Том 9. Глава 4. Истина в душе

Когда ослепляющий свет рассеялся, Хадзиме заметил, что остался в одиночестве.

— Значит, нас разделили? Что ж, я ожидал подобного.

Разумеется, предугадывание результата не сделало Хадзиме ни капли счастливее насчёт случившегося. Нахмурившись, он начал осматриваться вокруг.

— Похоже, тут путь только прямо вперёд.

Коридор перед ним был два метра в ширину, два метра в высоту и сделан из того же самого зеркального льда, что и лабиринт до этого. Здесь не было пути назад. Портал, через который он прибыл, погас, превращаясь обратно в обычную ледяную стену. Обернувшись назад, Хадзиме смог увидеть лишь своё искажённое отражение. Повернувшись обратно, он начал идти по узкому коридору. Тот явно был создан для того, чтобы по нему мог пройти всего один человек.

Окружив со всех сторон, его отражения шли следом в такт его походке. Его шаги звучным эхом разносились по проходу. Естественно, Хадзиме был мастером бесшумного перемещения, но в данный момент он не видел никакого смысла так делать. Каждый из его шагов создавал ощущение, словно создаёт многочисленное эхо на поверхности льда. И к тому же не обычное эхо от звука*. Но, насколько бы странным это ни выглядело, Хадзиме казалось, словно это эхо было звучанием его сердца. Каждый шаг словно призывал его засомневаться в себе, задаться вопросом, действительно ли ему есть место в этом мире.

Ощущалось, словно его сердце одновременно билось и громко, и тихо. Он принял это странное новое ощущение и продолжал идти. Коридор совсем не изгибался и не разделялся, так что через несколько минут Хадзиме оказался перед огромным ледяным столпом, который находился в центре большого помещения, соединяя собой пол с потолком. Верхняя и нижняя часть столпа расширялись, создавая образ, будто ледяное дерево пустило здесь корни. Тут даже были подобия маленьких веток и листьев, отделившиеся от верхней части.

— Тут всё ещё только один проход, да? — пробубнил под нос Хадзиме, направляясь к гигантскому ледяному дереву. Как и всё остальное в лабиринте, ледяное дерево превосходно отражало всё вокруг. Благодаря своей ширине, оно идеально отразило вид Хадзиме, ни капли его не деформировав и не исказив. По мере его приближения, отражение становилось всё чётче. Словно ещё один Хадзиме ожил внутри отполированного ледяного зеркала.

Как только приблизился настолько, чтобы коснуться дерева, Хадзиме остановился и уставился на отражение. У отражения были белые волосы, повязка на глазу, длинный чёрный плащ и искусственная рука. Внешность Хадзиме была резкой до предела. От того как его выбор во внешнем виде вот так сунули ему в лицо, Хадзиме рухнул на колени.

— Дерьмо… Теперь, снова его увидев, я осознаю, насколько же этот наряд заставляет стыдиться. И как только я мог его выбрать…

По правде говоря, Хадзиме редко осматривал себя в зеркале. Расчёсывать его по утрам было одним из любимых занятий Юэ, так что у Хадзиме было мало причин смотреться в зеркало. И до сих пор он был сфокусирован на врагах перед ним, так что он не обращал особого внимания на своё отражение. Только сейчас, оказавшись в одиночестве и без врагов поблизости, у него было время остановиться и как следует рассмотреть себя. И увиденное подняло глубоко зарытые воспоминания его «тёмного прошлого». Неудивительно, что он оказался так шокирован.

Но он не хотел тратить время на то, чтобы красить волосы, а без повязки на глазу его Глаз Демона светился пугающим бледно-голубым светом, так что он не мог её не носить. Насчёт плаща — это Юэ сшила его ему, так что естественно он ему нравился. Также ему нужна была и эта искусственная рука, так как он потерял свою родную. По крайней мере, таковы были оправдания, которые он говорил себе, чтобы мотивировать свой вкус в одежде. В каком-то смысле, среди всего, что он повстречал в лабиринтах, это ранило его больше всего.

Если бы Коуки и остальные увидели его таким, рухнувшим на четвереньки, у них бы рты пооткрывались. Настолько редкостью было увидеть Хадзиме потрясённым.

— Знаете что, может быть голос прав. Может быть, у меня нет места, куда бы я мог вернуться в Японии.

«Как минимум в таком-то виде». Если бы он прошёлся по Токио в таком одеянии, то точно бы привлёк внимание в не самом хорошем смысле. Хотя вероятнее всего не на это пытался намекнуть шёпот. Хадзиме выглядел недопонявшим его намерения. Чтобы поправить его, тот же самый голос, который он привык слышать за последние несколько часов, заговорил.

— Я не это имел в виду, глупец.

— Наконец, показался? — прищурился Хадзиме и взглянул наверх. Его отражение сурово глядело на него сверху. Хотя настоящий Хадзиме пал на четвереньки, его отражение всё ещё стояло внутри ледяного дерева.

— Мне стоило догадаться, что это тебя не напугает. Или мне стоило сказать «меня не напугает»?

— Конечно, не напугает. Я уже догадался, что за тема у этого лабиринта. Это, плюс то, что Аманогава сказал мне ранее, дало мне все необходимые подсказки, чтобы догадаться, что именно будет дальше.

Хотя разговаривал с собственным отражением, Хадзиме был невозмутим. Хадзиме в отражении ухмыльнулся и спросил:

— И что же это за тема?

— Ты — это я, не так ли? Тебе не нужно даже спрашивать.

— О, нет. Пусть я — это ты, но я не полностью ты. Но ты уже догадался и об этом, верно?

— Ну, да, — сказал Хадзиме, кивнув.

Хадзиме внутри зеркала был поддельным Хадзиме. Он уже столкнулся с чем-то похожим в Лабиринте Халтины. Разумеется, тогда это были монстры, притворившиеся Юэ, Тио и Рютаро, но он уже знал, чтобы лабиринты считывают информацию о своих покорителях, и способны создать их копии.

Предыдущее высказывание подделки, что он не был полностью Хадзиме, лишь подтверждало эту гипотезу. А именно, что эта подделка была ещё одним испытанием лабиринта. Это значило, что даже если он разговаривал с идеальной копией себя, Хадзиме всё ещё должен был ответить, чтобы пройти дальше. Хадзиме встал на ноги и раздражённо ответил:

— Тема этого лабиринта — «покорение себя». Это тест для проверки, сможешь ли преодолеть версию самого себя, созданную из всех тех частей, которые ненавидишь, всех тёмных эмоций, что пытаешься подавить, всего того, что ты называешь для себя неправдой… Я прав? — взглянул Хадзиме вверх. Потолок растянулся перед ним, но он смотрел сквозь него, на мир, который существовал за пределами этих пещер. — Не имеет значения, насколько ты силён физически, если ты слаб сердцем. Это испытание нужно чтобы убедиться, что боги не смогут найти способ манипулировать тобой.

— Хорошо сказано, я. Сто очков из ста, — захлопало отражение Хадзиме в преувеличенной манере.

— Господи, как же ты меня бесишь, — пробубнил Хадзиме. Но, разумеется, он только что признал, что его отражение является частью его личности, так что он по сути говорил, что его наглость его же и раздражала.

Однако мгновением спустя отражение Хадзиме внезапно трансформировалось. Оно прекратило хлопать, а его глаза начали сиять красным, тогда как волосы почернели. С другой стороны, его плащ и искусственная рука стали белыми. Его кожа тоже потемнела, напоминая смуглый оттенок демонов.

Его цвета стали полной противоположностью цветам Хадзиме. Остерегаясь внезапной перемены, Хадзиме отступил на несколько шагов. Через секунду прозвучало два громких взрыва. И Хадзиме, и его отражение выстрелили друг в друга. Они двигались настолько быстро, что невозможно было сказать, когда они достали револьверы, или куда они собирались выстрелить.

Чёрный Доннер Хадзиме отправил алую пулю в своё отражение. Тем временем белый Доннер отражения послал чёрную пулю в Хадзиме. Окружённая кромешно чёрными искрами, пуля пробила лёд и направилась прямиком ко лбу Хадзиме. Но, ожидаемо, пуля Хадзиме была выпущена им с такой же идеальной точностью, и встретилась в воздухе с пулей его отражения. Две пули врезались и разлетелись на осколки. Такое невероятное столкновение было возможно только из-за того, что отражение унаследовало движения и дух Хадзиме.

Пусть Хадзиме и сделал шаг назад, тем самым отступив, он всё также пытался прикончить своего противника, пока перемещался. Он совсем не колебался. Эти движения укоренились в нём на подсознательном уровне, и он естественным образом излучал ауру жажды крови, столкнувшись с врагом.

— Хаха, я так и знал, что ты предугадаешь этот выстрел. В конце концов, я лучше всех знаю, когда стрелять, какие мысли пробегают в моей голове, когда я сражаюсь, и как я предпочитаю уничтожать врагов, — блеснуло отражение Хадзиме раздражающей усмешкой, и вышло из ледяного дерева. Ствол дерева покрылся рябью, когда отражение вошло в реальный мир и превратилось в полноценную подделку, вместо обычного отражения.

Оно вытащило из кобуры белый Шляг своей белой искусственной рукой и приняло стойку с двумя револьверами. Его правая нога была отведена немного назад, а центр тяжести опущен вниз. В правой руке находился Доннер, поднесённый ближе к груди. В левой руке у него был Шляг, удерживаемый перпендикулярно к телу, тогда как локоть искусственной руки был выставлен вперёд. Доннер и дробовик, заряженный в локте, были нацелены вперёд, тогда как Шляг держался в резерве, чтобы прикрыть спину.

Это была та же самая ган-ката, которую разработал Хадзиме.

Без всяких слов Хадзиме принял точно такую же стойку.

Два Хадзиме в первый раз схлестнулись в реальности. Воздух в помещении дико дрожал, пока они сражались между собой. Жажда крови, излучаемая ими обоими, была достаточно сильной, чтобы оказывать физическое давление.

Как Хадзиме и ожидал, лабиринт проделал выдающуюся работу по созданию его копии. Он не имел ни малейшего представления, что за магия тут поработала, но его копия была ничуть не менее опытна, чем он сам. Всё, начиная с его ауры и до его артефактов, был идеально воссоздано.

В такой сюрреалистичной ситуации копия Хадзиме насмешливо улыбнулась и произнесла:

— А теперь, Нагумо Хадзиме. Сможешь ли ты одолеть себя?

Оглушительный рёв разорвал воздух. Они оба рванули вперёд, призвали по два кроссбитса для оказания огневой поддержки, и сделали обманное движение стрельбой из револьверов, тогда как на самом деле разворачивались, чтобы нанести друг другу удар ногой с разворота.

Хадзиме решил нанести такой удар, потому что это одновременно позволяло ему увернуться от шквала кроссбитсов подделки. Благодаря усиленному Молниеносностью восприятию, Хадзиме мог разглядеть, как выстрелы подделки пролетают мимо него в замедленной съёмке. Но, разумеется, его противник сделал всё то же самое, по той же самой причине. Ни один из них не смог ударить другого.

Их ступни врезались друг в друга подошвами, и они оба отлетели назад. В ответ они оба тут же трансмутировали шипы на подошвах, чтобы зафиксироваться на месте. Хадзиме без промедления снова перешёл к нападению. Воспользовавшись шипами для разворота, он смог превратить силу, отбросившую его назад, во вращательную энергию, после чего развернулся и взмахнул Доннером.

Прозвучал громкий лязг от удара металла о металл. Копия Хадзиме сделала то же самое, но провернулась в противоположном направлении. Два ствола револьверов ударились друг о друга.

Казалось, словно Хадзиме сражается с зеркалом. Даже выкрики были одинаковыми.

— Умри, — прозвучало одновременно.

Оба они выстрелили без всяких колебаний, и ещё один взрыв эхом прогремел в помещении. В то же самое время оба Доннера отлетели назад. Как и до этого, пара раскрошившихся пуль упала на пол со звоном.

Однако ни один из них не заметил этого звука, они оба нацелили Шляги друг на друга из подмышки. Снова они одновременно выстрелили. Их пули сталкивались идеально посередине между ними, а ударные волны заставляли дребезжать окружающий воздух.

И Хадзиме, и копия воспользовались ударными волнами, чтобы в очередной раз развернуться и нанести ещё один удар ногой с разворота. Звук столкновения их ног был настолько громким, что было сложно поверить, что это два куска из плоти и крови только что ударили друг друга. Едва отступив, она оба нанесли удары ногами в нижнюю область.

И снова звук столкновения двух невероятно твёрдых объектов эхом разнёсся по пещере. Однако в этот раз копия ухмыльнулась. Словно сигнализируя, что разминка закончилась. И действительно, время для зеркального матча закончилось.

Хадзиме навёл Доннер на голову копии и спустил курок. Но копия сбила Доннер в сторону Шлягом, сбивая прицел Хадзиме. Пуля Хадзиме лишь поцарапала лоб копии, и в этот раз уже копия нацелила Доннер в лоб Хадзиме и выстрелила. Но Хадзиме ожидал этого, так что наклонил голову вбок, чтобы избежать выстрела. Даже не побеспокоившись посмотреть на чёрный луч, прошедший в нескольких сантиметрах от его лица, он нацелил Шляг в ноги копии.

Уклоняясь назад, копия пнула Шляг Хадзиме в сторону, а затем выстрелила из Доннера ему в сердце. Но Хадзиме выставил вперёд искусственную руку и отразил чёрный луч смерти. С такой дистанции казалось, словно они сражались, используя боевые искусства, а не оружие.

Они продолжали уклоняться и смещать выстрелы друг друга буквально на волосок от попадания. Обе стороны двигались всё быстрее, пытаясь найти уязвимый просвет, чтобы обрушить смерть друг на друга, но их чёрные и красные лучи были неспособны настигнуть свои цели. Они оба использовали кроссбитсы, чтобы попытаться атаковать друг друга из слепых зон, но, как и ожидалось, они продолжали промахиваться, либо сталкивались друг с другом.

Через несколько минут ожесточённого сражения, копия, наконец, открыла рот.

— Чёрт, а ты крепкий. Серьёзно крепкий. Это не та сила, которой может обладать человек. Я ведь прав?

— А?

Хадзиме и копия, оба применили Коготь Ветра на свои Доннеры и рубанули друг друга, задев щеки. Капли крови пролетели по воздуху, и копия широко улыбнулась.

— Чудовищная сила, руки по локоть в крови, сердце, которое ничего не чувствует во время убийства людей… Что наша семья подумает, когда увидит нас таким?

— Что ты пытаешься сказать?

Хадзиме и копия быстро перезарядили револьверы. За те полсекунды, которые заняло проворачивание барабанов и заполнение их пулями, Хадзиме попытался сбить свою копию с ног, трансмутировав пол под нею. Но копия ожидала этого, так что алые искры Хадзиме оказались встреченными чёрными искрами копии.

— Мы хотим вернуться домой. Это наше величайшее желание, но… будет ли это место всё ещё нашим домом?

— …

— На Земле, и в Японии особенно, к убийцам не относятся доброжелательно. Кто вообще примет такого монстра как мы? Мама? Папа? Что они подумают, когда узнают, что их сын превратился в убийцу и монстра за время отсутствия. Они наверняка придут в ужас, не так ли? Начнут гадать, действительно ли мы вообще являемся их сыном.

Поскольку пули не работали, копия решила воспользоваться словами вместо них. Но эти слова были куда опаснее и разрушительнее любых пуль.

У Хадзиме не было никакого способа, чтобы уклониться от них, и он был вынужден молча их слушать. Однако несмотря на кажущийся внутренний конфликт, он продолжал двигаться со всё той же механической эффективностью. Он достал большое количество гранат из Сокровищницы и активировал их Электропокрытием.

Он бросил их прямо им обоим под ноги, и копия улыбнулась. Хадзиме покрыл себя алыми искрами. Копия покрыла себя чёрными. Оба они одновременно активировали Алмазную Кожу.

Спустя секунду взрыв настолько мощный, что разорвал окружающий воздух, прокатился по помещению. Ослепительный столп огня загорелся в пещере, и огромный кратер остался там, где Хадзиме бросил гранаты. С громким свистом две фигуры вылетели из огня в противоположных направлениях. Они оба закинули Орканы на плечи, скользя по полу, и выстрелили по двенадцать ракет.

Область между ними превратилась в море жара и пламени. Взрывы, созданные столкновением ракет, породили мощные ударные волны. Трещины пробежали по полу, стенам и даже потолку. Поскольку ракеты не были настолько же точны, как пули, несколько из них проскочили мимо друг друга. Но, разумеется, Хадзиме и его копия сбили такие при помощи точных выстрелов из револьверов.

Через секунду копия окликнула его так, словно ничего не случилось:

— Ты ведь напуган, верно? Боишься что дом, в который так хочешь вернуться, уже давным-давно исчез для тебя! Боишься, что твоя семья может отвергнуть тебя! Признай это!

— Много болтаешь.

Копия широко раскинула руки, одной держа Оркан, а другой — Доннер. Он выглядел как актёр, исполнявший роль злодея. Судя по ликованию в его голосе было очевидно, что он наслаждаешься обнажением страхов, которые Хадзиме закрыл в своём сердце. Голос копии стал ещё пронзительнее, а его слова — ещё более едкими. Нахмурившись, Хадзиме достал чакрамы из Сокровищницы и бросил их в сторону копии.

— Вот почему ты не смог проигнорировать слова Хатаямы Айко. Когда она сказала, что ты не сможешь продолжать так жить вернувшись на Землю, ты был потрясён! Ты уважаешь её так сильно именно потому, что она хотя бы попыталась дать тебе ответ на ту дилемму, что ты не смог разрешить сам. Я ведь прав, не так ли?!

— … — молчание Хадзиме было доказательством его согласия. Фыркнув, копия достала свои чакрамы и бросила их вперёд. Хотя казалось, что он бросил их хаотично, чакрамы копии заблокировали все, что были брошены Хадзиме.

Хадзиме выстрелил разок через портал одного из чакрамов, который он держал поблизости. Он смог идеально сохранить прицел, даже когда имел дело с прыжками в пространстве. Его пуля выскочила через один из дальних порталов и направилась прямо к сердцу копии. Но, как и ожидалось, копия не встревожилась. Как и всегда, она выпустила одну из пуль через собственный портал, чтобы нейтрализовать выстрел Хадзиме.

Всё, что делал Хадзиме, идеально парировалось. Копия продолжила словесный шквал, абсолютно невозмутимая атаками Хадзиме.

— Но знаешь, даже если ты перестал быть одиночкой, это не изменит того факта, что ты монстр, руки которого пропитались кровью. Твой мир, твоя семья — они не примут тебя!

— …

— Ты сказал всем, что ничего почувствовал, когда впервые убил человека. Но мы оба знаем, что это была ложь! Пусть ты и не почувствовал вины, ты безусловно боялся! Пусть ты и не осознал этого в тот момент, но ты боялся, что ты уже не тот Нагумо Хадзиме, которого знали твои родители!

Хадзиме нахмурился, и его реакция замедлилась на долю секунды. В это мгновение очередной чёрный луч выстрелил через чакрам копии и вскользь задел плечо Хадзиме. Это была неглубокая рана, едва достойная внимания, но это был первый раз с начала их сражения, когда только Хадзиме вышел из столкновения раненым.

Видя колебание Хадзиме, копия продолжила атаковать его колкими словами. Она планировала изрешетить сердце Хадзиме, воспользовавшись этими действенными орудиями.

— Как же хорошо, что тебе попалась Юэ, да? Пока она у тебя есть, ты сможешь продолжать держаться за неё, даже если весь остальной мир отвергнет тебя.

Игнорируя рану на плече, Хадзиме холодно зыркнул на копию. Был ли его лишённый выражения ледяной взгляд его способом продемонстрировать гнев? Или это была маска для сокрытия того факта, что его стальная решимость наконец начала рушиться? Как минимум для копии это казалось последним.

Она заготовила следующие слова, намереваясь разрушить самый главный столп, поддерживающий психику Хадзиме — Юэ. Пока они продолжали своё противостояние в ближнем бою, копия произнесла:

— Ты говоришь, что любишь Юэ, но действительно ли ты говоришь это от всей души? Нет, это не так, — прозвучало презрение в голосе копии. Та продолжила всаживать невидимые пули в сердце Хадзиме. — Ты просто цепляешься за неё.

Свежая кровь пролетела в воздухе. Пуля копии в этот раз зацепила шею Хадзиме. Если бы рана были хотя бы не несколько миллиметров глубже, то оказалась бы смертельной. Хадзиме едва смог остаться в живых, но даже после такого его лицо не поменялось. Однако концентрации ему явно не хватало. Его движения стали медлительней, им не хватало обычной резкости. Он начинал лишь едва, но отставать от копии.

Копия хмыкнула, совершенно разочаровавшись в Хадзиме.

— Она существует только чтобы защитить наше хрупкое сердце. Эти чувства, которые мы обманом убедили себя считать любовью, на самом деле просто облегчение. Мы держимся за неё, потому что она даёт нам чувство безопасности, вот и всё.

Хадзиме ударил Доннером по копии, но та отбила его ногой вверх. После чего ткнула Шлягом в незащищённую грудь Хадзиме.

Разрушив два столпа, поддерживающие стальную волю Хадзиме — его любовь к Юэ и его желание вернуться домой — копия была готова нанести добивающий удар. Если Хадзиме не сможет преодолеть даже себя, тогда он заслуживал быть похороненным здесь, в этом злобном лабиринте.

Прозвучал щелчок спущенного курка. Но это Хадзиме нажал на него, а не копия.

— А?!

Красный луч рванул вперёд, как метеор. Он пробил искусственную руку копии, заставляя выронить Шляг. Когда Доннер был отбит вверх, Хадзиме воспользовался мизинцем в качестве точки опоры, а затем дёрнул запястьем, чтобы развернуть его вокруг и направить обратно на копию.

Копия не ожидала такого манёвра и могла лишь слепо уставиться на свою повреждённую руку. Естественно, у Хадзиме не было никаких намерений давать копии время на восстановление.

Он восстановил свою стойку почти мгновенно, давая ясно понять, что показал себя уязвимым до этого исключительно намеренно. Затем он прыгнул вперёд с такой силой, что своей поступью оставил после себя небольшой кратер. Решительно ударив локтём в живот копии, он выбил ей воздух из лёгких. И не только это.

— Гха?!

Разрывной жакан вылетел из локтя, сметая копию. Врезавшись в ледяное дерево позади, она откашлянула полные лёгкие крови. Хадзиме похлопал Доннером по плечу и медленно подошёл к копии. Впервые за всё сражение его лицо демонстрировало эмоции. Его глаза сузились, а гнев источался всем его существом.

— Я понимаю, это часть испытания и всё такое, но… ты слишком много болтаешь во время сражения. Если у тебя есть время нести всякую чушь, тогда стоило потратить это время на придумывание способов, чтобы как можно быстрее прикончить врага. Для того, кто должен быть моей копией, ты однозначно ведёшь себя не как я.

Что действительно злило Хадзиме, так это что его стиль сражения обладал таким количеством недостатков. Озадаченная, копия пошатываясь поднялась на ноги. Ноги тряслись, и она явно была ранена. Хотя она смогла ослабить удар локтя Хадзиме при помощи Алмазной Кожи, внутренние органы всё равно понесли значительный урон. Хуже того, искусственная рука потеряла часть своей функциональности.

— Мои слова идут из твоего сердца. Это не ложь. Это те вещи, которых ты должен бояться. Так почему ты выглядишь совсем этим не тронутым?! Ты уже должен был сломаться!

— Ну, да, это больно слышать. Такое оголение моих страхов и самых тёмных частей моего я ощущается настолько же ужасно, как если бы кто-то зачитал вслух огромной публике хронику тех лет, когда я болел синдромом восьмиклассника, — слегка улыбнулся Хадзиме, и его копия стала ещё более растерянной.

— Тогда почему ты можешь так улыбаться?!

— Разве не очевидно? Я знал всё это и без твоих слов, — замолчал Хадзиме на секунду, убеждаясь в своих чувствах. После чего спокойно продолжил. — Ты прав, что где-то в глубине души я боюсь вернуться домой. Правда также и то, что хотя слова Учителя помогли мне, их было недостаточно, чтобы избавить от этого страха. И я знаю, как несколько раз задумывался… что если в Японии меня отвергнут — у меня всегда будет Юэ.

— Тогда почему ты не колеблешься?! Люди не могут вынести взгляда на собственную мерзостность. Они такие создания! Чем больше они вынуждены столкнуться со своей отвратительной натурой, тем больше они пытаются заткнуть уши, закрыть глаза, и притвориться, что этого не существует! И если они оказываются вынуждены смотреть этому лицо даже после попытки убежать от себя, они ломаются! Просто такова природа людей!

Выслушав это, Хадзиме усмехнулся.

— И где же я такое слышал раньше? Никогда бы не подумал что тот, кто должен быть мной, серьёзно бы отнёсся к такому дерьму.

— …

Разумеется, хотя копия была частью Хадзиме, но она также была испытанием этого лабиринта. И она серьёзно относилась к своей задаче. Она сурово зыркнула на Хадзиме, и он пожал плечами:

— Если это определение «человеку», тогда да, полагаю, я больше не человек. Может быть я действительно монстр, который родился на дне бездны.

— Монстр, да? Но… — смолкла копия, взглянув в глаза Хадзиме. Они излучали яркий свет, в то же время были спокойными и неподвижными, как поверхность стоячего озера. Его тон соответствовал его взгляду, и он произнёс спокойно, но уверенно:

— Конечно, меня могут отвергнуть, когда я вернусь домой. Возможно, мне некуда будет вернуться. Но даже так, я собираюсь продолжать двигаться вперёд.

— Обманывая себя?

— Ты действительно думаешь, что мой путь был таким лёгким, что я смог пройти по нему так далеко просто обманывая себя? — спокойно опроверг Хадзиме довод копии. Поскольку копия обладала воспоминаниями Хадзиме, она, естественно, знала, что Хадзиме прав, так что могла лишь промолчать.

— Так было всё время. Противники, с которыми я сталкивался, не были настолько добры, чтобы дожидаться, когда я разберусь со своими проблемами. Какие бы сомнения или страхи у меня ни были, у меня на выбор было только превратить свою решимость в оружие и продолжать пробиваться вперёд.

Таким человеком стал Нагумо Хадзиме. В бездне его заставили отбросить ту часть себя, которая столкнулась бы со своими сомнения и страхами лицом к лицу. Но взамен он выковал стальную волю и получил способность отодвигать собственные чувства в сторону, чтобы преодолеть насущное препятствие.

Кто-нибудь мог бы сказать, что в итоге это была простое чистое упрямство. Это никак нельзя было назвать чертой достойной похвалы. Однако это было тем, что делало Хадзиме сильным. И именно эта сила позволила Хадзиме зайти так далеко.

Многочисленные испытания, которые он преодолел до этого момента, придали ему силу, и эта сила обрушилась на копию как какая-то невидимая мощь. Сглотнув, копия сделала шаг назад.

— Кроме того, — добавил Хадзиме с улыбкой. — Смешно думать, что эти самые лабиринты, которые сделали меня таким, теперь пытаются обмануть меня такими словами.

Хадзиме достал оружие, сигнализируя об окончании разговора. Саркастически улыбаясь себе, копия стряхнула устрашающую ауру Хадзиме и произнесла:

— Ты действительно думаешь, что такой монстр как ты сможет жить обычной жизнью?

— По крайней мере, я знаю, что есть целая куча странных людей, которым нравится этот монстр.

«Так что я буду в порядке…» — знал Хадзиме, что если после всех мучений он снова будет вынужден столкнуться с этим вопросом, эти чудачки будут рядом, чтобы помочь ему.

— А, точно, есть ещё одно, в чём ты не прав, — подумал Хадзиме о первой чудачке, принявшей его монстром, и его взгляд стал убийственным. — Это не по большей части. От силы — это 0,1%.

— Что?

— Ты сказал, что по большей части мои чувства к Юэ основаны на том, что я цепляюсь за неё. Но ты не прав, только 0,1% связана с этим. Оставшиеся 99,9% — это любовь.

Это тоже было просто демонстрацией Хадзиме своего упрямства. Он решил принять свои чувства. Никогда он не станет чувствовать вину из-за любых мыслей насчёт Юэ. В действительности, если когда-либо наступит день, когда его страх быть отвергнутым овладеет им, он был уверен, что сможет сказать Юэ как он хочет остаться с ней для сохранения душевного спокойствия. Он знал лучше всех остальных, что был далёк от идеала. Но он также знал, что всегда сможет положиться на свою любимую спутницу в том, чтобы она восполнила всё то, чего ему не хватает, и помогла ему преодолеть свои самые худшие стороны. Поскольку он полностью доверял Юэ, он мог попросить её о чём угодно.

Копия могла ощутить любовь и доверие в словах Хадзиме, так что знала, что это не ложь.

— По крайней мере скажи, что это 10%, показушник, — вздохнула копия. Поскольку обладала личностью Хадзиме, она должна была вести себя более или менее как он. Но это также было одно из испытаний лабиринта, и этот факт окрашивал мысли и действия копии соответствующим образом. Хадзиме проигнорировал смену в уме копии и рванул вперёд. Снова оба бойца начали палить из Доннера и Шляга в упор друг по другу.

Как и до этого они были равны друг другу и их атаки прерывали друг друга. Однако медленно, но уверенно, баланс начал смещаться. Пули Хадзиме, пинки, манёвры кроссбитсов, чакрамов, выстрелы из локтя — все они начали достигать противника больше, чем сделанные копией. Он доказывал здесь и сейчас, что тот удар локтём не был случайностью.

— Гха, ты превосходишь меня? Невозможно, я не чувствую, чтобы слабел.

— Хм? Ты о чём?

— Это испытание по преодолению себя. Каждый раз, как преодолеваешь свою негативную эмоцию, копия должна становиться слабее. Но если ты отворачиваешься от них, копия становится сильнее.

— Хах, так вот как оно работает?

Пока они говорили, Хадзиме выбил Шляг у копии из руки при помощи Доннера. Тот упал на пол и прокатился в сторону. Хадзиме воспользовался этим просветом в защите и выстрелил из Шляга в бок копии. Неспособная выстоять такого удара, копия отшатнулась назад.

— Но ты не одолел собственных эмоций. Ты просто упрямо откладываешь размышления о них! Я бы знал, поскольку иначе я бы ослабел! Наша боевая мощь должна быть одинаковой, так почему ты превосходишь меня?! Я должен быть тобой!

Копия считала невозможным, чтобы кто-то, кто не преодолел собственные проблемы и негатив, был способен одолеть её в бою. Хадзиме отрицал собой саму тему этого лабиринта, и этот факт потрясал копию до глубины. Хадзиме размеренно ответил ей:

— Технически, ты — это я до того, как мы начали сражение, верно?

— Что… гха… ты имеешь в виду?!

В этот раз Хадзиме раздробил копии правую руку, и Доннер вместе с ней заодно. Копия попыталась контратаковать при помощи выстрела дробью из локтя, но Хадзиме с лёгкостью уклонился и сделал ещё несколько выстрелов в руку копии, полностью её уничтожая. Сражение стало односторонним. Хотя они обладали одинаковыми движениями, одинаковой скоростью, и одинаковым мыслительным процессом, Хадзиме начинали постепенно превосходить свою копию.

Копия отскочила назад и немного нарастила дистанцию между ними. Два Хадзиме встали лицом друг к другу, но они больше не выглядели одинаково. Копия истекала кровью, и её искусственная рука больше не функционировала.

— Не понимаешь? Ты был создан из сведений, которые лабиринт получил обо мне. Он вероятнее всего собрал их, когда я вошёл в область с лабиринтом, либо за несколько минут до того, как я пришёл в эту комнату. Другими словами, ты — это я полчаса назад, а это значит, что мне нужно было просто стать сильнее. Вот и всё.

— Не может быть… Такое невозможно!

И как бы невозможно это ни выглядело, такова была реальность.

— Знаешь, я признателен. Благодаря тебе я смог как следует взглянуть на собственный стиль боя. Я и не думал, что у меня всё ещё так много плохих привычек и излишних движений.

— Хочешь сказать, что исправил всё это посреди сражения?! Невозможно!

Копия понимала, что говорил Хадзиме, но считала нереальным, чтобы кто-либо действительно смог достичь такого. Она дрожала в страхе и смотрела на Хадзиме так, словно он был монстром. С другой стороны Хадзиме выглядел разочарованным.

— Ты — это я, так что тебе серьёзно не стоит отрицать себя. Найти способ выжить в пасти у смерти всегда было тем, как я оставался в живых. Если я смогу двигаться всего чуть-чуть быстрее, извлечь чуть больше маны, ударить с чуть большей силой, предсказать хоть на полдвижения больше, тогда я смогу превзойти противника. Такой образ мышления всегда был у нас, не так ли?

Копия стояла, замерев так несколько секунд, после чего опустила плечи. После чего криво улыбнулась и окружила себя кроссбитсами. Она готовилась сразиться без оружия в руках.

— Чёрт, никогда не думал, что увижу тот день, когда кто-то силой проложит себе путь через это испытание на одном лишь упрямстве. Если бы ты хотя бы немного отверг свою отвратительную сторону, я бы стал достаточно силён, чтобы у меня был хоть какой-то шанс.

— Не глупи. Что бы ты ни сделал, у тебя не было бы ни шанса. В конце концов, ты лишь подделка. Я разнесу твою надоедливую рожу на куски.

— Ты что, мазохист?

Наконец, начался последний раунд. Битва была решена в одно мгновение. Прозвучал очередной громкий взрыв, но только один человек отлетел назад. Копия обмякла у дальней стены, её нижнюю часть начисто оторвало. Побеждённая, она начала становиться прозрачной, словно мираж. У неё больше не было силы говорит, но она удовлетворённо улыбнулась.

Глубоко вздохнув, Хадзиме, наконец, вышел из боевой стойки. Но на всякий случай он выпустил ещё три пули в голову исчезающей копии. Она болезненно дёрнулась, но прежде, чем смогла запротестовать такому отношению, она превратилась в осколки света и исчезла. Тем не менее, Хадзиме показалось, словно по комнате эхом пронеслись слова: «Научись чувствовать атмосферу, чёртов монстр».

Убрав в кобуру Доннер и Шляг, Хадзиме ещё раз вздохнул. Не обнаружив больше ничего в этой комнате, он подошёл обратно к ледяному дереву.

— …

Хадзиме смотрел на своё отражение, ему вновь напомнили о том, как сильно он отличается от того, кто был призван сюда из Японии. Он протянул руку вперёд и увидел мозолистую ладонь, отражённую ему в ответ. Это была ладонь, которая прикончила всех, кто стоял у него на пути. Он неотрывно смотрел на свою лицо и ладонь несколько секунд, после чего свернул её в кулак.

— Какое бы будущее меня ни ждало, я не перестану бороться.

«Я могу побеспокоиться о том, сделал я правильный выбор или нет, когда всё закончится…» — улыбнулся Хадзиме своей обычной бесстрашной улыбкой. Внезапно часть ледяной стены растаяла, приглашая Хадзиме пройти ещё глубже в Великий Лабиринт. Он развернулся туда и уверенно пошёл вперёд. Ни разу он не оглянулся назад.

Ослепляющий свет вокруг Шизуку погас. Она быстро огляделась вокруг:

— Каори?

Когда они вошли в светящийся портал, Каори была достаточно близко к ней, чтобы можно было даже задеть её, но теперь её нигде не было видно. Как и кого-либо ещё. Шизуку была одна, в начале небольшого ледяного прохода.

«Мы всегда будем одни».

— А! — пробежали мурашки по спине Шизуку. Она огляделась вокруг, в поисках источника голоса. Но где бы она ни смотрела, она видела лишь себя. Она почувствовала, как её сердце сжимается с мыслями: «Насколько же слабой ты можешь стать? Пугаешься, едва оказавшись одна?».

— Нагумо-кун… — тем не менее, неосознанно произнесла она имя Хадзиме. Это удивило её даже больше чем то, что она стала настолько слабовольной. Запаниковав она безостановочно начала твердить себе, что это просто нечаянно сорвалось с языка, и совсем ничего не значит.

Рядом не было никого, кто бы защитил её. Кроме того, Яэгаши Шизуку должна была сама защищать окружающих, а не быть защищаемой. Так было всё это время. «И так оно будет и впредь», — сказала она себе.

— Так что я в порядке, — крепко сжала Шизуку глаза и хлопнула себя по щекам. Возможно, она была слишком увлечена подбадриванием себя, так как её шлепок по щекам громким эхо разнёсся по коридору. Потирая свои покрасневшие щёки, Шизуку пошла вперёд по коридору. Её спина была прямой, и сама она выглядела величественной и отрешённой.

«Я в порядке, со мной всё будет в порядке…» — твердила она себе снова и снова, схватившись за рукоятку катаны, чтобы успокоиться.

— Постойте, это же… — наконец, заметила она бледный свет в конце коридора. Приблизившись, она осознала, что перед ней огромное помещение с гигантским ледяным деревом, растущим в его центре. В основании ствола этого дерева она заметила фигуру человека. Решив, что это один из её соратников, Шизуку облегчённо улыбнулась и побежала к ней. Но фигура таковой не была.

— Приветствую, я.

— Ч-Что… — пробежали мурашки по спине Шизуку, и она резко встала. Это не один из её друзей ждал её. Но это также не был кто-то незнакомый. Это был тот, кто не должен был существовать.

— Почему ты здесь? Ты же должна быть…

— Сном? — ухмыльнулась фигура в ответ Шизуку, и ей показалось, словно ведро холодной воды окатило её с ног до головы. Стоящей перед ней была «Белая Шизуку», которую она видела лишь в своих снах здесь. Её конский хвост был белым, как и фарфоровая кожа. Даже катана на поясе и надетая одежда были белыми. Только её глаза сияли тёмно-багровым.

Кошмар Шизуку стал явью. Неспособная принять реальность перед собой, Шизуку сделала шаг назад. Белая Шизуку, которая была копией, созданной лабиринтом, сделала в ответ шаг вперёд. Она извлекла катану одним плавным, элегантным движением.

— Соберись, я. Если не сделаешь этого, то умрёшь, даже не осознав смерти.

С лёгкой поступью, копия понеслась вперёд. Она воспользовалась комбинацией Без Ритма и Сверхзвуковым Шагом, чтобы сделать движения непредсказуемыми. Для Шизуку это выглядело так, словно она исчезла.

— А!

Но несмотря на удивление, Шизуку умела доверяться инстинктам и опыту. Ещё быстрее, чем успела сообразить, она выхватила катану по левую руку и взмахнула ею вправо. Прозвучал резкий металлический лязг от столкновения двух мечей.

— Теперь понимаю… это испытание. Проверка того, смогу ли я преодолеть себя.

— Тебе нужно быть быстрее, чем сейчас, — подразумевала копия и скорость мышления Шизуку, и её движения. Словно чтобы доказать свою правоту, пока Шизуку была сфокусирована на отталкивании меча копии, та ударила Шизуку ножнами. Однако Шизуку была готова к такому. В конце концов, целенаправленно отвлекать внимание противника мечом, в то же время атакуя ножнами, было одной из техник стиля Яэгаши — Уловка Ласточки. Шизуку оттолкнула лезвие копии и сделала шаг назад от ножен врага. Однако…

— Удар Шока.

— Гха!

— Я же сказала — тебе надо быть быстрее, — произнесла копия с улыбкой. Шизуку предугадала атаку, но копия знала, что она способна на такое, так что добавила ещё одну атаку следом за этим. Ударная волна ударила Шизуку сбоку, и её отбросило в сторону, словно теннисный мячик. Она ударилась о землю с болезненным звуком и прокатилась по полу, будто мёртвая рыба.

— На этом закончим с любезностями. Хватит витать в облаках, — фыркнула копия Шизуку. Стиснув зубы, Шизуку вскочила на ноги и повернулась к ней.

— Это реальность. Мы обе реальны. Теперь пробей путь сквозь нас. Докажи, что твоё острое лезвие способно преодолеть даже себя. Если нет — ты сгинешь здесь!

Во второй раз копия воспользовалась Без Ритма и Сверхзвуковым Шагом, чтобы сократить расстояние. Дёрганные движения, достигнутые благодаря Без Ритма, вместе со скоростью Сверхзвукового Шага, делали невозможным для большинство людей слежение за ними невооружённым взглядом.

— Коготь Ветра!

— Ха!

Крикнув одновременно, они обрушили катаны друг на друга. Обе вложили всё в свои удары, пытаясь найти уязвимое место.

После короткого порыва ударов они снова исчезли, а затем появились в другом месте. Процесс повторялся снова и снова, заполняя воздух в помещении искрами. Эти искры отражались десятки раз потолком, полом и стенами, придавая помещению образ мира, окрашенного в оранжевый цвет.

Сверхзвуковой Шаг позволял пользователю резко двигаться только вперёд по прямой линии, так что, чтобы добавить сложности своим движениям, Шизуку и копия активировали Сверхзвуковой Шаг прямо во время использования Сверхзвукового Шага. Накладывая множество слоёв Сверхзвуковых Шагов друг на друга, они были способны свободно менять направление движения и к тому же ещё больше ускоряться.

Звуки их столкновений и искры, высеченные ими, были единственным доказательством того, что они вообще здесь существуют — настолько быстро они перемещались.

Копия рубанула по диагонали вниз, и Шизуку уклонилась от удара буквально на волосок. Но мгновением позже копия сменила хватку на мече и вместо этого взмахнула ножнами в сторону. Это была ещё одна из техник стиля Яэгаши — Горная Буря. Шизуку заблокировала этот удар катаной, после чего сделала шаг вперёд и нацелилась ударить локтём в слепую зону копии.

Это тоже была техника стиля Яэгаши — Удар Молнии. Как только локоть Шизуку погрузился в живот её копии, та воспользовался им в качестве опоры для того, чтобы развернуться вокруг своей оси и нанести ещё один молниеносный удар Шизуку.

Это была техника стиля Яэгаши под названием Обратный Поток. Шизуку уклонилась от атаки копии, позволив собственной инерции протащить её вперёд и добавив к этому толчок от пола для ускорения. После этого она тут же применила несколько Сверхзвуковых Шагов, чтобы обойти копию сзади, и снова выхватила меч из ножен, который поместила туда, пока находилась в воздухе. Прозвучал звонкий щелчок, когда меч покинул ножны. Навык удара из ножен у Шизуку был настолько впечатляющим, что её катана двигалась быстрее, чем позволяло увидеть обычное зрение. Он даже не оставлял после себя смазанного образа. Но, разумеется, её копия была настолько же опытной. Она выхватила собственную катану с таким же выбором момента и скоростью, что и Шизуку, так что два лезвия столкнулись вместе. Пронёсся металлический скрежет, и отдача от столкновения пробежала по рукам обеих соперниц.

К сожалению, Шизуку была той, кого оттеснили назад. Её копия ещё вложила и центробежную силу разворота в свой удар из ножен, чего оказалось достаточно, чтобы пересилить Шизуку. С диким взглядом копия Шизуку злобно улыбнулась и приложила руку ко рту. После чего рванула вперёд, высоко подняв катану. Свободной рукой она прижала ножны к обратной стороне катаны, формируя этим крест.

Это было одно из добивающих движений стиля Яэгаши — Раскол Шлема. Вонзив лезвие в шлем противника, а затем дополнив это резким ударом ножен по лезвию, применяющий это мог разрубить шлем вместе с головой одним чистым ударом. Это была одна из немногих силовых техник в арсенале стиля Яэгаши. К тому же, магия этого сказочного мира дала Шизуку инструменты, позволяющие поднять это ужасающее добивающее движение на новый уровень.

— Разрез Пустоты!

— Нгх… Разрез Пустоты!

Только навык пространственной магии мог заблокировать другой такой же навык. Однако Шизуку была выбита из равновесия и лучше кого-либо ещё знала, какой силой Раскол Шлема обладает даже без магии. Пусть её Разрез Пустоты заблокировал пространственную магию приёма её копии, но её голову всё ещё разрубит начисто.

В связи с этим Шизуку применила ещё одну из своих техник, в то же время пытаясь унять свою панику. Когда их лезвия столкнулись, Шизуку отчаянно отклонила мощь атаки в сторону и быстро сменила хватку на катане. После этого повернула катану так, чтобы белая катана копии скользнула в сторону от неё, а сама рубанула вверх, используя обратную хватку.

Это была техника стиля Яэгаши «Обратное Лезвие». Она являлась контратакой и была идеально реализована Шизуку. Однако её копия была знакома с её движениями, так что размеренно уклонилась от разреза буквально на волосок. Затем, с движениями настолько текучими, что это раздражало Шизуку, копия сделала сальто назад.

Шизуку не тратила ни капли времени впустую, продолжая следующей атакой. Лицезрение того, кто выглядел прямо как она и сражался её же приёмами, раздражало её до бесконечности. Она хотела покончить с этим испытанием как можно скорее.

— О, опять планируешь отвернуться от реальности?

— Что ты…

Этого было достаточно, чтобы выбить Шизуку из колеи. Её концентрация ускользнула на мгновение, и копия воспользовалась этим. Она проскочила сквозь защиту Шизуку и схватила её за руку, после чего развернулась назад и провела идеальный бросок через плечо.

Когда её обзор оказался перевёрнут, Шизуку инстинктивно скрестила катану и ножны, чтобы защитить голову. Она успела как раз вовремя, и сумела заблокировать последовавший пинок копии.

Это была ещё одна техника стиля Яэгаши — Зеркальная Стрела. Для него сначала производится бросок противника в стиле Айкидо, после чего производится атака врага, пока тот находится в воздухе. Но хотя Шизуку смогла заблокировать пинок, сила от удара вырубила Шизуку на секунду. Она едва смогла принять защитную стойку, после того как пролетела по воздуху, и прокатилась по полу. С размытым зрением она осознала, что атака была куда менее болезненной, чем слова, которые копия бросила в неё.

— Жалкая, — усмехнулась её копия. Одно это слово было острым как её катана. Шизуку отчаянно пыталась возразить, но не могла подобрать слов. И у неё не было времени на их поиск. Поскольку она снова была брошена в мир сверхзвуковых разрезов и смертельных выпадов. Вспышки белого и чёрного сталкивались снова и снова, разрезая воздух.

Когда доходило до чистого мастерства меча, никто в мире не мог сравниться с этими двумя. Они продолжали применять высокоуровневые техники одну за другой, стараясь нанести смертельный удар.

Но обе стороны были одинаково равны. Или так казалось на первый взгляд. Однако с течением времени неприятная правда показалась на свет. Каждый раз, когда Шизуку видела пронзительные глаза своей копии, воспоминания снова всплывали на поверхность. Это было как тот сон, который она видела в Лабиринте Халтины. Каждое из всплывших воспоминаний было тем, что она запечатала глубоко в своём сердце. Она думала, что держит их под контролем, но теперь они начинали просачиваться наружу и пронзали её сердце словно колья.

Каждый раз, как она ощущала боль от собственных воспоминаний, за этим следовала и физическая боль. Её движения становились всё медленнее с каждой пикой пронзившей её сердце, давая её копии возможность ударить её. За несколько минут Шизуку вся покрылась мелкими порезами. Её копия перехватывала инициативу в бою и подавляла её своей мощью.

— Хаааааааа!

Медленно оказывалась Шизуку загнанной в угол. Нетерпение начало притуплять её движения. Она выкрикнула в попытке очистить свой разум и провела серию сверхбыстрых атак, но этого было недостаточно.

— Надо же, ты становишься небрежна.

Хотя она реализовала множество атак меньше чем за секунду, копия уклонилась от всего. Ни один из ударов даже не поцарапал её. Сверх того, у неё нашлось время, чтобы даже контратаковать после того, как Шизуку напортачила с одним из своих ударов. Фигура копии размылась и мгновением позже её катана понеслась прямиком ко лбу Шизуку.

— А?!

Её копия отклонилась назад несмотря на то, что сделала шаг вперёд, тем самым нарушая ощущение пространства Шизуку. Захваченная врасплох такой техникой, Шизуку в спешке качнула головой и попыталась уйти в сторону от атаки. Однако не смогла полностью от неё уклониться, и катана копии шаркнула по её лбу.

К сожалению, она не могла расслабиться после удара. Её копия применила ещё одну из техника стиля Яэгаши — Пронзатель Тумана. И Шизуку знала, что это ещё не конец.

Коса смерти всё ещё находилась у её горла. Поскольку уклонилась в панике, она потеряла равновесие и оказалась не в состоянии уклониться от второго и третьего выпадов, которые должны были последовать. Однако вместо этого…

— Удар Шока! — несмотря на ощущение того, что её сердце покрылось льдом, Шизуку ударила по полу своими ножнами и активировала навык прежде, чем второй удар копии достиг её. Мелкие осколки льда вылетели вперёд, послужив в качестве импровизированной картечи. Копия воспользовалась этим моментом, чтобы развернуться, и протанцевала мимо Шизуку. Её белый хвостик элегантно развевался на ветру, пока она перемещалась дальше.

В то же самое время Шизуку сделала шаг в сторону, увеличив дистанцию между ней и копией. Та безразлично убрала катану обратно в ножны и хмыкнула на Шизуку:

— Как же хорошо, что он вручил тебе этот подарок. Если бы не он, ты бы уже умерла раз семь.

— Хаа… хааа… — не отреагировала Шизуку на насмешку копии. Тяжело дыша, она молча осматривала противника. Однако её лицо было явно болезненным. Это её раны, наконец, овладевали ею? Или она была раздражена, что её меч не достигает противника? Или ей было больно из-за того, что слова копии резали её словно на лоскуты?

Ухмылка копии стала ещё шире, до такой степени, что было трудно представить, чтобы настоящая Шизуку когда-либо показывала такое лицо. Она сунула недостатки и отрицательные эмоции в лицо Шизуку, словами, которые сочились ядом:

— Эй, это больно? Боишься? Хочешь заплакать? Вперёд, не надо скрывать этого. Я — это ты, так что я уже знаю всё о тебе. Всё.

Лишь пятнадцать минут прошло с начала сражения. Это было всем, что потребовалось для Шизуку, чтобы превратиться в кровавую, покрывшуюся потом мешанину. Кровь капала с её лба, стекая по щеке на пол символом того, насколько же плохо справлялась Шизуку.

С другой стороны её копия была совершенно невредима. На её одежде не было ни следа пыли или осколков льда. Прекрасная, всезнающая копия Шизуку обрушила на неё ещё больше болезненной правды.

— Ты ведь никогда не хотела заниматься кендо, не так ли? Тебе нравились кружевные западные платья куда больше, чем жёсткая японская одежда. Ты никогда не хотела брать в руки меч. Ты хотела милых кукол и блестящие украшения!

— Заткнись.

Шизуку было четыре, когда её дедушка впервые вложил деревянный меч ей в руки. Он был в тот момент главой додзё Яэгаши, и он сделал это просто в шутку. Но даже в таком юном возрасте талант Шизуку с мечом уже был заметен.

— Это поразительно, Шизуку! Ты должно быть гений!

Это был единственный раз, когда Шизуку могла вспомнить своего дедушку таким улыбающимся. Даже сейчас она помнила то, как он засиял и начал взъерошивать её волосы.

Это была причина, по которой Шизуку взяла в руки меч. Она сделала кендо и искусство меча частью своей жизни. Её дедушка, отец и все остальные в додзё безостановочно её хвалили. Но даже будучи ребёнком она понимала, что они возлагают на неё свои надежды, так что она выкладывалась на полную. Она тяжело тренировалась, ни разу не пожаловавшись. Но на самом деле…

— Когда Коуки впервые пришёл в твоё додзё, ты ведь подумала, что это явился принц, готовый покорить твоё сердце? Что он тогда сказал?.. О, точно, «я защищу тебя, Шизуку-тян!». Когда он произнёс это, ты подумала, что он рыцарь из какой-то сказки. Ты была так уверена, что он будет относиться к тебе как к девушке, которой ты хотела быть. Что он защитит тебя. Позаботится о тебе. В это ты верила. Ну, что ж, ты и сама знаешь, что случилось.

— Заткнись, — стиснув зубы, рванула Шизуку вперёд и выхватила катану из ножен. Она набросилась с быстрым, как молния, Разрезом Пустоты, намереваясь разрубить свою копию пополам. Но, естественно, её копия ответила таким же движением, их лезвия снова столкнулись друг с другом.

Не желая сдаваться, Шизуку продолжила давить вперёд с серией ударов. Сверху по голове, по диагонали, из обратного хвата, снизу по диагонали, по горизонтали — она использовала все техники в своём арсенале. Но от каждого из них уклонялись, парировали или блокировали. И как только она демонстрировала хотя бы малейший просвет в защите, её копия снова достигала её. Шизуку отпрянула назад, истекая кровью, слёзы собрались в уголках её глаз.

— Но в итоге Коуки принёс нам лишь зависть. С самой младшей школы он был добр и всегда делал то, что правильно. Он нравился всем девочкам. Так что разумеется они не могли стерпеть, когда он предпочёл проводить время с нами вместо них. У нас была короткая стрижка, мы были одеты в неброскую одежду, и говорить мы могли только о мастерстве меча. В нас не было ни капли женственности.

Хотя она была посреди противостояния не на жизнь, а насмерть, Шизуку могла думать лишь о событиях из своей младшей школы. В то время она стригла волосы до очень короткого состояния и носила лишь неброскую одежду. Конечно, она всё ещё была красивой, но ничего в ней нельзя было назвать девчачьим.

Естественно, остальные девушки не собирались молчать, когда Коуки решил зависать с кем-то вроде неё, и именно потому, что они были детьми, они могли быть жестокими. Повторное переживание этих горьких воспоминаний снова заставило Шизуку ошибиться, и копия нанесла ей ещё один порез. Боль от него подняла ещё одно болезненное воспоминание.

— Всё верно. Ты же всё ещё помнишь эти слова? Те слова, что девушка, влюбившаяся в Коуки, сказала тебе.

«Прекрати!» — возникло в голове Шизуку, но её копия была проявлением её собственного сердца, и она ещё не закончила мучить её.

— «Так ты была девочкой?» Это был настоящий шок, не так ли?

— Ни слова больше!

Шизуку никогда не забудет эти слова. Как бы она ни выглядела и ни вела себя, Шизуку всё ещё была девочкой. Она была ранена до глубины души, когда услышала эти слова. Хотя она так сильно хотела завести друзей среди девочек, она не смогла.

Это был первый раз, когда она захотела, чтобы кто-нибудь заступился за неё. Настолько шокирующими были эти слова. И потому она обратилась к Коуки, тому мальчику, который пообещал защищать её. Но Коуки сказал лишь: «Я уверен, они не хотели обидеть тебя. Они все хорошие девочки, так что мы сможем разобраться со всем, если просто поговорим».

К этому времени Коуки уже убедил себя, что все люди были изначально добры. Понимание тонкостей девчачьего сердца было за пределом его разума.

Естественно, поборник справедливости Коуки отправился разобраться с девочками. И, естественно, это сделало всё только хуже для Шизуку. Единственное, что поменялось — это то, что девочки стали действовать хитрее, чтобы Коуки не смог что-либо заметить. После этого сколько бы раз Шизуку не обращалась к Коуки за помощью, для него всё было уже решённым вопросом. Он просто отвечал ей озадаченной улыбкой, и спустя время Шизуку перестала полагаться на него.

Она продолжала в таком духе несколько лет. Если бы она не встретила Каори на четвёртом году младшей школы… она содрогалась даже думать, что могла бы с ней стать. Вполне возможно, что она бы решила покончить с собой, если бы не Каори.

— Ты никогда не хотела по-настоящему обучаться владению мечом, но ты боялась предать ожидания своей семьи, так что не могла сдаться. Коуки был причиной твоих страданий, но ты не могла заставить себя оттолкнуть этого неразумного друга детства… В итоге ты просто нерешительная, бестолковая девочка.

— Это не… А?!

К тому времени как Шизуку заметила, было слишком поздно. Катана её копии разрубила нить гравитации, притягивающую её к полу. Пока она была атакована невесомостью, её копия ударила по ней ножнами. Она намеревалась поразить её ещё одним Ударом Шока.

Ударная волна белой маны распространилась от ножен, и копия ударила Шизуку настолько сильно, что она почти потеряла сознание. Атака отбросила её, отправив отскакивать от пола. Она проскользила ещё несколько метров после этого и остановилась.

— Кхе… Кхе… — откашлянула Шизуку капли крови. Её рёбра полыхали огнём. Как минимум два или три из них сломались от этой атаки. Её внутренние органы тоже не были в превосходном состоянии.

Со слезами, размывающими обзор, Шизуку отчаянно пыталась удержать себя от потери сознания. У неё не было сил, чтобы встать, и она могла лишь беспомощно слушать, как приближаются шаги её копии.

Чувствуя приближающуюся смерть, Шизуку попыталась заставить себя подняться. Но её выносливость иссякла, и она смогла лишь едва пошевельнуться.

Копия наклонилась поближе к Шизуку и дьявольски ухмыльнулась. Ласковым голосом она прошептала:

— Тебе ведь не нужно подниматься, понимаешь? Если ты просто сдашься сейчас, я оставлю тебя в живых. Тебе не нужно быть той, кто всегда усердно трудится. Позволь для разнообразия кому-нибудь другому заняться всем. Они справятся. А теперь — спи.

— Что ты…

— Это простой выбор. Сдаться и заснуть. Или продолжать бороться и умереть болезненной смертью.

Копия была уверена, что Шизуку никогда не одолеет её. И если Шизуку откажется сдаваться, то без колебаний порубит её на куски. Словно чтобы подтвердить свои слова, копия злобно ухмыльнулась и ткнула катаной в сторону Шизуку. Кровь Шизуку всё стекала с лезвия, напоминая ей, что эта белая катана действительно могла бы убить её. Красный цвет её крови ярко контрастировал с идеально белым цветом лезвия её копии.

С каждой каплей, упавшей на лёд, Шизуку могла ощутить как всё больше и больше жизнь медленно покидает неё. Всё ещё сложившись пополам от боли, Шизуку побледнела. Но в следующее мгновение она зыркнула на копию и попыталась встать. Несмотря на то, что кашляла кровью, она как-то сумела подняться на колени.

— Граааааа!

— Да, конечно. Мы обязательно поднимемся, — сузив глаза, обрушила копия свою катану на Шизуку. Всё ещё стоя на коленях, Шизуку подняла катану для блока. В то же самое время…

— Взмой… Разрыв! — воспользовалась она одним из отталкивающих навыков, чтобы отбросить копию и набрать немного дистанции. Её копия сделала небольшое сальто в воздухе и грациозно приземлилась на ноги. Тем временем Шизуку медленно поднялась в стойку.

— Кончай тявкать. Я не собираюсь выслушивать твоё дерьмо. И твоя тактика психологической войны не сработает на мне.

— Психологическая война? Ты же осознаёшь, что это твои эмоции? Не могу поверить, что даже в таком возрасте ты всё ещё так упёрта, пытаешься использовать грубую силу, чтобы повернуть события как тебе хочется. И ты всегда заботишься об окружающих… хотя ты хочешь, чтобы это о тебе кто-нибудь позаботился…

— Сколько раз мне повторять, чтобы ты заткнулась?! — рванула Шизуку вперёд, от её обычной собранности не осталось и следа. В её голове не было никакой стратегии. Она просто хотела заставить своего противника заткнуться. И в результате её удар вышел неряшливым.

Копии, созданные лабиринтом, были отражением сердец покорителей. Если они отворачивались от своих истинных чувств, тогда копии становились сильнее. С другой стороны, если покорители признавали свои эмоции и внутренние слабости, тогда копии становились слабее. Но в данный момент Шизуку без сомнения делала только первое из этого. Так что естественно её копия становилась сильнее. Блокирование вялого удара Шизуку было для неё сейчас детской игрой. Копия Шизуку с лёгкостью заблокировала её отчаянную атаку и ударила в ответ мощной техникой.

Шизуку уже страдала от потери крови, нескольких сломанных рёбер и повреждений внутренних органов, так что у неё не было даже надежды уклониться. Она получила ещё одно ранение, которое сделало её ещё более нетерпеливой, что в результате сделало её движения ещё более медленными. Она застряла в петле негативной отдачи.

— Так было и когда ты впервые оказалась в этом мире. На самом деле тебе было страшно. Ты боялась сражаться с демонами, как того хотел Иштар. В ту ночь, когда убила своего первого монстра, ты долго рыдала там, где тебя никто не мог увидеть. Ощущение от разрезания плоти не покидало тебя, и казалось что сколько бы раз ты ни мыла руки, на них всё ещё оставалась кровь.

— Хааааа! — издала Шизуку боевой клич, пытаясь заглушить слова копии. Но её действия лишь подтвердили её отрицание собственных чувств, таким образом, делая копию сильнее. Та с лёгкостью заблокировала атаку и контратаковала шквалом пронзительных слов.

— Когда Нагумо-кун рухнул в бездну, если бы ты не сконцентрировала всю себя на утешении Каори, ты сама знаешь, что была бы раздавлена страхом смерти. С того самого дня ты боялась умереть, и боялась убивать… Тобой правил страх.

— Гха?!

Копия Шизуку ударила по ней Цветком Грома, и удар электричества заставил Шизуку напрячься. Пока она была ошеломлена, белая катана скользнула по её шее. Кровь брызнула во все стороны, окрашивая лезвие красным. Эта последняя атака едва прошла мимо сонной артерии Шизуку. Но это была чистая случайность, что она вообще хоть как-то смогла уклониться — её напрягшиеся мускулы больше не могли её поддерживать, и она соскользнула на пол. Это было единственной причиной, по которой она избежала мгновенной смерти.

Шизуку приложила руку к своей шее, но кровь продолжала просачиваться меж её пальцев. Пусть удар прошёлся мимо артерии, раны на шее всегда сильно кровоточили.

Страх смерти окатил Шизуку, и она почти утонула в отчаянии. Хотя она изо всех сил старалась остаться собранной, рука, держащая катану, начала трястись.

Её копия надменно смотрела на неё сверху. В этот раз она решила, что ударила Шизуку по самой уязвимой точке. По её ахиллесовой пяте. Копия холодно произнесла:

— Эй, ты же была тогда так счастлива, да?

— А? — всё ещё держась за шею, Шизуку озадаченно подняла взгляд.

— Когда Нагумо-кун пришёл спасти тебя. Я знаю, ведь я — это ты. В конце концов, это был самый драматический момент в нашей жизни.

— Что ты пытаешься сказать?

— В такой отчаянной ситуации… ты совсем сдалась. Ты приняла бессмысленную смерть, ожидающую тебя. Ты больше не верила, что есть кто-то, кто доблестно явится, чтобы спасти тебя. Так что когда он явился и раздавил врагов, которые вызывали у тебя столько трудностей, ты была сражена. Его алая мана и широкая спина полностью очаровали тебя.

— Н-Нет, я…

Это было то, что Шизуку не могла заставить себя признать. Нечто ужасное случилось бы, сделай она так, так что естественно она попыталась возразить. Но, разумеется, её возражения были бессмысленны перед лицом копии её сердца.

— Это было точно также, когда Каори убили. Если ты сама не осознавала этого, тогда я расскажу тебе. Впервые с прихода в этот мир ты попыталась положиться на кого-то кроме самой себя. Ты положилась на Нагумо-куна. Он сказал тебе поверить в него и дождаться. И в отличие ото всех остальных, он сдержал своё слово. Как ты и верила, он спас твою самую близкую подругу, как и твоё сердце. С этого момента ты отчаянно пыталась скрыть от себя свои чувства… но ты больше не можешь себя обманывать.

— Нет, остановись. Я не… — потеряла Шизуку всякую волю к сражению. Она больше не обладала и отрешённой, пугающей аурой, обычно окружающей её. Всё, что она могла, это размахивать головой в отрицании, словно маленький ребёнок. Она не могла даже притвориться сильной. Стены, защищавшие её сердце, рассыпались как яичная скорлупа. После обнажения её души, её копия безжалостно вонзила слова, которые она не могла вынести.

— Ты и я… Мы любим Нагумо-куна.

— Н… — смолкла Шизуку, неспособная заговорить. Она всё ещё размахивала головой, заставляя ещё больше крови вытечь из её шеи. Но её мысли были в слишком сильном беспорядке, чтобы она это заметила. Это были единственные слова, которые она абсолютно отказывалась признать. Поскольку она считала, что ей не дозволено иметь такие чувства.

Если она признает, что влюбилась в Хадзиме, то фактически предаст Каори. Они была настолько психологически загнана в угол, что больше не могла возразить, но её копия ещё не закончила с ней. Она произнесла последнюю фразу, словно погребальную молитву:

— Ты влюбилась в того, кого полюбила твоя лучшая подруга. Предательница.

— … — рухнула Шизуку на колени. Её дух был раздавлен. У неё больше не было воли хоть как-то сопротивляться. Настолько проклинающими были для неё эти слова.

Для большинства людей контроль своих эмоций до невозможности труден. Те, кто могут их полностью контролировать — ненормальны. Естественно, такие чувства, как любовь, ничем не отличались. В действительности, их было даже сложнее контролировать, поскольку они не имели под собой логического основания. В связи с чем даже если бы Шизуку открыто влюбилась в того же человека, что и Каори, одно это едва ли можно было назвать предательством.

Однако её копия, или другими словами воплощение её отрицательных эмоций, объявила это предательством. И это значило, что естественная предрасположенность Шизуку быть серьёзной поймала её в ловушку таких мыслей. Это из-за того, что она была так благодарна Каори за то, что та была рядом с ней в худшее время в её жизни, всё, что даже отдалённо напоминало предательство, вызывало у неё такую боль.

Она настолько ценила Каори, что даже небольшой интерес к Хадзиме казался ей чем-то непростительным. Особенно потому что она уже показала Хадзиме так много своих сторон, чего совсем не намеревалась делать. Её искренняя улыбка, её жалкое заплаканное лицо, когда она цеплялась за него и просила о помощи, сердитый вид, который она обычно сохраняла для Каори, её расслабленное спящее лицо, её витающее в облаках лицо… Тот факт, что она сделала всё это не рассказав об этом Каори, заставлял её чувствовать себя ещё более виноватой.

— Что ещё хуже, ты даже атаковала Шию. Хочешь узнать почему? Почему ни Каори, ни Юэ, а Шию?

— Я…

— Ответ прост. Потому что ты завидуешь Шие. Ты знаешь, что у тебя изначально не было ни шанса против Юэ. Даже если атакуешь её, тебя просто раздавят. И, конечно же, ты бы никогда не обратила свою зависть на Каори. Так что ты выбрала Шию, потому что ей завидовать было проще всего. В конце концов, она была принята в качестве возлюбленной Хадзиме. Какая ты трусливая женщина.

— …

Шизуку больше не могла отвернуться от правды. Враг, стоящий перед ней, не позволял ей этого. Как бы она ни попыталась возразить против шипастых слов своей копии, её опровергали. Сила покинула её конечности, тогда как копия продолжала расти в силе.

Копия рванула вперёд, воспользовавшись Без Ритма, чтобы сделать движения непредсказуемыми. Шизуку не побеспокоилась отреагировать. Хотя даже если бы в неё ещё оставался боевой дух, она бы не смогла отреагировать на настолько быстрые движения. Пинок копии пришёлся прямо в живот Шизуку, и она подлетела в воздух.

— Агх?! — простонав от боли, пролетела она по широкой дуге. Ливень ударов обрушился на неё. Шизуку инстинктивно подняла катану для своей защиты, но слишком выдохлась, чтобы защититься от всего.

— Аааааа?!

Глубокие раны усеяли её тело. Затем её копия приложила её ножнами. Почувствовав, словно её сбило грузовиком, Шизуку отлетела в стену позади. Сила столкновения раздробила лёд вокруг неё. Воздух выбило из её лёгких и ей показалось, словно все кости в её теле раздробились. Всё болело, и её тело было на пределе.

Шизуку безвольно соскользнула на пол, её спина покоилась на растрескавшейся стене. Кровь растекалась вокруг неё, образуя лужицу на полу. Она уже выглядела мёртвой.

С расплывшимся зрением она взглянула на свою копию, подходящую к ней. Она не могла пошевелить ни мускулом. И психологический урон, который она понесла, лишил её всякого желания даже пытаться шевельнуться.

— Похоже это конец твоей жалкой жизни. Всё это время ты самовольно продолжала выбирать короткую соломинку. Всё это случилось только потому, что ты была настолько глупа, что продолжала отвергать то, что хотела ты.

Шизуку не могла ответить. У неё не было сил на это. Однако бледный всполох страха горел в её глазах.

— Есть последние слова? Я вырежу их для тебя во льду. Все помещения здесь соединены, так что если тебе повезёт, может быть кто-то другой пройдёт своё испытание и придёт сюда, чтобы увидеть твоё завещание.

— … — промолчала Шизуку. Но одинокая слеза скатилась по её щеке. Маленькая капелька света соскользнула с её подбородка и оставила небольшое пятно на коленях.

Шизуку не знала, почему она плачет. Боялась ли она умереть? Впала в отчаяние от того, что у неё отнимут её будущее? Расстроена, что не смогла возразить? Опечалена, что больше никогда не увидит своих друзей или семьи? Или всё это вместе?

Копия Шизуку взглянула на неё и беззвучно отвела назад свою катану. Другой рукой она выставил ножны вперёд, словно натягивала воображаемый лук. Кончик катаны был направлен прямо в лоб Шизуку. Белая катана была настолько же остра, как и чёрная катана Шизуку. А значит пронзить человеческий череп было для неё таким же простым делом. Шизуку умрёт мгновенно, не почувствовав боли. Это было последнее проявление жалости, которое была согласна предоставить ей её копия.

Жажда крови начала источаться копией Шизуку. Пришло время нанести заключительный удар. Но в тот момент, как Шизуку увидела свою смерть, приближающуюся к ней, что-то поднялось внутри неё. Она открыла рот, не заботясь о внешности, и прошептала свои истинные чувства.

— Я… не хочу … умирать…

— …

В кои-то веки это были слова, которые она сказала не ради кого-то ещё. Это были её настоящие, искренние чувства.

Она не хотела умирать сейчас. Она хотела снова увидеть своих соратников, свою семью и своих друзей. Она хотела вновь увидеть того человека, в которого влюбилась. Но она больше не могла стоять. Она выдохлась, и физически, и ментально. Поэтому…

— Спасите меня… кто-нибудь, прошу… спасите… — взмолилась она о спасении, заплакав как ребёнок. Всю её жизнь на Шизуку полагались, за неё держались, у неё просили. И всю свою жизнь она отвечала ожиданиям. Как бы больно ни было, она всегда улыбалась и говорила: «Не беспокойтесь, положитесь на меня».

Это был первый раз, когда она так плакала, первый раз, когда она искренне попросила кого-нибудь спасти её. Но она не могла продолжать идти вперёд сама.

Она всегда хотела быть принцессой, которую будут защищать другие, но потому что все полагались на неё, она продолжала оттачивать свои навыки до тех пор, пока не стала рыцарем, защищающим других.

Неудивительно, что она в итоге сыграла ту роль на последнем году обучения в младшей школе. Шизуку знала, что её лучшая подруга разозлится из-за неё. Но даже так она не могла изменить себя. И спустя время она настолько привыкла выбирать самую короткую палочку, что для неё это стало чем-то естественным. Но на самом деле, она всё ещё…

— Какая жалость. Теперь уже слишком поздно. Тебе стоило сказать эти слова давным-давно.

Под самый конец она смогла стать честной с собой, но её копия была безжалостна. Она сместила вниз свою стойку и выбросила катану вперёд.

Шизуку крепко сжала глаза, ожидая, как острое лезвие пронзит её мозг.

…

…

…

— Невозможно…

Смерть, которую она ждала, так и не пришла. Когда зажмурилась, Шизуку ощутила, как стена позади исчезла, но сейчас она была больше заинтересована тем, почему её копия выглядела настолько шокированной. Робко, Шизуку приоткрыла глаза. Первое же, что она увидела…

— Х-Ха?

— Уф-ф, не могу поверить, что меня отправила сюда так вовремя. Лабиринт специально на это нацелился или что?

Белый меч её копии был в миллиметрах от её лица. И держала его знакомая механическая рука. Эта металлическая рука не позволила мечу копии пронзить Шизуку насквозь. Её глаза широко раскрылись, и она оглянулась через плечо. Это был он.

— Н-Нагумо-кун?

Парень, в которого она влюбилась. Тот, о котором она мечтала на пороге смерти. Это было невероятно, но в то же время как-то естественно. Образ Хадзиме не был обычной иллюзией. Стена позади Шизуку исчезла, открывая проход. Именно из этого прохода появился Хадзиме. И это именно его рука поддерживала сейчас Шизуку. Тем не менее, Шизуку не могла заставить себя поверить в это. Она слепо уставилась на Хадзиме, чьё лицо находилась в сантиметрах от её.

— Тц, выглядишь мертвецки, — нахмурившись, взглянул Хадзиме на Шизуку, после чего бросил на её копию озверевший взгляд. Содрогнувшись, копия попыталась отступить на безопасное расстояние, но прежде, чем она успела хотя бы дёрнуться, алые искры пробежали по искусственной руке Хадзиме. Через мгновение прозвучал высокочастотный писк, и его рука завибрировала с огромной частотой.

— Ты, мелкий… — в спешке попыталась копия вытянуть меч из хватки Хадзиме, приложив всю свою силу, но это решение оказалось слишком запоздавшим. Столкнувшись со всей мощью осциллятора Хадзиме, копия катаны начала трещать. С металлическим скрежетом Хадзиме раздробил часть меча, сломав его пополам. После этого он направил свою искусственную конечность на копию. Со слабым жужжанием панель на ладони соскользнула назад, открывая тёмное, серое дуло.

— Погуляй пока немного.

— А! — напряглось лицо копии. Через секунду разрывной жакан вылетел из руки Хадзиме и впечатался в живот копии. Алая ударная волна распространилась из точки столкновения, и копия отправилась в полёт. Следом Хадзиме призвал несколько кроссбитсов из Сокровищницы и отправил их следом за ней. У него не были никаких намерений убивать копию Шизуку, но ему надо было приобрести немного времени. Семь кроссбитсов работали в идеальной синхронизации, занимая копию.

По мере того, как звуки сражения всё отдалялись, Шизуку обернулась назад и тщательно всмотрелась в лицо Хадзиме. Она всё ещё не могла поверить, что это реально. Потеря крови притупила её мышление, и часть неё продолжала твердить ей, что она не достойна такого чуда.

«Если это сон, надеюсь, я никогда не проснусь…» — боялась очнуться Шизуку и обнаружить мир без Хадзиме. Пока она предавалась мыслям, Хадзиме достал флакон из Сокровищницы. Вырвав пробку зубами, он влил содержимое в рот Шизуку.

— Мммф?!

— Не выплёвывай. Тебе лучше всё проглотить.

Удивлённая тем, что чужеродная жидкость начала внезапно заполнять её рот, Шизуку инстинктивно начала давиться. Однако Хадзиме удерживал руками Шизуку на месте, заставляя её проглатывать. Он ни за что не позволит ей выплюнуть это. Это был один из его немногих оставшихся драгоценных флаконов Амброзии. Хадзиме собирался заставить её проглотить это, даже если ему придётся загонять это ей в горло голыми руками. Он сурово глянул на Шизуку, и её сопротивление стало слабее. По факту, она полностью застыла. Хадзиме не просто обнимал её — его лицо было достаточно близко, чтобы поцеловать её, если бы не флакон в её рту. Шизуку могла ощутить его тепло, и это её успокаивало.

Она послушно проглатывала содержимое флакона и пристально уставилась на лицо Хадзиме. Она выглядела как младенец, пьющий из бутылочки. Однако она была слишком поглощена утопанием в глазах Хадзиме, чтобы беспокоиться о том, как она выглядит. Она решила, что не станет отворачиваться, даже на секунду. Она хотела продолжать смотреть в эти глаза оставшуюся вечность.

Постепенно содержимое флакона было проглочено, и её раны исчезли, словно их никогда не существовало. К сожалению, амброзия не могла заменить кровь, потерянную ею, так что она всё ещё чувствовала слабость. Однако теперь её голова достаточно прояснилась, чтобы осознать, что это действительно реальность, и что если бы Хадзиме пришёл хоть на секунду позже, она бы умерла.

— Это действительно ты, Нагумо-кун?

— Я похож на кого-то ещё?

— Н-Но почему… Как ты здесь оказался? Я думала, я…

— Успокойся. После прохождения своего испытания я начал идти по появившемуся проходу и оказался здесь.

— Т-Тогда ты действительно… — слёзы, которые остановились до этого, начали течь по лицу Шизуку. Но в этот раз это были слёзы облегчения. Хадзиме оторопел. Это был первый раз, когда он видел Шизуку так расплакавшейся. Он был настолько ошеломлён, что даже не отреагировал, когда Шизуку коснулась его лица. Она смотрела на него так, словно он единственный существовал на всём свете, и пыталась коснуться, чтобы убедиться в том, что он действительно здесь. Но в тот момент, когда её пальцы пробежали по его щеке, она вздрогнула и остановилась. С лицом исказившимся от боли, Шизуку убрала руку обратно. Затем, осознав, что быть обнятой было чем-то, что было ей непозволительно, она оттолкнула Хадзиме от себя. Она вытерла слёзы рукавом и отвернулась.

Хадзиме решил, что странное поведение Шизуку было результатом того, что копия сделала с ней, и понимающе улыбнулся. Он повернулся и увидел, что копия уже восстановила катану, и начала отбиваться от кроссбитсов.

— Отлично, твои раны исцелены. Время для матча отмщения. Пойди и избей эту подделку.

— А. Н-Но я…. не могу одолеть её, так что… — бросила Шизуку на Хадзиме умоляющий взгляд, осознавая, что звучит сейчас, словно скулит.

«О, господи, она не только оказалась избита своей копией — её сердце было полностью разбито!» — в смирении уставился Хадзиме на потолок. Он всегда думал, что Шизуку была сильнейшей в группе Коуки, но было похоже, что он ошибался.

Копия Шизуку начала проскальзывать мимо кроссбитсов Хадзиме и постепенно сокращала расстояние до Шизуку. Хадзиме понимал, что нет никакого смысла в прохождении испытания Шизуку за неё, так что отправил кроссбитсы курсировать в довольно предсказуемой манере, но он не ожидал, что копия сможет так быстро всё распознать.

Он взглянул обратно на Шизуку, и она явно сжималось от страха перед своей копией. Увидев её свернувшейся так в калачик, Хадзиме прищурился.

«Это не похоже на неё. Совсем не похоже. Но может быть это то, какая она на самом деле…» — растерянно почесал Хадзиме голову, после чего серьёзно глянул на Шизуку.

— Н-Нагумо-кун? Эм-м, она приближается…

— Яэгаши, не беспокойся.

— Э?

Шизуку почувствовала, как кровь приливает к её лицу, когда она встретила взгляд Хадзиме. Этого серьёзного взгляда было достаточно, чтобы заставить её растаять и позабыть о том, как она боялась своей копии. Теперь, когда ей сунули в лицо правду, она не могла не заметить, как ей нравится Хадзиме. Хотя она знала, что эти чувства были предательством, она не могла не почувствовать возбуждения.

Хадзиме проигнорировал странности в реакции Шизуку и достал что-то из Сокровищницы.

— Вот, возьми. Я сделал эту Розовую Маску «Версия 2» для тебя. Она убережёт тебя.

— …Нагумо-кун?

Увидеть эту маску было достаточно, чтобы заставить Шизуку позабыть о том, как очарована она была Хадзиме, и как сильно она была только что избита. Она сердито зыркнула на Хадзиме и даже её копия была настолько шокирована таким поворотом событий, что прекратила приближаться к Шизуку.

Однако Хадзиме оставался совершенно серьёзен. Он сунул излишне проработанную розовую маску в руки Шизуку. Затем он улыбнулся и показал ей большой палец вверх.

— Нагумо-кун! Сейчас не время валять дурака! Она окажется здесь в любую секунду!

— Как грубо. Я не валяю дурака. Послушай, я воспользовался магией вознесения на всём, что сделал, включая эту розовую маску. Слушай и поражайся. Надев её, ты утроишь рефлексы и наблюдательность. С этим ты сможешь одолеть свою копию.

— З-Зачем ты сделал её такой мощной?!

— Тебе же нравятся милые вещи, верно? Давай, бери. Как-никак, ты единственная, кто годится, чтобы носить эту розовую маску, Шизуку…

— Мне она не нужна! Я смогу победить даже без этого смущающего куска дерьма! Чёрт возьми, да я скорее помру, чем надену эту штуку! Я не хочу, чтобы ко мне снова относились как к умалишённой! — рьяно оттолкнула Шизуку эту маску обратно в руки Хадзиме, после чего раздражённо потёрла виски. Её рассерженный вид и манеры были прямо как у её старого «я».

Хадзиме ухмыльнулся возрождённой Шизуку и забросил Розовую маску II обратно в Сокровищницу. Шизуку безэмоционально уставилась на него, и он произнёс:

— Всё верно. Ты сможешь победить даже без этого.

— Я-Я… — осознав, что её провели, Шизуку наморщилась. Игнорируя её реакцию, Хадзиме добавил:

— Ты должна помнить, Яэгаши. Пусть эта подделка и часть тебя, но она не целиком ты. Это просто монстр-Франкенштейн, собранный из всех твоих худших частей. Яэгаши Шизуку передо мной — та, кто обладает всем тем, что действительно имеет значение. Верно же?

— У меня есть всё то, что имеет значение…

С этими словами в голове Шизуку всплыли другие воспоминания. Она вспомнила, как каждый раз, когда она достигала чего-то, её семья была рядом, чтобы искренне её поздравить с этим. Она вспомнила радость, которую она ощущала, когда помогала нуждающимся. Она вспомнила, как благодарны были люди, которым она помогла. Она вспомнила все те весёлые моменты, которые у неё были с Коуки и остальными. Она вспомнила свою первую встречу с Каори. Все эти моменты тоже были незаменимыми, незабываемыми воспоминаниями.

Её жизнь не состояла из одних только трудностей. В ней были и весёлые моменты. Улыбки, которые она показывала окружающим, не всегда были поддельными.

«Как я могла позабыть обо всё этом до сих пор?» — ответ был прост. Шёпот, который слышали все в их группе с тех пор, как они вошли в лабиринт, заставил их позабыть. Казалось, словно луч света разрезал тёмные тучи, окружившие её сердце. Всё больше и больше просветов открывалось, пока густые облака совсем не рассеялись, и она не искупалась в солнечном свете.

Решимость заново загорелось в глазах Шизуку. И эта решимость придала ей силу.

— Тот факт, что слова твоей копии подействовали на тебя — доказательство того, что ты пытаешься преодолеть себя. Только неудачники пытаются пробиться на одной упёртости… Как бы то ни было, ты относишься ко всему слишком серьёзно. Тебе нужно научиться иногда расслабляться. Запомни, покуда ты жива, ты всегда сможешь найти способ, с которым всё наладится.

— Нагумо-кун…

— Чтоб ты знала, я один из этих неудачников, которые пробиваются на одной упёртости, — добавил Хадзиме, самоуничижительно пожав плечами. После чего начал отзывать кроссбитсы. Они выиграли достаточно времени.

Почувствовав взгляд Шизуку на себе, Хадзиме встал на ноги и опёрся на стену, сложив руки на груди. После чего полноценно посмотрел на Шизуку и сказал ей слова, которые она хотела услышать больше всего, хотя он об этом, разумеется, даже не представлял.

— Я буду присматривать за тобой.

— А…

— Можешь пробовать столько раз, сколько потребуется, чтобы победить. Пока я здесь, ты как минимум не умрёшь. Я не позволю тебе. Не беспокойся.

— И вот почему я влюбилась в тебя… — прошептала Шизуку настолько тихо, что даже сама не услышала слов. Естественно, и Хадзиме тоже. Но Шизуку не могла не задуматься над тем, какое бы лицо у него могло стать, если бы он услышал. «Зная его, он наверняка бы просто выглядел раздражённым…» — подумала Шизуку, ухмыляясь.

«Должно быть именно так себя чувствуют и Айко-сенсей с Лилианой. Видимо что-то с нами не так, раз мы все влюбились в одного неразговорчивого, бесчувственного парня…» — поднялась Шизуку на ноги, её тело ощущалось легче, чем когда-либо раньше. После этого она прижала к груди чёрную катану, которую ей дал Хадзиме. Воспользовавшись моментом для подготовки, она повернулась к копии, её вид стал холодным и отрешённым.

Уставившись на свою немезиду, Шизуку тихо спросила у Хадзиме даже не оборачиваясь:

— Ты обещаешь приглядывать за мной?

— Ага.

— И если придёт время, защитить меня?

— Ага.

— И если я почувствую, что больше не способна идти, ты поможешь мне встать на ноги?

— Полагаю, мне придётся.

Шизуку слабо улыбнулась. Пришла весна и наступила пора льду растаять. Её сломленный дух загорелся вновь, яркий и мягкий как солнце, но несгибаемый как сталь.

Шизуку сделала глубокий вдох. Её грудь была полна эмоций, которые она не могла передать словами. Она доверила тону своего голоса передать их и просто произнесла:

— Я отправляюсь.

— Вперёд. Я буду ждать.

Раны Шизуку были излечены, но у неё всё ещё кружилась голова от потери крови. Честно говоря, ей было тяжело даже стоять. Несмотря на это, её шаги были куда твёрже, чем когда она впервые вошла в это помещение. Она встретилась лицом к лицу с копией. Та молча ждала её, убрав катану в ножны.

— Не могу поверить, что ты начала заигрывать прямо перед врагом. Должна сказать, у тебя хватает наглости.

— Правда? Ну, ты можешь поблагодарить за это Нагумо-куна. И ещё, мы не заигрывали. Хотя я хотела бы, чтобы так оно и было.

— О, надо же, значит, ты всё-таки собираешься предать свою лучшую подругу? И не только это, ты собираешься стать её соперницей…

— Давай закончим с бессмысленной болтовнёй. Нет смысла задавать одинаковые вопросы снова и снова. Я собираюсь выбраться отсюда живой и снова встречусь с Каори. Как только сделаю это, я могу решить куда двигаться дальше.

— … — замолчала её копия, увидев, насколько непоколебима была Шизуку. В то же самое время она заметила, как утекает её сила, а значит, Шизуку наконец-то приняла те чувства, которые пыталась запереть.

— Может быть мы подерёмся, может быть Каори от шока потеряет дар речи. Может она возненавидит меня. Но…

«А серьёзно, как всё пройдёт? Теперь призадумавшись, мне казалось, что это я защищала её всё это время, но может быть это она была той, кто опекал меня всегда. Она действительно имела отличное представление о том, кто и какие роли должен был сыграть в той постановке».

Шизуку показалось, словно её сердце стало легче, как только она вспомнила ласковую улыбку своей подруги. Она могла почти ощутить, как Каори подталкивает её вперёд.

— Я не сдамся. Я найду способ получить то, что я хочу. Даже если мне придётся сражаться снова и снова, я не сдамся, — решила Шизуку, что больше не будет идти на компромисс. Она будет дорожить чувствами своей подруги и своими собственными. Но чтобы сделать это…

— В итоге, это значит, что тебе придётся продолжать бороться.

— Всё верно, — сказала Шизуку, кивнув. — Но знаешь, — добавила она, смущённо улыбнувшись. — Правда, что я всё время подавляла часть себя, но этот опыт многому меня научил. И я получила столько незаменимых вещей благодаря этому.

Если бы она выбрала совсем не сражаться, если бы предпочла стать всего лишь опекаемой принцессой, она бы не оказалась там, где была сейчас. Разумеется, она всё ещё восхищалась этим образом жизни. Но он больше не был ей нужен. Она больше не будет сомневаться в себе. В конце концов…

— Даже если я должна продолжать сражаться, есть кое-кто куда сильней меня, кто всегда меня защитит.

Копия Шизуку устало вздохнула в ответ и покачала головой.

— Ты знаешь, что он защищает тебя только потому, что ты важная подруга Каори, верно? Вот и всё.

— Ну и ладно. Пока что, в любом случае, — вздохнула Шизуку и встала в стойку для проведения атаки из ножен. — У меня осталось не так много сил, так что я поставлю на эту одну атаку. Давай посмотрим, выдержишь ли ты это.

В отличие от того, как она сражалась ранее, дух Шизуку был острым как её меч. Но также было верным и то, что у неё осталось физических и ментальных сил только на одну атаку. Это была ставка ва-банк.

— Хехе. Аплодирую твоей решимости. Но должна сказать, он всегда находит способ появиться в самый нужный момент. Он рядом, когда ты нуждаешься в нём, там, где он нужен тебе… Я думала, что люди вроде него существуют лишь в сказках, — криво улыбнулась копия. Действительно, Хадзиме показался самый подходящий момент и сказал самые подходящие слова, чтобы снова поставить Шизуку на ноги. Поскольку копия была отражением сердца самой Шизуку, это были мысли, которые пробегали в голове самой Шизуку.

Копия встала в стойку, идентичную принятой Шизуку, и приготовилась выхватить катану. Они обе приготовились провести свои заключительные удары. Сама их воля была достаточно острой, чтобы можно было порубить ею друг друга. Холодный воздух задрожал между ними.

Сердце Шизуку было спокойным и размеренным как родник в глубоком лесу. Ободряющее присутствие сзади наполняло её силой. Она знала, что Хадзиме приглядывает за ней. И она верила, что даже если случиться худшее, он защитит её. Шизуку и её копия рванули вперёд одновременно.

— Хмф!

— Хаа!

Шизуку и её копия столкнулись, их конские хвостики разметались позади них. В этот раз не было никаких искр, ни звука столкновения металла о металл. Двое пронеслись беззвучно мимо и встали спиной друг к другу.

Секунда прошла. Прозвучал слабый шелест, и конский хвостик Шизуку распустился. Её резинка для волос медленно опустилась на землю двумя половинками. Доказательство того, что её копия разрубила её. Однако это Шизуку была той, у кого оставались силы вернуть катану в ножны. Её рукоятка издала приятный лязг, стукнувшись о ножны.

В то же самое время её копия покачнулась. Верхняя половина её тела соскользнула с нижней, и она исчезла вспышкой света. Пока она исчезала, Шизуку могла поклясться, как заметила её довольную улыбку.

— А… — секундой позже ноги Шизуку подкосились под ней. Теперь, когда всплеск адреналина прошёл, у неё больше не оставалось сил стоять. Но она так и не ударилась о пол.

— Отличная работа. Твоё искусство меча поразительно, как и всегда.

— Нагумо-кун… Фуфу, знаешь, будет нормально, если влюбишься в меня?

— В твоих снах.

— Увы, как жаль.

Хадзиме аккуратно положил Шизуку на пол. Пока они перешучивались, третий проход, помимо тех, через которые пришли Шизуку и Хадзиме, появился в стене.

— Яэгаши, можешь идти?

— Кажется, нет. Я думаю, мне нужно немного отдохнуть. Вообще-то, это не исправит потерю крови, так что покуда у тебя нет подходящей магии восстановления, думаю, я не смогу двигаться ещё какое-то время… — задумчиво потёрла Шизуку подбородок, после чего потянулась к Хадзиме обеими руками. — Так что если будешь так добр, Нагумо-кун.

— А?

— Понеси меня.

— Яэгаши, это моё воображение, или твоё характер поменялся? Я чувствую, словно ты внезапно стала куда более бесстыжей, — не ожидал Хадзиме, что из всех людей именно Шизуку попросит, чтобы он её понёс. Хихикая, она смахнула отбившийся локон с глаз.

— Я решила быть честнее с собой. Как бы то было, разве нам не надо поспешить и встретиться с остальными? О, я знаю. Если так не хочешь нести меня, что насчёт сделать артефакт, наполненный магией восстановления? Я знаю, что катана, которую ты мне дал, немного зачарована ею, но этого недостаточно.

Озадаченный внезапной переменой Шизуку, Хадзиме тем не менее решил исполнить просьбу Шизуку. Никто не мог сказать, что творится с Юэ и остальными, так что ему наверняка было лучше поспешить. Пока он принялся доставать материал из сокровищницы, Шизуку подкинула ещё просьбу.

— Можешь сделать его в виде украшения для волос? Как видишь, моя резинка порвалась. О, и сделай его миленьким. Я хочу нечто вроде тех кристаллов, что ты дал Юэ и остальным.

— Ты точно требовательна. Знаю, я сам сказал тебе расслабиться, но я такого не ожидал.

«Ну, думаю, это может быть её наградой за прохождение испытания», — подумал Хадзиме отсутствующе и принялся трансмутировать.

Красные искры пробежали по его рукам, и он смастерил заколку для Шизуку. Оформлена заколка была в виде множества листьев, танцующих в утреннем тумане. Он сделал её из похожей на жемчуг руды, у которой была высокий уровень взаимодействия с маной, так что заколка слабо сияла в бледном свете помещения.

— Так красиво…

— Вот, держи. Вполне сойдёт, да? Надевай её и пошли.

Хадзиме сделал эту заколку для волос меньше, чем за минуту, и это ни в коем разе не было шедевром, но Шизуку была очарована ею. Он небрежно бросил её ей и встал на ноги. Сдерживая своё желание смотреть на заколку вечность, Шизуку собрала волосы в конский хвостик и надела её.

— Что скажешь? — слегка краснея, взглянула она на Хадзиме.

«Ага, ладно, точно что-то странное в поведении Яэгаши».

— Она далеко не настолько эффективна, как настоящая магия восстановления, но этого должно быть достаточно, чтоб подлечить тебя.

— Это не то, что я спрашивала.

Разумеется, Хадзиме понимал, что в действительности она спрашивала. Но в данный момент он испытывал пугающее чувство дежавю. Шизуку выглядела прямо как Айко, когда он спас её из церкви. Его инстинкты кричали ему как можно скорее сменить тему.

Вздыхая от притворного непонимания Хадзиме, Шизуку пожала плечами и снова протянула к Хадзиме обе руки. Это была молчаливая просьба понести её. Тем или иным образом она хотела заставить Хадзиме нести её. И поскольку она действительно не могла пошевелиться какое-то время, Хадзиме понимал, что обязан в итоге это сделать. Вздохнув, он достал антигравий из Сокровищницы.

— Если попытаешься меня ещё раз понести на этом кресте, то как только мы выберемся отсюда, я все расскажу про твои годы в средней школе, — оборвала его действия Шизуку. Разумеется, Хадзиме понял без вопросов, какую часть его обучения в средней школе подразумевала Шизуку. Она посмотрела на его волосы, на его повязку на глазу, а затем на искусственную руку.

— …

Хадзиме молча вернул антигравий обратно в Сокровищницу. На какой-то момент он задумался над идеей понести её на антигравие в форме зайчика или ещё чем-то таким милым, но отбросил эту идею, как только увидел суровый взгляд Шизуку. Был только один ответ, который не вёл к тому, чтобы потом он помер от смущения.

У него было плохое предчувствие от новообретённой эгоистичности Шизуку, но не было никакого смысла просто продолжать тут стоять и ничего не делать.

«У неё куда более страшные психологические атаки, чем у этого лабиринта…» — вздохнул Хадзиме, повернулся спиной к Шизуку и присел. Было очевидно, что он делает это нехотя.

— Мнн, я хотела, чтобы ты понёс как принцессу… что ж, эх, ладно.

Хадзиме решил, что будет лучше ничего сейчас не говорить, и поднял Шизуку себе на спину. Он сделал всё возможное, чтобы не думать о двух мягких холмах, прижавшихся к нему.

Однако Шизуку обвилась руками вокруг Хадзиме и прижалась ещё теснее. Хадзиме молча встал на ноги и начал идти по новому проходу, появившемуся недавно.

Вероятнее всего одна из его соратниц ждала его на другом конце. Он надеялся, чтобы это была Каори, чтобы он мог сдать эту трансформировавшуюся Шизуку ей в руки.

Пока шёл, он услышал шёпот около своего уха. Но в этот раз это был не лабиринт. Голос был мягким и сладким. И он мог ощутить тепло дыхания Шизуку своим ухом. Она положила голову ему на плечо и прошептала ему:

— Эй, Нагумо-кун.

— Что такое?

— Ты слышал, что я говорила своей копии?

— Неа, вы были слишком далеко и говорили не так громко, — покачал головой Хадзиме.

— Понятно… — прошептала Шизуку. Она погрузилась в размышления на несколько секунд, после чего внезапно выставила руку вперёд. Она развернула её наоборот, показав свою ладонь Хадзиме.

— У этой руки полно мозолей, верно? Она была такой и раньше, но я заработала ещё больше после появления на Тортусе.

Хадзиме не имел ни малейшего представления, к чему пыталась подвести Шизуку, так что смотрел на её руку с озадаченным видом.

— Могу поспорить, ты тоже считаешь, что эта рука не девичья, да?

Её голос был тихим, как у маленькой птички. Она не была смущена, но выглядела боящейся услышать ответ Хадзиме. Тем не менее, она набралась решимости и спросила.

Хадзиме пристально взглянул на руку Шизуку. Как она и сказала, кожа на ладони была плотной и грубой. Это было доказательством проведённых ею лет за полировкой мастерства меча.

— Если мягкая, безупречная рука — это «девичья рука», тогда да, полагаю, что это не она.

— …

— Но я предпочитаю такую руку.

— Правда?

— Ага. Она намного красивее руки, которая не может держать что-либо тяжелее пары палочек для еды.

— … — внезапно почувствовала Шизуку смущение, и свернула свою руку в кулак, чтобы спрятать ладонь. В то же самое время она ещё крепче обняла Хадзиме.

— Нагумо-кун, спасибо, что пришёл спасти меня.

— Это не было намеренно. Всё просто так получилось.

— Фуфу, моя копия тоже сказала нечто подобное. Как то, что ты словно герой из сказки. Когда ты спас нас в Лабиринте Оркуса, и во дворце тоже, ты всегда появлялся в самое подходящее время. Ты уверен, что не делаешь это намеренно?

— Не глупи. Каждый раз, когда что-то случается, я едва успеваю вовремя… Чёрт возьми, в случае Каори я даже реально опоздал. Как бы то ни было, это вредно для моего сердца, так что я бы предпочёл успевать появляться ещё до того, как всё становится плохо, чем приходить как раз вовремя.

Хотя Хадзиме всегда выглядел подавляюще могучим и отлично контролирующим ситуацию, на самом деле он просто отчаянно носился по округе, пытаясь не дать всему развалиться. В каждом крупном противостоянии если бы он сделал хоть один неверный шаг, он бы потерял всё, что у него было.

«Если появляться каждый раз в последнюю минуту делает героем, тогда я не хочу быть одним из таких», — заметив раздражённый вид Хадзиме, Шизуку хихикнула.

— Лично я думаю, что это круто. Ты всегда появляешься в последний миг и отважно спасаешь героиню. Знаешь, мне на самом деле нравятся девчачьи штуки.

— Ага, я знаю. Каори рассказала мне всё о тебе.

После того, как Каори распрощалась с группой Коуки в Хорауде, она потратила целый день на то чтобы радостно рассказать Хадзиме всё о своей лучшей подруге. Честно говоря, Шизуку в каком-то смысле хотела, чтобы Каори больше уважала её право на частную жизнь, но желание Каори рассказать всему миру про Шизуку было сложно сдержать.

— Уф-ф, эта девица… — пробубнила Шизуку себе под нос. — Что ж, такие дела. Я бы куда больше предпочла играть в семью, чем практиковаться мечу, пока была ребёнком, и я всегда хотела быть принцессой, которую будет защищать классный рыцарь. Когда нас отправили в идеальные миры во время покорения Лабиринта Халтины, вот в каком сне я оказалась.

Разумеется, она была слишком смущена рассказывать Хадзиме, кто именно был рыцарем в её сне. Краснея, она быстро сменила тему дальше.

— Но даже я думала, что будет слишком постыдно рассказывать такое окружающим.

— Ага, это очень постыдно.

— Сейчас был момент, когда ты должен был проявить тактичность, — сказала она, надувшись, прежде чем продолжить. — В любом случае, я хочу сказать, что я искренне благодарна тебе за то, что всегда появляешься спасти меня, когда я оказываюсь в беде, Нагумо-кун. Когда ты сказал, что приглядишь за мной и обязательно сделаешь так, чтобы я не умерла, я была очень счастлива.

— Ты преувеличиваешь. К тому же, причина, по которой я не могу дать тебе умереть, Яэгаши, это…

— Потому что если я умру, то Каори расстроится, верно? Я знаю, — закончила Шизуку предложение за Хадзиме. Однако её голос не был самоуничижающим. В действительности он был удивительно лёгким.

В конце концов, она знала, что это правда. Если она умрёт, Каори будет опустошена. Она наверняка закончит также, как Шизуку, когда это она умерла.

Естественно, это было то, чего бы Хадзиме никогда не допустил. Он сделает всё от него возможное, чтобы защитить счастье Каори. Вот почему он даже не колебался, спаивая Шизуку один из своих флаконов драгоценной Амброзии, которых у него осталось лишь пять штук.

Однако Хадзиме не мог с уверенностью сказать, что спас Шизуку только ради Каори.

То, что он обрёл за время своего путешествия, и будущее, к которому он стремился, смягчили его сердце. К тому же, его путешествие приближалось к концу. Более того, этот лабиринт напомнил ему о его истинных чувствах. Не было никаких сомнений, что он монстр. И он не сожалел, что стал таким. Даже сейчас у него не было никаких намерений играть в героя и спасать тех, кого он даже не знал.

Однако он понимал теперь, что его предыдущий образ жизни был полон недостатков. Будь то кто-то врагом или нет, является ли курс действий правильным или нет, было что-то необходимо или нет — мир не был настолько прост, чтобы его можно было разделить на эти две категории. Как и не нашёл бы Хадзиме счастья, если бы отбросил все и вся, что не приносило ему пользы.

Он мог не осознать этого сам в то время, но именно поэтому он позволил Коуки и остальным присоединиться к нему. И также поэтому он решил оставить в будущем Лилиане могущественные артефакты для её защиты, и сказал Шизуку, что не бросит её.

И теперь, когда осознавал перемены, через которые проходит, он не хотел врать Шизуку. «Думаю, быть честным со своими чувствами не так плохо временами. Кроме того, если я замкнусь сейчас… буду выглядеть как цундере. И меньше всего я хочу, чтобы окружающие считали меня цундере. Всё равно никому не нравятся мужики-цундере».

Потому Хадзиме решил поправить Шизуку.

— Это верно, что я поступил так ради Каори, но не совсем. Я бы сказал, что только на 80% ради неё.

Шизуку моргнула от удивления. На секунду она не могла осознать, что говорил Хадзиме, но затем её настигло понимание. Она всегда быстро всё схватывала. Её грудь загорелась, и она ощутила слабый проблеск надежды. Если причина, по которой Хадзиме спас её, только на 80% была связана с Каори, тогда оставшиеся 20% означали…

— Так что насчёт оставшихся 20%?

— Ты хороший человек, Яэгаши. Так что я не брошу тебя на произвол судьбы.

— …

Это был не самый приятный способ выразить мысли, но Шизуку поняла. Она полностью поняла. Где-то в сердце Хадзиме существовала и Шизуку. Она была не ещё одним случайным человеком для него, а кем-то, кого он был не прочь спасти.

Пискнув про себя, Шизуку зарылась лицом в шею Хадзиме. Она покраснела до кончиков ушей. Разумеется, Хадзиме пробурчал о том, что она его этим щекочет, чем убил настрой. Так что в отместку Шизуку прошептала ему:

— Нагумо-кун, я хочу поскорее встретиться с Каори. И не только с ней, но и с Юэ, Шией и Тио тоже. А затем… — замолчала Шизуку на мгновение, чтобы собраться с волей. Чтобы скрыть своё смущение, она произнесла это как можно обыденнее. — Я расскажу им, что влюбилась в тебя, Нагумо-кун. Я не знаю, как они отреагируют, но я подумала, что мне стоит быть более честной с собой.

— Понятно. Тогда, полагаю, нам лучше поскорее встретиться с ними, чтобы… Так, притормози, Яэгаши, что ты только что…

Хадзиме был настолько удивлён, что встал на месте, но прежде, чем успел закончить вопрос, Шизуку прошептала:

— Нагумо-кун, я устала. Я прикрою глаза ненадолго, так что… защитишь меня… ладно?

Мягкий звук дыхания Шизуку достиг ушей Хадзиме. Оказалось, что она заснула. Сбросить внезапное признание и затем сбежать было стратегией очень напоминающей одного горячего на голову лекаря. «Они и впрямь лучшие подруги?..»

— … — молча нахмурился Хадзиме, сдвинув брови. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем обернулся назад и, увидев лицо Шизуку, передумал. Вздыхая, он лишь криво улыбнулся и продолжил идти. Шизуку слегка приоткрыла веки и незаметно понаблюдала за Хадзиме.

«Он не заметил, что я притворяюсь?» — почувствовав прилив храбрости, Шизуку решила повести себя ещё немного наглее и эгоистичнее. Она хотела подразнить Хадзиме, поскольку он всегда выглядел таким невозмутимым. И потому, прямо как Юэ часто делала с ним, она игриво укусила его за шею.

— Уох?! Ты что вытворяешь, Яэгаши?! Эй, Яэгаши?!

Шизуку ничего не ответила. В конце концов, она должна была спать. Она просто случайно куснула его во сне. Она продолжала повторять это себе и изо всех сил притворялась, что спит.

Через несколько секунд Хадзиме пробубнил:

— Ты безнадёжна…

А затем вздохнул.

Поскольку Шизуку плотно закрыла глаза, она не могла увидеть выражения Хадзиме. Но она без труда могла представить его. Всё же она столько раз видела в прошлом его слегка рассерженное лицо. Несмотря на все свои усилия, она не могла сдержать широкой улыбки. Но даже так она продолжала притворяться спящей. «Дождись меня, Каори. Я собираюсь показать тебе, насколько эгоистичной я могу быть». Впервые в своей жизни Шизуку ощутила себя свободной. Она обняла Хадзиме совсем немного крепче, наслаждаясь этим ощущением.