Анзор в последний раз проверял доспех жены перед предстоящей сменой. Этот процесс довольно быстро превратился в ритуал, предшествующий каждому адскому противостоянию на стене. Они проверяли экипировку друг друга с куда большей тщательностью, чем свою собственную.
Впрочем, практически вся жизнь на Анатрее была набором таких ритуалов и привычек. Как только воин находил подходящий для себя распорядок, то старался его придерживаться. Бесконечная битва — такое кого угодно сведет с ума и каждый справлялся с этим по-своему. Одни готовили, другие играли, третьи читали, четвертые просто общались с соратниками. Находились даже настолько умалишенные, что в свободное время занимались тренировками.
Прошлый опыт научил руководство Империи, что жизнь на Анатрее достаточно сурова, чтобы предложить всем её жителям любой вид досуга, не снижающий их эффективность во время службы на стене, дабы предупредить моральное истощение. На стене не было никого слабее Высшего Существа, поэтому даже один буянящий воин мог нанести огромный урон.
Анзор вместе с Глорией вышли в общий зал. До вылета оставался один час и народ понемногу подтягивался.
— А где Полковник? — спросил Анзор, спустя ещё четверть часа, когда большая часть отряда оказалась в его поле зрения.
— Да где ж он может быть? У своей Наэрд небось до сих пор, — усмехнулся Иван.
Анзор шумно выдохнул. Полковник доселе не проявлявший большого интереса к построению отношений, нашёл их в самом неподходящем для этого месте. Это был уже не первый раз, когда он поздно возвращался от своей новой возлюбленной, но так мало времени до вылета у него ещё никогда не оставалось.
— Если он опоздает на смену я его прикончу.
— Я на месте! — довольный мужчина вбежал в казарму и пулей полетел в свою комнату, чтобы облачиться в доспехи.
— Только попробуй ещё раз так опоздать, запру в казарме! — крикнул вдогонку Анзор, хотя в его голосе уже слышалась появившаяся на лице улыбка.
К тому моменту, когда крыша казармы раскрылась и внутрь опустилась платформа с пилотом, Полковник уже стоял вместе с остальными и выслушивал дружеские подшучивания товарищей. Скоро ячейка Ньюрума достигла стены и сменила тамошнюю.
Началась привычная, уже знакомая всем, беспрерывная рубка. Анзор назвал бы это бойней, если бы здесь хоть кто-то умирал. Только вот здесь никто не умирал. Они словно садоводы, рубили упрямые лианы, тянущиеся из подземелья планеты, стремящиеся поглотить её всю без остатка. Поэтому в обиход вошло слово «рубка».
Это случилось уже ближе к концу, когда отряд уже понемногу готовиться к смене. Одна из тварей вцепилась в прибывшего на Адском Копье демона и потянула того вниз всей массой существ под собой. От страшной судьбы товарища спас Полковник. Он обладал просто умопомрачительной скоростью благодаря своей телепортации. Лежащая за шиворотом у демона карта зажглась и за его спиной появился Полковник. В следующий миг они оба уже стояли на стене.
Этот трюк мужчина проворачивал не впервые, хотя за каждый раз его за это ругали. Один раз — даже спасенный. Это был огромный риск. В случае неудачи погибнет уже не один, а оба, хотя статистика из уже трёх выживших говорила о том, что приём уже оправдал себя.
А ещё он стал предсказуем. Из чёрного моря вырвалось сразу несколько щупалец прямо в момент телепортации. Они ударили прямо по тому месту, куда вернулся Полковник. Два шипа пробили доспехи, а толстая, покрытая бронёй конечность обхватила туловище картёжника и потянула того назад.
Она всегда может удивить. Эту фразу часто можно было услышать на Анатрее и сейчас Полковник, уже вытянутый со стены, сейчас полностью осознал суть этого высказывания.
Она всегда может убить.
Спасатель стал утопающим, а другого телепортатора на стене не было. Полковник уже распрощался с жизнью, когда краем глаза заметил пролетевший мимо силуэт. Давление от шипов тут же исчезло, а хватка на груди стала ослабевать. У него в руках появился веер карт, разрубивший остатки вражеской конечности вместе с бронёй, когда темнота уже начала смыкаться вокруг.
Мощный толчок в спину вытолкнул его вверх, где его за руку ухватила ледяная плеть Анзора. Когда его развернуло лицом к чёрному морю внизу, он успел увидеть, как Хель отчаянно бьётся, поглощённый уже по пояс. Через мгновение быстрейший из воинов Альянса скрылся из виду полностью и только раздавшийся следом мучительный вопль напоминал, что он ещё жив.
Тогда с неба в место где находился Хель выстрелила неизвестная сила. Призрачная рука прошла сквозь тёмную, полуфизическую плоть и потянула скаута назад. Хель, в виде духа, показался над пытающимся поглотить его чудовищем. И на глазах у всех на стене, устремился в небо, притянутый чьей-то силой.
Случилось то, чего не случалось на Анатрее с момента появления на ней этого чудовищного катаклизма — душа, павшего не стала частью сдерживаемого здесь врага.
Он у меня.
Анзор услышал в голове голос брата. Душа Хеля не была расколота на части. Даже здесь, на этой проклятой всем миром планете данное Элимом обещание действовало. Все, у кого была нанесенная им метка лишь теряют физическую оболочку, а не умирают окончательно. Оставшиеся минуты ячейка провела в гробовом молчании, отбивая все атаки чудища, пока им на смену не пришли свежие воины.
— Что с Хелем? — спросил спасенный им Полковник, как только они ступили на платформу.
— Элим забрал его. Всё хорошо.
— Всё хорошо… — Полковник плюхнулся на платформу, едва сдерживая подступившие слёзы. Он облажался и из-за этого Хелю пришлось рисковать собой. Потом Ньюрум скажет, что они оба поступили как идиоты, но всё это не важно. Главное — это то, что душа Хеля не исчезла на этой планете.
Огорченные исчезновением Хеля, но не разбитые его смертью воины Альянса возвращались обратно, ещё не зная, чем для них обернется это происшествие. История о произошедшем быстро облетела всю планету. Все прошлые истории о народе Поглотителя оказались стёрты одним фактом — они не умирают на Анатрее. Довольно быстро эта мыль осела в головах прочих воинов и отношение к народам Альянса стало меняться. Буквально за несколько лет они из молодых, перспективных воинов превратились в отщепенцев, изгоев. Они по-прежнему стояли на стене вместе со всеми, но отношение других к ним чувствовалось даже там.
Вы не с нами. Вы не разделяете нашу ношу.
Никто не говорил этого напрямую. Никто не выказывал это действиями, явно. Однако с того момента, как об предназначении метки, что носил каждый воин Альянса стало доподлинно известно, они стали с завидной частотой попадать в госпиталь с серьёзными ранениями. Из-за чего многие реже стали появляться на стене, что в свою очередь только добавляло желчи в слова окружающих.
После очередной неудачной смены Мэган оказалась в госпитале. Целители обработали её раны, хотя даже в их глазах, она видела то презрение, с которым к ним стали относиться на Анатрее. Иногда ей казалось, что только страх перед Элимом сдерживает остальных от того, чтобы сбросить их за стену.
После Хеля были ещё двое. Двое всего за пять лет. Их отряд существенно сократиться к концу срока призыва, если такая тенденция продолжиться. А она продолжится. Мэган знала это также хорошо, как и то, что пока её отрезанная рука отрастает, за стенами о ней всё больше шепотков. Она решила пройтись перед очередным сеансом восстановления.
На неё старались даже не смотреть пока она бродила по коридорам. Её внимание привлёк слишком знакомый и неуместный для этой планеты звук — детский плач. На Антрее очень редко появлялись дети, несмотря на то, что воины зачастую снимали стресс самым благоприятным для того образом.
Она сама не зная зачем вошла в палату, откуда доносились детские крики. Внутри на кровати лежала женщина-такэнси с вопящим комочком плоти, бережно завёрнутым в ткань. Она плакала, глядя на ребенка, совсем не скрывая свою грусть и тоску.
— Почему ты грустишь? — спросила Мэган, глядя на молодую мать, которая кажется уже прощалась с только появившимся на свет ребенком.
Женщина-такэнси подняла голову, только сейчас заметив вошедшую землянку.
— Уходи отсюда, неумирающая, — бросила женщина и вновь обратила взгляд на ребенка.
Мэган, несмотря на враждебность с которым было брошено последнее слово, уже ставшее на Анатрее оскорблением, не ушла, а подошла ближе. Родиться на Анатрее считалось проклятием. Мэган слышала об этом раньше, но она никогда не думала, что это воспринималось так серьёзно.
— Ты дала ей имя?
Мэган стоило только взглянуть в лицо ребенка, чтобы понять, что это девочка.
— Нет, землянка. А теперь убирайся пока я сама тебя не вышвырнула.
В этот раз Такэнси упёрлась взглядом в человека, продемонстрировав своей аурой, что больше не потерпит её присутствия. Мэган это нисколько не озаботило. Она смотрела в глаза маленькой девочке, успевшей успокоиться в её присутствии.
— Хоуп. Тебя зовут Хоуп.
И на глазах удивленной Такэнси на груди девочки появилась метка Поглотителя. Точно такая же как у Мэган.
— Убирайся отсюда, неумирающий. Она не хочет тебя видеть.
Двери казармы так и не разошлись в стороны. Он уже потерял счёт тому сколько раз эти двери закрывали ему путь внутрь. После смерти Хеля всё изменилось и, хотя его Наэрд пыталась поддерживать с ним отношения, её соплеменники были против этого, будто он был прокажённым.
Полковник развернулся, сделал пару шагов и остановился. С этим нужно было разобраться. Этот раз будет последним, когда он сюда пришёл. Мужчина снова развернулся и направился к двери.
— Тебе же сказали убираться отсюда, землянин.
Человек проигнорировал донесшийся из динамика голос. Он шагнул вперёд и со всей силы ударил по дверям казармы, напрочь выломал обе створки. Под удивлённые взгляды находящихся внутри нотоганцев, Полковник зашёл внутрь.
— НАЭРД!
От крика человека задрожали даже стены. Не было ни единого шанса чтобы она его не услышала.
Вокруг него быстро собралось несколько нотоганцев. Это была похожая по строению на людей раса. Внешне отличная лишь большим ростом, цветом кожи и нетипичными для людей чертами лица.
— Тебе было не ясно сказано? Тебе здесь не рады, человек.
— Твоё мнение, Лаграм, меня не колышет. Я уйду только если она скажет мне уйти.
— Да что ты? — губы Лаграма, командира отряда нотоганцев, сложились в животный оскал, — может проверим?
Лаграм уже долго был Высшим Существом и считался входящим в верхнюю треть этого дивизиона. Его высвобожденная аура заставила соратников отступить.
Человек, однако не сделал ни шага назад. Перед Полковником замысловатым узором выстроилась целая колода карт, а на теле начали выступать символы.
— Вперёд, — сказал человек, чья аура раздулась до немыслимых размеров, сровнявшись с аурой Лаграма.
Схватка точно состоялась бы не появись между двумя воинами Наэрд. Нотоганка повернулась к человеку.
— Уходи, Саш. Ничего не получится.
Наэрд сказала это глядя ему на грудь, не осмеливаясь встретиться с ним взглядами.
— Слышал, неумирающий? Вали отсюда, пока ещё больше проблем себе не заработал, — гаркнул из-за её спины Лаграм.
— Не-а, — весело ответил человек.
Удивленная Наэрд подняла глаза, осмелившись посмотреть человеку в глаза. Александр улыбался, глядя на неё.
— Ты не хочешь, чтобы я уходил. Это они этого хотят, — аура картёжника продолжила усиливаться. Все его карты выстроились вокруг него, ярко пылая начертанными на их символами. Ярче всех горела карта в руке человека с символом души на ней, — Я люблю тебя, Наэрд! И даже если вся эта гребаная планета будет против, ты будешь со мной!
Голос человека громовым раскатом разошелся на много миль вокруг. Подпитываемая силой души аура заставила всех кроме Наэрд отступить назад. Тогда женщина почувствовала жжение на шее. Это загорелась её метка, так же как горела сейчас метка на теле человека.
— Все наши дети. Все, кого мы полюбим. Все, кому мы дадим имя. Их души будут сохранены Поглотителем, — повторил условия Элима, улыбающийся картёжник.
