Однажды утром на весенних каникулах, когда он продрал глаза, рядом лежала голая девушка.
— Слушай, Сората, — обратилась к нему она.
— Что?
— Позаботься обо мне.
Глава 1
Да как такое вообще могло произойти?
Ощущая на спине тепло тела Сиины Масиро, Канда Сората потихоньку, ступенька за ступенькой поднимался по лестнице. При каждом шаге пол, словно в предсмертных муках, опасно поскрипывал.
Дело происходило в Сакурасо, старом деревянном двухэтажном здании, по которому свободно гулял ветер, чудном общежитии, где собрались проблемные ученики старшей школы при университете искусств Суймэй.
Сората жил в комнате 101, а занявшая его спину Сиина Масиро — в комнате 202. В нынешнем году они перешли в третий класс старшей школы.
Вот правда, как до такого докатилось?
Сората повторно задал себе тот же вопрос.
— Ф-ф-ф...
Девичье дыхание защекотало его шею.
Ничего удивительного. Масиро подхватила простуду и температурила.
А причину Сората о-о-очень хорошо понимал. Даже думать не хотелось. Но стоило представить, какие трудности лежали впереди, и мысли посыпались как из рога изобилия.
Даже в обычном состоянии девица не могла самостоятельно встать утром, приготовить одежду, подобрать трусики, принять ванну и высушить феном волосы… Настолько несамостоятельной была Масиро. Если она выходила на улицу, обязательно терялась, за покупками в одиночку сходить тоже не могла.
Она стала учиться рисовать ещё до того, как отличала лево от права, и в итоге превратилась во всемирно признанную гениальную художницу, но в обмен на талант потеряла львиную долю здравого смысла.
С тех пор как Масиро поселилась в Сакурасо, уже как год, Сората каждый день заботился о ней в качестве «дежурного». Само собой, когда Масиро простудилась, обязанность по уходу легла на его плечи.
Если в повседневной жизни на недотёпу уходило невероятно много сил и времени, то что же будет теперь, когда она подхватила ОРВИ или что похуже?
Уж тихим-мирным день точно не будет… Оттого настроение упало ниже плинтуса. А ещё и мысли, одна бесполезнее другой, устроили в голове хоровод.
Но печаль овладела Соратой не без веской причины.
С приходом весенних каникул изначально подхватил простуду как раз он. А Масиро выхаживала его, как могла. Правда, медсестра из неё получилась, как из Сораты художник… А когда он забормотал во сне, что замерзает, она решила согреть его своим телом… и потому голая залезла к нему в кровать.
Стоило отдать ей должное. Одно желание передать Сорате часть своих сил уже подбадривало, за что он был безмерно благодарен. А то, какой сомнительный способ она выбрала, дело десятое.
Благодарить или нет, Сората не знал, но наутро он чувствовал себя бодрячком. Вот только восвояси болезнь уходить отказалась и теперь перекинулась на Масиро. Вот так оно и получилось.
Как ни крути, недуг Масиро упал на плечи Сораты. Ни на кого другого он не мог переложить свою ношу и тем более жаловаться. Сам отвечал за последствия своих деяний, а потому заниматься самобичеванием не было смысла.
— Да как вообще такое могло произойти? — всё же задумался вслух он.
— Слушай, Сората.
Масиро крепко держалась за спину.
— Что?
— Позаботься обо мне.
— Это я только что слышал в своей комнате.
Если точнее, в своей кровати.
— А ты нормально так и не ответил.
— Если хочешь нормального ответа, тогда спрашивай нормально. А то, блин, говоришь, как перед первой брачной ночью!
— Тогда пусть будет так.
— Захлопнись!
— Грубиян.
— Это ты грубиянка! Говоришь всякую чушь и издеваешься надо мной!
Покорив лестницу, Сората занёс Масиро в 202 комнату… которая располагалась между остальными. Там он сразу понёс девушку на кровать и без лишних церемоний уложил.
— Сората, — снова позвала его Масиро, выдыхая горячий воздух. Её немного одурманенный взгляд возбуждал, и хотя Сората умом понимал, насколько это опрометчиво, тело отреагировало.
Скрывая дрожь в теле, парень накрыл девушку по плечи одеялом, и пока он стоял, наклонившись к ней, Масиро прошептала ему на ухо:
— Будь со мной сегодня нежен.
— Э!
Сората от испуга дёрнулся назад.
— Дура, т-ты что несёшь?! Когда такое говорят в кровати, сразу похабные мысли лезут!
— И у меня.
— А?
— Сердце сильно бьётся, в голове туман… И тело горячее.
— Это обычные симптомы простуды! — нашёлся с ответом ошалелый Сората. — Давай-ка температуру измерим.
Он принёс Масиро градусник и подождал пять минут, следя за тем, чтобы та его держала под мышкой.
— Измерила.
Он проверил извлечённый из-под пижамы градусник — нагретый телом прибор показал тридцать семь и восемь градусов.
— Так, на сегодня всё понятно, — заявил Сората, а когда собрался отойти от кровати, его остановили.
— Сората, уходишь? — с тревогой спросила Масиро, уставившись на парня и вцепившись в края одеяла.
— Если останусь, ты не успокоишься.
— Успокоюсь.
— Когда такое слышу, сам становлюсь на уши!
— Какой непоседа.
— Точно, именно это мне в дневник записали в начальной школе… Короче, неважно. Вот, телефон, положу рядом с кроватью.
— Угу.
— Если что-то понадобится, звони.
— Тут же придёшь?
Сегодня Масиро выглядела совсем раскисшей. Исчезла твёрдая воля, какую обычно источал её взгляд.
Любой бы выбился из колеи, если бы заболел. То же относилось и к Масиро.
— Тут же приду, — заверил Сората, вложив в слова как можно больше тепла, но из-за накатившего стыда сразу отвернулся. И чтобы скрыть его, протараторил: — Ну, приятных снов.
— Я не сонная.
— Но всё-таки поспи.
— Попробую, но не обещаю.
Хотелось её железно убедить, но Сората стерпел и ничего не сказал, иначе разговор бы затянулся и Масиро вообще не заснула. Он поплотнее накрыл её одеялом и вышел из комнаты, тихо закрыв дверь. До самого конца он ощущал на себе взгляд Масиро, но старательно делал вид, что не замечал.
— Итак, чем бы сегодня заняться?
Только Сората собрался вернуться на первый этаж, как в кармане зазвонил мобильник. Звонила Масиро.
Не отвечая на вызов, парень открыл дверь в комнату 202.
— Что, уже?
— И правда пришёл.
— Типа проверяла?!
— Как удобно.
— Хватит насмехаться, живо спать!
Сората вышел из комнаты, на этот раз громко хлопнув дверью.
— Блин.
Спускаясь на первый этаж, он и сам не решил, раздражён или нет. Во всяком случае, ничего плохого в том, что на него полагаются, он не видел.
Когда Сората проходил мимо столовой, оттуда кто-то вышел. Аояма Нанами из комнаты 203. Она была для Сораты единственным оплотом здравого смысла в Сакурасо, где собрались категорические уникумы. Кто-кто, а Нанами знала толк в адекватности.
Судя по уличной одежде и двум бумажным пакетам в руках, она готовилась уходить.
— Аояма, куда идёшь?
— Ну, отдать подарки Маю и Яёй. Тут сырые продукты, надо поторопиться, — рассказала она о еде в руках. — Для ребят из Сакурасо я положила на стол.
На круглом столе Сората увидел набор из сладкого яцухаси и рисовой тянучки уиро.
— Слушай, Аояма...
— Отвечать не буду.
Сората, несмотря на возражение, продолжил:
— Почему ты из Осаки привезла вот это?
Яцухаси, сладость из рисовой муки с кунжутом и корицей, традиционно продавали в Киото, а уиро — в Нагое. Подобные подарки обычно привозили именно оттуда.
— Так получилось. Когда я спросила у Маю и Яёй, чего они хотят, они назвали вот это.
— Ну и ладно.
— Я уже опаздываю, надо бежать, ладно?
Нанами посмотрела на висевшие на стене часы.
— Ага, береги себя.
Он проводил её до выхода. Обувшись, Нанами развернулась к нему и почему-то пристально поглядела.
— Ч-что?
— Ты вдвоём с Масиро будешь. Смотри мне, никаких извращений.
— А то! Кстати, Акасака у себя, мы вообще не вдвоём будем!
Сэнгоку Тихиро, которая выполняла функцию коменданта Сакурасо, утром ушла на работу в школу. Шли весенние каникулы, но учителей они не касались. А ещё один жилец общежития — Акасака Рюноске — вечно запирался, как затворник, в своей комнате и не покидал её без острой нужды. В прошлом году он вообще целый триместр не появлялся на уроках.
— Это чтобы ты осторожнее был.
— Говорю же, я ни-ни!
Нанами, хихикая, пошла наружу. Неужели она пошутила?
— Ладно, а мне что делать? — задумался Сората, и тут же опять зазвонил мобильник. Звонила, разумеется, Масиро.
Он сразу ответил:
— Что случилось?
— Ничего.
— Хватит пранков!
— Хотела услышать голос Сораты.
— А, а-а-а, понятно… Нет, звучит так, будто ты коньки скоро отбросишь, давай завязывай!
Без промедлений закончив разговор, Сората решил заняться готовкой обеда.
Глава 2
Из глиняного горшка на плите доносился тихий булькающий звук. Сората наблюдал за едва видимым паром, который поднимался над посудой.
Возле ног крутилась, протяжно мяукая, белая Хикари. А ещё по две кошки сидели на кухонной стойке, обеденном столе и на стуле. Чёрная, черепаховая, рыжая полосатая, тёмно-бурая полосатая, а ещё похожие на сиамскую и американскую короткошерстную.
Сорату приписали к проблемным детям как раз из-за животных. Когда узнали, что он принёс с улицы в главное общежитие кошку, отправили в ссылку в Сакурасо. Изначально киска была одна, но впоследствии их стало аж семь.
Отойдя от плиты, Сората насыпал под стол на кухне кошачьего корма, и туда сразу же слетелась орава голодных ртов, которые принялись остервенело уминать еду за обе щёки.
— Ешьте дружно.
Кошки ничего не ответили. Слишком увлеклись вкуснятиной, чтобы обращать внимание на прислугу.
— Итак, осталось накормить самую большую кошечку.
Сората выключил плиту, переставил глиняный горшок на поднос и добавил небольшое блюдце с приправами. Затем вышел со столовой и поднялся на второй этаж, куда обычно парням входить запрещалось.
Пройдя мимо комнаты 201, которая нынче пустовала, Сората подошёл к соседней 202. Под самой большой кошечкой он имел в виду, разумеется, Сиину Масиро.
На всякий пожарный постучался.
— Эй, Сиина.
Как и ожидалось, не ответили.
Повар открыл незапертую дверь.
На кровати Масиро почему-то не оказалось.
— Эй...
Хозяйка комнаты сидела за столом: сосредоточилась на мониторе и проворно водила электронным карандашом по планшету.
— Ты что творишь?
Сората думал, раз она простудилась и температурила, то прилежно спала в кровати.
Развернувшись, Масиро заметила визитёра. Её чуть ли не блеклая белая кожа едва заметно покраснела.
— Кто ты?
— Тебе настолько припекло башку, что память отшибло?!
— Такие шутки только у Сораты.
— Небом прошу, узнавай людей по лицам.
— Это сложновато.
— Каким местом?
— Сората — это одна сплошная шутка.
— Когда так про меня говорят, я начинаю соглашаться! Пожалуйста, кончай! Давай я буду только наполовину шуткой? Может, и голова будет меньше болеть!
Масиро не особо заинтересовалась мнением Сораты и развернулась обратно к монитору ещё до того, как он договорил.
— Я вообще-то не закончил!
— А мне уже хватило.
— Ты у нас кто, эгоистичная госпожа?!
Она промолчала. Что бы ни ответила, получилась бы чушь.
— Вернёмся к первому вопросу, ты что творишь?
— Рисую мангу.
— Это я вижу. У тебя высокая температура, надо в кровать и спать.
Поставив поднос на полку рядом со столом, Сората положил руку на лоб Масиро, которая молча продолжала работать.
Горячо. Более чем достаточно.
— Сората холодный.
— Это рука!
— У Сораты даже руки холодные.
— А что ещё?! Сердце?!
— Ласты?
— Я тебе кто, северный морж?
— М-м-м...
— Короче ладно. Ну и как, больная ты нормально рисуешь?
— Бодрячком.
Сората посмотрел на монитор из-за спины.
Масиро, как и всегда, плавно двигала рукой и рисовала персонажей страница за страницей. Но сейчас в линиях не ощущалось привычной жизни. Лица персонажей тоже сильно отличались.
— Ну как?
— Как-как. Плохо! На самом нижнем фрейме у героини лицо перекошено. Ей горилла по морде заехала?
— Значит, да.
— Не надо из-за моей претензии менять сюжет!.. Эй! Хватит рисовать рядом гориллу!
Даже больная, Масиро показывала, какая она гениальная художница мирового уровня. Секунд за двадцать умудрилась нарисовать реалистичную, хотя и совершенно неуместную гориллу.
— Эй, теперь получается, из-за гориллы весь мир рушится.
Работу Масиро публиковали в журнале сёдзё-манги. Сюжет рассказывал о жизни под одной крышей шестерых парней и девушек, о дружбе и любви… И горилла там если и появилась бы, то лишь при походе в зоопарк. Да и пойди герои туда, всё равно необходимости вставлять гориллу не было.
— И откуда эта горилла взялась?
— Пришла, когда дверь не закрыли.
— Тебе раскадровку не жалко?!
— Ух-ух.
Масиро даже крик пририсовала.
— Никаких ух-ух! И вообще, завязывай рисовать!
— Почему?
— Читатели зарыдают! Слёзы рекой потекут!
— Будет большой успех.
— Не те это будут слёзы!
— Я же хорошо нарисовала.
— Да, рисунок потрясный! Но бессмысленный! Редактор Иида-сан точно разозлится. И отругает тебя.
— Это неприятно.
— Вот. Так что давай сегодня ты нормально поспишь.
— Поняла.
Масиро, извиваясь, сползла под стол. Она всегда рисовала мангу до самого последнего, пока не отрубалась и не залезала в свитое под столом гнездо.
— Давай-ка сегодня в кровати спать.
— Фу...
Масиро едва заметно надула щёки.
— Почему такая недовольная?
— Отнеси меня.
— Ты ребёнок?..
— Я взрослая, ты же знаешь.
— Ты на что намекаешь?
— На мои взрослые части.
И что это сейчас началось?..
— Это какие же?!
— Ты же видел.
— Может, хватит нести всякую чушь? Не по себе становится!
Воздух в комнате внезапно пропитался эротизмом, отчего Сората вынужденно отвернулся от Масиро и уселся на корточки.
— Вот, залезай.
— Нет.
— Ты же сама сказала, чтобы я тебя перенёс!
— На руках.
— А?
— Хочу на руках.
Покрасневшая Масиро протянула из-под стола руки.
— Не шутка?
— Мишутка.
— А медведь тут при чём?!
Надо было как можно быстрее затащить девушку в постель, а не докапываться до слов. Говоря это самому себе, Сората постарался выгнать из мыслей стыд и рывком взял Масиро на руки, словно обессиленную принцессу. Сразу испытал на себе жар горячего девичьего тела. Почувствовал, насколько нежная у неё кожа.
Смущение, которое мигом ранее отправили в далёкое пешее, тут же вернулось. Лицо запылало. Может, даже сильнее, чем у Масиро. Медленно, но верно всё тело покрывалось потом.
Но всё же каким-то образом Сората умудрился перенести девушку, благо что близко, уложил на кровать и натянул одеяло на её вытянутые ноги.
— Я приготовил рисовую кашу, поешь?
Он взял поднос, который оставил на полке у стола.
— Я не голодна, — заявила Масиро, и тут её живот миленько заурчал.
— А живот говорит, что голодна.
— Подожди. Я с ним поговорю.
— Хватит тратить время на пустую болтовню, открой рот.
— Не хочу.
— Ну, я понимаю, что аппетита нет. Но если не будешь есть и копить силы, не поправишься.
— Тогда ты поешь.
— Если я поем, к тебе-то энергия не перейдёт.
— Разве?
— По-твоему, наши тела — единое целое?!
— Было бы здорово.
Масиро глядела на Сорату замутнённым взглядом.
— Ладно, скажу честно, сегодня ты секс-бомба! Я настолько возбудился, что пылаю как печка!
— Вот как ты на меня смотришь?
— У-уж прости!
— Ничего.
— А?
Масиро устремила на него пылкий взгляд.
— Что хочешь со мной сделать?
— Ну, всякое.
— Что хочешь?
Губы и придыхание Масиро наполнились совершенно неописуемым эротизмом.
Сората судорожно сглотнул.
— Ч-что хочу?
Устав сидеть, Масиро развалилась на кровати, одной стороной лица прижавшись к подушке. Пижама растрепалась, от ключицы до плеча проглядывала голая кожа.
Словно выжидая, девушка косо глядела на парня — её глаза словно источали чары, которые проверяли дух на прочность.
— Хочу, чтобы Сората сделал это со мной.
Сердце заколотилось как отбойный молоток.
— Т-ты хоть понимаешь, о чём говоришь?
— Сорате это можно.
Во рту мгновенно пересохло.
— Н-но ведь, это, ну, планы же у нас!
— Но ведь Сората сделает что угодно?
— А?..
У парня возникло ощущение, что они говорили о разном.
— Сората сделает для меня что угодно...
Жар внезапно сошёл на нет, открытый рот захлопнуть не удалось. Сората ещё больше убедился, что всё совсем не так понял.
— У нас же такие хорошие отношения, Сората. Ты и я.
— То есть мне одному кажется, что из меня просто все соки высасывают?!
— Кажется.
— А, ясно. Тогда всё нормально… Да что ты несёшь?! Да, разборок между нами обычно нет, но ты всегда занимаешь роль королевы!
— Наверное.
— Заметила?!
— Я решила.
— И что же ты там решила, пока мы говорим?!
— Если Сората заставляет есть, буду есть.
— Вот бы ещё со мной советовалась, прежде чем что-то решать!
Лёжа на кровати, Масиро открыла рот и сказала «а».
— Нет-нет, так нельзя. Если есть в такой позе, быть беде. Давай-ка приподнимись.
— Подними.
— Ну да, как же иначе...
Каким-то образом успокоив дыхание, Сората взял Масиро за руки и потянул на себя, чтобы усадить на кровати. И прежде чем она упала обратно, успел подложить под спину подушку.
Масиро рот так и не закрыла.
— Блин, только сегодня.
Сората наложил рисовую кашу из глиняного горшочка в чайную миску, зачерпнул на один укус китайской ложкой, подул, чтобы остудить, и поднёс ко рту Масиро.
— Вот.
Аппетита у девицы и правда не было, судя по недовольному лицу, но всё же кашу она съела.
— Ну как, вкусно?
— Нет, обычно.
— Твоя честность — это что-то с чем-то! Снимаю шляпу!
— Сората поймёт, если тоже поест.
— Вообще-то я пробовал, когда готовил, — сказал он, зачерпывая ложкой каши для себя.
И правда обычная. Не вкусная, но и не противная.
— Как тебе?
— Как ты и сказала, обычная.
— Мы косвенно поцеловались.
— Буэ!
Проглоченная каша встала комом в горле, отчего Сората тяжело закашлялся.
— Т-ты что вообще такое несёшь?!
— Не надо благодарностей.
— Не припомню, чтобы как-то благодарил. А, или ты на что-то надеялась?
Не ответив, Масиро снова открыла рот в ожидании новой порции рисовой каши.
— Сказала, что обычная, но всё равно ешь?!
— Приятно, когда Сората мне делает.
— Может, не будешь выкидывать важные слова?
— Когда свою горячую штуку мне засовываешь в рот.
— Прости! Ладно, можешь опускать слова!
В конце концов Масиро съела всю приготовленную кашу, наевшись от пуза, позабыла о существовании Сораты и мирно заснула. А умом Сораты, разумеется, завладела её фраза о косвенном поцелуе.
Парень поглядел на лицо спящей девушки.
— На вкус что-то похожее на тунец и морскую капусту… — попытался припомнить вкус косвенного поцелуя он. — Э. Да о чём я думаю?! — занялся самобичеванием Сората. — Эх… Суждено ли мне увидеть завтрашний рассвет?..
Глава 3
Какое-то время Сората поглазел на вымученное лицо спавшей Масиро, а когда живот ворчливо заурчал, решил пойти на кухню и пообедать.
Меню состояло из капусты, морковки и якисобы с кусочками свинины.
Поев за считанные минуты, Сората отправился в ванную, чтобы постирать собранную грязную одежду.
Груда вещей наполовину состояла из его футболок, носков и трусов. А ещё наполовину — из вещей Масиро: пижам, сорочек, топиков с рюшечками и разноцветных лифчиков с трусиками. Часть постирал руками, а остальное доверил стиральной машине, после чего сразу пошёл развешивать.
— Год назад стыдно было даже смотреть на них, — пробурчал Сората себе под нос, вывешивая на сушилку голубые трусики Масиро.
В минувшие дни стоило коснуться женского белья, как тело покрывалось потом, а пульс подскакивал до небес.
А теперь? Теперь Сората мог спокойно взять трусики в охапку, стирать, сушить, складывать и даже подавать Масиро, чтобы та их надела.
Сильно он вырос, думал Сората. Нет, наверное, просто привык. А может, просто-напросто ощущения притупились...
Развесив постиранную одежду, Сората взял валик для уборки и снова пошёл по лестнице на второй этаж. Зашёл он не в комнату 202, где оставил спавшую Масиро, а в соседнюю 201, которая пустовала.
В комнате на шесть татами не было вообще ничего. По площади и компоновке она полностью соответствовала комнате Сораты, но выглядела намного просторнее.
Когда парень открыл окно, с улицы подул тёплый весенний ветерок. Лепестки сакуры водили в воздухе хороводы, не желая оставаться на прикованных к земле деревьях дольше положенного.
— Весна, значит, да?
Ясно ощущая смену сезонов, Сората стал катать по полу валик, скрупулёзно вычищая каждый сантиметр комнаты.
«Пустую комнату надо мыть, чтобы в любой момент сюда могли заселиться». Сората унаследовал эту важную мысль от одной сэмпай, которая до марта тут жила.
Закончив с уборкой в 201, Сората взялся за ещё одну пустующую комнату — 103. Там он тоже всё вылизал и собрал весь мусор.
Увлёкшись уборкой, он продолжил орудовать шваброй в столовой и коридоре, а потом ещё и веником подмёл перед входом. Потому, когда закончил наводить чистоту, солнце уже закатилось за горизонт, а небо на западе окрасилось красным.
Сората собрал полностью высохшие постиранные вещи, занёс в комнату, навалил горой на кровать и аккуратно, по одной, разложил по стопкам — в одной своё, другой — Масиро.
Последними остались белоснежные девичьи трусики, но только он начал их складывать, зазвонил мобильник. На экране высветилось имя Масиро.
— Что такое?
— Я проснулась.
— Если бы ты до сих пор спала, я бы испугался.
— Я жду, — только и сказала Масиро, а затем повесила трубку.
— Эй.
В ответ раздались неприветливые гудки.
Наконец сложив трусики поверх стопки, Сората взял вещи Масиро и понёс в её комнату.
— Я вхожу. — Постучавшись, он отворил дверь.
Он боялся, что Масиро опять сидит за мангой, и уже рисовал в голове план действий, но девица прилежно отдыхала в кровати.
Включив свет, Сората увидел, что у сильно вспотевшей Масиро волосы прилипли ко лбу. Щёки едва заметно покраснели, а дыхание всё ещё обдавало жаром.
Потрогав лоб, Сората убедился, что температура не отступила.
— Если вспотела, можно переодеться. Я как раз принёс пижаму и трусики. — Он положил стопку постиранного белья на край кровати.
— Приму ванну.
— Пока жар не спадёт, нельзя.
— Хочу принять.
— Нельзя.
— Тогда можно вместе с Соратой.
— Ты же тоже в ванне будешь, алё!
— Неприятно?
— А?
— В ванне со мной.
— Д-дело не в том, что неприятно. Не в том суть! Я хочу сказать, раз ты заболела, то ванну принимать вообще нельзя, без разницы с кем.
Из-за того что Сората напредставлял себе всякого, голос у него стал каким-то дёрганным.
— Мне неприятно.
— Тогда зачем вообще звала?! Или хотела меня подловить? Типа я навоображаю нас в одной ванной! Не издевайся над моей невинностью!
— А ты навоображал?
— Не цепляйся за слова.
— Моё тело.
— И не надо конкретизировать!
— Не воображал?
— Хочешь, чтобы я это сделал?
— Будет неприятно.
— Тогда...
Только Сората собрался сказать, что обойдётся, как Масиро вывалила на голову очередной прикол.
— А если не сделаешь, тоже неприятно.
— Ну и какой тогда вариант?
— Трудный у меня возраст.
Выходило, если её представят голой и мокрой, то застесняется, а если нет, то обидится на равнодушие? Действительно, трудный возраст.
— Ответ прям сверхлогичный!
— Говорю же, хочу в ванну.
— Не вижу взаимосвязи, отказано. Сделай вот что, оботрись мокрым полотенцем и переоденься.
Сората вытащил из стираной одежды свежий комплект и полотенце и положил возле подушки.
— Хм. — Масиро встать не соизволила, зато заискивающе поглядывала на Сорату.
— Алё, Сиина-сан?
— Что?
— Вот это сменка, давай переодевайся. Я выйду в коридор.
— Слушай, Сората.
— Ну?
Девица смотрела на него довольно пылким взглядом. Хотя чему удивляться, она в самом деле пылала.
— Сората, раздень.
— Чё?
Что Масиро ляпнула?
— Сората, разденься.
— А? Я?!
Она сказала уже совсем другое.
— Всё-таки нет. Сората, раздень.
— Т-ты вообще понимаешь, о чём говоришь?
— Так.
— Что так?
Масиро выпустила струйку горячего воздуха, поленившись внятно всё объяснить.
— Сиина? — позвал Сората, и тут девица, словно нынешняя поза вызывала у неё боль, резко перевернулась в кровати и легла на живот, уткнулась подбородком в подушку и задёргала плечами.
— Недомогаю.
— Ну ещё бы, заболела ведь.
— Не хочу шевелиться.
— Прекрасно понимаю.
— Напрягает.
— Тоже понимаю.
Когда плохое самочувствие, вообще не хочется ничем заниматься.
— Говорю же, раздень меня.
— А вот это не понимаю, хоть убей! Логики ноль!
— Расстегни пуговицы на пижаме.
— Я не это имел в виду! По-твоему, девушек не умею раздевать?!
— Расстегни, одну за другой.
— Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть? Может, не надо?!
— Используй пальцы.
— Говорю же, завязывай!
— Стяни с меня штаны.
— Ты бы так меня ублажила, если бы слушалась!
— Трусики тоже.
— Ещё чего! Ты ж голая будешь!
— Раздетая.
— Давай не будешь придираться к словам!
— Бу, — надулась Масиро, крепко обняв подушку. — Сората такой злюка.
— Вообще-то я по-доброму разговариваю! Шевели мозгами хоть иногда! Вот сниму я с тебя пижаму, и что дальше? Увижу тебя без одежды, и понеслось оно по трубам!
— Сората похабник.
— Кто бы говорил!
— Ничего, у меня есть план.
— Ого, позволь услышать.
Масиро перевернулась на бок, наполовину зарыв лицо в подушку, и скользнула взглядом по Сорате. Выглядела девушка так, словно хотела провалиться под землю от смущения.
— Сората.
— Ч-что?
Взгляд исподлобья застиг Сорату врасплох.
— У меня просьба.
— Что-то я могу, а что-то нет, — приготовился отражать атаку Сората, отведя взгляд.
А Масиро, разбив его ожидания, выдала нечто бессмысленное:
— Выключи свет.
— Может, хватит нагонять пафоса?!
— Выключи.
От кокетливых ноток в её голосе у Сораты затрепетало сердце. Он, разумеется, понимал, что ничего эдакого она не имела в виду. Вон только недавно его обдурила. Она просто-напросто не хотела сама переодеваться, потому что у неё и правда ломило тело из-за простуды. И всё же Сората не настолько заматерел, чтобы никак не реагировать.
— Свет меня тоже раздражает, — добавила Масиро, окончательно зарыв лицо в подушку. — И стесняюсь.
— Я тебе каждый день трусы выбираю, что ты несёшь?! — завопил Сората, лишь бы сменить пластинку и утаить стыд. Но при текущем раскладе у него всё равно бы не вышло, даже приложи он больше усилий.
Масиро, всё ещё молча лёжа на животе, терпеливо ждала от Сораты действий.
Не было пути назад, промедление смерти подобно, а шаг вперёд непременно заведёт в ад. Дилемма породила в голове хаос, и нестерпимое напряжение, какое повисло в воздухе, заставило Сорату выбирать из двух зол.
— П-понятно! Раз надо, значит выключу!
Он поднялся с кровати и прикоснулся к выключателю.
— Ну, это, выключаю, — дрожащим голосом предупредил Сората.
— Угу.
Получив ответ, парень щёлкнул кнопкой.
Солнце, пока они чесали языками, успело уйти далеко за горизонт, и лишённая источника света комната в один миг погрузилась в темноту.
Остались только едва различимые силуэты.
Вернувшись к кровати, Сората первым делом поднял Масиро и усадил на край, затем залез на кровать и опустился за спиной девицы на колени. Как ни крути, он точно не отважился бы снимать с неё пижаму, если бы смотрел ей в лицо.
— Ну, это, я тебя раздену.
— Я вся твоя, Сората.
— Да чтоб тебя, ты вообще думаешь, что говоришь?!
Сделав глубокий вдох, Сората развернул Масиро от себя, нащупал самые верхние пуговицы пижамы и взялся за них пальцами, а девичье дыхание тем временем защекотало тыльные стороны его ладоней.
— Сората.
— Ч-что?
— Дыхание щекочет.
Сората тоже щекотал её воздухом, только уши. Когда она сказала, он тут же понял, насколько пылко дышит ей в затылок, и от осознания мгновенно покраснел.
— П-прости.
— Не за что извиняться.
— Раз так, не могла бы немного потерпеть? А то от твоих фразочек у меня сердце ёкает!
С горем пополам он всё же расстегнул первую пуговицу. Со второй тоже управился. Но стоило потянуть руку к третьей, как взгляд провалился в брешь одежды — аккурат на грудь Масиро. Света уличных фонарей, который пробивался внутрь сквозь шторы, как раз хватило, чтобы отчётливо увидеть белизну кожи. А ещё изящные изгибы, какие отсутствовали на теле парней.
Неподходящее было время возбуждаться из-за Масиро, она ведь болела, но соблазн оказался столь велик, что Сората не мог просто так взять и отвести взгляд.
— Сората?
Масиро посмотрела на него через плечо, застигнув врасплох.
— Н-нет, всё не так!
Когда она повернулась, пижама соскользнула с одного плеча, разом обнажив участок кожи от шеи до спины. Ошарашенный Сората потерял дар речи.
— Ещё остались пуговицы, — прошептала Масиро, опустив взгляд в пол, и затем сама подтянула соскользнувшую пижаму обратно на плечо.
— ...
Неужели она застеснялась?
— Быстрее… — скрипуче протянула она.
— А, ага.
Отчаянно замотав головой из стороны в сторону, Сората отбросил желания плоти и расстегнул оставшиеся пуговицы, после чего вздохнул с облегчением.
— Э-э-э… Ну, я снимаю.
— Угу...
Он начал стягивать с девушки верх от пижамы, словно чистил банан. Но стоило оголиться плечам, как Масиро тихо сказала:
— Нельзя...
Дальше стягивать с неё одежду Сората уже не мог.
— Всё-таки нельзя… — повторила Масиро. Руками, которые остались в рукавах, она прикрыла обнажённую часть тела спереди, чем лишь подчеркнула выпирающую грудь, а ничем не прикрытая мягкая кожа стала ещё сильнее провоцировать Сорату.
То, что Масиро стеснялась подобно обычной девушке, сильнее всего раскаляло в жилах кровь, аж голова кругом пошла.
— П-прости! — мгновенно выпалил Сората, хотя ничего плохого, по сути, не сделал...
— Угу, — приглушённо ответила Масиро, свесив голову.
Из-за взаимного непонимания повисла тишина, от которой хотелось провалиться в бездонную пропасть.
— Э-э-э, ну дела.
Сората через не могу попытался что-нибудь сказать, но ничего связного выдать не получилось. Сердце колотилось как после спринта, заполняя стуком тишину. Дыхание потяжелело, поле зрения до жути сузилось, и Сората не видел ничего, кроме Масиро.
Здравый смысл и ему подобное давно улетели в окно. Но вид беззащитной и слабой Масиро, которая не могла дать отпор, поубавил аппетит.
Они оказались в патовой ситуации. И спас их внезапный стук в дверь.
— Канда-кун, ты здесь? — раздался голос Нанами.
— З-здесь!
Позабывший о холодной логике Сората ответил на автомате, о чём тут же пожалел: впереди ждал новый ад.
— Я вхожу.
— Э, стой! — потребовал он, но дверь уже открыли.
— Как там Масиро се… бя?!
Нанами застыла на месте, намертво вцепившись в дверную ручку.
— ...
— ...
Она глядела на Сорату с Масиро и без конца моргала, губы остановились на середине фразы. А потом затряслась как осиновый лист.
— В-всё не так! Слышишь?!
— Про...
— Про?
— Простите за вторжение!
Не требуя никаких объяснений, Нанами громко хлопнула дверью.
— Э, да погоди ты! Я серьёзно! Ты не так поняла! — отчаянно завопил Сората в сторону двери.
Но Нанами не вернулась. Ну а как иначе. Сората даже сам себя не мог в чём-то убедить, а других и подавно.
Увиденное всё само рассказало без слов: в комнате выключили свет для темноты, Сората и Масиро сидели на кровати, причём Масиро полураздетая. А раздевал её, получается, Сората.
Любой бы пришёл к одному и тому же выводу.
— В-всё-таки не можно!
Дверь снова открылась, и в комнату вернулась Нанами.
— К-Канда-кун! — Она сурово тыкнула в Сорату пальцем.
— Д-да! — рефлекторно отреагировал Сората и в ожидании ругани поджал под себя ноги.
— Тоби лишь бы свои инстынкты задовольнить?! Так не можно! Масиро ведь захворала! Потерпи хотя бы, пока она одужает, а потом уже делай с ней що хочешь!
— Погодь, погодь! Ничего я с ней не делал!
— Знать ничого не хочу!
— Да нет же, послушай! Ты неправильно поняла! Просто Сиина вспотела, а я помогал ей переодеться, вот и всё! Она недомогает и не может сама переодеться, вот я о чём! А потной лежать целый день — полный отстой, разве нет? Отстой, правда? — лихорадочно тараторил Сората.
— Э?.. — глуповато буркнула в ответ Нанами.
— Ну, Сиина? Это так?
— Так.
— П-правда? — переспросила на всякий случай Нанами.
— Правда, — ответила Масиро, имитируя акцент Нанами.
— Тогда зачем свет выключили...
— Это, ну, знаешь… Сиина застеснялась или типа того, никакого разврата! И никаких тайных помыслов!
— Это да, Масиро вряд ли бы додумалась… э-э-э...
Нанами, которая вроде бы поняла ситуацию, теперь не знала, куда смотреть, словно ей стало жутко стыдно за свои скоропалительные выводы.
— То есть я поторопилась?
— Именно.
— Нанами, а ты о чём подумала?
— Э-это… — замешкалась покрасневшая Нанами.
— Это? — Масиро продолжила бессмысленный напор.
— Н-ничего! Масиро, ты же переодягаешься! Я помогу с остальным, а ты, Канда-кун, вимытайся.
Нанами заставила Сорату подняться на ноги и энергично вытолкала в коридор.
— А на меня зачем злиться?
— П-потому что занимаешься подозрилыми делами. Я-я правда испугалась.
— Я тоже испугался...
И он даже не лукавил…
Глава 4
— Эх… ну и переделка.
Уйдя в столовую, Сората развалился на стуле — навалился на спинку и вытянулся что есть мочи, отчего захрустели плечи и шея.
— Ничего не перепутал? — раздался голос, и следом появилась Нанами, которая уже закончила переодевать Масиро.
Девица села за круглый стол напротив Сораты, подпёрла рукой подбородок и уставилась на парня, как бы требуя объяснений.
— То был форс-мажор. Меня попросили, вот и пришлось.
— Кожа у Масиро такая белая и красивая, да?
— Ну, это...
— Фи, значит, всё-таки увидел.
Пристальный, как у полицейского, взгляд Нанами отчётливо выражал презрение.
— Э, нет! Это провокационный вопрос, протестую!
— Канда-кун — секс-маньяк.
— Ну нет, для здорового старшеклассника это норма.
Он попробовал переключить разговор на общую тему.
— Да ты всегда думаешь о чём-то развратном.
— Вообще-то не всегда.
— Может, и не всегда, но до больной девушки домогался.
— И-инстинкты взяли верх.
— Как человека, тебя это не красит.
— Ну а как тут иначе объяснить… — смирился со своей похотливой сутью Сората, отчего Нанами вздохнула.
— Да ничего.
— Тогда не могла бы перестать на меня недовольно смотреть?
Девица до сих пор не отводила от парня взгляда, и вид у неё был такой, словно хотела его подвесить за причиндалы.
— У меня с рождения такое лицо.
— Ещё чего. Обычно оно у тебя более...
— Более?
— Э-э-э… приятное?
Сората так осторожно выбирал слова, что фраза получилась оборванной.
— Не ожидала от тебя. — В противовес своим словам Нанами глубоко вздохнула.
И тут оставленный на круглом столе мобильник Сораты яростно затрясся.
Который уже раз за сегодня названивала Масиро?
Сората молча схватил телефон и вскочил на ноги.
— Раз названивает, иди сходи, — отстранённо пробурчала Нанами.
— Да вряд ли что что-то серьёзное.
— Может, и мне заболеть?
— А?
— Проехали.
Чем-то недовольная, Нанами проводила взглядом Сорату, пока он выходил со столовой.
— Сиина, что?
Придя в комнату Масиро, Сората уселся рядом с кроватью.
— Не могу уснуть.
— С этим я вряд ли могу помочь.
— Сегодня ночью ты не мог бы меня уложить?
— Может, прекратишь добавлять фразу «сегодня ночью»?! Я сразу представляю себе бурную ночь!
— Сората такой бурный.
— Я ещё ничего не сделал!
— А сделаешь?
— Ещё чего! То есть ты о чём вообще?..
Не прошло и минуты с его прихода, как уже хотелось выть.
— Сората.
— Чего? — небрежно вякнул Сората.
— Расскажи что-нибудь.
— Что тебе рассказать?
— Например… что-нибудь скучное.
— Это такой хитрый способ заснуть?
— Надеюсь.
— А на мой искромётный юмор надежды нет? Хотя мне-то что. Да и вообще, я не ведущий ток-шоу, нет у меня за пазухой пачки увлекательных историй, чтоб каждая увлекательнее другой.
— Бесполезный.
— Мне ведь можно злиться? Можно, да?
— Тогда можно стыдную историю.
— Ну это уже слишком!
— Почему?
— Потому что стыдно, чего непонятного?!
— Тогда о первой любви.
— Э?
Неожиданное предложение застигло врасплох, на мгновение лишив дара речи. Но, подумав как следует, Сората заметил, что разговор у них шёл какой-то странный.
— Это самая что ни на есть стыдная история!
— Пока не услышу, не усну.
— А мне выбирать не позволишь?
Показывая, что вопрос решён, Масиро стала молча ждать рассказа Сораты. Другие варианты она попросту отмела. Жила по принципу «Мой ритм, мои правила», а обстоятельства Сораты её совершенно не волновали.
Набравшись храбрости… вернее, наполовину сдавшись, он открыл рот:
— Я в те времена ещё ходил в детский сад. То была новенькая воспитательница...
— Х-х… х-х...
— ...
Сорате показалось, что он слышит, как сопят во сне.
— Х-х… х-х...
Нет, не показалось.
— Настолько скучно, что мигом отрубилась?!
— Бу-у… Сората, замолчи.
— Ай, чёрт!
Масиро кое-как заснула, а он взял и вставил свои пять копеек, из-за чего та открыла глаза.
— Сората, не годится.
Что она имела под этим в виду?
— Ты меня аж в ступор ввела. В смысле не годится? Не могла бы нормально объяснить?
— Первая любовь в детском саду — это как игра в дочки-матери. Аяно сказала.
— Да что эта Иида-сан себе позволяет?!
— Требую историю о настоящей первой любви.
— Типа из времён последних классов началки?
— Типа.
— А ты не промах.
— Рассказывай.
— Снова решила меня бомбардировать перед сном? А могла бы просто уснуть!
Он бы десять раз поблагодарил, если бы она быстро отрубилась. Хотя не особо-то ему понравилось, что его рассказ оборвали на полуслове...
— Мне очень хочется узнать о первой любви Сораты.
Масиро вытащила из-под футона руку.
Не успел Сората у неё спросить, что она творит, как девушка сказала:
— Возьми.
— Вгонять меня в краску ты точно мастер...
— Возьми, — повторила она, и Сората, не решаясь отказать, мягко сжал девичью руку.
— Теперь расскажи.
— Да-да… Тогда был пятый класс началки. Понятия не имею, где он вообще вынюхал, но однажды, когда мы шли домой со школы, Ниситани-кун мне рассказал о Хосигаве из другого класса, которой я, ну, типа нравился. Хотя мы были в разных классах, даже не разговаривали. Я и понятия не имел… А когда услышал, начал всякое замечать. Сначала думал, меня дурят. Но когда мы пересекались в коридоре, она посматривала на меня. А, ну ещё я тогда играл в футбол. Она приходила смотреть все мои матчи… И так повторялось без конца, я места себе не находил, а в итоге втрескался по уши… Ну, так я думал. Ха-ха...
Смех в конце служил вуалью для стыда.
— В итоге мы окончили началку, Хосигава как ни в чём не бывало пошла в частную школу. Да и я не вспоминал об этом вплоть до сегодняшнего дня...
Лицо пылало как полено в печи.
Не то что оценить реакцию Масиро, даже думать об этом Сората побоялся.
— Н-ну, а у тебя, Сиина, когда была первая любовь?
Решив, что настал подходящий момент, Сората набрался храбрости и задал ей тот же вопрос.
А в ответ услышал...
— Х-х… х-х… — без стеснения засопели во сне.
Сората изо всех сил поборол в себе желание пожаловаться. Если бы опять её разбудил, то расписался бы в собственном тугодумии.
— И зачем я, спрашивается, распинался о своей первой любви?..
— Сората...
— Уо.
Сперва он решил, что она всё-таки проснулась, но нет, Масиро продолжала спать. Неужто говорила во сне?
— Это… нельзя...
— Это… что? — ответил на бормотание девицы Сората. Положил руку на лоб — вроде бы температура по сравнению с утром упала и теперь лишь немногим превышала норму. Хотелось верить, что за ночь полностью нормализуется.
По крайней мере, усилия не пропали даром, отчего Сората выдохнул с чувством выполненного долга. Он убрал руку Масиро, которую сжимал, обратно под футон, но когда попытался отпустить, не вышло: Масиро крепко его держала. А если пытаться силой вырваться, можно ненароком разбудить.
— Ну и?.. Как мне быть?
На риторический вопрос никто не ответил.
Выбора не было.
— Значит, так и быть… — решил для себя Сората.
Глава 5
На следующее утро Сората проснулся от того, что кто-то его растолкал.
Первым делом он заметил, что находится не в своей комнате. Сидел на полу в комнате Масиро, при этом наваливаясь на её кровать, а из-за того, что пролежал сгорбившись, ныла поясница.
Поднявшись на ноги, он сразу встретился взглядом с Масиро, которая сидела на кровати.
— Доброе утро.
— Ага, доброе… Простуда прошла?
— Нет, недомогаю.
— Ну-ка.
Он потянулся ко лбу Масиро — горячий. Несомненно. А что ещё хуже, горячее вчерашнего. Да и щёки слегка покраснели.
— Держи градусник.
Масиро взяла предложенный Соратой прибор и сунула под пижаму через воротник. А чтобы взгляд случайно не скользнул по белоснежному декольте, Сората заблаговременно отвернулся.
Прождали пять минут.
— Измерила.
Санитар оценил показания на полученном назад термометре. Тридцать восемь и два.
— Ещё выше, чем вчера?!
— Вчера?
Что за странное заявление?
— Вчера, когда ты бессовестно издевалась над моим здравым смыслом!
— Вчера я спокойно заснула.
— По-моему, у тебя шарики за ролики заехали!
— Вчера ничего у меня не заехало, — заявила Масиро, причём без тени вранья на лице.
— Неужели… ты и правда ничего не помнишь?
То, что он взвалил её на спину и принёс в комнату, косвенный поцелуй. А когда выключил свет и стал помогать ей переодеться, со стороны это выглядело подозрительно… Неужто жар настолько напёк голову, что сжёг все воспоминания?
— Вчера...
— Давай хорошенько подумай, ладно? С нами столько всего жуткого произошло, неужели всё забыла?
— Кстати об этом...
— О! Вспомнила?
— Сората, ты провёл со мной всю ночь и ничего со мной не сделал.
— То есть лучше бы я наделал делов?! Как раз вот так ты надо мной и издевалась!
Тут их прервал стук. Затем дверь открылась, и показалось лицо Нанами.
— Масиро, как ты?
— Мои труды коту под хвост, ей ещё хуже, чем вчера...
— Вон как… Апчхи!
Ему почудилось, или Нанами только что и правда чихнула?
— ...
— ...
— Приём, Аояма-сан?
— Нет, ничого… Апчхи!
Она развеяла последние подозрения.
— Звучит не очень убедительно. Где твоё актёрское мастерство?!
Не успел Сората проснуться, как уже захотелось заснуть обратно.
— Апчхи!
Прогремело ещё громче. Никаких оправданий уже не хватило бы.
— У меня вроде тоже голова заболела...
— Сората, — позвала девица, и парень развернулся к кровати.
— Чего?..
— Позаботься обо мне и дальше.
— Не отдавайся так просто!
— Нельзя?
— Подумай, каково мне. Я и так вокруг тебя бегаю!
— Всё нормально, Сората.
— Обоснуй-ка.
— Не всегда же так, — с серьёзным видом сказала Масиро.
— Чёрт, а ты права!
Стоявшая рядом с Соратой Нанами зашмыгала носом.
— Апчхи!
Чихнули в четвёртый раз. Любые вопросы уже точно отпали.
— Короче, всё ещё хуже, чем вчера! Ничего я уже не понимаю!
В тот день в дневнике собраний Сакурасо записали следующее:
«Весенние каникулы Сораты-сама прошли в обнимку с простудой». Записала: Горничная.
