчёт этого можешь не переживать, меня повсюду сопровождают полицейские. Смотри, вон там и вон там.
Май указала в сторону молодых девушек в чёрных костюмах, и те помахали ей рукой. Кстати говоря, меня также сопровождали мужик и парень в чёрном, да и вообще, сейчас в этом городе везде было полно полицейских. Такое количество стражей порядка выглядело чрезмерным, однако по этой причине вероятность очередных нападений была сведена к нулю.
Видя, что моё беспокойство оказалось тщетным и в конце концов лишь вернулось ко мне бумерангом, я слегка поднял руки, показывая, что сдаюсь.
— Ну, пойдём домой, у сестрёнки уже руки устали, — сказала Май, показав сумку, в которой, судя по всему, были продукты для ужина.
— К вашим услугам, мэм! — криво усмехнулся я, взяв в руку сумку. Другую руку как ни в чем не бывало схватила Май, и мы пошли. Чувствуя холод её руки, я нахмурился.
После моего возвращения у Май появилась навязчивая привычка держаться за руки, куда бы мы с ней не пошли. Причём это не ограничивалось улицей: даже дома или в школе она могла внезапно взять меня за руку или обхватить её, и такие физические контакты стали происходить всё чаще.
Не могу сказать, что я был против. Как брату, мне можно было только позавидовать. Просто...
«Если так пойдёт и дальше...»
Воспоминания, которые всё никак не возвращались, были лишь одной из моих проблем. Думаю, пора и с Май что-то делать. Увидев днём комнату Юто, я понял, что не могу больше притворяться, будто ничего не происходит. Поэтому, решив, что так продолжаться не может, я сделал решительный шаг вперёд.
— ...Послушай, Май. Не могла бы ты это прекратить?
— Ты о чём? — посмотрела на меня Май, в недоумении склонив голову.
Ах, это очень мило, конечно, но сейчас не время об этом думать!
Уже чувствуя, что мне откажут, я всё-таки продолжил:
— Мы же не дети, чтобы держаться за руки каждый раз, когда выходим из дому. Тебе самой не кажется это странным? — сказал я и заметил, что она крепче сжала мою руку. Слишком сильная и поспешная реакция для выражения привязанности.
— Нет, не кажется. Мы с тобой единственные брат и сестра, — Май посмотрела на меня каким-то болезненно-глубоким и тёмным взглядом…
— Май, видишь ли...
— Нет!.. Ни за что. Не отпускай мою руку, нии-сама.
Хватка только усилилась. Словно мать, крепко держащая за руку своё чадо, чтобы тот не потерялся.
«…Или скорее, как однажды потерявшая ребёнка мать, крепко сжимающая его руку, чтобы опять не потерять».
— Пока я держу тебя за руку, ты больше никуда не исчезнешь. Неужели не понятно? Глупый нии-сама, — опустив голову, пробурчала Май, и я не смог ей ничего возразить.
— Май...
— ...Придём домой, поедим и примемся за учёбу. Давай сдадим тест на высший балл, да, нии-сама?
— Угу.
Что же мне ей сказать, как объяснить?
Я так и не смог найти ответа для Май, которая, казалось, была готова сломаться от одного неосторожного прикосновения, и просто замолк.
***
— Нии-сама, начнём занятия.
Придя домой, мы поужинали. Готовила Май вкусно, унаследовав скорее кровь отца, бывшего на удивление разносторонним человеком, чем матери, у которой с готовкой всё было не так радужно.
Перекусив и немного отдохнув, я пришёл в комнату Май, чтобы приступить к учебному процессу. По сравнению с моей, её комната всегда впечатляла чистотой и аккуратностью, когда я туда приходил, только вот...
— Эм, учёба — это хорошо, но что это за наряд?
— Что-то не так? — чуть наклонив голову, с удивлением спросила Май и слегка поправила имиджевые очки с простыми стёклами. Несмотря на то, что мы были дома, она оделась в жёлтый деловой костюм, а синюю ленточку, которой обычно подвязывала волосы, завязала у себя на груди.
Да, по какой-то причине, моя сестра, почти идеал японской скромницы-красавицы, вдруг преобразилась в энергичную бизнесвумен.
Постой, а когда она успела так переодеться? И где?
— А-а, нет, всё в порядке. Тебе очень идёт.
— Я узнала о вкусах нии-самы. Из книжки, что ты купил на прошлой неделе — «Двадцать четыре часа искушённой учительницы и её тайные...»
— ...Та-а-ак, а что у нас там по плану?! — поспешно перебил её я.
Ничего не слышу. Ничего не знаю. Угу.
— Май это аморальное чтиво совсем не впечатлило. Не волнуйся, всю развращавшую нии-саму литературу я сожгла в саду.
— Я не слышу, я ничего не слышу…
От этих слов, которых я не слышал, сердце обливалось кровью.
— Но Май не демон. Я прекрасно знаю, что мальчики в этом возрасте склонны иметь необузданные желания. Поэтому предупредительная сестра оделась в соответствии с предпочтениями нии-самы. Ты счастлив? — Она демонстративно приподняла руками свою красивую грудь, заставив меня сгореть от стыда.
— Хватит, пожалуйста, перестань! Что это ещё за сексуальное унижение такое?!
Что же мне теперь делать, раз сестра нашла мою коллекцию порнушки и сожгла её, проанализировав мои интересы и предпочтения?! А-а?!
— Давай займёмся учёбой, нии-сама.
— ...Уху. — Плача, мне не оставалось ничего другого, кроме как усесться за стол с мило улыбавшейся Май.
***
— Хм-хм, молодец, нии-сама, ты прошёл.
— Наконец-то-о!..
Закончив тест, я отложил ручку и обессиленно растянулся на столе.
— Вот умничка. Дай я тебя поглажу. Вот, вот.
У меня не было желания сопротивляться, пока моя своенравная сестрёнка гладила меня по голове. Я собирался было возмутиться, мол, что я тебе — собака, чтобы меня гладить, но передумал. Всё равно Май ответит что-то вроде: «Да, нии-сама — глупый пёсик. И пока он будет вести себя послушно и мило, Май его не бросит и будет о нём заботиться». С совершенно серьёзным видом.
— А теперь давай выполним ещё один тест, хорошо? — Пока я витал в своих фантазиях, Май с невозмутимым видом подбросила мне очередного противника. — Ты справишься, нии-сама. Ещё немножечко, ещё чуть-чуть. Не сдавайся!
Вот скажите, почему лицо у мило подбадривающей меня сестрёнки кажется каким-то пугающе искажённым, как у демона? Странно это. А ведь такую неотразимую улыбку нечасто у неё увидишь. Так почему же?
— А я пока схожу сделаю что-нибудь перекусить.
Улыбаясь, Май оставила меня одного и спустилась на кухню.
— ...Почему мне кажется, что Май стала со мной ещё строже?.. — облокотившись на спинку стула, я выгнулся и посмотрел на ночное небо в окне.
— Чёрт, что же делать-то… — В комнате было так тихо, что я, почувствовав навалившуюся от учёбы усталость, непроизвольно произнёс это вслух.
Май вела себя как-то странно с тех пор, как я вернулся. Впрочем, многое стало меняться ещё до моего исчезновения, так что, думаю, было естественным, что и Май соответствующе изменилась. Проблема была в том, каким образом эти изменения произошли.
«Она слишком сильно за меня цепляется... Как треснувший стакан, который вот-вот разобьётся».
Я вспомнил о нашей сегодняшней прогулке из больницы домой.
Я чувствовал дрожь в руке Май, которую я держал. Дрожь, похожую на чудовище цвета продирающего до костей зимнего холода. Жестокого зверя, который в свою очередь навредит Май, если попытаюсь вмешаться. И не мог избавиться от ощущения, что один неверный шаг — и этот монстр заставит её безвозвратно сломаться.
Чем больше я думал об этом, тем сильнее становилось моё желание что-то предпринять. Но что делать, чтобы заполнить треснувшее сердце моей сестры, я не знал.
— Ха-а… Хоть и банально, неужели придётся просто ждать?.. Э? У-а-а!
Задумавшись, я чересчур сильно облокотился на спинку стула, потерял равновесие и начал падать. В этот момент окружающий мир словно замедлился, мыслительный процесс стал протекать спокойно и ровно. Рука, которую я вытянул, чтобы смягчить падение, практически бесшумно коснулась пола, удерживая весь мой вес кончиками пальцев.
— Фух, чуть не упал… гм? Это что, пятно?
Из этого положения мне бросилось в глаза тёмное пятнышко в углублении ручки выдвижного ящика стола, которое нельзя было заметить, не глядя на ручку снизу. Когда я увидел его, моё сердце тревожно стукнуло: цвет пятна вызвал в затылке неприятное ощущение.
Это был средний ящик в столе среди трёх и единственный, который запирался на ключ.
— ...Так, если ключ лежит там же, то… вот он.
Я достал ключ из-под подставки для ручек и, вставив его, отпер запертый ящик. У меня не было каких-то серьёзных причин так поступать, хотя и простым любопытством это тоже не было — просто я почему-то почувствовал, что непременно должен туда заглянуть.
Сунув пальцы в углубление ручки ящика, чтобы его открыть, я почувствовал лёгкое покалывание на их кончиках. Меня будто обволокло тёмно-лиловым дымом, а затем я пришёл в себя. Гадая, что же произошло, я потянул ручку.
— ...А?
Внутри что-то звякнуло, и ящик открылся.
Я сразу не понял, что это.
— Э?.. Не может быть… что за чёрт…
В глазах потемнело. От мерзкого ощущения, будто через дыру в затылке заливают внутрь холодное вязкое масло, закружилась голова. Чувствуя странное онемение во рту, я наотрез отказывался верить в увиденное.
— ...Май, что ты...
На вырвавшиеся из пересохшего горла слова ответа не было.
Внутри лежал самый обыкновенный нож, который можно было найти где угодно… Нож, густо покрытый почерневшей человеческой кровью.
