Глава 40

Подбадривая друг друга боевым кличем, что на последних шагах слился уже в грозный единый порыв, мои солдаты на полной скорости обрушились на заражённых спорами существ. Легко сметя с ног относительно лёгких волков, первая шеренга оставила их на нескольких воинах позади, которые с особой жестокостью набросились на опрокинутых созданий, начав со всей силы рубить их по уязвимым местам. Будучи под воздействием эффекта ярости, их удары даже со стороны теперь казались намного сильнее, чем обычно, ведь и без того прогибаясь от всё не перестававших следовать по их телам мечей, от волков уже в первую секунду начали отделяться целые куски размягчённого их внутренними соками кореньев, что заставляло чёрную жидкость, также выплёскивавшуюся наружу, окрашивать уже и без того тёмную одежду солдат в ещё более мрачный цвет. Волки, предприняв попытку подняться на ноги, практически в унисон открыли свои огромные пасти и попытались выстрелить корнями в не прекращавших безостановочно рубить их солдат, но вид их широко раскрывающихся челюстей сыграл с ними злую шутку, сразу же выдав их намерения, что позволило вовремя среагировавшим воинам в тот же миг поднять щиты, блокируя смертоносные удары.

Тем временем впереди всё сразу пошло не так. Исполинских размеров медведь, используя свою огромную массу, просто-напросто сокрушил первую шеренгу одним единственным импульсом, сбив с ног сразу трёх солдат, что неудачно подставились под его таран. А затем, резко разинув пасть, буквально пригвоздил своими корнями одного из лежащих на земле воинов, одновременно с этим используя свои огромные передние лапы, чтобы удерживать на месте двух других, так и не получивших шанс подняться бедняг. Внезапно когти на лапах медведя стали меняться, становясь всё больше, постепенно преобразуясь в острые корни, которые затем начали со знакомым хлюпаньем проникать в тела бойцов, с каждым ударом сердца зарываясь всё глубже и глубже в их уже полностью объятую судорогами плоть.

Спустя несколько секунд, видимо, уже вдоволь насладившись страданиями дёргающихся от боли и шока на земле людей, медведь содрогнулся, а следом за этим его тело в чётком ритме начало избавляться от слизи, что хранилась внутри, став со знакомым звуком перекачивать её в солдат на земле. Те напоследок успели лишь вскрикнуть от боли, что с ещё большей силой отдалась в их телах, а затем начали растворяться прямо на глазах, слой за слоем исчезая из-под огромных лап этой заражённой твари.

Тем временем остальные солдаты, пока их товарищи умирали знакомой мучительной смертью прямо у них под ногами, не теряли боевого духа и не сидели сложа руки, а нескончаемым потоком мечей рубили и кромсали плоть медведя. С каждой секундой всё яростнее разгорался огонь в их глазах, всё сильнее крепла воля "убить" в их сердцах, и вскоре это начало приносить свои плоды... Тварь оказалась особенно уязвима в тот момент, когда начала конвульсивно перекачивать свою жидкость. Также заметив это и в тот же миг обойдя медведя с фланга, я бросился вперёд и принялся помогать своим воинам, стараясь как можно глубже зарываться в бока зверю, с каждым последующим ударом всё сильнее разрывая его гниющую шкуру и разрезая на части корни и плоды, что хранились под ней.

Спустя ещё несколько десятков открывшихся ран медведь больше не мог сопротивляться нашему натиску и, взревев в последний раз, покосился на бок и с грохотом рухнул на землю. Монстр уже практически не дышал, но окончательно перестал подавать признаки жизни лишь тогда, когда наши совместные удары в очередной раз в унисон вонзились в его шею. Лишь объединившись в единую силу мы смогли одолеть этого огромного стража, но в процессе пожертвовали тремя товарищами, к которым так и не успели вовремя прийти на помощь, наблюдая, как прямо у нас на глазах в агонии тают их жизни, медленно растворяясь в черноте лесной почвы...

Развернувшись лицом к остальной части боя, я обнаружил, что три волка, истекая зловонной массой слизи, вызванной оторванными конечностями и десятками открытых ран, теперь неподвижно лежали мёртвым грузом. К счастью, это часть сражения прошла для нас легче, чем ожидалось, без каких-либо потерь с нашей стороны. Тем не менее, расслабляться было рано, перед нами всё ещё маячила наша главная цель. Дриада...

Женщина, спрятавшись за своим котлом, всё это время распевала странную мелодию и, судя по её темпу, видимо, уже заканчивала своё заклинание. Осознавая ситуацию, я немедля дал сигнал своим солдатам следовать за мной и бросился в её сторону в надежде достигнуть и обезглавить Дриаду, прежде чем она вступит в бой.

Однако, казалось, что, сражаясь с её заражёнными слугами, мы слишком далеко отдалились от неё и уже не могли успеть вовремя. 30 метров... 20 метров... 10... Мелодия песни больше не касалась моих ушей, и я снова ощутил то странное чувство того, как Дриада улыбнулась. Улыбнулась мне своими неподвижными губами и, завершая наконец своё заклинание, торжествующе отпустила из рук ослепляюще яркий зелёный шар, что устремился прямо ко мне.

Но как раз перед тем, как зелёное нечто уже практически достигло меня, я увидел, как выражение триумфа — эмоции, что впервые за всё время показалось на безмолвном лице Дриады, сменилось... сперва шоком... затем разочарованием... и наконец отчётливой болью. Она удивлённо посмотрела мне прямо в глаза своим невидимым взором, словно впервые ощущая это чувство. Чёрные слёзы стекали по её древесным щекам, пока зазубренный шип, что внезапно вырвался из её живота, раздирал её внутренности, становясь всё более и более чёрным и скользким от жидкости, что обильным потоком текла по его основанию. Неожиданно раздался хруст, и две больших клешни сомкнулись вокруг её тела, разделяя Дриаду на две половины и являя моему взору Хрустяша. 

Он наконец-то вступил в бой, чтобы спасти своих друзей...

С этой последней мыслью зелёный шар с треском вонзился мне в лицо, давая понять, что преисполненная храбростью атака жука-единорога всё же оказалась чуть запоздалой. Почувствовав волну боли, когда раскалённое солнце пронзило мой левый глаз, я впервые в своей жизни познал ощущение того, как это, когда твоя голова разлетается на кусочки, будучи поражённой жгучими осколками гниющего дерева.

— Твоюю ж маааатьь, — закричал я, рывком просыпаясь в палатке и пытаясь отдышаться от последних мгновений моей смерти. Стражник, в это время дежуривший снаружи, услышав мой крик, немедленно ворвался внутрь, чтобы проверить меня.

— Сэр, рад, что вы вернулись. С вами всё в порядке? — спросил солдат.

— Я... как... вроде бы не хуже, чем обычно, — я медленно потянулся рукой к голове, надеясь окончательно убедиться, что на том месте больше не было огромной зияющей дыры. — Так, всё в целости и сохранности. Как долго меня не было? — поинтересовался я.

— Минут пять, сэр. Квимби тоже только что вернулся. Дэган передал, что хотел бы вас видеть, когда вы встанете, сэр, — сообщил мне солдат.

— Благодарю. Тогда я прямо сейчас направлюсь в переднюю часть каравана, — с этими словами я вышел из своей палатки и пошёл по направлению к нашей "базе". Моя точка возрождения, должно быть, была привязана к моей палатке, и последняя, как мне на пол пути рассказали солдаты, автоматически появилась за несколько секунд до моего возрождения.

Чем дальше я шёл, тем больше замечал признаков того, что лес вокруг меня уже начинал меняться. Всего несколько минут назад деревья и растения здесь были сплошь покрыты порчей, а повсюду стояло то невыносимое зловоние, но теперь... теперь они менялись прямо у меня на глазах: выглядели всё более высохшими и быстро увядали. Добравшись до главенствующей части каравана, я обнаружил Дэгана, Барнаби и одного из полуросликов поглощёнными оживлённым разговором.

— Лейтенант Рэйтак, рад, что вы вернулись из страны мёртвых. Что бы вы там с полуросликами ни сделали, но это "что-то" исцелило лес. Вся заражённая порчей растительность умирает и иссыхает. Барнаби говорит, что мы уже совсем скоро сможем пройти через завал на дороге. Слава богам, даже эта вонь рассеивается, — Дэган показательно вдохнул поглубже, но затем тут же прикрыл нос. – Надеюсь, она смоется с моей одежды... В общем, о чём это я... ах да, караван отправляется через несколько десятков минут, и, если вы меня извините, мне ещё нужно организовать своих людей и снова "поставить фургоны на колёса", — сказал Дэган и поспешил удалиться, на ходу начав выкрикивать приказы своим подчинённым.

— Итак, что там случилось после моей смерти. Я помню только то, как Хрустяш разорвал Дриаду пополам, а потом... ничего. Есть что-нибудь ещё, о чем мне следует знать? — спросил я.

Согласно кивнув, слово взял Дрейк:

— Я получил квест сразу после смерти Дриады. А так, когда мы собрали всех раненых, мы тут же направились сюда. Напоследок я проверил все тела, но ни с Дриады, ни с её питомцев не упало никаких сокровищ, кроме наших с Квимби квестовых наград, — Дрейк кивком головы указал на свой новый лук. Это оружие, похоже, являлось длинным луком, и теперь должно было послужить хорошей заменой его начальному короткому луку. К тому же, судя по его виду, этот экземпляр был гораздо лучше, чем тот, что был у него раньше, так что в целом можно было считать, что это было хорошее обновление как для стартового квеста.

— А, и там ещё было вот это, — Дрейк протянул мне небольшой предмет, завёрнутый в ткань. — Я не был уверен, можно ли было поднять эту штуку, так как когда я захотел рассмотреть её поближе, передо мной возникло уведомление, гласящее, что она связана с твоей душой. Но в конечном итоге игра всё же позволила нам поднять эту вещь, как только мы согласились вернуть её тебе, вот, держи.

Развернув ткань, я с удивлением уставился на то, что там обнаружил. В моих руках лежало маленькое семечко размером примерно с грецкий орех. Семя было болезненно зеленоватого цвета, а его скорлупа больше походила на плоть, нежели на нормальный стручок. От этого предмета исходил слабый запах разложения, сильно напоминавший вонь от той гниющей жидкости, которая вытекала из заражённых растений. Сосредоточившись на семени, мне открылась некоторая информация о его назначении и связи с моей душой.

Держа его в руках, я ощущал слабый импульс жизни внутри этого семени. И стоило мне прикоснуться к нему голой рукой, как я почувствовал, как что-то внезапно царапнуло мой мозг, как будто... попытавшись связаться со мной. Быстро завернув семя обратно, я положил его в свой рюкзак. Я и понятия не имел, что же мне с ним делать дальше. Возможно, мне следовало найти способ как-нибудь очистить его? Но это был вопрос, на который мне ещё только предстояло найти ответ. Об этом я мог подумать чуть позже, а пока что нам нужно было заставить караван снова прийти в движение.

Спустя примерно десять минут Барнаби наконец сообщил нам, что дорога теперь свободна, и уже успевший собраться караван начал медленно покидать это место. Когда я уже находился в движущейся повозке, я встал и отдал честь четырём могилам, теперь одиноко расположившимся на обочине местной дороги, дабы проводить в последний путь своих павших солдат...