«До увольнения осталось 129 дней!!! Во славу ёбаного “Острия копья”!!!»
Для обратного отсчёта использовалась старая, явно кем-то выброшенная школьная доска, которая висела на одной из стен в глубине чёрного, выцветшего от дождей ангара.
Шин оторвался от планшета и поднял глаза на шутливую надпись, выведенную разноцветными мелками. В ней была ошибка — на самом деле оставалось 119 дней. Отсчёт вёл Куджо. Каждое утро, с самого первого дня службы, он неизменно писал на доске новое число.
Десять дней назад Куджо погиб.
Шин мельком взглянул на остановившийся отсчёт и вернулся к отчёту о техническом обслуживании. Убедившись в том, что его джаггернаут уже отремонтирован, он отправился к нему в другой конец ангара мимо рядов спящих машин.
Внешность Шина с первого взгляда выдавала его цветное происхождение: кроваво-красные зрачки, как у всех Пиропов, и угольно-чёрные волосы — отличительная черта Ониксов. В жилах юноши смешалась кровь аристократических родов из числа Руберов и Аквил.
Благородные черты лица омрачались неестественным для его возраста равнодушным выражением и отдавали холодом. Худощавое телосложение и белоснежная кожа напоминали о высоком происхождении — предки Шина были аристократами во времена бывшей Империи. Он был одет в камуфляжную форму пепельно-песочного цвета — на восточном участке фронта преобладали леса, равнины и болота, но пилотам выдавали только ту экипировку, которая лежала в республиканских запасах годами. На шее, под расстёгнутым воротником виднелся небесно-голубой шарф. Это была недопустимая для служащего вольность, но отчитать его за неподобающий внешний вид было некому.
Ремонтные работы были в самом разгаре, и отовсюду доносился шум механизмов, который сопровождался раздражающе громкими переругиваниями рабочих. На площадке перед входом кто-то играл в баскетбол с изменёнными правилами — два на два. Судя по воплям болельщиков, игра пользовалась популярностью. К общей какофонии примешивались звуки расстроенной гитары — кажется, это была какая-то старая песня из аниме. Сидевший в открытой кабине джаггернаута Кино листал порно-журнал. Заметив Шина, он поднял руку.
Они находились на передовой, но сегодня обошлось без сражений, так что весь персонал базы наслаждался относительной свободой.
Строго говоря, сегодня процессоры должны были патрулировать прилегающие территории — по крайней мере так гласил отчёт, который Шин подал куратору — но на деле патрули никогда не собирались. В теории, патрулирование и впрямь было крайне важной частью военных обязанностей, но в этом подразделении никакого толку от него не было. Несколько человек выразили желание прогуляться и отправились в руины ближайшего города, чтобы пополнить запасы, в то время как остальные охраняли базу (а именно: занимались готовкой, уборкой, стиркой, работали на поле или кормили цыплят на заднем дворе) и просто проводили время в своё удовольствие.
Шин услышал яростный топот сапог, явно спешащих в его направлении, и весь ангар сотрясся от оглушительно резкого крика, способного напугать даже танк.
— Шин! Шин’эй Ноузен! Сколько можно тебе повторять, ублюдок?!
Кино с проворностью таракана вылез из кабины и забился в самый тёмный закуток. Шин невозмутимо ответил:
— Что ещё?
— Что ещё? Я тебе покажу, что ещё, Могильщик! Да ты!..
Человек, что теперь нависал над ним словно Цербер, относился к команде технического обслуживания. Ему было около пятидесяти, в его угольных волосах уже виднелась седина, на голове поблёскивали солнечные очки, а рабочий комбинезон был заляпан маслом.
Командир обслуживающей бригады «Острия копья», Лев Альдрехт. Шину было 16, и он уже считался старшим поколением процессоров, но Альдрехта можно было смело записывать не просто в старшие, а в самые настоящие старики, так как он был одним из немногих оставшихся со времён первого призыва 9 лет назад.
— Какого хрена твой джаггернаут оказывается разломанным в хлам после каждой вылазки?! Привод с глушителем опять на соплях, сколько раз я тебе уже говорил, что подвеска слабая, и нужно быть осторожнее, а?!
— Извини.
— Думаешь что сможешь отделаться извинениями?! Я у тебя не извинений прошу, я прошу, чтобы ты меня услышал наконец! Если будешь так продолжать, то скоро сдохнешь! У меня не хватает запчастей, так что я даже починить ничего не смогу до следующего пополнения!
— Запасной джаггернаут…
— Аа, ну конечно, у командира эскадрона в запасе есть второй джаггернаут специально для того чтобы каждый раз уделывать первый! Плевать на остальных процессоров, пускай их чинят в три раза чаще! Да, ваше величество?!
— Сословная система Республики была упразднена 300 лет назад, в ходе революции…
— Я-то смогу снова запустить твою машину, дерьма кусок. Но для того чтобы починить всё, что ты наворотил, понадобится ещё один джаггернаут для запчастей, а у меня его нет, и я ничего не могу с этим поделать. До пополнения ещё несколько дней, и за это время у тебя вполне может что-нибудь отвалиться во время очередной вылазки! Что тогда будешь делать, а? Молиться? Может, попросишь, чтобы следующую атаку перенесли на сто лет, или закажешь гору металлолома, а?!
— Файд должен был собрать обломки джаггернаута Куджо, — равнодушно произнёс Шин.
Альдрехт на мгновение замолк.
— В принципе, в машине этого парня наверняка найдутся нужные мне детали… Можно попробовать соорудить из нескольких поломанных джаггернаутов один. Эй, а ты к этому как вообще? Ну, что у тебя будут детали из машины погибшего.
Шин немного наклонил голову и легко похлопал ладонью по корпусу своего джаггернаута, «Могильщика». Чуть ниже фонаря кабины был нарисован его знак — маленький безголовый скелет с лопатой в руках.
На лице Альдрехта появилась печальная улыбка.
— Уже не впервой, да, Могильщик?
Шин кивнул, стиснув зубы, и перевел взгляд на безбрежную весеннюю равнину, раскинувшуюся за поднятыми рольставнями ангара.
Лазурное небо было девственно чистым, без единого облачка, словно оно поглощало всё, что поднималось в воздух, и от этого наполнялось яркими красками, становясь всё выше и глубже. Внизу раскинулось поле, украшенное мозаикой из голубых васильков и свежей зелени — огромное кладбище, усеянное дремлющими останками сотен тысяч «восемьдесят шесть».
Им не суждено было попасть в могилу. Хоронить несуществующих бойцов строго запрещалось, как и подбирать их тела.
Свиньи в человеческом обличье не имели права оплакивать павших товарищей и не могли получить покой даже после смерти. Таковы были законы мира, построенного на их родине 9 лет назад.
— Этот Куджо, его ведь разорвало на куски?
— Да.
Он подорвался на кустарной пехотной мине — издали принял начинённый взрывчаткой каркас с муляжами конечностей и головы за раненого солдата. Это произошло вечером, во время операции по спасению раненых.
— Это хорошо. Он наверное смог пойти дальше, как думаешь?
— Возможно.
Шин не верил в ад или рай, но надеялся, что Куджо смог уйти куда-нибудь далеко отсюда.
Альдрехт широко улыбнулся.
— Повезло ему, погиб под твоим командованием… Этим ребятам тоже…
Мяч пролетел через дырявую сетку, и ангар разразился радостными воплями. Со стороны фермерского поля на задворках к звукам гитары добавился нестройный хор голосов.
Такого не увидишь ни в каком другом подразделении, и Альдрехт это знал.
Жизнь от вылазки к вылазке. Ежедневные патрули Легиона, говорящие о надвигающейся атаке. Нервы как натянутая струна, постоянное волнение и страх, в каждой битве гибнут товарищи. Все силы уходят на то, чтобы пережить сегодняшний день, и ни о каких удовольствиях или повседневных делах не может быть и речи.
И всё же, эти приговорённые к постоянным нападениям солдаты думают сейчас о чём угодно, но только не об опасности.
— ...Это всё благодаря тебе, Шин. Благодаря тебе они могут так себя вести.
— А ещё благодаря мне другим процессорам приходится в три раза чаще чиниться.
Альдрехт протяжно хмыкнул и окинул Шина насмешливым взглядом из-под очков. Тот только пожал плечами.
— Мдаа, ну ты и… когда ты уже начнёшь понимать, всерьёз я говорю или нет.
— Даже если так, мне действительно стыдно. Я просто не подаю вида…
— Дурачина. Поддерживать вас, засранцев, в живом состоянии и возвращать на базу — главная задача нашей бригады. И мне плевать, сколькими машинами ради этого придётся пожертвовать или сколько часов за починкой провести!
Выпалив последнюю фразу, Альдрехт смутился и отвёл глаза.
— ...Так это… Я слышал, что куратора опять сменили. И что, как тебе новый?
Повисло молчание.
— …Ммм…
— «Ммм» — это что?
— Ну вот примерно такие впечатления у меня и были.
Кураторов сменяли так часто, что он уже не замечал разницы. Кроме того, парарейд изначально был устроен таким образом, чтобы процессор не осознавал присутствие куратора.
Некоторые кураторы добровольно отказывались от выполнения своих обязанностей, а иногда их работа блокировалась «Подёнками». Штаб находился слишком далеко и не мог управлять войсками постоянно, так что процессоры давно научились не рассчитывать на помощь кураторов и в принципе не обращали на них внимания.
В конечном итоге, обязанности кураторов свелись к наблюдению за процессорами. Специальный ошейник позволял в любое время и в любом месте подключиться к сознанию солдат, проследить за их словами и поведением и устранить потенциальных бунтовщиков. Кураторы превратились в простых надзирателей.
Вспомнив своё не слишком активное общение с начальством в течение последней недели, Шин приоткрыл рот. Новый куратор принёс как минимум одно изменение.
— Бумажной работы стало больше. Судя по всему, мне теперь придётся постоянно сочинять отчёты о патрулировании.
— Даа, Шин, только у такого наглого говнюка как ты могло хватить смелости посылать им один и тот же отчёт пятилетней давности. Потому что не читают…
Он не менял даже даты и названия, а в результатах писал полную ерунду, потому что патрулей попросту не было. При всём этом его ни разу не уличили в обмане — пока не появился новый куратор. К такому Шин определённо не был готов.
«По-моему, вы ошиблись и выслали мне старый документ». Он вспомнил этот вежливый тон и высокий, словно звон серебряного колокольчика, голос и тихо вздохнул. «Это просто невнимательность, бывает», — и следом беззаботный смешок, от которого веяло доброжелательностью и теплотой.
— В день назначения куратор связалась с нами по парарейду, чтобы поздороваться. Заявила, что хочет узнать нас получше, а потому отныне каждый день в одно и то же время у нас будут беседы. Среди республиканских военных такое нечасто встретишь.
— Аа, честный человек, значит. Таким тяжело живётся. К сожалению.
В этом мире справедливость и идеалы не значили ничего.
— ...Угу.
Шин, словно услышав оклик, внезапно перевёл взгляд на весеннее поле, видневшееся вдали.
— Та-даам! Самая настоящая «мерзкая свинья, обитающая за пределами Гран-Мюр»!
— Плохая шутка, Харт, — раздражённо выпалил Сео.
Они находились на кухне в зоне бараков. В наполненной до краёв огромной кастрюле булькало ягодное варенье. Сео вызвался за ним присмотреть и теперь, как обычно, рисовал что-то в своём скетчбуке. Он был из Джейдов, о чём говорили нефритово-зелёные глаза и золотистые волосы. Маленький рост и хлипкое телосложение никак не выдавали того, что в этом году ему должно было исполниться 16.
Харт — один из медноволосых Рубисов — притащил тушу огромного кабана. Положив её под дверью, ведущей в задний двор, он комически расставил руки, словно ожидая реакции публики, но обескураженный тон товарища по эскадрону заставил его почесать затылок. В конце концов, Харт не поленился и отправился в ближайший лес на охоту, хоть никто его об этом и не просил.
— Ммм, не на это я рассчитывал. Вообще-то, ты должен был засмеяться.
— А мне стало не по себе… ну да ладно.
Отложив скетчбук, Сео подошёл ближе и внимательно осмотрел добычу. Зрелище было впечатляющее. Без помощи джаггернаута тут явно не обошлось, но даже при этом добыть такого большого монстра в одиночку явно было нелегко.
— Да он просто огромный!
Харт улыбнулся так, словно давно ждал этих слов.
— Правда же, ну?! Сегодня вечером устроим барбекю! Надо позвать Райдена — где он, кстати?.. И Анжу. Я с кем-нибудь договорюсь, чтобы меня подменили на ужине.
— Ээ, сегодня сможет только Шин. Райден отправился в город за припасами. Анжу отвечает за стирку, а остальные девчонки отправились вместе с ней.
Харт быстро взглянул на Сео.
— И когда они ушли?
— Вроде бы… сразу после завтрака.
— Так сейчас уже обед.
— Ну да.
— …
Сколько бы ни скопилось белья от всех обитателей базы, стирка никак не могла занять всё утро, особенно если делать это вшестером.
Кроме того, стирали обычно снаружи, на берегу реки, а сегодня погода не по-весеннему жаркая.
Харт засуетился.
— ...Так, значит, они купаться пошли! Прямо сейчас на речном побережье разворачивается райское зрелище?!
— Если будешь продолжать в том же духе, то попадёшь прямиком в настоящий рай. Это я предупреждаю. Все они взяли с собой оружие.
Харт тут же посуровел. Сео сделал глубокий вдох, чтобы сосредоточиться, и помешал содержимое кастрюли деревянным черпаком. Решив, что всё готово, он ещё раз проверил, насколько хорошо выварились ягоды, и выключил огонь.
Не успел он накрыть варенье крышкой, как включился парарейд.
В затылок каждого солдата было вживлено рейд-устройство, а в ухо — информационный блок в виде каффа*, при помощи которого можно было переключаться между собеседниками и изменять или записывать данные. Оба устройства начали источать иллюзорное тепло, и Сео дотронулся до каффа кончиками пальцев, чтобы переключиться на режим приёма.
— Активировать. Кхм…
Его зелёные глаза мгновенно приобрели серьёзное выражение. Стоявший рядом Харт тоже перестал улыбаться и одной рукой прижимал кафф к уху. Обменявшись взглядами, они обратились к общему собеседнику.
— Шин. Что случилось?
На берегу довольно полноводной реки, неподалёку от площадки для стирки, шесть представительниц женской части эскадрона «Остриё копья» весело плескались в воде.
— Кайе, ты чего? Хватит стоять столбом, иди сюда!
Это был голос Крены, которая оторвалась от игры в догонялки, чтобы подбодрить свою боевую подругу, в нерешительности застывшую у кромки воды. Каштановые, характерные для Агатов, волосы Крены были подстрижены в короткий боб, а золотые, как у кошки, глаза свидетельствовали о родстве с Топазами.
Она сняла военную куртку и повязала её вокруг бедёр, оставшись в одной оливково-серой майке с круглым вырезом. Одежда не прикрывала крутой изгиб её талии, но Крена этого не стеснялась — вокруг были только девушки.
— Нет, знаешь, я тут подумала и… как-то мне неудобно…
Черноволосая и черноглазая, как и все Ориенты, Кайе отличалась хрупким телосложением и кожей цвета слоновой кости. Несмотря на мужскую манеру речи, выглядела она женственно. Намокшая майка плотно облегала фигуру, и, судя по покрасневшим щекам, это довольно сильно её смущало. Волосы были собраны в длинный конский хвост, напоминающий украшение рыцарского шлема, и спадали в ложбинку между ключицами — в общем, весь её внешний вид был довольно привлекательным.
— Ну, то есть, хорошо ли это… Ну, что мы тут купаемся, пока остальные… Ох!
Анжу окатила подругу водой. Её длинные волосы струились по спине и отливали голубоватым серебром. Анжу не сняла куртку, но расстегнула молнию до самого пупка, что было довольно смелым жестом для такой, в общем-то, скромной девушки. Цвет волос говорил о родстве с Адуляриями, но среди далёких предков Анжу были также и Селесты, которые дали её глазам бледно-голубой оттенок и тем самым записали её в ряды «восемьдесят шесть» — Республика признавала только чистокровных белых, без вкраплений других рас.
— Кайе-тян, ты слишком серьёзная. Успокойся, мы ведь уже закончили стирку.
Вокруг тут же поднялся гам из женских голосов.
— Шин ведь тоже всё понял и разрешил нам…
— Ох, наконец-то жара, я впервые за долгое время посмеялась…
— Если подумать, то он не так уж плох, наш командир в железной маске…
Взглянув на Крену, Анжу неожиданно рассмеялась.
— Крена, прости, я совсем не подумала! Сегодня ведь ни у тебя, ни у Шина не было никаких обязанностей — надо было воспользоваться шансом и оставить вас одних.
Крена тут же зарделась, словно её застали врасплох.
— Ч-что за чушь! Не понимаю, о чём ты говоришь!
— И что ты только в нём нашла, по нему никогда нельзя определить, о чём он думает.
— Потому это и чушь!
— Кстати, Кайе-тян, а ты что думаешь?
— Насчёт Шина? Хм. Я думаю, что он неплох. Вся эта скрытность и мужественность, мм…
— П-п-п-погоди, что ты сказала, Кайе?!
Крена казалась абсолютно сбитой с толку, и Кайе подавила улыбку. Вот уж действительно, всё на лице написано. — Ну а что. Раз все к нему так равнодушны, то почему бы мне не попробовать с ним закрутить? Да хоть бы и сегодня вечером! Знаете, есть такая старая восточная традиция, называется «ёбаи»*...
— Ч-что, Кайе?! Я… не то чтобы мне нравился Шин, но это… мне кажется, что это нехорошо! Подумать только, выдаёт себя за скромницу Ямато Надэсико*, а сама…
Крена окончательно смешалась, и девушки хором воскликнули:
— КРЕНА, ЭТО ТАК МИИИЛО!!!
Поняв, что её подловили, Крена на мгновение замешкалась, а потом выкрикнула:
— Ах вы!..
— Ух-ох, ну ничего себе.
Из зарослей позади донеслось шуршание, и следом показалась высокая и худощавая фигура Дайи. Белокурые волосы и голубые глаза — как у всех Сапфиров.
Дайя был парнем.
— Кья!!!
Попав под обстрел из сверхзвукового оружия со стороны ближайшей представительницы слабого пола (это оружие, к слову, с рождения есть у всех девчонок) и увернувшись от брошенного в его сторону камня, Дайя поспешил снова скрыться в зарослях.
— Эй! Кто это там кидается? Я чуть было не…
— КЬЯЯЯ!!!
Одиночный выстрел превратился в ковровую бомбардировку, и Дайя окончательно замолк.
Пока остальные девушки в спешке одевались, Анжу заглянула в заросли.
— Так что ты хотел, Дайя-кун?
— Может, всё-таки поинтересуетесь у Крены, всё ли с ней в порядке после этих ваших «мииило»?
— Всё под контролем, Дайя-кун, — подчёркнуто холодно ответила Анжу.
— Ах, прости, я не прав, прекрати этот равнодушный тон, иначе я расплачусь…
Застегнув воротничок на липучке, Кайе окинула взглядом остальных девушек, убедилась, что все уже одеты, а затем произнесла:
— Фух. Можешь выходить, Дайя. В чём дело?
— Кха-кха. Торжественно сообщаю, что с сегодняшнего дня я начал подрабатывать курьером.
Судя по всему, он пришёл чтобы передать какое-то сообщение. Крена, чья женственная фигура вновь скрылась под военной формой, надула губы.
— Вообще-то, для этого есть парарейд. Зачем надо было сюда тащиться?
Дайя быстро почесал голову.
— Если бы я связался с тобой по парарейду, пока вы занимались глупой женской болтовнёй, то неудобно было бы и тебе, и мне — особенно, если бы я попал прямо в разгар обсуждения твоих любовных привязанностей. «Я люблю Шина...» — и так далее…
— Что!..
Услышав, как Дайя спародировал её совсем не свойственным ей сладким придыхательным тоном, Крена покраснела до ушей. Кайе и все остальные тут же подхватили:
— Ну, я не могу сказать ему спасибо за то, что он подсматривал, но в остальном он прав.
— Мы повеселились, а вот Крене-тян и впрямь было неловко…
— Тем более, она действительно так сказала.
— Да уж. А если бы Шин решил связаться по парарейду как раз в этот момент и услышал бы такое! Я бы на это посмотрела!
— Ох, Крена, забудь ты о Шине. Этот бог смерти в железной маске вообще не способен на эмоции, и это совсем не мило!
— Ааааа, я такого не говорила!! Перестаньте!
— КРЕНА, ЭТО ТАК МИЛО!!!
— Вы все просто придурки, аааа!!!
Окончательно выйдя из себя, Крена кричала сразу на всех, включая Дайю.
Содрогаясь от смеха, Кайе наконец спросила:
— Так что за сообщение?
Дайя тут же изменился в лице.
— Аа. Оно от Шина.
После этих слов все девушки разом посуровели.
Не хлебом одним будет жить человек*.
Несколько тысяч лет назад так сказал один одиозный деятель, выдававший себя за спасителя, но всё же в этом есть истина. Человек не может без сладостей, кофе, музыки, игр и прочих удовольствий. Впрочем, белым республиканским свиньям это явно было неведомо, и заброшенные ими в пекло солдаты питались только самым простым кормом, как какой-нибудь скот.
С другой стороны, без ежедневной кормёжки им было не выжить.
— Так вот, Файд. В этом и заключается вопрос.
Уже в который раз они прочёсывали руины города в поисках складов с непортящимися продуктами, запущенных огородов с домашними овощами, одичавшего скота и развлекательных предметов.
Расчистив от завалов небольшой участок городской площади, заместитель командира Райден расставлял на бетонной поверхности привезённые с базы банки с синтетическими продуктами. Почётное место среди них занимала банка с консервированным хлебом, которую удалось добыть из стратегических запасов на складе местной администрации. Райден был высок, крепок и носил старую, застиранную до дыр полевую форму. Короткие волосы стального цвета, характерные для Айзенов, обрамляли заострённое грубоватое лицо.
Напротив сидел его старый друг, падальщик… Во время боевых действий он сопровождал джаггернауты и снабжал их дополнительными патронами и энергопакетами. К квадратному корпусу падальщика крепились четыре короткие ножки, что придавало ему несколько неуклюжий вид. Оптический сенсор в виде линзы был направлен на предметы перед Райденом.
— Что из этого мусор?
— Пип.
Файд стремительно выдвинул вперёд телескопические конечности и отбросил банки с синтетической едой.
Проследив за тем, как белая груда банок проделала в воздухе дугу, Райден набросился на оставшийся хлеб. Даже дрон понимал, что из этого мусор. Могут ли белые свиньи, спокойно называющие это синтетическое вещество кормом, опуститься ещё ниже?
Для того чтобы обеспечивать «восемьдесят шесть» всем необходимым прямо на месте, в каждом концентрационном лагере и на каждой военной базе был свой завод по производству синтетической еды, а также автономная промышленная фабрика.
Из-за стены к этим заводам и фабрикам вели подземные кабели, благодаря которым можно было подавать энергию и менять производственные настройки. Такая высокотехнологичная и автономная система снабжения может показаться расточительной, и всё же она была разработана белыми специально для тех, кого теперь без всякого стеснения звали «свиньями». Количество производимых таким образом товаров едва покрывало минимальную в них потребность, а синтетическая еда почему-то напоминала пластид и отличалась на удивление омерзительным вкусом.
Именно по этой причине Райден и находился сейчас здесь, среди затерянных в тумане руин города, который был брошен девять лет назад, но в котором ещё можно было найти достойную еду. К счастью, в его подразделении не было нужды в патрулях, а потому у солдат оставалось достаточно времени и энергопакетов, чтобы исследовать руины и даже брать с собой джаггернауты для перевозки найденного.
— Итак, Файд. Вот это — мусор, и он нам не нужен. Ты должен найти как можно больше всего полезного, включая нормальную еду, и отвезти это на базу.
— Пи.
Райден поднялся с корточек и отправился в путь, Файд же поспешил вслед за ним, громко лязгая четырьмя конечностями. Падальщику было приказано обыскивать останки различной техники для сбора перерабатываемых материалов — их можно было использовать для производства снарядов — и вернуться на базу сразу после достижения полной загрузки. Приказ, который сейчас отдал Райден, был немного другим.
«Падальщик» — это прозвище для тех дронов, что пополняли запасы пилотов во время боёв, обыскивая останки джаггернаутов или таких же падальщиков. В мирное время они продолжали кружиться по местам сражений в поисках обломков, из-за чего и получили такое прозвище — никто из процессоров не звал их по-другому. Падальщики были надёжными союзниками в бою и значительно снижали риск остаться без боеприпасов или энергопакетов, но та жадность, с которой они набрасывались на останки своих же механических «товарищей», вызывала ассоциации только с трупоедами.
Файд вот уже почти 5 лет принадлежал Шину.
Они стали неразлучны с того момента, как юноша отыскал подбитого, но не окончательно сломанного падальщика после одного из боёв и притащил его на базу. В тот раз они оказались единственными выжившими.
Падальщики практически не были способны к обучению, а потому от них нельзя было ожидать высокоуровневой мысленной активности и, к примеру, чувства долга. Несмотря на это, Файд, по-видимому, ставил Шина на первое место в своём списке объектов снабжения и переходил вместе с ним из одного эскадрона в другой, а во время боёв не отходил от него ни на шаг. По сравнению с другими падальщиками, которые совсем не могли адаптироваться к окружающим условиям, такое поведение было невиданным и даже чем-то напоминающим преданность. Файд принадлежал к первой модели дронов подобного типа, запущенных на поле боя ещё в самом начале войны, так что можно было предположить, что его странности объясняются солидным возрастом и накопленным опытом.
В награду за годы отважных сражений и преданной службы Шин дал своему падальщику имя — Файд. Оно напоминало кличку собаки, вроде Почи или Широ… Да уж, у командира явно что-то не в порядке с головой.
— Пип.
— М?
Файд неожиданно остановился, и Райден обернулся.
Внимательно посмотрев туда, куда указывал оптический сенсор, юноша заметил огромное дерево, растущее посреди цветочной клумбы в тени кучи обломков. У его корней белели раздробленные кости человеческого скелета.
— ...Аа.
«Так вот что он заметил», — подумал Райден и подошёл к останкам. Истлевшая военная форма. Раздробленная рука по-прежнему сжимает штурмовую винтовку, покрытую красной ржавчиной, на шее — опознавательный жетон на цепочке. Это не «восемьдесят шесть». Скорее всего, кто-то из солдат регулярной республиканской армии, который стал живым щитом и погиб девять лет назад.
Следовавший по пятам Файд снова издал электронный сигнал, означавший «может, что-нибудь забрать?» Шин настроил в своём падальщике дурную привычку отыскивать и приносить ценные вещи павших в перерывах между боями — сами тела забирать строго воспрещалось.
Задумавшись на секунду, Райден отрицательно покачал головой.
— Не нужно… Таких похорон ему будет достаточно.
Райден знал это дерево. Сакура. Они росли в дальневосточной части материка и по весне всегда покрывались цветами. В этом году по инициативе Кайе весь персонал базы уже выбирался на главную улицу города, чтобы прогуляться по цветущей аллее. Но эта сакура отличалась от всех, которые Райден когда-либо видел. Она обладала удивительной красотой, свойственной только тем деревьям, которые распускаются в день весеннего равноденствия. Бледно-розовые гроздья цветков были прекрасны, как полная луна, освещающая тьму.
Окинув взглядом древесную крону и подушку из цветов, на которой нашёл покой неизвестный солдат, Райден подумал, что ему совсем не хочется заключать останки в тёмную землю.
Хоть погибший и был Альба, он сражался до самого конца, а потому не заслужил скотского обращения.
Райден ненадолго склонился в беззвучной молитве. Стоило ему поднять голову, как кафф начал источать иллюзорное тепло.
— Всем членам прогулочной группы. Как слышно?
— Сео? Что случилось?
Голос был слышен настолько чётко, что казалось, будто его владелец стоит совсем рядом. Сообщение предназначалось тем, кто сейчас был в руинах, и Райден ответил за всех.
— Прогноз поменялся. Скоро будет дождь.
Райден тут же прищурился. Далеко на востоке, в небе над территорией Легиона, можно было рассмотреть крошечное пятно, которое легко пропустил бы любой, кто не обладал таким острым зрением, как заместитель командира. Пятнышко отливало серебристым цветом и постепенно расширялось.
Это были подёнки — дроны Легиона, по размеру и форме напоминающие бабочек. Подёнки могли поглощать и искажать радиоволны и видимое излучение, тем самым мастерски укрывая войска от радаров, а потому их появление всегда означало скорую атаку Легиона.
— Когда?
— Где-то через два часа. Ближайшая к нам группа объединилась с другой, что находилась позади. Наверное, запасы пополняют. Как закончат, будут здесь.
Хоть группа и была «ближайшей», рассмотреть её отсюда было невозможно. Тем не менее, даже несмотря на то, что все радары были уже заблокированы, Сео докладывал об обстановке в тылу Легиона так, словно видел всё своими глазами… Это явно были не его слова.
— Понял. Немедленно возвращаюсь... Чио, Крото. Вы всё слышали. Сбор у выезда на трассу 12.
— Вас понял.
— Сегодня отара опять без пастуха, так что обойдёмся малой кровью. Всё, конечно, зависит от их маршрута, но, думаю, можно устроить засаду в районе точки 304, ну и загнать всех сразу, — весело трещал Сео.
Раздав инструкции членам поисковой группы, Райден отправился к своему джаггернауту, стоявшему неподалёку. После слов Сео губы юноши скривились в ухмылке, напоминающей звериный оскал.
— Только овцы, значит? Постреляем как в тире.
Конечно, всё было не настолько просто, но столкновение с одинокими «овцами», способными только на элементарные боевые манёвры, всё же было во много раз предпочтительнее битвы с теми же овцами, но уже под контролем «пастуха». Так или иначе, от мысли о том, что серьёзных врагов не будет, становилось легче.
«Бог смерти нам сегодня благоволит...» — подумал Райден, но вдруг осёкся и нахмурился.
Интересно, что по этому поводу думает сам бог.
Красноглазый бог смерти, что рыщет по полю боя в поисках потерянной головы.
Когда Райден со своей группой вернулся на базу, оставшиеся 18 джаггернаутов уже были подготовлены к бою. Сео стоял напротив своей машины прямо у входа в ангар и, завидев товарища, расплылся в хитрой улыбке, делавшей его похожим на шкодливого кота.
— Что-то ты поздно, Райден. Я уж было начал волноваться, что ты на мине подорвался.
— Не поздно. И прекращай эти шуточки по поводу мин.
— А. Извини.
Подорвавшийся на пехотной мине Куджо стал третьим погибшим за два месяца существования этого эскадрона.
Процессоры гибли очень часто. На фронт призывали более 100 000 новичков ежегодно, а ещё через год из них оставалось не более тысячи. И всё же, эти потери были не сравнимы с тем, что пережили родители нынешних солдат, которые сражались с врагом без всяких машин, в ближнем бою. Вооружившись старыми противотанковыми гранатомётами или взрывчаткой, люди просто бросались на машины Легиона — это была единственная возможная тактика. Говорят, что смертность тогда была настолько высокой, что за один день могло погибнуть более половины от всех воевавших на фронте.
По сравнению с ужасами тех времен, потери этого эскадрона были попросту крохотными, но всё-таки они находились в авангарде, на поле самых ожесточённых битв.
Ни одно сражение не обходилось без потерь.
Но только к смертям никто никак не мог привыкнуть.
— Что, уже собрались? Внимание.
При звуке этого тихого, но хорошо слышного даже издалека голоса все члены эскадрона разом встали по стойке смирно.
Шин возник так же внезапно и незаметно, как появляется на небе луна. Он стоял напротив только что законченного плана операции, начерченного на прозрачной оболочке, снятой с карты первого района военных действий.
Он был бледен и одет в старую камуфляжную форму песочного цвета с капитанскими лычками.
Повязанный на шее голубой шарф, с которым Шин никогда не расставался, был одной из причин, по которой он получил своё печально известное прозвище.
Бог смерти явно старался спрятать свою шею.
— Докладываю об обстановке.
Алые глаза командира застыли в ледяном равнодушии, и в них отразились стоявшие напротив бойцы.
После лаконичного, но очень чёткого инструктажа, во время которого Шин рассказал о количестве врагов, планируемом маршруте и тактике, процессоры начали рассаживаться по своим джаггернаутам. Всем пилотам было около 15-20 лет, и в их лицах и телах ещё читались детские черты.
Забросив последние дефицитные запчасти в дальний угол кабины, пилоты пробуждали свои джаггернауты от короткого сна. Всего их было 21.
Автономный беспилотный бронированный боевой механизм на нескольких опорах с возможностью ручного управления, М1А4 «Джаггернаут».
Четыре длинных и тонких членистых опоры. Маленький корпус, выполненный в форме куколки какого-то насекомого. Светло-коричневая обшивка, по цвету напоминающая старые кости и служащая для защиты пилота. Два дополнительных тяжёлых пулемёта для ближнего боя, пара крюков «кошка», в задней части — гладкоствольная 57-мм пушка.
В целом, джаггернауты были похожи на пауков-охотников, но два дополнительных оружия спереди и главная пушка на спине скорее напоминали клешни и хвост скорпиона. Эти машины могли стать как незаменимыми союзниками, так и последним пристанищем «восемьдесят шесть».
Шин открыл глаза. Он находился в тесной кабине джаггернаута, спрятанного в тени руин церкви покинутого города — эта позиция хорошо подходила для засады.
Зона обстрела проходила по главной улице, окружённой несколькими отрядами, находившимися в засаде. Они были распределены таким образом, чтобы их линии огня не пересекались. Первый отряд Шина и третий отряд Сео должны были принять на себя первый удар, в то время как Райдену (второй отряд) и Кайе (четвёртый отряд) был отдан приказ сдерживать огонь врага. Эти две связки расположились по левой и правой стороне улицы. Вооруженный фугасной артиллерией пятый отряд под руководством Дайи и шестой снайперский отряд Крены прикрывали всех остальных и располагались в самом конце улицы.
Бросив взгляд на оптический экран с низким разрешением, Шин прищурился, пытаясь разглядеть количество вражеских машин и их боевой порядок.
В кабине джаггернаута, как и в любой боевой машине, было множество переключателей и датчиков состояния жидких кристаллов, а также рычаг управления. Единственной особенностью джаггернаута было то, что фонарь его кабины был выполнен не из пуленепробиваемого стекла, а обычной обшивки корпуса, так что пилот абсолютно не мог видеть, что происходит снаружи. Ориентирование происходило при помощи трёхмерного оптического экрана и информационного голографического окна, но это не помогало усмирить клаустрофобию и боязнь темноты. Пилоты часто называли свои кабины «гробами».
Как и ожидалось, вражеские войска маршировали в хрестоматийном порядке — ромбом. В авангарде шли разведчики, которые устраняли все непосредственные оборонительные меры, а за ними следовали подразделения из четырёх боевых единиц — по одному в каждом углу ромба. Всё точно как по учебнику. Хоть Легион и превосходил джаггернаутов числом и уровнем технологий, на этот раз в его войсках не было дронов, способных на искусные манёвры, а потому их передвижение было относительно легко предсказать.
Подавление противника огневой мощью — это стандартный приём, не меняющийся вот уже много лет, перед которым предсказуемость или непредсказуемость действий всегда уходит на второй план.
Простые попытки определить, во сколько раз противник превосходит числом, не могли дать должного представления о том, насколько огромен был Легион, масштабность которого чувствовалась уже в самом его названии. Сражения с ним всегда происходили по одной и той же схеме: бездумные и отчаянные броски тех, кто был готов погибнуть с честью, постоянное маневрирование и самоубийственные попытки сдержать подавляющий натиск противника мелкими группами джаггернаутов.
Шин вдруг вспомнил одну строчку из священной книги, всё это время дремавшую где-то в глубинах его памяти. Он услышал её от кого-то много-много лет назад.
Кто же это был?
Он уже не мог вспомнить ни лица, ни голоса.
Он помнил только тот момент, когда видел и слышал этого человека в последний раз.
Он помнил слова.
«Только обратившись к злому демону, можно услышать Господа».
По парарейду послышалось тихое, заглушаемое даже едва заметными помехами бормотание Шина, и Райден тут же выпрямился, опустив вытянутые ноги. Его джаггернаут был спрятан за грудой обломков. Главный экран был сер, как внутренности кабины, а радар находился в режиме пассивного наблюдения.
Шин говорил не на языке Республики, а потому Райден не понял, что он сказал. «Dicit», «ei», «legio», «nomen», «mise»* — можно было разобрать только отдельные слова. Сео раздражённо ответил:
— Шин, ты сейчас Библию читаешь, что ли? Безвкусица какая. А эта цитата сейчас неуместна вдвойне, чёрт тебя подери!
— А что он сказал?
— Там то ли у демона, то ли у злого духа Спаситель спросил его имя, а тот ответил, что имя ему Легион, потому что их много.
Райден промолчал. Это действительно было неуместно.
К парарейду подключился новый собеседник.
— Куратор один — всем членам эскадрона. Прошу прощения, я задержалась.
Доносившийся посредством синхронизации слуха голос был прекрасен, как звон колокольчика, и принадлежал девушке примерно одного с ними возраста. Она была их новым куратором. Предыдущий настолько боялся Бога смерти, что решил оставить службу.
— Приближаются вражеские войска. Советую перехватить их в точке 208…
— Могильщик — Куратору Один. О вражеском наступлении осведомлён. Войска развёрнуты в точке 304, — холодно ответил Шин.
Девушка сделала резкий вдох.
— Как быстро… От Могильщика я другого и не ожидала.
«Ничего особенного», — подумал Райден, услышав искренний восторг в голосе девушки. Шин и другие процессоры этого эскадрона имели большой боевой опыт, о чём говорили их уникальные позывные.
Большинство процессоров в бою пользовались позывными, которые состояли из названия отряда и номера. Не подходящие под это описание персональные имена были только у ветеранов, оказавшихся в 0,1% выживших после первого года сражений. В отличие от погибшего большинства, такие бойцы обладали особыми талантами и способностями и напоминали высших существ, которые чем-то угодили демону или богу смерти и теперь были приговорены постоянно оттачивать своё мастерство в боях.
Смерть подобного существа была большой редкостью. Пока другие процессоры гибли буквально на каждом шагу, ветераны бессчётное количество раз вступали в схватку со смертью и каждый раз выходили из неё живыми. Их уникальные позывные были свидетельством уважения и страха, которые испытывали к ним все остальные. Это было единственное признание их величайшего мастерства. Они были героями и дьяволами одновременно, и каждый из них мог похвастаться целой коллекцией смертей врагов и друзей.
В «Острие копья» было полно процессоров-ветеранов, проведших на фронте от четырёх до пяти лет. Руководство принцессы из замка им было ни к чему.
И всё же Райден был немного впечатлён.
Точка 208 могла бы идеально подойти для засады, если бы они узнали об атаке Легиона только сейчас. С момента назначения нового куратора прошло не более недели, но уже было ясно, что она не просто добрая принцесса.
Сигнал тревоги.
Сработали датчики вибрации на опорах джаггернаутов. В кабине всплыло голографическое окно, изображение на нём приблизилось.
Прямо напротив, на вершине залитого солнцем холма, по которому среди руин бежала главная улица, показалась одинокая тень. Одно мгновение — и вот уже вся линия хребта утонула в стальном облаке машин.
Они здесь.
Экран радара за секунду покрылся точками боевых единиц врага.
Войска Легиона, походившие на увешанных техникой фантастических тварей, накрыли город, словно коррозионное облако, перекрасившее серые руины в цвет стали. Оно надвигалось прямо на засаду.
Все вражеские дроны были выстроены с идеальными интервалами в 50-100 метров. Даже самый мелкие из них, разведчики «Муравей», весили более 10 тонн, хотя с первого взгляда так не казалось. Город наполнился тихим шумом множества двигателей и едва различимыми звуками шагающих опор — эта какофония напоминала шелест травы.
Какое странное и величественное зрелище.
В авангарде шли разведывательные дроны «Муравей», заострённые формы которых скорее придавали им сходство с пираньями. Они проворно двигали тремя парами конечностей, вращая из стороны в сторону двумя противопехотными пулемётами калибра 7,62 мм. В нижней части муравьёв располагались композитные сенсоры.
Позади виднелись «Серые волки» — дроны-егеря, предназначенные для ближнего боя. Весь их внешний вид был довольно устрашающим: к корпусу, напоминавшему акулу, крепились шесть конечностей, передняя пара которых была оснащена высокочастотными лезвиями из тёмной стали, тускло поблескивавшими на солнце. Верхнюю часть каждого серого волка венчала 76-мм многозарядная противотанковая ракетная установка.
Замыкали боевой порядок «Львы» — тяжёлые бронированные танки весом около 50 тонн. Они отличались четырьмя парами членистых конечностей и внушительными гладкоствольными 120-мм пушками, которые были развёрнуты по ходу движения.
Высоко в небе кружил рой подёнок, которые загораживали солнечный свет подобно туче, а прямо над землёй стояла взвесь из мелких частиц, напоминавших чешуйки или снежные хлопья. Это были отходы метаболизма Легиона — всё, что осталось от дронов, переработанных жидкими микророботами, которые выполняли функции его кровеносной и нервной системы.
Муравьи вошли в зону обстрела. Вплотную приблизившись к затаившемуся первому отряду, они проследовали мимо, ничего не заметив. Войсками командовали Львы, но они, так же как и все остальные, не смогли обнаружить засаду и зашли в ловушку последними.
Всё. Попались.
— Огонь.
Не успел Шин закончить приказ, как пилоты джаггернаутов спустили курки и начали обстрел указанных им позиций.
Первый удар по передовой группе нанёс четвёртый отряд, а тыловая группа противника попала под обстрел отряда Шина. Уязвимые муравьи и львы с простреленными задними частями корпуса — это было самое незащищённое их место — спустились на землю и тут же перешли в боевое построение, в то время как оставшиеся джаггернауты начали их артиллерийский обстрел.
Взрывы. Рёв. Разбросанные металлические обломки. Брызги серебряной крови микророботов на фоне чёрного дыма.
Все джаггернауты покинули свои первоначальные точки.
Некоторые вышли из засады, чтобы продолжить артобстрел с удвоенной силой, другие же, не снимая маскировки, окружали тех вражеских дронов, что атаковали отряды, нанесшие первый удар. Как только машина противника оказывалась в полном окружении, служившие в качестве приманки пилоты стремительно скрывались, и переходили к манёврам вокруг другого дрона.
Джаггернауты были ни на что не годной грудой мусора.
Их обшивка, сделанная из алюминиевого сплава, не могла защитить даже от тяжёлого пулемёта, по манёвренности они могли превзойти разве что гусеничный танк, а их главная пушка была очень слабой и по всем параметрам уступающей вооружению львов.
Шагающие опоры джаггернаутов были слишком хрупкими, и их было всего четыре — на большее разработчикам не хватило то ли времени, то ли технологий (сложность управления системой передвижения растёт пропорционально количеству опор) — так или иначе, это приводило к тому, что для своего веса джаггернауты слишком сильно давили на землю и постоянно погрязали в болотах, которых в восточном районе было особенно много. Это были совсем не те боевые роботы, которых можно часто увидеть в кино или аниме: о стремительных прыжках, манёврах и даже взлётах оставалось только мечтать. Вообще, джаггернауты до смешного были похожи на простые гробы на ножках.
Настолько слабые машины в открытом бою не могли победить даже муравьёв с их минимальным вооружением, не говоря уже о серых волках или львах. Единственная возможная для джаггернаутов тактика заключалась в компенсировании своей слабой манёвренности числом, особенностями рельефа и маскировкой, а также попытках ударить противника с тыла или сбоку, целясь в наименее защищённые участки брони. «Восемьдесят шесть» учились этим хитростям на крови погибших товарищей, продолжая оттачивать технику и передавать знания новичкам в течение вот уже семи лет.
Процессоры из «Острия копья», отличавшиеся большим боевым опытом, владели этой тактикой лучше других. Члены отрядов были настолько скоординированы между собой, что не нуждались ни в условных знаках, ни в средствах коммуникации: они умели безошибочно считывать намерения друг друга и всегда вели боевые действия сообща.
Кроме того…
Уголки губ Райдена едва заметно приподнялись в неприятной ухмылке.
У «Острия копья» был свой святой покровитель — Бог смерти.
Джаггернаут с безголовым скелетом на корпусе передвигался в тени разрушенных зданий и груд обломков.
Ни на миг не задерживаясь под прицелом врага, он уверенно приближался к выбранной цели. Могильщик умело прятался в слепой зоне противника и расправлялся с муравьями, серыми волками, а иногда даже львами: тактика заключалась в том, чтобы выманить цель в зону обстрела товарищей.
Одного Шина было достаточно для того, чтобы нарушить боевое построение Легиона. Лидер отряда умел глубоко вклиниться во вражеские ряды и навязать ближний бой — в этом ему не было равных, даже среди тех пилотов, которые всегда шли в авангарде атаки.
Экран радара был усыпан точками противника, но Шин уже не обращал на него внимание. В глазах юноши отражался не затухавший ни на минуту кроваво-красный сигнал тревоги, а на лице застыло холодное выражение: он пытался определить свою следующую жертву, как и полагается богу смерти, несущему погибель. В расчётливом взгляде на секунду промелькнула грусть.
«Похоже, избавиться от себя не удастся. Опять».
Отбросив ненужные мысли, он выстрелил из пушки и скрылся в пламени взрыва. Вражеский дрон затих, а Шин уже переключился на следующую жертву и теперь раздавал указания разбросанным по городу товарищам.
— Третий отряд. Отступайте на юго-запад и позаботьтесь о том, чтобы атакующие вас машины последовали за вами. Пятый отряд — ожидайте на текущей позиции. Как только противник вступит в зону обстрела, позаботьтесь о нём.
— Дайя на связи, вас понял… Анжу, нужно перезарядиться, пока есть время.
— Сео на связи, так точно. Только по нам не стреляйте, Чёрный пёс!
— Харт на связи. Противник на 270 градусов, расстояние 400 метров. Как только появятся из-за стен, огонь!
— Так точно. Кино, нужна помощь.
Руины дрожали от доносившегося издали грохота пушек.
Полуразрушенное здание выглядело жутковато: по его стенам, подобно неведомым тварям, карабкалось несколько серых волков, явно рассчитывавших застать процессоров врасплох. Стоило только последнему дрону спрыгнуть на землю по другую сторону стены, как затаившиеся среди руин джаггернауты разом начали пулемётный залп, и воздух наполнился ошмётками врагов.
Шин осматривался в поисках новой цели и вдруг заметил движение.
— Остановить атаку. Разомкнуть строй.
Приказ был неожиданным, но все процессоры моментально ему подчинились, не задавая глупых вопросов. Как только в бою становится жарко, Легион начинает вбрасывать новые войска, а потому их ждала ещё одна волна…
В воздухе нарастал высокий гул.
Вражеские войска вдалеке выпустили несколько снарядов, которые разбросало по всему полю боя. Горящая земля взрывалась и разбухала подобно чёрной пене.
Подкрепление состояло из «Скорпионов» — дальнебойных самоходных артиллерийских установок со 155-мм пушками.
Вспомогательный компьютер рассчитал обратную траекторию снарядов и определил, что они были запущены с участка к востоку-северо-востоку в 30 км от поля боя. Эта информация не имела никакой ценности, потому что оружия, способного вести бой на таком дальнем расстоянии, у джаггернаутов не было. Однако рельеф местности и дислокация вражеских войск могли помочь определить местонахождение передовых наблюдательных постов Легиона.
— Куратор Один — всем членам эскадрона. Высылаю предполагаемые координаты наблюдательных постов противника. Всего три возможных позиции, проверить и зачистить.
Шин тут же поднял глаза. На цифровой карте местности загорелось три точки. Соотнеся эти точки с количеством видимых на радаре единиц врага, командир обратился к Крене, которая занимала снайперскую позицию среди группы зданий далеко позади.
— Крена. 30 градусов, 1200 м. Крыша здания, 4 единицы.
— Вас поняла. Прошу разрешения.
— Куратор Один, передача координат при помощи лазерного указателя может выдать наше расположение. Во время боя сообщайте координаты только в устной форме.
— ...Прошу прощения.
— Появился еще один наблюдательный дрон противника. Прошу определить его координаты.
— Сейчас! — радостно вскрикнула куратор.
Услышав изменившийся тон девушки, Шин слегка нахмурился, но тут же вновь сосредоточился на поле боя. Всё вокруг светилось красным и разрывалось от воя сигнальной сирены.
Над полем боя раздавался грохот выстрелов, от которого закладывало уши, и Райден бродил по нему кругами в поисках очередной добычи — его джаггернаут был повреждён, но всё это сущие пустяки по сравнению с тем, что процессоры изначально сражались в машинах, для ручного пилотирования не предназначенных.
То тут, то там пролетали снаряды, а расположившиеся в отдалении вражеские войска оставались такими же многочисленными. Джаггернаут Райдена не смог бы выдержать даже одного залпа тяжёлого пулемёта, не говоря уже о противотанковых пушках, которые оставили бы от него одни щепки.
За руинами виднелся дрон кого-то из авангарда — присмотревшись, Райден заметил, что часть корпуса машины была прикрыта щитом. Могильщик. Судя по всему, у него закончились боеприпасы, и он ждал, пока падальщик — конечно же это был Файд — их пополнит.
— Что-то многовато.
— Да это же просто как тренировка в тире! Получай удовольствие.
Очевидно, последняя фраза принадлежала Сео — только он позволял себе подобный тошнотворный сарказм.
— ...Львов оказалось больше, чем я думал. Они наверняка получили подкрепление, пока пополняли запасы.
Шин говорил будничным тоном, словно рассуждал о том, стоит ли открыть зонтик. Если уж на то пошло, то Райден ни разу не видел, чтобы их командир волновался. Даже надвигающаяся смерть не смогла бы нарушить этого спокойствия.
— С этим щитом от меня никакого толку. Надо бы пока продумать план передвижения. А перед этим неплохо было бы от щита избавиться.
Тем временем Файд закончил зарядку магазина. Могильщик приподнялся.
— Львов беру на себя. Все остальные — прикройте меня.
— Так точно, Могильщик… Старина Альдрехт тебя за это по головке не погладит.
Лёгкий смешок. Прыжок — и джаггернаут командира покинул руины.
Спустя мгновение он уже приближался к четырём львам на максимально возможной скорости. Без щита.
Девушка-куратор на секунду потеряла дар речи от этого безумного решения, больше напоминавшего попытку самоубийства, и закричала:
— Могильщик! Какого чёрта?!..
Орудийная башня одного из львов повернулась. Выстрел. Могильщик слегка повёл в сторону и увернулся. Снова выстрел. И опять мимо.
Выстрел. Второй. Третий. Четвёртый. 120-мм снаряды могли легко превратить в пепел и человеческую плоть, и технику, но Могильщик по-прежнему уворачивался, неизменно продвигаясь вперёд. Он не следил за направлением орудия — на это попросту не хватило бы времени. Каждое его движение основывалось на интуиции, выработанной за годы боёв. Джаггернаут был похож на крадущийся по полю боя безголовый скелет, и от этого зрелище казалось ещё более фантастическим.
Лев всем корпусом развернулся в направлении ствола башни, словно потеряв терпение. Стремительный прыжок — и он уже несётся навстречу врагу, восемь конечностей впиваются в землю.
Несмотря на свой чудовищный вес, стальной лев двигался легко и беззвучно, и буквально через мгновение после старта оказался прямо перед Могильщиком. Мощные амортизаторы и новейшие линейные приводы обеспечивали Легиону ни с чем не сравнимую манёвренность.
Восемь конечностей выпрямились, и лев оторвался от земли. Ещё секунда — и джаггернаут будет попросту раздавлен.
Могильщик прыгнул.
Лев внезапно выстрелил, но Могильщик уже ушёл в сторону и, развернувшись в воздухе, опустился на землю, после чего снова взмыл вверх. В одно мгновение он забрался прямо на башню льва, широко развёл передние конечности и выдвинул их вперёд на максимально возможную длину, целясь прямо в стальной корпус под собой.
Насколько можно было увидеть, обшивка корпуса в нижней части башни была немного тоньше, чем в остальных местах.
Выстрел.
Бронебойно-фугасный снаряд с минимальным радиусом поражения прошёл сквозь обшивку на скорости 8000 м/c, и взрывчатка сдетонировала уже внутри.
Из машины повалили клубы чёрного дыма, и Могильщик спрыгнул вниз до того, как она окончательно развалилась на части. Приметив следующую цель, он двинулся в новом направлении, шаг за шагом уворачиваясь от залпового обстрела. Могильщик успел выставить новое оружие — теперь перед его джаггернаутом поблёскивали высокочастотные лезвия. Хотя оружие ближнего боя отличалось большой мощностью, и его можно было установить на любой джаггернаут по желанию процессора, Райден ещё не видел, чтобы лезвиями пользовался кто-либо кроме командира — область их применения была слишком узкой.
В ближайшего льва попал снаряд, выпущенный кем-то из процессоров, и возникшей после этого паузы хватило для того, чтобы Могильщик использовал его в качестве прикрытия от обстрела со стороны третьей вражеской машины.
Подбитый своим же союзником лев взорвался, и всё заволокло дымом, который заблокировал и без того слабые сенсоры противника. Могильщик зацепился крюком за ближайшее перекрытие здания и взмыл в воздух. Потерявший врага из виду лев растерянно вертел орудийным стволом, в то время как джаггернаут приземлился на его башню и пустил в ход свои лезвия.
— …
В парарейде повисло ошеломлённое молчание.
«Хотел бы я посмотреть на лицо создателя этой алюминиевой консервной банки при виде всех этих манёвров — паралич или хотя бы обморок был бы ему обеспечен», — подумал Райден и тепло улыбнулся, наблюдая за невероятным зрелищем.
Джаггернауты изначально не были предназначены для такого боя. Их вооружения, брони и манёвренности было достаточно только для вялого обстрела с дальней дистанции: попадёшь — хорошо, а если нет, то всегда можно пойти на смертельный таран. Уже то, что джаггернаут разбивал противников одного за другим, казалось невероятным.
Расплата за это была высока.
Слабым местом джаггернаутов была ходовая часть, которая не выдерживала нагрузок во время боя и неизменно ломалась в конце каждого сражения. Этот недостаток был хорошо известен Легиону, и его войска зачастую прибегали к обстрелу опор джаггернаутов для защиты своих главных сил — львов. По этой причине Райден и остальные старались львов избегать и сокращали продолжительность боёв до минимума. И по этой же причине было совсем непонятно, почему Шин был всё ещё жив. Он не только не погиб, но и атаковал львов в каждом бою на протяжении вот уже пяти лет. Может, он и не человек вовсе?..
Райден постоянно думал о том, какая же это пустая растрата таланта.
Три года прошло с тех пор, как они начали сражаться вместе. Три года Райден был заместителем Шина, его правой рукой. И хотя они оба «восемьдесят шесть», за всё это время Райден ни на йоту не смог приблизиться к мастерству своего командира. Без всякого преувеличения, безголовому Богу смерти был дарован самый настоящий талант. Ему не просто повезло выжить, он был единственным в своём роде. Героем, который мог бы уничтожить Легион, будь у него достаточно времени и средств.
Шин родился совсем не в том веке. Он мог быть рыцарем из далёкого прошлого, и легенды о нём передавались бы из поколения в поколение. Он мог стать героем последней войны, в которой участвовали живые люди, и его блистательное имя осталось бы в истории человечества навечно.
Он не остался бы незамеченным нигде, но только не в этой глупой войне.
Здесь не было места для уважения или титулов, имён или понятий о чести, и всем была уготована одна судьба. Они были одноразовыми инструментами для убийства, недостойными даже могилы, и после смерти оставались лежать на поле боя, забытые всеми. Единственным напоминанием об их жизни становились гниющие среди бесчисленных обломков машин останки.
Рой подёнок рассеялся, и небо снова наполнилось солнечным светом. Оставшиеся силы Легиона начали отступление под прикрытием скорпионов. Бездушным машинам не было знакомо понятие мести, какими бы серьёзными ни были их потери. Как только количество уничтоженных единиц достигало определённого значения, и центральная система Легиона приходила к выводу, что достичь поставленной цели не удастся, войска тут же складывали оружие.
Могильщик стоял на останках льва, в ореоле косых лучей солнца.
Концы вздетых лезвий мерцали мягким лунным светом, и во всём мире не было зрелища красивее.
После ужина процессорам полагалось несколько часов свободного времени — за исключением тех случаев, когда ночью проводились рейды и вылазки.
Анжу закончила мыть посуду на кухне, сделала на всех кофе и вернулась в основное помещение ангара. Передняя площадка кишела стянувшимися со всей базы людьми: там проходили соревнования по стрельбе.
— Итак, сбиваешь всё с одного выстрела — получаешь Короля-медведя. С двух — Рыцаря-кролика. Харт-кун, у тебя 7 очков!
— Уф, целых два раза промазал? Даа уж, вот что значит не дружить с пистолетами…
— Ооо, неожиданный вызов от Файда! Все банки теперь лежат горизонтально! Что же на это ответит Кино?
— Не может быть… Иии да! Ни одного попадания! Следующий, скорее!
— Я?.. Ну, только если никто не хочет сейчас пойти… Таня Кайе, начинаю стрелять!
— Отлично, два очка!
— Ого, все банки сбиты всего за пять выстрелов! Другого мы и не ждали, Райден.
— Да ну, было легко.
— Ой, хватит показушничать! Крена, давай сюда! Покажи этим недотёпам, как надо стрелять!
— Окей, показываю! Файд, выбрось эти банки, из них уже ничего не соберёшь!
— ВОТ ЭТО ДА!!!
— ...Что-то Файд разошёлся сегодня. Пирамида гораздо сложнее, чем обычно.
— Шин, твоя очередь.
— Хм.
— ...Ай нуууу, опять с одного выстрела, так неинтересно…
Мишенью служили консервные банки из-под съеденных за сегодня продуктов, а оружием — личные пистолеты. Выигранные очки можно было обменять на рисунки Сео, который сидел неподалёку и скрипел маркером над очередным забавным животным. Файд убирал простреленные банки и сооружал башни и пирамиды из оставшихся.
Царивший вокруг гам вызвал у Анжу улыбку.
Ужин был воистину королевским: прожаренное до хрустящей корочки мясо дикого кабана, соус из собранной в лесу смородины, листья салата, выращенного на заднем дворе, консервированное молоко и грибной крем-суп. Это было совсем не похоже на обычный ужин в столовой, а потому все решили выставить стол на улицу. Когда дежурные по кухне окончательно погрязли в готовке, им на помощь пришёл весь персонал базы.
Вечер получился весёлым. Анжу особенно радовало то, что в кои-то веки все собрались в одном месте.
Шин нашёл уединённое место подальше от шума и принялся читать какую-то книгу. Одной рукой он перелистывал страницы, а другой сминал свой трофей — простреленную банку. Анжу поставила перед ним кружку с кофе.
— Хорошая работа.
Шин коротко взглянул на неё в ответ. Анжу вручила поднос с кофе только что подошедшему Дайе, после чего придвинула поближе стул и села прямо напротив командира.
Шин продолжал молча читать, и она обратила внимание на толстый том в его руках. Рядом с юношей сидел местный любимец — чёрный котёнок с белыми носочками, который отчаянно пытался подцепить лапкой одну из страниц. Анжу захотелось рассмеяться.
— Интересно?
— Не очень.
Шин снова замолк, словно посчитав, что сказал слишком много, и спустя некоторое время добавил:
— Помогает отвлечься и забыть о себе.
— ...Вот как?
Анжу грустно улыбнулась. Это было единственным, что никто из товарищей Шина никак не мог понять.
— Спасибо. За всё.
Рейд-устройство внезапно нагрелось.
— Всем членам эскадрона. Я не помешаю? — зазвенел голос девушки-куратора.
Она связывалась с ними после ужина каждый день в течение всей недели, прошедшей с момента её назначения.
— Нет, всё в порядке, Куратор Один. Спасибо за работу сегодня, — ответил Шин.
Снова опустив взгляд, он заметил, что назойливый котёнок уже почти дотянулся до страницы, и одним ловким движением поднял книгу повыше.
Участники соревнования засуетились, поспешно разрядили пистолеты и спрятали их в кобуры. «Восемьдесят шесть» запрещалось иметь при себе оружие из-за риска восстания. За исполнением этого правила никто особо не следил, и все без исключения подразделения свободно обыскивали ближайшие к ним заброшенные военные объекты и пользовались найденным там оружием.
— Нет, это всем вам спасибо, Могильщик. Вы играли во что-то? Если так, то продолжайте, я не хотела вам помешать.
— Просто убивали время. Не обращайте внимания.
Ещё в первый день куратор сказала, что все, кто не хочет с ней говорить, могут спокойно выключать свои рейд-устройства. Многие обитатели базы тут же воспользовалась этой возможностью и теперь перешли к метанию ножей. Несколько человек, включая Райдена, Сео и Кайе, взяли по кружке кофе и заняли ближайшие к командиру столы и стулья.
— Да? Вам вроде было весело. К слову…
Все почувствовали, как куратор выпрямилась и сурово посмотрела на экран.
— Могильщик. У меня к вам серьёзный разговор.
Тон, с которым были произнесены эти слова, скорее подошёл бы отличнице и старосте класса, отчитывающей двоечника за провинность, чем недовольному своими подчинёнными командиру. Шин отхлебнул кофе. Хотел он того или нет, но замечания прячущегося за стеной руководства игнорировать было нельзя.
— В чём дело?
— Отчёты о патрулировании и сражениях. На самом деле вы не перепутали документы, да?.. Я их почитала — там везде одно и то же написано.
Шин ненадолго оторвался от книги.
— Вы что, все их прочли?
— Я ваш куратор, и это часть моей работы.
— ...Ты что, опять им эту туфту отправил? — выпалил Райден, не скрывая раздражения. Шин проигнорировал его и ответил:
— И зачем вам данные с передовой? Это бессмысленная писанина.
— Они нужны для анализа технологий и боевой тактики Легиона, в этом заключается одна из обязанностей куратора, — отчеканила девушка.
Следующие её слова прозвучали более мягко:
— Я понимаю, что до этого отчёты никто не читал, потому вы их и не отправляли. Вина лежит только на нашей стороне, и я на вас зла не держу — просто прошу отныне составлять все отчёты как полагается. Я действительно собираюсь их читать.
«Сколько же от неё мороки», — подумал Шин и произнёс:
— Я почти не умею читать и писать.
— А вот это было действительно смело, — пробормотал Дайя.
Шин не обратил на него внимания и перевернул страницу толстой книги по философии.
Конечно, куратор не могла об этом знать. Видимо, она только сейчас осознала, что процессоры попали в концентрационные лагеря в раннем детстве, и начальное образование — это максимум, на что они могли там рассчитывать. Повисла неловкая пауза.
— ...Простите. Но так даже лучше, можете считать отчёты своей тренировкой в письме. Когда-нибудь это обязательно вам пригодится.
— Неужели?
— …
Куратор окончательно смутилась. Сео многозначительно фыркнул, словно желая показать, что умеет читать хотя бы по буквам, и метнул нож — с полки упала фигурка принцессы с милыми поросятами.
Кайе обхватила обеими ладонями кружку и, немного наклонив голову, сказала:
— Ну почему же, тебе вполне это пригодится, Могильщик. Ты же любишь читать в свободное время… Что это у тебя за книга в руках, философия? Выглядит очень сложной.
Повисло давящее молчание.
— Могильщик?
В мягком и добродушном тоне куратора послышались непривычные властные нотки.
— ...Вас понял.
— Моя просьба остаётся прежней. И ещё жду от вас отчётов по сражениям. Всем.
— ...Данные с боевых регистраторов подойдут?
— Нет. В письменном виде.
Шин прикусил язык, а нервно поглядывавшая на него Кайе резко тряхнула хвостом на голове. С лёгким хлопком она свела ладони вместе и низко склонила голову, но командир только махнул рукой, показывая, что это его поручение.
Куратор тяжело вздохнула и, подавив раздражение, вернулась к тому, с чего начинался разговор. На этот раз в её голосе не было ни тени улыбки:
— На основе этих данных я смогу разработать боевую стратегию. А учитывая то, что вы — элита, отчёты о сражениях с вашим участием будут вдвойне полезными. Благодаря им можно будет понизить смертность на всей линии фронта, включая ваш участок, так что я прошу вас мне в этом посодействовать.
— …
Шин ничего не ответил, и девушка погрузилась в печальные раздумья. Процессоры ей не доверяли, и винить в этом было некого кроме кураторов.
Взяв себя в руки, она попыталась сгладить возникшую напряжённость:
— Кстати, эта книга должна быть довольно старой — вам кто-то её подарил? Или она у вас была с самого начала?
— Хех, эта штука у него уже давненько, Куратор Один. Он с ней носился ещё до того, как со мной познакомился, — насмешливо произнёс Райден.
Куратор застыла от неожиданности.
— Оборотень, а давно вы знакомы с Могильщиком?
Кайе пожала плечами и вмешалась в разговор:
— Да тут большинство давно друг друга знают. Вот например, Дайя и Анжу с самого призыва служили в одном отряде, и мы с Хартом тоже один год до этого воевали вместе. Сео и Крена попали к Шину и Райдену год назад… так что эти двое знакомы уже… года два, наверное?
— Три, — ответил Райден.
Куратор на секунду задумалась.
— ...А сколько лет вы уже на фронте?
— Для всех это четвёртый год службы. А, хотя нет, Могильщик здесь дольше всех, у него уже пятый пошёл.
— Значит, Могильщику уже недолго осталось до конца… Что собираетесь делать после фронта? Может, хотите куда-нибудь поехать, что-нибудь увидеть?
Все разом уставились на Шина. Не отрываясь от книги, он произнёс бесцветным тоном:
— Хм. Я об этом не думал.
— Правда?.. Мне кажется, пора уже об этом задуматься. Вдруг появится хорошая идея.
Шин тихо рассмеялся. Задремавший было котёнок тут же повернул голову и навострил ушки.
— Может быть и так.
↑Кафф — украшение на уши по типу серёжек, но не требующие прокола. Можно крепить их не только на мочку, но и на другие части ушей или тела (виски, шея, волосы).
↑Японская традиция, широко распространённая в сельской местности с ранних лет периода Эдо (1603) до начала периода Мэйдзи (1868) и соблюдавшаяся в некоторых частях Японии вплоть до середины XX века. Традиция позволяла молодым людям скрытно проникать в дома девушек по ночам и вступать с ними в половую связь с согласия партнёрши и с молчаливого согласия её родителей.
↑Идиоматическое выражение в японском языке, обозначающее патриархальный идеал женщины в традиционном японском обществе. Подразумевается, что такая женщина превыше всего должна ставить интересы семьи и во всех вопросах отдавать лидерство представителям мужского пола.
↑Евангелие от Матфея 4:4
↑Искажённый фрагмент библейской фразы на латыни: "et interrogabat eum quod tibi nomen est et dicit ei Legio nomen mihi est" — "И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много". Евангелие от Марка, 5:8-9
