Форпост Гринлэнд мобилизовал абсолютно всех солдат, которых мог, включая тех, кто вообще не был частью форпоста. Во время массовой призывной кампании, оружие выдавали в руки всем, кто мог сражаться. Стоун был одним из тех, кто стал солдатом.
Ему было около двадцати, и как у многих обитателей пустоши, у него не было собственного имени. Стоун выбрал в качестве своего прозвища то, что он часто видел, и оно оказалось довольно подходящим. По мере того как он рос, Стоун становился таким же крепким и непреклонным, соответствуя своему имени, в конце концов став отважным бойцом.
Во время вербовки Стоун смог сам одолеть двух профессиональных солдат, поэтому они послали его на оборону стены. С этого момента он стал настоящим воином.
"Ты новенький?”
Его ушей достиг раздражительный и неприятный голос.
Стоун увидел пожилого человека, расположившегося под амбразурой, с двумя массивными черными палашами в качестве оружия. Один из них был в руках, и он натачивал его кромку на точильном камне. Кожаная броня довольно высокого качества защищала его тело и голову. Броня, казалось, была лично подогнана и усилена. Однако самым неприятным было отвратительное лицо этого человека. Половина лица впала вовнутрь, как будто его ударили молотом по щеке. Как он еще жив?
Стоун кивнул, но ничего не ответил.
"Такой молодой и здоровый... зачем ты присоединился?" — Ветеран отложил меч в сторону и выудил из-за пояса грубую самокрутку. Он засунул ее в рот, зажег и затянулся: "Кажется, для меня жизнь бандита была лучше. Никто не говорил, что делать, иди куда хочешь... возможность заработать больше, но самое главное — возможность выбирать свои собственные цели. Наткнулся на кого-нибудь посильнее — просто беги”.
Стоун был ошеломлен словами странного человека: “Тебе не нравится быть солдатом?”
"Солдаты всегда сталкиваются с неизвестностью. Даже если ты знаешь, что умрешь, если капитан говорит сражаться, ты сражаешься. Выполнять приказы — вот жизнь солдата.”
"Мне не кажется, что жизнь бандита намного лучше. У них даже нет постоянного места жительства". — Стоун возразил против мнения седого воина: “Новый лидер объявил, что все, кто присоединится к битве, получит себе место в форте. Все, чего я хочу — безопасное место для сна.”
"Хмф. В форте, да? Нужно быть живым, чтобы получить это благословение". — На этот раз заговорил другой солдат — крупный и крепкий мужчина без единого волоска на гладкой голове. Его оружием было железное копье, покоившееся на его плече: "Может быть, если бы Гидра вел нас, у нас был бы шанс, но эта женщина? Она была просто одной из его лакеев. Ты хоть знаешь, с кем мы боремся, парень? Чистильщики!”
Стоун продолжал им противостоять: "Новый лидер, возможно, не так силен, как старый босс, но у нее есть Банши, помогающая ей. Они уже навели порядок. Говорят, если кто-то отказывается принять нового лидера, появляется Банши и обрывает его жизнь. На твоем месте я бы был осторожен со своими словами”.
Лысый мужчина явно не обратил внимание на это предостережение.
“Ладно, хватит, мы уже здесь, так что бесполезно ныть. Теперь мы все братья. Нам необходимо действовать разумно в эти темные времена". — Ветеран выдернул окурок изо рта и перекинул за стену. Его лоскутные кожаные доспехи скрипели, когда он поднялся и хлопнул рукой по плечу Стоуна: "Ты и Лысый останетесь на ночной дозор, я поведу остальных для патрулирования. Кричи, если увидишь что-нибудь. Лысый, присмотри за новичком”.
“Будет сделано, капитан!”
Ночь наступила быстро. Оазис был окутан тревожной тишиной.
Стоун и Лысый сидели напротив друг друга, освещенные пламенем костра между ними, который рассеивал холодный ночной воздух. Они по очереди поддерживали огонь.
Лысый выудил большую галету и разломал ее пополам. Он протянул кусок Стоуну: "Ночная смена длинная и тяжелая. Если ты не поешь, ты не сможешь нормально сосредоточиться”.
Галета оказалась вяленой массой, сделанной из перемолотых корней и стеблей — грубое и горькое волокно, которое было неприятно жевать. Но, по крайней мере, это наполнило их животы, а в пустошах ценилось все, что облегчало голод. Кто будет жаловаться на вкус?
“Спасибо”.
Даже этот маленький кусочек галеты стоил здесь многого — некоторые люди убили бы за него. Новобранцы были небогаты и часто проводили дни без еды.
С тоской на лице Стоун заговорил со своим товарищем: "Новый босс начал раздавать всю еду, которая была накоплена в форте. Люди начали получать все больше для себя, и их жизнь улучшается. Мы должны победить этих чистильщиков, а не платить дань, и тогда наша жизнь еще больше улучшится”.
Лысый, с другой стороны, никогда не любил нового босса. И вообще, какое отношение к этому имеет отдаленное будущее?
Стоун сунул кусок твердой галеты в рот, пожевал, чтобы смягчить ее своей слюной, а затем проглотил.
Порыв ветра принес частички песка.
"Хм, песок?" — Стоун нахмурился от ветра. Оазис был защищен руинами, которые сдерживали пустыню, так откуда же взялся этот песок? Как ни странно, он не придал этому значения, продолжая беседу со старшим воином: "Как долго ты этим занимаешься?”
“Три года, может, четыре. Я забыл". — Звук столкновения песка о стены усилился, наполняя их уши шумом. Лысый вздохнул: "Такой как я, без какого-либо таланта, почти в сорок... это лучшее, на что я могу надеяться”.
Стоун усмехнулся: "Да ладно, в пустошах дожить до сорока — это достижение. Надеюсь, я доживу до твоего возраста. Я был бы счастлив”.
“Ты молод, у тебя есть потенциал”. — Лысый покачал головой, полный зависти: "Если ты доживешь до моего возраста, ты, по крайней мере, заработаешь себе имя здесь. Ты станешь грозным”.
Но Стоуна, похоже, не интересовала такая судьба: "Пантера был грозным? Змеиный Клык? Они мертвы, даже Гидра ... не имеет значения, насколько они сильны, они все еще незначительны в пустошах. Я просто не хочу умереть с голоду. Я просто хочу спать в безопасном месте и наслаждаться женщиной время от времени. Я был бы доволен этим в течение сорока лет”.
Эти требования ребенка было трудно реализовать. Разве не об этом мечтали все в пустоши?
Лысый готовился высмеять его, когда он заметил, что песка становилось все больше. Он начал влиять на его зрение, а звук, исходящий о стены, ухудшал слышимость. Песок осыпал все вокруг, как ливень, покрывая их тонким слоем. Костер еле потрескивал, постепенно затухая.
“Какого хрена происходит?" — Лысый никогда не испытывал ничего подобного. Он поднял свое оружие и поднялся на ноги, затем высунул голову из амбразуры, чтобы взглянуть: "Откуда весь этот чертов песок взя— аааргх!”
Пронзительный крик нарушил ночную тишину!
Стоун занимался костром, когда вдруг почувствовал, как теплая капля скользит по его щеке, как паук. Еще мгновение назад он слушал речь Лысого, а уже сейчас его новый спутник был на полу, подергивая конечностями. Его глаза смотрели вдаль, губы дернулись, он отчаянно пытался подобрать слова, но ничего, кроме нечленораздельных звуков не покинуло его рта. Меж его глаз торчал топор, наполовину ушедший в череп, достаточно глубоко, чтобы разорвать треть его мозга.
“НАПАДЕНИЕЕЕ!”
Его крик превратил ночь из мертвой тишины в хаос. Он взял свое оружие и без колебаний вскочил на ноги, за мгновение до того, как огромный силуэт чистильщика опустился на него. Его смертоносный топор был нацелен прямо в голову Стоуна.
Лязг!
Стоун держал щит из листового железа между ним и врагом, чей удар потряс его левую руку. Недолго думая, он вонзил нож в правой руке глубоко в грудь чистильщика. Он пронзил сердце мутант, из-за чего кровь фонтаном вырывалась из его тела. Стоун вытер лицо и вытащил кинжал.
Вшух-Вшух!
Два острых и ледяных арбалетных болта пробили его хрупкую броню и вонзились в его грудь. С широко раскрытыми глазами Стоун повернулся, и несущаяся фигура другого чистильщика заполнила его зрение. Он увидел блеск топора, нацеленного ему в горло.
Весь мир Стоуна завращался.
Голова молодого человека упала на землю и скатилась со стены. Его обезглавленное тело последовало за ней.
Тысячи чистильщиков карабкались по парапетам, убивая солдат, когда они проносились мимо.
Чистильщики были всех видов; от тяжело бронированных рейнджеров пустошей до искаженных уродов, которые передвигались на четырех конечностях, казалось, бросая вызов гравитации, когда они раздирали своих жертв смертельными когтями. У некоторых из них даже были крылья, и, хотя они не могли летать, они использовали свои скрученные наросты, чтобы парить по ветру в сторону форпоста.
“Чистильщики прорываются! Остановите их!”
Обезображенный ветеран бросился на передний край с сотней воинов, и вдруг звуки тетив, пушек и сталкивающегося металла наполнили воздух. Никто не ожидал, что чистильщики перелезут через стены в полной тишине под покровом ночи. Самым важным фактором их проникновения была эта странная песчаная буря, которая их прикрывала. Без нее такое количество чистильщиков было бы обнаружено уже давно.
Старый ветеран был, безусловно, способным. Он разрубил нескольких чистильщиков пополам, когда они подошли к нему, выкрикивая приказы, когда он двинулся вперед: "Не подпускайте их!”
Внезапно перед ними появилось торнадо.
Капитан-ветеран остановился. Торнадо, здесь? Когда он внимательно всмотрелся в него, то внезапно увидел фигуру, скрытую внутри. Он не мог разобрать деталей, но внутри него определенно была человеческая фигура. Незнакомец словно парил над землей и был облачен в потусторонние доспехи. Два красных глаза в темноте потрескивали, как адская молния.
"Умри!”
Ветеран бросился вперед, подняв палаш обеими руками. Темная фигура в ответ лишь щелкнула пальцами, как будто просто прогоняя раздражающее насекомое.
В разгар стремительного рывка ветеран был мгновенно разорван на части. Седой капитан превратился в облако пыли на ветру, исчезающее на ветру, как будто его никогда и не существовало.
