Несмотря на то, что между живыми существами много общего, истинные вампиры и вампиры являются совершенно разными видами монстров. Оба этих вида являются кровососущими гуманоидами, однако вампиры не могут находится под солнечным светом, а также имеют другие слабые стороны, такие как уязвимость к святой воде. Помимо этого, без регулярного употребления крови вампиры неспособны поддерживать тело, превращаясь в пепел, однако в случае истинных вампиров это не так. Потребляя недостаточно крови, они теряют свои способности вампира, сохраняя силу на уровне среднестатистического человека. Будучи классифицированы как монстры из-за того, что сосут кровь, и подвергаясь гонениям, они скрывают своё существование. Подтвердить существование истинных вампиров также сложно из-за того, что они умело скрывают свой «Статус». Смешаться с людьми для них — простая задача. В некоторых легендах упоминается, что они увеличивают свою популяцию за счёт укуса и поглощения крови жертв, однако это не так: подобным образом они могут лишь временно контролировать свою жертву. Судя по всему, истории о том, что «человек, которого укусил истинный вампир и выпил его крови, становится его союзником», появились в результате наблюдений за теми, кто был укушен и попал под их контроль. Так как размножение истинных вампиров ничем не отличается от людей, резкое возрастание их популяции вряд ли возможно. Существует слух, что появление истинных вампиров среди человеческой расы является следствием запрещённого призыва посредством чёрной магии, однако никаких достоверных источников, подтверждающих это, не сохранилось.
— Наконец-то нашёл подходящую книгу, и на тебе… ничего существенного. — Я оторвал взгляд от пылящихся в углу Великой библиотеки книг.
Уже неделю я ходил сюда каждый божий день. Книги были дорогим удовольствием, и эта просторная, с её шумным, эхом разносящимся по залу рокотом библиотека, которая могла похвастаться огромной книжной коллекцией, была, несомненно, лучшей в этом мире.
В моём родном мире было принято не шуметь в библиотеке, однако здесь этого правила не существовало: множество собравшихся людей, изучавших книги, преспокойно обсуждали между собой собираемую для выполнения задания информацию словно на какой-то тусовке.
И вот в такой шумной обстановке я и искал книги с информацией об истинных вампирах, чтобы разобраться в том, что произошло с Минарис, однако большинство из них особого интереса не представляли и толком мне продвинуться не помогли.
К этому моменту мне попадались лишь книги, содержание которых я и так знал, и в которых истинные вампиры и вампиры клеймились и осуждались как нечистые создания с религиозный точки зрения.
Я хотел узнать о «яде вампиризации», но о нём не было ни слова ни в трактатах, посвящённых вампирам, ни в трактатах по токсикологии.
Также я не нашёл совершенно никаких записей, проливающих свет на Куську…
— Эх... Ну, никто и не говорил, что будет легко, — вздохнул я, почесав голову. Скорее всего, если не удастся ничего найти в этой библиотеке, проще будет спросить напрямую. Но для этого придётся где-нибудь разыскать этого чёртового позёра.
— Хотя лично я предпочёл бы не встречаться с этим выпендрёжником, с ним непросто, — поморщившись, вновь вздохнул я.
Раз у нас появилась такая сила, то почему бы её не использовать? Но сначала хотелось бы узнать о ней поподробнее. Есть различные способы опробовать её в деле и узнать, что она из себя представляет, и тем не менее, осторожность не помешает.
— Ладно, с исследованием можно сказать закончено. Думаю, завтра спущусь в подземелье… Хмм… — Закрывая книгу, я заметил, что осталось непроверенной ещё одна страница. — Мм, что тут…
Истинные вампиры — древнейшие в мире существа.
Автор: Товако Курой
На всей странице, не мелочась и от всей широкой души были написаны эти глубокомысленные слова вместе с указанием автора сего опуса.
— Да блин, в этом мире что, все — чуньки? А впрочем, чего уж там говорить, если сам по себе фэнтезийный мир — плод воображения этих чудиков.
Неужели они не могут без того, чтобы не ввернуть что-нибудь этакое в написанные ими книги?
На обложке был изображён мешок с какой-то картой сокровищ внутри и проявляющимся на свету узором. Хитрость заключалась в том, что если влить в рисунок ману, буквы в книге изменялись, и после того как исходящий от них слабый свет пропадал, звучал таинственный голос: «О ищущий силу, да удовлетвори жажду свою...»
Чувство, когда вновь бередишь ту самую старую рану. Ох, избавьте меня от этого дерьма, пожалуйста. Вздохнув, я закрыл книгу. День близился к концу.
Собрав взятые мною книги, я прошёлся вдоль книжных полок и вернул каждую на место.
— Вот ты где!
— Мм, — повернувшись, я увидел Леоне. — Что такое? Ты что-то хотела?
Я уже слышал от Минарис подробности, но после вступительного экзамена впервые встретился с Леоне лично. Похоже, её настороженность ко мне поубавилась. Пока я раздумывал над причиной такой перемены, Леоне открыла было рот, но тотчас же его закрыла и, после непродолжительной паузы, сказала:
— Нужно поговорить. Давай зайдём в таверну. Ты же не против промочить горло, верно?
— ...Почему бы и нет. Но от выпивки и закуски воздержусь — если не вернусь к заходу солнца, не видать мне чудесного ужина Минарис.
— ...Ясно, — на секунду на лице Леоне отразилось замешательство, затем, повернувшись она пошла, а вслед за ней и я.
«Настороженности хоть и меньше, но похоже, разговор будет не из приятных», — с этими невесёлыми мыслями я покинул Великую библиотеку.
***
Несмотря на то, что день был ещё в самом разгаре, в таверне было шумно и оживлённо.
— Эй, налей ещё, ещё одну...
— ...И сколько ещё ты собираешься квасить?
— Не нуди... Знаешь, сколько мне пришлось ждать, чтобы поговорить с тобой?.. Я ждала у входа в подземелье... Почему ты был в библиотеке, а-а?..
— Ну, это не мои проблемы. Если хотела поговорить, могла бы сказать Минарис.
— Не могла я!.. Мну неловко говорить об этом Минарис!.. Му-у-нетушки!..
— Значит, говорить тебе об этом неловко, так? И что это за «мну» такое? Тебе сколько лет? Смотри, уже бухая вся.
— И что-о?.. Вино скрашивает жизнь… и непростые разговоры… Ты ведь не ребёнок, чтобы опьянеть от стаканчика-другого... Будь мужиком!.. Ну же, давай, выпей со мной!..
— Я же сказал: пить не буду. Чего пристала?
Мне не терпелось узнать, о чём же Леоне хочет со мной поговорить, а она, не долго думая, со словами: «До дна» осушила бутылку и практически моментально опьянела. Её поведение настолько меня изумило, что я даже позабыл разозлиться.
— Чёрт с тобой. Я ухожу. — Я поднялся, поставив на стол недопитый коктейль с соком похожего на цитрусовые фрукта.
— Э-эй, не убега-ай!..
— Ха-а, да ты же нажралась, подруга.
Я собрался покинуть таверну, но Леоне ухватила меня за руку и не отпускала.
— А ты… Ты бесчувственный!..
«Бесчувственный ты. Чёрствый как сухарь. Ну что поделать с таким бестолковым, придётся за тобой приглядывать», — когда-то говорила мне Летисия. Думаю, эти слова вырвались у Леоне случайно, и тем не менее, напомнили мне о прошлом.
— Бесчувственный, говоришь… — вздохнув, я опустился обратно на стул, будто утомившись её пьяной болтовнёй. Хотя, быть может, во мне просто взыграла сентиментальность. — Ну, и о чём ты хотела поговорить?
— О цели вашего путешествия… Вы солгали о ней. О мести, которую замышляете.
Эти слова обожгли меня жгучим ядом. Я молча взглянул на Леоне: её лицо было красным и захмелевшим, однако глаза оставались ясными и смотрели прямо на меня.
— Да, я знаю, я вижу. Вы отчаянно жаждете мести, ваши сердца полны её тьмой, вы связаны мыслями о ней.
— ...Ого, — чуть слышно пробормотал я. Однако желания спросить, откуда ей это известно, у меня почему-то не было.
— Минарис по-прежнему хорошая девочка. Шурия — я думаю, она тоже добрая и искренняя. Я знаю, что ты о них заботишься, заботишься по-настоящему. Поэтому, Укэй, вам нужно отбросить эти мысли о мести, слышишь? То, что ты делаешь — это неправильно.
— О-о, так значит, я ошибаюсь?
— Да, ошибаешься. Даже если девочки приняли эту месть, то подтолкнул их к этому ты. Ты хоть понимаешь, что, по сути, ты промыл бедняжкам мозги?
— ...Промыл мозги, говоришь? Что ж, может и так.
В её словах определённо имелся смысл. Тем не менее, это была наша клятва, и мы не хотели, чтобы кто-то на неё посягал. Поэтому слышать эти слова было неприятно.
— У них есть ты, а у тебя — они. Вы можете начать всё с начала. Тебе достался этот «Обучающий режим», этот чит, всё закончилось, чёрт возьми… Так забудь о прошлом! Теперь, когда мы знаем, что случится дальше, мы сможем сделать всё как надо!
Я продолжал молча слушать её.
— Зачем тратить время на эту глупую месть, которая ничего вам не даст? Ты же знаешь, через полгода падёт великий барьер Теократии, покрывающий материк, и весь континент превратится в кровавое поле битвы. Если начать действовать прямо сейчас, мы многих сможем спасти. Разве это не будет правильным, не будет лучшим для тебя, Минарис и Шурии?..
Терпение моё лопнуло, и я плеснул в Леоне содержимое своего стакана.
— Ну всё, хватит.
Я думал, что смогу выслушать её до конца, но слушать этот бред был больше не в силах.
— Ты что творишь?!. — заорала она.
— «Правильно», «неправильно» — какая, к чёрту, разница? Если бы нашу боль можно было унять одним словоблудием, до этого бы не дошло.
Тяжёлое, невыносимое, похороненное на самом дне вышло наружу.
— Месть ничего нам не даст? Месть не принесёт нам счастья?
И стало бурным потоком изливаться без конца.
— А-а, меня сейчас стошнит. Вся эта чушь собачья — не более чем домыслы того, кто только смотрит со стороны. Ты можешь говорить эти слова лишь потому, что не имеешь об этом ни малейшего представления. Ты не знаешь, каково это — желать кому-то смерти так сильно, что просто убить его уже недостаточно. Посторонним вроде тебя не почувствовать этого и не понять.
Уязвлённый до глубины души, я чувствовал, как вскипавшая во мне ярость прорывалась наружу, словно магма проснувшегося вулкана.
— Могу себе представить: ты хочешь оставаться чистенькой, да? И не хочешь думать о таких вещах с точки зрения жалкого, раздавленного, агонизирующего и смешанного с грязью человека? Да, да, я знаю, прекрасно знаю это чувство. Я был таким же до тошноты образцовым рыцарем без страха и упрёка. Хотя и тогда у меня хватало совести так открыто не нести этот бред.
Я сверлил Леоне полным нескрываемого раздражения взглядом.
— Давай, прочирикай мне теперь что-нибудь о правильности, девочка.
— Да… да как ты можешь так говорить?! Я же о вас думаю! — Леоне решительно возразила мне, не отводя глаз даже под давлением моего взгляда.
До меня вдруг дошло, что ею движут вовсе не какие-то пустые, дурацкие идеалы; на её месте я словно увидел отражение меня прежнего… К клокочущей ярости теперь примешалась досада и жалость к самому себе.
— Это не причина, чтобы нам останавливаться. Неважно, что ты об этом думаешь, как на это смотришь, — не тебе об этом судить.
— …
— Вся эта чушь, что ты наговорила — для нас это просто несбыточные фантазии. И вообще, слишком далека ты от этого.
— О… о чём ты?
— Речь не о том, правильно или неправильно я поступаю. Я беру то, что могу подобрать, и дорожу тем, что мне дорого, но даже если приходится что-то оставлять, я выбираю такой путь, где они непременно будут вознаграждены.
— Зачем, зачем вообще его выбирать?! Ты же сам считаешь, что они важны для тебя, разве нет?! Так двигайтесь вперёд и не оглядывайтесь назад!
Леоне, казалось, вот-вот потеряет терпение.
— А вот тут ты ошибаешься. Мы не оглядываемся назад. И даже не пытаемся выбраться из этой богом забытой бездны. Потому что поклялись, что этого не оставим. Поэтому все эти разговоры о том, чтобы примириться, проглотить и забыть всё ради светлого будущего — несусветная чушь.
До боли смешную трагедию; высушившую все слёзы агонию; ярость, раздирающую конечности на тысячи кусков; отбросить всё и ждать, пока рана со временем засохнет и омертвеет, — это не жизнь, это существование, хуже, чем у скотины.
— Я не могу с этим жить, не могу с этим смириться, вот почему я мщу. Чтобы жить полной жизнью, чтобы двигаться вперёд, не допустить, чтобы всё так закончилось.
Мы сопротивляемся этой собачьей реальности, которая толкает нас к этому эгоистичному, трусливому финалу. Продолжая идти по тропе мести, мы не даём закончиться этому тёмному аду, чтобы эти сволочи тоже вкусили его сполна.
Но даже после моих слов сидящая передо мной девушка не отступила.
— Это не так!!! Вы можете начать всё сначала!!! Нам дали такой шанс!!! — Разгорячённая Леоне ударила по столу, словно отбрасывая мои слова. — Когда демоны наступали бесчисленной ордой, слабые сгинули в этой мясорубке!!! Мои друзья погибли, пытаясь меня защитить, но в этот раз всё это можно предотвратить!!!
Её лицо покраснело: то ли от злости, то ли от выпивки, однако в глазах по-прежнему светилась твёрдая непреклонность.
— Я, мы можем изменить будущее!!! Ты же знаешь, в наших силах спасти детей, таких как Минарис, с искалеченной несправедливостью судьбой!!!
— Да, я это знаю. Только мы, сохранившие память о первом мире, можем переписать этот дерьмовый сценарий. Устроить этим ублюдкам грандиозное шоу и утащить их всех в ад.
— Иди к чёрту!!!
Взгляд её всё так же светился, правда, теперь уже полным ярости гневом. Возможно, она думала о чём-то героическом, вроде спасения всех, кого она спасти не смогла. Думаю, это была чересчур самоуверенная затея, однако не могу сказать, что она была мне непонятной. Просто это давно утраченное желание всех спасти было теперь для меня чуждым, и лишь всё больше и больше раздражало меня.
— Я понимаю, почему ты хочешь отомстить, но тратить на это драгоценное время? Подумай сам, идиот! Мы можем предотвратить эту трагедию! Исправить непоправимое! Спасти тех, кого не смогли спас…
Одно это слово каждый раз задевало меня за живое, словно по сердцу проводили наждачкой.
— Заткнись!
Леоне ошарашенно уставилась на меня.
— Просто заткнись.
А-а, сука, как же бесит. Я заставил её замолчать, не желая в очередной раз слушать эту заезженную пластинку.
Проклятье. Я снова допустил ошибку, снова всё пошло наперекосяк.
— Я понял, что нихрена ты не понимаешь. Иначе не стала бы нести этот бред. Дальнейший разговор — пустая трата времени.
— Ч… что ты...
— Я говорю, что тебе этого не понять, ты не можешь поставить себя на наше место. Так что больше не затрагивай эту тему, не пытайся приблизиться к нам, не пытайся понять, — сказал я и, поднявшись, положил на стол деньги за заказ.
— Постой! Мы ещё не за…
— Разговор окончен. То, что ты делаешь, Леоне, чертовски неприятно. Будь добра, не суй больше свой нос в наши дела.
— Что, что, что?! Что значит «наши»?! Что бы ты там ни говорил, ты делаешь это не ради девочек! Ты ставишь под угрозу их будущее, — будущее, где они смогут смеяться и быть счастливыми!
— Я уже сказал: это не твоё дело, — с этими словами я покинул таверну.
Окрашенный закатом город казался залитым кровью.
— Чёрта с два. Спасать тех, кого всё равно не спасти…
Я себя ненавидел. Я не продвинулся вперёд ни на йоту, я продолжал совершать ошибки, и так и не смог достичь того, к чему так упорно стремился. Продолжая твердить, что жажду лишь мести, я был движим… этой убогой завистью.
— Даже если время обратилось вспять, нам уже не стать прежними.
Прекрасно всё осознавая и укрепившись в своей решимости, моё несчастное «я» продолжало питать чувство сожаления. И за это я себя люто ненавидел.
***
— ...Нет, они не должны этого делать. Иначе для них не будет пути назад.
После того как мой собеседник покинул таверну, я обессилено опустилась на стол.
Мне так и не удалось его убедить. Но всё же, этот разговор не был бессмысленным. Сердце его ещё не умерло окончательно.
«Я видела, видела так много одержимых местью людей».
В разгар этой кровопролитной войны между людьми и демонами я, рискуя жизнью, доставляла товары в города, где была острая нехватка самого необходимого, и мне столько раз приходилось это видеть. Жену, потерявшую мужа. Ребёнка, чьи родители были убиты. Брата, который не смог спасти сестру. Солдата, спасённого ценой жизни его лучшего друга.
Я видела бесчисленное множество тех, кто нёс в своём сердце неизбывное горе и печаль; они были одержимы местью, и ничто не могло их остановить, кроме смерти. Продолжая идти по этому пути, они истощали свои силы и разрушались, в отчаянии стеная. Большинство погибало, не пройдя и половины пути, пав жертвой клинка ассасина. Они умирали, захлебываясь кровью, с перекошенными, страшными лицами, проливая горькие слёзы и проклиная весь свет.
Были и те, кому удалось свершить месть, со всей ненавистью, со всей злостью отдаваясь ей, сгорая в её ненасытном пламени. Но в конце их не ждало ничего, кроме слёз. Свершив месть, они горько рыдали. И когда всё заканчивалось, они, опустошённые, лишь смеялись. Смеялись безрадостным смехом сквозь слёзы, не имея более желания двигаться дальше.
— ...Но если месть им необходима для того, чтобы жить, значит, ещё не всё потеряно.
Мстители не ищут смерти. Чтобы умереть, месть не нужна.
— Я не сдамся. Ни за что.
Будь это торговая сделка, я давно бы умыла руки. Но это не торговые переговоры. Если есть воля к жизни, вы можете измениться, вы непременно изменитесь.
Мне вспомнился город, опустошённый побоищем между демонами и людьми, павшими с болью и горечью на лицах. Каждый раз, видя труп девушки, мне казалось, что я вижу Минарис, которую я повсюду искала. Каждый раз, слыша чей-то предсмертный крик, моё сердце тревожно сжималось от мысли о том, что это мог быть кто-то из моих друзей.
— ...Хватит с меня такого будущего.
Я хочу, чтобы вы улыбались, чтобы вы были счастливы. Не хочу снова видеть эти пустые, безжизненные улыбки сквозь слёзы — улыбки, в которых нет ни холода, ни тепла.
— К чёрту будущее, где люди, которым я хочу помочь, будут проливать эти горькие слёзы.
И неважно, как трудно мне будет, я не опущу руки.
