Если ты сильный, то должен отступить. Если ты сильный, то даже если тебе будет немного больно, то с тобой всё будет в порядке. Поэтому тебя и зовут сильным.
Но, поскольку она — незаконнорожденная дочь, она чувствительная и у неё низкая самооценка, поэтому о ней нужно заботиться и беречь её.
Дин Яню не понравился резкий ответ Нин Шу.
Она совсем не уважала его, как отца. Она не была послушной, как Дин Нинде, которая нежно звала его “папа”, глядя на него с уважением во взгляде.
Ему не нравилась такая старшая дочь, которая смотрела на него с презрением, словно он какой-то грешник.
Вот поэтому она и не была любимой дочерью.
Дин Янь нахмурил брови и терпеливо сказал:
— Я не это сказал. Просто в случае с твоей сестрой и Бай Ханьмо рис уже готов и ничего не поделать. Сюэцин, ты же лучше, чем твоя сестра. Мы наверняка найдём тебе мужчину получше.
Он хотел решить этот вопрос мирно.
Нин Шу подперла подбородок.
— Так значит это опять моя вина в том, что я такая великолепная? У неё нет ничего кроме слёз и соплей, но это почему-то стало причиной шантажировать нас.
“Кто позволил тебе быть такой великолепной? Я такая бесполезная и мне нелегко добиться любви мужчины. А раз ты такая великолепная, то должна отступить.”
Нин Шу впервые видела, чтобы слабый человек оказался прав, а сильный вынужден отступить, словно это само собой разумеется.
Это просто логика грабителя.
Дин Янь не понимает, что это всё неправильно?
Конечно же он понимает. Но его сердце предпочитает Дин Нинде, и он намерен пожертвовать своей старшей дочерью.
Дин Нинде молча рыдала, роняя слёзы одну за другой. Её плач был невинным и утончённым. Она сдавленно сказала:
— Меня подставили. На вечеринке меня опоили наркотиками. Я была невменяема и сама не понимала, как всё произошло с мужем старшей сестры. Я не специально.
Нин Шу кивнула.
— Можешь вытереть свои слёзы и сопли? Ты хоть знаешь, как отвратительно ты плачешь?
Дин Нинде молча проливала слёзы, закусив губы, и выглядела очень жалко.
— Мы тут решаем проблему. Не надо всё усложнять. Не будь такой агрессивной, — сказал Дин Янь.
Нин Шу развела руками. Вот такой уж этот маленький белый цветок. Ей нужно лишь красиво плакать и кто-нибудь обязательно заступится за неё.
— Что тут обсуждать-то? Разве ты не рад тому, чтобы позволить Дин Нинде заменить меня, чтобы брак между семьями Дин и Бай состоялся? Ты уже всё это решил. Так о чём ещё говорить? Ты специально привёл её, чтобы вызвать у меня отвращение, — равнодушно сказала Нин Шу.
Лицо Дин Яня перекосилось.
— Вы мне обе одинаково дороги. Вы обе мои дочери. У меня нет предвзятого отношения. Раз уж такое произошло, то что тут ещё сказать? Нужно выбирать меньшее из двух зол, а из хорошего выбирать лучшее.
Нин Шу понимала точку зрения Дин Яня. Это инстинкт стремления к выгоде и избегания потерь. Он делал это с наилучшими намерениями для семьи Дин.
Но поручитель не смогла стерпеть такого оскорбления.
Из-за этого её сердце сошло с рельсов.
Это только Нин Шу заметила обиженный вид Дин Нинде, которая пользовалась любой возможностью, но всё равно выглядела безжизненной.
Это действительно могло обескуражить людей.
В итоге, конец у поручителя был неприятным.
Очевидно же, что мать Дин Нинде прибежала ради славы и богатства и родила дочь.
Все эти годы семья Дин растила Дин Нинде. У неё не было недостатка в еде и одежде, но почти все игнорировали её существование.
Но Дин Янь всё равно хотел почитать свою незаконнорожденную дочь, словно великого предка?
В глазах других людей она выглядела так жалко.
То, что её игнорировали и никогда не ценили, Бай Ханьмо считал, что это всё по вине матери Дин и поручителя.
Это они заставили Дин Нинде страдать.
К тому же, сама поручитель и её родная мать ненавидели Дин Нинде и постоянно ругали её.
Либо били, либо отчитывали.
И каждый раз Бай Ханьмо приходил на помощь Дин Нинде, чтобы спасти её из отчаянного положения.
Нин Шу посмотрела на Дин Нинде. Всё это время Дин Нинде стояла на коленях на полу. Её колени немного побаливали, и она переминалась с ноги на ногу.
Нин Шу проигнорировала это.
— Даже если у тебя и случилось что-то с мужем старшей сестры, ты всё равно скрыла это. Вы двое продолжили тайком встречаться, не собираясь никому рассказывать об этом.
— Я…
Дин Нинде была немного в растерянности.
С той прекрасной ночи, Дин Нинде изображала невинность.
Но Бай Ханьмо продолжал приставать к ней и угрожать тем, что всё расскажет о произошедшем.
Дин Нинде сопротивлялась уговорам Бай Ханьмо. Она знала, что Бай Ханьмо — жених её сестры.
Даже если она и влипла всем сердцем, она не знала, что на уме у Бай Ханьмо, поэтому она могла лишь хранить всё в тайне.
И, когда она так думала, сердце Бай Ханьмо болело.
Нин Шу с улыбкой посмотрела на Дин Нинде.
— Только не говорите мне, что вы не могли сдержаться.
Дин Нинде продолжила лить слёзы.
— Если сестра не сможет меня простить, тогда я оставлю Бай Ханьмо и уеду в заграницу.
— Это мы ещё посмотрим, кто посмеет уехать без моего разрешения, — прозвучал со стороны двери холодный и строгий голос.
Нин Шу посмотрела в сторону двери. Там стоял Бай Ханьмо в костюме, сшитом на заказ.
Брови Бай Ханьмо поднимались к вискам, и весь он излучал зловещую ауру.
Его аура была очень тяжёлой, где бы он ни стоял, складывалось впечатление, что он — величайший в мире человек.
Он высокомерно смотрел словно с высоты трёх метров.
Высокий, красивый, с хорошей фигурой, он был словно какой-нибудь экономический хищник, от шагов которого сотрясалась вся экономика страны.
Чёрт знает, сколько денег было у семьи Бай Ханьмо.
Только при наличии денег он мог постоянно покупать для Дин Нинде всё подряд, чтобы возместить ей все те годы страданий, что она перенесла.
Бай Ханьмо увидел, что Дин Нинде стоит на коленях на полу, нахмурился, быстро подошёл и поднял Дин Нинде с колен.
Дин Нинде уже долгое время стояла на коленях. Её колени очень болели и, когда Бай Ханьмо поднял её, она упала ему в руки.
Дин Нинде поспешно попыталась оттолкнуть Бай Ханьмо, но лицо Бай Ханьмо помрачнело и он смело схватил Дин Нинде за талию.
Лицо Дин Нинде тут же покраснело.
На её лице ещё были капли слёз, но она выглядела робкой.
Нин Шу была просто в восторге.
Когда мать Дин снова собралась в атаку, Нин Шу дёрнула её за руку.
Нин Шу посмотрела на этих двоих, чьи тела прижимались друг к другу, и заговорила:
— Я, настоящая невеста, стою тут, перед вами. Это нормально вообще, что вы вот так обнимаетесь?
Лицо Дин Нинде стало белым, и она поспешила оттолкнуть Бай Ханьмо.
Лицо Бай Ханьмо стало ещё мрачнее, и он холодно сказал Дин Нинде:
— Кто дал тебе смелости отталкивать меня?
Слёзы всё ещё были на глазах у Дин Нинде. Они зависли на её ресницах и не падали.
Нин Шу восхитилась Дин Нинде. Такое лицо действительно магическое. Она словно хамелеон. По желанию то красная, то белая.
Её слёзы были кристально чистыми, чтобы люди, которые видели их, невольно смягчались.
Бай Ханьмо увидел Дин Нинде в таком состоянии и на его лице смешались уродливое выражение и душевная боль. Он ещё плотнее притянул её к себе и закутал в свою одежду.
— Мы в какой эпохе живём, раз вы заставляете людей стоять на коленях? Вот уж действительно поразительно.
Бай Ханьмо просканировал взглядом семью Дин, собравшуюся в этой комнате.
— Нет, это я… — тут же начала объяснять Дин Нинде.
— Не нужно ничего говорить, мне всё ясно, — прервал её Бай Ханьмо.
Дин Нинде сжалась, мельком глянула на Нин Шу и мать Дин и взволнованно стала объяснять:
— Нет, всё не так, как ты подумал…
