Только оказались в одном классе, отчего-то захотелось плакать.
Только сели на соседние места, на лице прописалась улыбка.
Вроде и хотелось быть вместе, но как только удавалось, сразу становилось невероятно тяжко.
И почему, спрашивается?..
Да всё просто, она его любила.
1
Весна — время, когда пляшут лепестки сакуры.
Настал первый день нового учебного года в старшей школе при университете искусств Суймэй… или как её называли в народе, Суйко.
Послушав на церемонии открытия, как директор в миллионный раз повторил речь о «последнем годе школьной жизни для третьеклассников», Аояма Нанами уголком сознания поняла, что перешла в третий класс.
Да, с сегодняшнего дня она учится в третьем классе. Не зря директор распинался — наслаждаться школьной жизнью в самом деле остался всего год. Не то чтобы короткий срок, но и длинным не назвать.
В марте следующего года она окончит Суйко. Пока девушка слабо представляла, есть ли жизнь после школы, но выпуск неотвратимо приближался с каждым днём.
Хотелось прожить год так, чтобы ни о чём не жалеть. Ни о стремлении стать сэйю, ни о будущей профессии… ни о любви.
После церемонии открытия она вернулась в класс, куда её снова определили, и сразу услышала приветствие:
— Вот здорово, Нанами, — сказала Такасаки Маю, хватая её за руку. Девица с короткими волосами и каштановыми глазами проказливо поглядела на удивлённую подружку.
— В смысле?
Нанами понимала, что говорят о некоем парне, с которым снова получилось оказаться в одном классе, но не подала виду.
— Опять ты за своё.
Приложив ладонь ко рту, Маю с хитрым видом захихикала. Жест ей невероятно шёл, ведь она к третьему году была самой низкой в классе и выглядела совсем как ребёнок.
Тем временем Маю покосилась на спину старшеклассника, который у стола преподавателя тянул жребий для выбора нового места. Не особо высокий, но и не особо низкий. Телосложением тоже, ну, не выделялся. Не был асом бейсбола или капитаном футбольной команды. Да и вообще, представлял собой самого обыкновенного японского школьника по имени Канда Сората.
Вовсю зевая, Сората вытянул жребий и затем проверил расписанную на доске схему столов.
— Ох… Надеюсь, повезёт.
— Ну надо же, а ты выросла.
— То есть?
— Год назад ты заявила: «Ну и подумаешь, с ним в одном классе…» Забыла уже?
— Н-ну... может, и правда такое говорила.
— Знаешь… вы третий раз подряд попадаете в один класс. Кажется, вы связаны судьбой, — навеселе выдала Маю.
— Раз так, то с тобой и Яёй он тоже связан, — легко парировала Нанами.
Третий год подряд в одном классе оказывались не только Нанами и Сората. То же относилось к Маю, которая до сих пор махала руками, и недавно подошедшей Хондзё Яёй. Если нить судьбы связала вместе Нанами и Сорату, то, получалось, это же проделала и с данной парочкой.
— Всё путём, Канда-кун не в моём вкусе.
— А разве после выпускной церемонии ты не ляпнула что-то в духе «Какой он…»? — вмешалась в разговор прежде молчавшая Яёй.
Говорила она как взрослая, высокий рост лишь усиливал впечатление. Смени она школьную форму, её запросто могли бы принять за студентку. Да ещё и телом она была крепка, помог софтбольный клуб. Особенно вызывала зависть талия.
— Т-ты бредишь! И вообще, я это Нанами говорила, ясно?!
Маю прописала Яёй под дых. Но её неумелый удар щуплым кулачком показался спортсменке дуновением ветерка. А вот Маю как раз досталось.
— Опять ведёшь себя как ребёнок.
— До любовных дел доросла, и ладно.
— Вот потому Яёй и назвала тебя ребёнком.
— Да-да.
— Так! Отстаньте от меня! О, глядите, Канда-кун выбрал место, — заметила Маю, и девицы увидели, что Сорате досталось второе сзади место у окна. К счастью, столы позади, спереди и сбоку пока пустовали.
— Нанами, обязательно вытяни третье.
Соседнее с Соратой.
— Какая разница, можно и подальше сесть.
— Правда?
Маю, вытянувшись, с подозрением заглянула Нанами в лицо.
— А лучше, если рядом сядем, — загнанная в угол, шёпотом призналась та.
— Вот! Так что давай, поднажми.
— И как ей поднажать? Жребий же тянем, — озадачилась Яёй.
— Ну, проще некуда.
Взгляд Маю словно устремился в прекрасное далёко.
— Поделись, — бесцеремонно надавила Яёй.
— И-используй силу!
— Короче говоря, плана у тебя нет?
— Ну, тогда ты давай, Яёй, идеи есть?
— Это не стопроцентная гарантия, но, если я или Маю вытянем соседнее место, можем незаметно поменяться. Вероятность успеха хоть и немного, но повысится.
— Во!
Позабыв о всякой гордости, Маю ухватилась за идею Яёй.
— Д-да не надо такого. Это против правил.
— К чёрту правила! Лучше думай, насколько силен враг!
— Насколько силен?..
— Я про Сиину-сан. Она одним своим существованием убивает правила. Даже сам боженька тебе дал бы фору.
— По сравнению с Масиро в моём рождении вообще смысла нет...
— Тебе хватает милоты, Нанами, не принимай слова Маю близко к сердцу, — сказала Яёй, подходя к учительскому столу и вытаскивая из коробки жребий с номером стола.
— А! Я хотела первой тянуть, чтобы Нанами мне была должна.
Маю тут же повторила действие.
— Ты лучше не афишируй наш план, ладно?
Нанами, стоявшая за мелкой спиной, тоже готовилась тянуть.
Когда они подошли, Яёй сразу развернула листок.
— Прости. Самое заднее у коридора.
— Нормалёк!.. А теперь я.
Маю впилась взглядом в содержимое коробки.
— Вижу! Вот эта! — торжественно объявила Маю, взглянув на итоги жребия. — ...
Но когда увидела число, буквально потеряла дар речи.
Переглянувшись с Яёй, Нанами посмотрела в листок Маю. Там был написан номер десять… первый стол спереди… Да не простой стол, а место для жертвоприношений — прямо перед учительским.
— Мои соболезнования.
— Яёй, меняемся!
— Маю, тебе с твоим ростом ничего же не будет видно с задней парты.
Яёй похлопала мелкую Маю по голове. Ростом они отличались на голову, и когда стояли рядом, абсолютно не казались одноклассницами.
— А вот увижу!
— Если будешь сидеть возле учителя, то остальные не будут тебе мешать.
— А, вон оно что. Молодец, Яёй! Придумала же!
— Ничего не придумала.
Подружки оставались подружками. А Нанами без лишних раздумий вытащила свой жребий. Снова развернулась и посмотрела на место у окна — второе сзади. Там сидел Сората, подперев голову рукой, и бесцельно наблюдал за плывущими по небу облаками.
Метила Нанами на соседнее место. Развернувшись к коробке со жребием, она испытала лёгкое напряжение. Сердце от волнения затрепетало, а душа готовилась уйти в пятки.
«Вот бы вытянуть третий номер», — попросила Нанами у судьбы, затем посмотрела в коробку, где осталось не так уж много листков, и вытянула приглянувшийся.
Нервно вздохнув, она трясущимися пальцами развернула листик.
Стоило перед глазами возникнуть записанному там числу, как непроизвольно вырвался тихий звук:
— Ах.
— Ну как?
Прижавшись к Нанами, Маю взглянула на листок.
— А.
И воскликнула совсем как Нанами.
Яёй молча взяла бумажку, чтобы проверить, и тоже не сдержала удивления.
А всё потому, что Нанами вытянула третий номер… То самое желанное место рядом с Соратой.
— Получилось, Нанами! Круто! Хотя противненько! Выходит, вы реально связаны одной нитью?
Маю несдержанно постучала Нанами по спине.
— Ну же, иди поздоровайся.
— Э-эй, Маю, не толкайся.
Подгоняемая подругой, Нанами дотопала до своего нового места.
Скрыть радость, которая так и хотела отобразиться на лице, оказалось задачей не из лёгких. Нанами изо всех сил пыталась сдержаться, но уголки рта взяли верх и расплылись в кривой улыбке.
— М? Аояма, ты рядом? — поприветствовал Сората, сразу заметив появление девушки. Вёл он себя расслабленно. Вряд ли заметил, что Нанами страстно хотела вытянуть место по соседству. Если бы заметил, то она бы сгорела от стыда… Хотя его недогадливость порой заставляла выть.
— И почему мне везёт именно с этим? — разозлилась на судьбу Нанами, непроизвольно вздохнув.
— Я сделал что-то не так?
— Неужели у меня избирательная удача?
Много в чём дела шли из рук вон плохо, а повезло в том, что она оказались в одном классе с Соратой… И что ей досталось место рядом. Всё ограничивалось им.
— О чём ты вообще?..
— Не говорите мне, что моя удача повязана на Сорате.
Она снова глубоко вздохнула, хотя уже про себя.
— Не могла бы сказать так, чтобы я понял?
— Нет.
От столь недружелюбного ответа Сората, ничего не понимая, насупился. А Нанами, удивившись, залилась смехом.
Сората ещё больше впал в ступор, сильнее развеселив девушку.
Раз настроение у неё улучшилось от подобной мелочи, значит, в самом деле всё сложилось удачно. Или же её сильно обрадовало то, что получилось сесть рядом с Соратой.
Задумавшись, Нанами почувствовала на себе чей-то взгляд и, осмотревшись, сразу заметила Маю и Яёй.
Маю, которая села за стол перед учительским, поманила рукой, подзывая к себе.
Классрук Сирояма Кохару ещё не объявилась, время оставалось, потому Нанами встала и пошла к Маю. Яёй, закончив раскладывать вещи на столе, тоже присоединилась.
— Что?
— Раз такая дерзкая, возьми и признайся, — без церемоний вывалила на голову несусветную чушь Маю.
— Ч-что ты такое говоришь?!
— Неужели тебя всё устраивает?
— Это, ну...
— Хорош бубнить.
— Уф, нет, не устраивает.
Да, не устраивало. Совсем не устраивало. Потому набралась решимости для ещё одного признания. На свидании в сочельник Нанами взяла с Сораты обещание, что после прослушивания он её выслушает...
Но решающее прослушивание она завалила, а потом и другие проблемы навалились, друзья готовились к выпуску, общежитие задумали сносить. В итоге передать свои чувства Сорате так и не выпал шанс.
С тех пор время утекло, и вот настал апрель...
— Ты же хочешь встречаться?
— ...
Нанами не смогла сразу ответить на вопрос Маю.
— Сейчас… плохо понимаю.
— Ну и что за чёрт?
— Как бы сказать… это...
— Это?
— Порой думаю, что хочу одна им владеть.
Она понимала, что требовала то, чего у неё нет. Думала, что попросту завидовала Масиро, которая купалась в заботе Сораты.
— ...
— ...
Услышав заявление Нанами, Маю и Яёй молча переглянулись.
— Ого, да ты собственница!
— Что? П-правда?
— Да все такие, — уверенно добавила Яёй.
— Ну, тебе одних тряпок-кунов подавай, Яёй. Так, давайте ближе к делу.
Только Нанами решила, что Маю её в каком-то смысле поняла...
— Короче! Нанами, ты же хочешь сладкого Сорату себе в парни? — возбуждённо выпалила та.
— Ты хотела сказать, что у них будут сладкие отношения?
— Яёй, хватит докапываться до моих слов! — погрозила пальцем Маю.
— Ну, как бы она ни выражалась, я с ней соглашусь, — сказала Яёй, игнорируя Маю.
— С-стой, Яёй, и ты туда же?
— Пока ты жмёшься, Сората кого-нибудь себе найдёт. Смотри не пожалей.
— Тут ты права… Жалеть буду вечность.
Да, вечность.
— Раз так, то лучше бы признаться до того, как это сделает Масиро.
— ...
Подняв голову, Нанами увидела совершенно невообразимое выражение на лицах Маю и Яёй.
— П-простите, забудьте! Сказала, не подумав.
— Ах, ну всё! Нанами такая милая! Будь я парнем, точно бы влюбилась. Разработала бы грандиозную тактику покорения.
— Н-не надо так громко.
Стоявшие неподалёку люди живо отреагировали на услышанное. Ещё бы, тема-то пикантная.
— И какая у тебя тактика?
— Да нет особо никакой тактики.
— Хе-хе-хе, вы все забыли? У нас в третьем классе будет большое событие — школьная поездка!
— Во второй половине мая, да? Целую вечность ждать...
— Молчать! Так, Нанами, живо пошла и призналась!
— Невозможно, — ответила немедля.
— Вот видишь? Значит, надо готовиться основательно!
— Готовиться? — спросила Нанами, наклонив голову набок.
— Разожжём пламя ваших чувств.
— А конкретнее можно? — теперь поинтересовалась Яёй.
— Ну, вы же вместе живёте, значит, кучу всякого можно сотворить.
— Кучу всякого? — спросила Нанами, не надеясь услышать что-то полезное.
— Например, спросонья забраться к Канде в кровать.
— Нанами характер не позволит, — страдальчески вздохнула Яёй.
— Или после ванны прошмыгнуть перед Кандой в одном полотенце.
— Д-да как я такое смогу?!
— Вот потому ты такая неудачница!
— В смысле неудачница?
— Для чего у тебя сиськи выросли?!
Маю потянулась к Нанами и смачно хватанула её за грудь.
— А-а-а!
— Так и знала. Меня обогнала и вон как вымахала!
— Это в марте я мало работала, редко двигалась, вот и набрала вес. А это такой побочный эффект...
— Значит, они всё-таки вымахали?!
Маю зарылась лицом в декольте Нанами, а Яёй врезала ей ребром ладони, словно мечом, по голове.
— Кышь.
— Ай, — показушно завопила Маю. Хотя нет, она в самом деле почувствовала боль.
— Короче, больше соблазняй! Парни только об одном и думают, а ты возбуждай и не давай!
— Умеешь ты убеждать, Маю, — сказала с сарказмом Яёй, пробежав взглядом по Маю с головы до ног — худая мелочь, что тут сказать.
— Зато у меня богатый внутренний мир.
— У Нанами побогаче будет.
— В каком смысле, Яёй? — с ухмылкой спросила Маю, а та ответила вопросом на вопрос.
— Маю, ты знаешь о неравенстве? — ещё сильнее поддела она.
— Знаю. Жить не могу без этого слова! Издеваешься, да?!
— С тобой так весело. Тоже знаешь?
— А вот мне нисколечки не весело!
— Мы уже всё, закончили говорить о признании Нанами?
— Ещё чего! — надула щёки Маю.
Только Нанами обрадовалась, что удалось уйти от щекотливой темы...
— Короче говоря, Нанами, каждый день соблазняй Канду-куна! А на школьной поездке признайся.
— Тебе легко говорить «признайся».
— Ну?
— У-угу… Я постараюсь, — из-под палки ответила Нанами, чувствуя, что иначе от неё никогда не отстанут.
— Вот так.
Она плохо представляла, как соблазнять. Хотя они с Соратой жили под одной крышей в Сакурасо, и потому удачные возможности подворачивались довольно часто.
Часто, вот только спросонья забиралась в кровать Сораты или расхаживала перед ним после ванны в одном полотенце не Нанами, а Масиро...
Особого эффекта Нанами не видела. Как недавно говорила Маю, Масиро лишь своим существованием рушила все мыслимые и немыслимые правила — одна только оторванность от реальности наделяла её небывалой милотой. Потому Нанами намного лучше Маю или Яёй осознавала, насколько грозная у неё соперница, ведь жили они бок о бок.
Проще всего было смириться и отпустить Сорату. Но чувства — непростая штука. Логикой тут и не пахло. Что бы Нанами ни сказала, взять и убежать она не могла и помыслить.
— Забей на шутки Маю, лучше подумай хорошенько, как передать свои чувства, — предложила Яёй, когда зазвучал звонок, и вернулась к себе.
— Это кто шутит?! — взбунтовалась Маю, а Нанами тоже решила сесть на своё место.
Подойдя к столу, она встретилась взглядом с Соратой. Сердце подпрыгнуло в груди. А всё из-за Маю, которая требовала поскорее признаться в любви.
Но прямо сейчас время ещё не пришло, думала Нанами, и вместо этого она, украдкой поглядывая на Сорату, проговорила про себя: «Я люблю тебя».
Сората, повернувшись к классной доске, хорошенько зевнул. Даже представить, как он говорит «Я тоже», не получилось.
«Вот дурачок», — возмутилась про себя Нанами.
— Больно часто волнуюсь...
— Аояма, что-то сказала?
— Сама с собой говорю.
С таким настроем до признания ей как на карачках до Китая, подумала Нанами.
Но вопреки ожиданиям, шанс признаться подвернулся гораздо раньше.
Однажды после ужина в столовой Сакурасо Нанами, дико смущаясь, докопалась до Сораты.
— О чём… ты вдруг захотела поговорить? — с напряжением в голосе спросил Сората.
— Ага, есть важный разговор… или типа того.
Голос Нанами тоже дрожал.
— Всегда… хотела тебе сказать.
— Вон как...
— Ага, так.
Пульс вырос выше крыши.
— ...
— Всегда, всегда, — говорила она как диктор, извещающий о ЧС.
— Ну...
— Всегда любила тебя. Всегда.
Она хотела сказать это Сорате, всегда хотела… И потому не могла.
— ...
— ...
— И я. Я чувствую то же самое.
Ответил Сората как раз то, что хотелось больше всего услышать.
Насколько хорошо она справилась, если представить, что они не репетировали для прослушивания?
Больше ни о чём Нанами думать не могла.
Ничего сильнее не желала.
После репетиции Нанами вернулась в свою комнату, но взволнованное сердце успокаиваться не собиралось. Даже когда в кровать забралась, сна не было ни в одном глазу.
В полумраке она обняла тигра-дакимакуру и свернулась калачиком.
— Слухай, Торадзиро.
— «Що?» — сказала девушка изменённым голосом, изображая Торадзиро.
— Знаешь, я.
— «Ага».
— Дуже люблю Канда-куна.
— «Ты бы краще ёму це сказала, а не мени».
— Як бы могла, то не говорила бы с тобою.
— «Що ж».
Пульс всё никак не замедлялся. Пусть они репетировали текст, фраза «Я люблю» как ни крути звучала особенно, да к тому же предназначалась Сорате. Какое там самообладание? Нет его.
Стоило лишь вспомнить, как лицо залилось румянцем.
А от мысли, что Сората говорит «Я чувствую то же самое», пускай и ради репетиции, щёки вообще отказались повиноваться и едва не стекли на пол от умиления. Губы расплылись в улыбке, и хотя никто не видел, девица попыталась вернуть серьёзное выражение лица, но это оказалось не так просто.
Даже когда попыталась подумать о чём-нибудь другом, ничего не вышло. В итоге мысли зациклились на репетиции любовной сцены, и сгоравшая от стыда Нанами закуталась в футон.
— А-ах, н-ну и як я теперь засну?..
Мучения продлились до рассвета…
2
Три дня, которые прошли в репетициях для прослушивания, настроение Нанами металось из крайности в крайность: сначала она смущалась, а через секунду напоминала себе, что это всего лишь отыгрыш, и моментально падала духом. На следующий день пытки шли по новому кругу.
Хотелось, чтобы так продолжалось вечно, но в то же время чтобы прекратилось… Общение с Соратой превратилось в парадокс.
— Пока пусть будет так… — смирилась Нанами.
Ей было отнюдь не до веселья.
И всё из-за Масиро.
Шёл вторник, самое начало учебной недели. Прямо во время уроков Масиро внезапно вошла в класс общего направления, как ни в чём не бывало взяла Сорату за руку и вывела в коридор.
Все в классе тут же зашептались, а на живущую с ними в одном общежитии Нанами обрушилась лавина вопросов:
— Что между ними?
— Неужели всё-таки встречаются?
— Они ж вообще с разных планет. Или им норм?
— Они прям сошлись?
Нанами понимала, что одноклассники спрашивали не со зла, но, когда её стали заваливать вопросами о тех двоих, терпения не хватило.
— Не спрашивайте меня о них.
Корень проблемы скрывался вовсе не в самом факте того, что Масиро его увела. Нет, она забрала Сорату ради конкретной цели, и вот это Нанами беспокоило.
«Чтобы нарисовать Сорату».
Если выразить словами, то хватит одной фразы. Если бы рисовала его не Масиро, то Нанами и бровью бы не повела. Вот только Нанами вскоре узнала, насколько огромный смысл Масиро вкладывала в свою картину.
Масиро впервые взялась за кисть ещё до того, как отличала право от лева. Она выросла гениальной художницей, которая способна выражать чувства не словами и мимикой, а картинами.
Нанами догадывалась, почему Масиро вдруг захотела изобразить Сорату. Ведь когда Нанами с ним репетировала, Масиро выглядела какой-то недовольной...
Картину закончат рисовать — что-то переменится, предчувствовала, или лучше сказать предсказывала Нанами. К тому же она прекрасно понимала, какой выразительной мощью обладают картины Масиро, отчего тревожилась ещё больше.
Звонок известил о конце последнего на сегодня классного часа.
— Встать, поклон, — без особого энтузиазма пробубнила назначенная дежурной Яёй.
Весь класс после конца учебных мучений моментально заполнился болтовнёй.
Когда Нанами посмотрела на Сорату по соседству, тот что-то увлечённо записывал в тетрадь — наверняка фиксировал идеи для игры, которую недавно начал создавать.
Наступит пора экзаменов, и как миленький попросит у неё тетрадь с конспектами. Не то чтобы девушка вела её специально ради парня, но всё-таки хотела бы услышать от него заветное «Спасибо»...
Видел Сората её усердие или нет, после уроков обязательно шёл в кабинет рисования, чтобы позировать для Масиро. Прошло уже десять дней, как художница творила полотно, ни разу не отдыхая.
Совсем неинтересно выходило. Аж за саму себя тошно стало.
— Эх… — разбито выдохнула Нанами.
— Что с тобой, Аояма? Проблемы какие-то? — спросил без задней мысли Сората, изложив на бумаге все посетившие голову идеи и убрав тетрадь в сумку.
Нанами, конечно, обрадовалась его вниманию, вот только вздыхала она как раз из-за него, отчего радости поубавилось...
— Свои у меня тараканы.
— Хм, — пространно отреагировал он, то ли поняв её, то ли нет. Нет, скорее не понял. — Потом у тебя работа?
— Нет, сегодня не моя смена. У Кохару-сэнсэй будет собеседование о дальнейшем обучении.
— А, вон как… Ты с ней поосторожнее. О всяком странном будет спрашивать, — с отвращением сказал Сората, будто пережив недавно на собеседовании что-то неприятное.
— Странном? — спросила Нанами, а Сората недоумённо отвёл взгляд.
— Как бы сказать… о личном.
— Хм… Канда-кун, ты и сегодня позируешь для Масиро?
Вопрос непроизвольно получился немного резким.
— М? А, точно. Когда вернусь, обязательно порепетируем.
— Я не об этом беспокоюсь...
Нанами понимала, насколько это абсурдно, но очень уж хотела выплеснуть на Сорату недовольство. И только она вошла во вкус, как шум в кабинете в один миг стих. А потом...
— Сората. — В комнату ворвался голос Масиро.
Взгляды оставшихся учеников сосредоточились на гостье. Не придавая им никакого значения, Масиро без промедления подошла к Нанами и Сорате.
— Дела.
— Да-да.
Масиро не колеблясь потащила Сорату за локоть.
— Наше общее дело.
— Не говори так, будто мы торт режем на свадьбе! Ты в одиночку картину рисуешь! — словно оправдываясь перед классом, взвыл Сората, пока его тащили в коридор. А затем одноклассники, будто опомнившись, продолжили болтать о своём.
— Слышь, Нанами, это вообще нормально? — возмутилась Маю, устремив взгляд на дверь, куда только что вышли двое.
— Какая разница, нормально или нет, я же не буду вмешиваться.
— Не понимаешь, да?
Потрясённая до глубины души, Маю разочарованно опустила плечи.
— Ты хоть иногда веди себя как стерва. Парнями надо крутить.
— Это точно надо?
— Сто процентов! Плохие девочки больше привлекают!
— Не похоже, что за тобой толпы парней бегают, — поддела бесновавшуюся Маю спокойная Яёй.
— Отстань!
— Э-э-э, Маю? Я же намекнула, что ты плохая девочка. Не злишься?
— Яёй, давай-ка потом серьёзно поговорим.
Яёй приняла вызов, но до конца болтовню Маю не дослушала, повесила на плечо большую спортивную сумку и приготовилась идти в софтбольный клуб.
— Эй, а ну стоять, Яёй.
Маю схватила ту за сумку.
— Сначала посоветуй Нанами что-нибудь дельное, а потом уже дуй.
— Д-да ладно.
— Ну, и что у тебя, Нанами? Сиина-сан Канду-куна себе забирает?
— Я тоже стараюсь.
— А точнее?
— Я участвую в прослушивании на аниме, которое делает Мисаки-сэмпай...
— Это я знаю.
— Для репетиции я попросила о помощи Канду-куна, и теперь мы вместе упражняемся...
— Упражняетесь?
— Я… позвала его на свидание, — нерешительно прошептала Нанами, чтобы услышали только подружки.
— Да, свидание — хорошо придумала… Чё, свидание?!
— Т-тише, Маю, не так громко.
Взгляды одноклассников, отреагировавших на слово «свидание», укололи, как рапиры. Но стоило людям поймать девичий взгляд, как они тут же отвернулись, и в воздухе повисла непонятная неловкость.
— Э-э-э, прости, что сбила с толку, на самом деле это для репетиции перед прослушиванием… Неправильно называть это настоящим свиданием, — добавила Нанами полушёпотом.
Сората принял приглашение, потому что действительно хотел помочь Нанами исполнить мечту стать сэйю. Оттого она чувствовала себя виноватой, когда называла их запланированную встречу свиданием.
— Ты с ума сошла?! Я ж только что велела быть стервой. Какая разница, какой там повод!
— Ну как же, разница есть… Но я буду стараться.
— В каком смысле стараться? — полюбопытствовала Яёй, что не было на неё похоже.
— Ну-у, взяться за руки, например.
— Ты первоклашка? — пожурила Маю.
— Т-тогда можно обняться в доме с привидениями.
— Ещё лучше.
— А-а что тогда?
— Поцеловаться? — моментально предложила Яёй, ни на йоту не изменившись в лице.
— П-поциловатися прям? Не можу я!
— Я именно так завоевала парня, — сказала подружка нечто сумасбродное.
— Э-э-э?!
— Хм… А, что?! — встрепенулись Нанами с Маю.
— Почему вы так удивились?
— Ты так спокойно это выдала!
Маю сурово наставила на девушку палец, а Яёй с пренебрежением отвела его в сторону.
— Всё-таки завела парня?..
Уже какое-то время Яёй вызывала подозрения. Временами она увлечённо отправляла сообщения в мобильнике, а когда у неё спрашивали, кому пишет, постоянно увиливала от ответа.
Вот и сегодня Яёй вела себя подозрительно.
— Да какого парня… — неуклюже оправдалась она, отвернувшись к окну.
— В качестве наказания за молчание раскрывай его, — без колебаний приблизилась к подружке Маю.
— Он из Суйко? — присоединилась Нанами.
— Да, но… это секрет. Я ему обещала.
— С третьего класса?
Сдаваться Маю так просто не собиралась.
— Нет.
— Значит, кохай? Со второго класса, — задала наводящий вопрос Нанами.
— Нет.
— Не с первого же класса?.. Или выпускник?
— Ни то, ни другое.
— В смысле ни то, ни другое?
Нанами переглянулась с Маю, которая наклонила голову набок. Не с третьего класса, не со второго и даже не с первого и не выпускник. Но при этом из Суйко… А что остаётся?..
Маю будто нарисовала в голове ответ и оттого беззвучно ахнула.
— Только не говори, что это кто-то из учителей, — с опаской прошептала Маю.
— ...
Яёй резко замерла.
— Ну ладно, пора в клуб. — В непривычной для себя манере собралась она уходить.
— Э… А ну стой!
— В клубе уже начались занятия. — Пропустив клич Маю мимо ушей, Яёй поспешно удалилась из класса.
— Дала дёру, да?
— Ну, я тогда тоже...
Нанами тоже улучила момент и попыталась сбежать, но Маю решительно схватило её за плечо.
— Быть немного стервой. Ясно?
— Я-я запомню.
— Аояма-сан, ты свободна?
Обернувшись на обращение, Нанами увидела классрука Сирояму Кохару.
Сегодня после школы они запланировали собеседование о послешкольном обучении.
— Да, свободна.
Теперь получится улизнуть от приставучей Маю. Та сразу поняла, что к чему, и пробубнила себе под нос: «Раз так, догоню Яёй».
— Ну, давай пойдём в свободный кабинет в другом корпусе.
Кохару пошла вперёд. Нанами, попрощавшись с Маю, последовала за ней.
Когда они вошли в нужную комнату, в глаза сразу бросился стол, за которым можно сесть лицом к лицу — он стоял в самом центре безлюдного помещения.
— Прошу, садись, — пригласила Кохару, и Нанами заняла стул. — Итак, начинаем индивидуальное собеседование с Аоямой-сан.
— Я вся ваша.
— Ну, разговор будет не очень длинным, в твоём-то случае.
— Хм.
— В анкете по дальнейшему обучению у тебя с первого по третий пункты — «театральный факультет» в университете, а остальное — второстепенные предметы. Так выходит?
— Да.
— Оценок тебе хватает для рекомендации, так что можешь хоть не делать ничего, уже всё схвачено, да?
— Я не расслабляюсь.
— Верно. Ты же в курсе, что на театральном факультете надо сдавать практический экзамен?
— Да.
Как и говорила Кохару, оценки Нанами накопила неплохие, потому беспокоиться нужно было только о проверке навыков.
— Ну, ты ведь ходила в школу сэйю, а значит, бояться нечего, да?
Нанами не разговаривала о курсах с Кохару, потому, когда та неожиданно перескочила на больную тему, немного удивилась. Прямо-таки насыпали соль на рану: вспомнилась неудача с прослушиванием...
— Вы о школе услышали от Тихиро-сэнсэй?
— Ага.
Интересно, что Тихиро добавила от себя? Нанами попыталась представить, но сцена получилась в голове какой-то размытой.
— Я занималась в школе сэйю два года, но в итоге завалила прослушивание и не попала в компанию, потому практический экзамен меня серьёзно беспокоит.
— Раз так, порасспрашивай сэмпаев с театрального, какие навыки нужны. Можно много полезного об университете узнать.
— ...
От неожиданного предложения Нанами захлопала глазами. Точнее, из-за того, что Кохаку сегодня на себя не походила.
— «Ась? Чего это Кохару-сэнсэй внезапно стала заботливой?» Так ты подумала?
— Немножко...
— Как гру-убо. Канда-кун точно так же отреагировал.
— Канда-кун?
— Да, кстати о птичках, Аояма-сан.
Кохару стала серьёзной. Наверное, хотела предупредить, что нужно продумать вариант на случай неудачи на практическом экзамене.
— Что? — с готовностью поинтересовалась Нанами.
— Есть очень важный вопрос.
— Слушаю.
— Ты встречаешься с Кандой-куном?
— ...
Нанами не сразу поняла, о чём её спрашивают. Лишь заморгала в ответ.
— А? Не расслышала? Ты встречаешься с Кандой-куном? Вот что я спросила.
— Щ-що вы такое говорите?!
— Вы же так мило переписываетесь на уроке.
— Вы всё не так зрозумели!
— Переписываетесь вы мило, уж это я заметила. Милее некуда.
— Уф.
Нанами поняла, что спилила сук, на котором сидела. Если уж хотела всё отрицать, надо было оправдать обмен записками.
— Ну и ладно. Знаешь, когда вижу вас двоих радостных, сразу злость берёт. В последнее время вы больно много воркуете.
То есть она заимела на них зуб?
— Раз молодые, значит, можно? Реально раздражает, знаешь ли.
Не припомнила Нанами, чтобы они с Соратой когда-то ворковали.
— Кохару, ты тут?
Вместо потерявшей дар речи Нанами заговорила внезапно открывшая дверь Тихиро.
— О, Тихиро-тян. Что такое?
— Такое-растакое. Ты так и не пришла, мы не можем начать совещание.
На фоне легкомысленной Кохару Тихиро выглядела по-настоящему раздражённой.
— Что-о? Но у меня же важное собеседование с учеником.
— По-моему, собеседование уже закончилось.
Оттягивать совещание она из-за других не собиралась.
— Я же о любовных делах разговаривала.
— Ничего не знаю, — отрезала Тихиро. — Хватит, живо иди.
Она потянула Кохару за руку.
— Ты чего такая взвинченная, Тихиро-тян? А, неужели договорилась о свидании? Потому хочешь пораньше уйти?
Кохару через не хочу оторвалась от стула и собрала разложенные на столе документы.
— Ну, извини, Аояма-сан. На этом собеседование всё.
— А, Тихиро-сэнсэй.
За миг до того, как та вышла из класса, Нанами её остановила.
— Чего? Если нужен совет в любви, это не ко мне.
— Я сама выбираю, у кого просить совет.
— Какая-то ты дерзкая, тебе не кажется?
— Долго тянула с этой темой...
Пропустив недовольство учителя мимо ушей, Нанами сразу перешла к главному.
— Долго, да?
Тихиро холодно посмотрела в окно.
— Я решила выселиться из Сакурасо.
— А, понятно. Скажу директору и заодно поговорю о главном общежитии.
— Большое спасибо.
Разговор закончился, подумала Нанами, но затем Тихиро после недолгих раздумий поинтересовалась:
— Ты… уже сказала Канде и остальным?
— Ещё нет.
— Ясно.
— Я по возможности сама расскажу. Ничего им не говорите, пожалуйста.
— Так и быть. А то Канда доконает вопросами. «Почему да почему?» Ну нафиг.
Сората точно молчать не будет. Представив, как он выпытывает правду, Нанами даже улыбнулась.
Уж теперь-то разговор точно закончился, подумала она. Тихиро уважала самостоятельность учеников, и если те совсем уж глупости не совершали, слова не сказала бы...
Но на этот раз вышло иначе. Лишь только переступив порог, Тихиро остановилась, зачем-то навалилась на дверной проём и уставилась в потолок.
— А я думала, тебе в Сакурасо удобнее… Полагаться на других — это вовсе не слабость, знаешь ли, — сказала она будто сама себе. — В твоём случае полагаться на других — в каком-то смысле твоя сила. Как ты сама зависишь от кого-то, так и кто-то от тебя. Мы все в одной лодке.
— ...
— Если слова типа «кто-то» и «другие» невдомёк, можешь подставить вместо них Канду.
Нанами с самого начала представила Сорату, потому, когда произнесли его имя, сердце не дрогнуло. Теперь слова Тихиро зазвучали куда складнее.
— Кажется, вам мои намерения кажутся глупыми.
— Это ты сама их такими называешь. Знаешь, все эти глупости позволяют тебе сиять. К тому же...
— К тому же?
Замолчавшая на полуфразе Тихиро сделала такое лицо, будто сболтнула лишнего, и потому сейчас усиленно пыталась придумать, что бы сказать. Значит, подумала о том, что в обычной ситуации совершенно точно не раскрыла бы.
— Ничего.
— Как-то не похоже, — надавила Нанами, и Тихиро, прикусив губу, растерялась. — Пожалуйста, скажите.
— Эх… — вздохнула Тихиро, словно сдалась. — К тому же… Сомневаюсь, что Канда сейчас может отличить восторг от любви.
— ...
Если раньше имя Сораты не возымело никакого эффекта, то теперь от него сердце подпрыгнуло в груди.
— Опять же, любовь он запросто перепутает с дружбой. В вашем возрасте такое сплошь и рядом.
Договорив, Тихиро явно пожалела о сказанном и почесала голову. Да так сильно, что превратила причёску в полный бардак.
— Короче, я ничего не советую. Я не Канда, ты тоже не Канда. Мы не можем по-настоящему понять его чувства. Да он сам не в состоянии.
— И вы туда же, учитель?.. — кое-как смогла ответить Нанами. Тихиро затронула не просто Сорату, а нечто большее, с ним связанное, не позволив Нанами оставаться равнодушной.
— Ну, знаешь. Лет через десять и ты поймёшь.
Взглядом Тихиро намекнула, что не надо торопиться с ответом, потому что в нём нет смысла. А есть в том, чтобы самой понять свои чувства. Вот что она имела в виду, подумала Нанами.
— Большое спасибо.
— Я не сказала ничего особенного, зачем благодарить?
В комнату неспешной походкой вернулась Кохару.
— Так, Тихиро-тян. Вообще-то, совещание.
— Мне можно, начинайте без меня.
— Сначала меня гонишь, а потом такое заявляешь?
— Уф-ф, да-да. Можно и пойти. Блин, доста-ало.
Голос Тихиро, которая без конца сыпала жалобами, постепенно стих вдали.
Оставшись одна, Нанами подпёрла подбородок рукой и поглядела на пустую классную доску.
Из-за Тихиро и Кохару голову заполонили мысли об одном только Сорате.
— Что… мне надеть на свидание?
А про индивидуальное собеседование и вовсе позабыла.
3
С Соратой Нанами начала общаться около двух лет назад… в середине апреля, после поступления в Суйко.
Она попросила передать выданный классруком журнал дежурств.
— Канда-кун.
Она хотела просто позвать его, а он поднял лицо и оторопело на неё уставился. Отреагировал так, словно повстречал загадочное животное. Оттого показалось, что она неправильно произнесла имя.
— Что такое?
Удивился Сората непривычному кансайскому акценту, но тогда она не заметила и не придала особого значения.
Для Нанами Сората был ещё одним парнем, с которым она временами пересекалась в классе, и знала его разве что по имени и лицу… Его реакция на неё не особо-то и заботила. По большому счёту, Нанами и вовсе не пеклась о том, как её видят окружающие.
Следующий их разговор состоялся на границе весны и лета.
Нанами собралась идти в главное общежитие и заметила у школьных ворот толпу.
Решив посмотреть, в чём там дело, девушка увидела оставленного в картонной коробке котёнка.
Проходившие мимо ученики Суйко умилялись, гладили котёнка по голове и пытались накормить сладостями.
Наигравшись, все как один уходили прочь. Никто из учеников не забрал котёнка с собой. А как иначе, ведь многие воспитанники Суйко жили в общежитии, а там домашние питомцы строго-настрого запрещены.
Тут к коробке подошёл ещё один ученик. Нанами стала из любопытства наблюдать, а тот не стал ни гладить котёнка, ни угощать кормом. Вместо этого он присел перед животным на корточки и ни много ни мало поднял коробку. И сделал это столь естественно, будто забрал своё.
Этим учеником был Сората.
Озираясь по сторонам, он что-то прошептал котёнку в коробке, а затем без всяких колебаний пошёл в сторону общежития.
Тело Нанами задвигалось само собой.
Девушка пошла следом и крикнула Сорате в спину:
— Канда-кун.
— Э-э-э… Аомори-сан?
Развернувшись, Сората немного оторопел.
— Это самая северная точка Хонсю. Я из твоего класса, Аояма Нанами.
— Да, Аояма.
— Не думала, что меня ещё не запомнили.
— Не, я помнил, просто имя вылетело из головы.
— По-моему, это то же самое, что не помнить, не?
— Уж теперь-то запомнил, — уклончиво засмеялся Сората.
— Хочешь кошку пронести в общежитие?
— Ну да.
— Ну да… Но там животные под запретом.
— Это да. Проблемка. — Его голос казался не очень-то взволнованным.
— Комендант будет ругаться.
— Ну и ладно, как-нибудь переживу.
— Не всё так просто...
Отчего-то разговор пошёл куда-то не туда. В тот миг Нанами почувствовала в обычном на вид однокласснике нечто странное.
Чем-то он отличался от остальных парней в классе. Одна черта выделяла его на фоне других. А где одна, там и вторая.
Любовь с первого взгляда — о подобном фривольном чувстве речи не шло, а если надо было описать впечатление о Сорате, то лучше всего подошла бы фраза «ну и чудик».
Наверняка, если бы Нанами сказала ему, Сората с пеной у рта стал бы протестовать:
— Да ну ты брось! Я обычный!
Но обычный человек, если увидит брошенную кошку, сделает вид, что не заметил. В лучшем случае прошепчет «Бедняжка» и с чувством выполненного долга утопает прочь.
Это не делало людей плохими. Просто зачастую они физически не могли помочь. Даже Нанами оправдалась бы тем, что в общежитие нельзя, и в конечном итоге прошла мимо. Никто никого не винил.
Оттого и чувство вины Нанами особо не испытывала. До тех пор, пока кошку не подобрал Сората...
Может, и заговорила Нанами с Соратой, который поднял коробку, ради того, чтобы загладить вину за своё безучастие.
Сората взял кошку, а она — нет. Чувство вины закралось в душу, и хотелось всеми способами его оттуда прогнать. Хотелось отыскать причину. Убедиться, что Сората — необычный, а она — самая что ни есть обычная.
Смотрела Нанами тогда на Сорату совсем по-другому, отнюдь не как влюблённая. Во всяком случае, так она сама думала.
Подобранного котёнка Сората назвал Хикари.
Имя взял не откуда-то, а из синкансена. Как у Сораты мозги такое родили, было для Нанами загадкой, но «Хикари» очень даже подошло котёнку с белоснежной шерстью.
То, что он приютил Хикари, стало секретом Сораты, Нанами и третьего человека — соседа по комнате Мияхары Даити.
Они начали частенько разговаривать, поводом была забота о кошке.
Между делом Сората рассказал, что вырос в городе, а как только поступил в Суйко, отец внезапно решил перевестись на новое место работы и семья переехала в Фукуоку, оставив Сорату одного.
Оттого он знал торговый квартал на улице Красных Кирпичей как свои пять пальцев. Об изумительных дынных пирогах из булочной Хасимото Нанами узнала как раз от него.
А ещё говорили о домашке. Об интересной манге. О просмотренных телепередачах. О культурном фестивале, который нахваливали местные, но ещё не удалось своими глазами увидеть… В общем, болтали о всяких глупостях.
Сама не заметила, как рассказала Сорате о мечте.
— Никому не говори, что я хожу в школу сэйю, ладно?
— Почему?
— По-моему, в наши дни как-то не принято иметь цель и стремиться к ней.
— Правда? А я завидую. Футбол я бросил, уже и смирился… А какую-нибудь цель всё равно хотелось бы иметь, — сказал Сората, и в тот миг показалось, что слова дались ему нелегко. Будто невидимая рука схватила его за горло и стала душить. Никогда прежде Нанами не видела его разбитым. Словно от стыда, он всеми силами постарался избежать зрительного контакта.
Потому-то Нанами почувствовала, что уловила скрытый смысл в словах Сораты и настоящие его мысли, которые обычно прятались за кучей масок. К тому же слова одноклассника, который открылся ей, стали хоть и слабой, но поддержкой, ведь Нанами тоже бросила вызов отцу и приехала из Осаки совсем одна.
— Спасибо...
— За что?
— Да какая разница.
— А если мне есть разница?
Быть может, с тех самых пор. Не успела Нанами заметить, как Сората стал приковывать к себе её взгляд...
Каждый день она проверяла украдкой, не опоздал ли он на урок. На уроке физкультуры выискивала в группе парней в спортивной форме его фигуру, а когда сразу находила, думала, какой сегодня чудесный день. Вскоре Нанами поняла, что наловчилась моментально находить его, куда бы они ни пошли.
Однажды, узнав одну привычку Сораты, Нанами сделала пометку на краю тетрадки. Даже посмеялась над тем, что в булочный день он обязательно покупает на обед ролл с тефтелями.
Когда в школе узнали о кошке и Сорату выселили в Сакурасо, Нанами показалось, что между ними резко увеличилась дистанция. Мысль об этом не давала покоя, заставляя ещё больше думать о Сорате. Получился замкнутый круг.
В шутку Нанами временами спрашивала у себя: «Может, переехать в Сакурасо?»
Знала бы она, что через каких-то два года её фантазии станут реальностью...
Но если смотреть сейчас, то выходило, что именно первый год позволил узнать Сорату, провести с ним достаточно времени вместе.
Ведь с переходом во второй класс обстановка вокруг целиком и полностью переменилась.
В Суйко перевелась Масиро, чем хорошенько навела шороху...
Взгляд Сораты, его голос, улыбка… когда всё это приковала к себе Масиро, у Нанами закололо в груди.
Зародившаяся тогда боль и по прошествии года, с переходом в третий класс, нисколько не уменьшилась. Скорее наоборот, время шло, а боль росла.
29 апреля. Первый день Золотой недели.
Они отправились в парк развлечений возле порта. Устроили свидание, чтобы отработать роль для прослушивания, которое состоится 3 мая.
«Что мне сделать, чтобы боль исчезла?» — мысленно спросила Нанами у Сораты, пока сидели за круглым столиком. Но тот ничего не ответил, он весь ушёл в гамбургер, который уминал за обе щёки.
Пока шли к дому привидений, живот у Сораты мощно заурчал, потому решили перекусить. И вот на столе стоял двойной сет из гамбургеров, картошки и напитка.
— Сората-кун, не торопить ты так, подавишься.
— Да мы ж не в манге… гхы.
Не успев договорить, Сората поперхнулся.
Лихорадочно потянувшись за соком, он сунул трубочку в рот. Но тут же раздался характерный для пустого стаканчика шум.
— А я говорила.
Нанами решительно предложила собственный сок, Сората схватил его и энергично втянул в себя содержимое.
— ...
Лишь глядя на него, Нанами кое-что осознала: она же только что сама брала в рот ту же трубочку...
— Фух… Спасла.
— Б-будь осторожнее.
— Ага. Пасиб, — сказал Сората, как ни в чём не бывало возвращая сок Нанами на её поднос.
— ...
— ...
Воцарилась странная тишина.
Нанами исподлобья глядела на Сорату, смущаясь и чувствуя себя не в своей тарелке. Уж наверняка по её реакции он догадался, почему.
— Я-я не против, можешь хоть всё выпить.
Осознав произошедшее, никто из них не решался протянуть руку к соку.
— Д-да не, я уже напился.
— В-вон оно что...
— А-ага… Н-ну что, пора идти в дом с привидениями?
— А-ага, пошли уже.
Последовав за Соратой, Нанами выкинула оставшийся мусор в урну, а пластиковый лоток поставила на место.
«Поцеловаться?»
В тот миг в голове пронеслась сказанная ранее фраза Яёй.
Когда они вышли из дома с привидениями, солнце полностью зашло за горизонт, и подсвеченный фонарями парк развлечений совсем не походил на дневную версию себя.
Голоса детей, которых уводили домой родители, почти сошли на нет. А вот парочки, наоборот, стали бросаться в глаза.
«Интересно, мы тоже так выглядим?»
Произнести вслух Нанами не решилась, потому спросила у идущего рядом Сораты про себя.
Шли они настолько близко, что едва не касались плечами.
Вполне ожидаемо, соприкоснулись и руки.
Пальцы переплелись, и руки сцепились в замок. Совсем как у влюблённых.
Сначала они держались в доме с привидениями, а потом продолжили на улице.
«Вот бы это длилось вечно…» — подумала Нанами и тут почувствовала, как начинает потеть. Захотелось отодвинуться. Но от мысли, что уже не получится снова сблизиться, защемило сердце.
Не заметив тягостных мыслей у Нанами, Сората вдруг заговорил о первогодках, которых сослали в апреле в Сакурасо.
— ...
Они наконец остались вдвоём, а он о чём думает?
— М? Ты злишься?
Похоже, недовольство всё-таки выступило на её лице.
— Да не злюсь я.
— Да? Тогда ладно… Чем теперь займёмся?
Она потянула Сорату, который собрался идти к перекрестку, за руку и повела направо.
— Прокатимся там, — сказала Нанами, показывая вдаль рукой, которой держала Сорату.
Там тянулась главная аллея. А на ней стояло огромное, подсвеченное разноцветной иллюминацией колесо обозрения, крутилось оно медленно, очень медленно, катая многочисленные парочки.
29 апреля.
В тот день в дневнике Аоямы Нанами появилась надпись: «Поцеловались». Потом её стерли и написали заново, чтобы опять стереть. А ещё в конце страницы мелкими буквами нацарапали: «Люблю».
4
2 мая. Понедельник в череде выходных, которые назывались Золотой неделей.
Наконец раздался звонок, который известил об окончании затянувшегося утреннего урока.
Нанами посмотрела, как Сората за соседним столом спешно собирается уходить из класса.
— Эх… — глубоко вздохнула она, растекаясь по парте, и страдальчески протянула: — Что же делать?..
— Ну же, ну же, что тут у тебя?
Подняв голову, Нанами увидела сидевшую впереди Маю — та держала коробочку с обедом и смотрела на подругу взглядом, который состоял наполовину из замешательства и любопытства.
Рядом нарисовалась и Яёй. В правой руке она держала булку из школьного буфета, а в левой — бэнто. Спортивный клуб выматывал не на шутку.
— В смысле что у меня?
— Вы двое как-то подозрительно себя ведёте.
— М-мы двое?
— Нанами и Канда-кун.
Пристальный взгляд Маю так и говорил: «Даже если ничего не расскажешь, всё и так понятно». Да и не сомневалась Нанами, что ушлые подружки мгновенно выведут её на чистую воду.
— Что-то ведь было на свидании?
Яёй остервенело вытаращилась на Нанами, набивая рот булкой с якисобой.
— Н-ну, это...
Стоило в голове пронестись воспоминаниям о колесе обозрения, как лицо моментально покраснело и Нанами непроизвольно коснулась губ.
Увидев реакцию, Маю и Яёй переглянулись.
— Не могли бы рассказать подробнее?
Маю приставила к подружке ложку, словно микрофон.
— В первый день Золотой недели мы с Кандой-куном пошли на свидание в парке развлечений.
— Это мы знаем. Я спрашиваю, что было. Чем вы занимались?
— Катались на американских горках...
— Накатались?
— У Канды-куна закружилась голова, и он лёг на мои колени...
Говорить было ужасно стыдно, потому Нанами непроизвольно перешла на шёпот. Пускай они искали вдохновение для роли, позволила девушка себе довольно много...
— Ого, да ты маньячка...
— В-вот и нет! Це для репетиции роли! Така сцена у нас есть!
— Ладно-ладно, и что было дальше?
— Держались за руки в доме с привидениями.
Ладони до сих пор помнили ощущение от соприкосновения, от нежно переплетённых пальцев...
— А потом?
— И-и всё.
— Слышь, не ври!
Маю резко взмахнула ложкой с насаженной сосиской в форме осьминога.
— У вас всё на лицах написано, было что-то ещё.
Даже Яёй присоединилась и вставила своё веское слово.
— Н-ну… в самом конце мы прокатились на колесе обозрения...
— О как, и что там?
Перевозбуждённая Маю вплотную приблизила к подруге лицо.
— Мы… это сделали.
— Что?
— Поцеловались.
— Э-э-э?!
Вскинув вверх обе руки, Маю с силой выгнулась назад.
— Н-не надо так громко.
Одноклассники, которые остались обедать в кабинете, уставились на компанию Нанами.
— Ты призналась?
— Ну, это...
— То есть сосались просто так?! Ну ты, блин, даёшь!
— Надо же. Прям удивила.
Переполошилась даже Яёй, которая обычно вела себя спокойно.
— Ну блин! Сами же просили рассказать!
Нанами не собиралась спихивать на других ответственность, но надулась так, словно хотела.
— Прости. Просто я не ожидала, что ты в самом деле это сделала… В любом случае, молодец!
— Ага. Расторопности тебе не занимать. Теперь Канда будет смотреть на тебя по-другому.
Маю от слов Яёй сложила руки на груди и утвердительно закивала.
— Уж это точно, увидел в тебе девушку. Зуб даю, только о тебе теперь и думает.
— Так-то это хорошо, но...
Поняв, что ненароком сболтнула лишнего, Нанами резко подняла лицо. И увидела довольные взгляды Маю с Яёй.
— Ну, и что?
— В смысле что?
— Как ощущения, вот я о чём.
Маю аж веселилась, по-дружески подтрунивая.
— Н-нормально, — недовольно отвернулась Нанами.
— В смысле нормально?!
Маю схватила подругу за голову и развернула обратно.
— Ну-ка, живо признавайся!
— Ну, это… как-то...
— Как-то что?
— Показалось, что тело у Сораты большое.
— Ну нет, такое от кого угодно можно услышать.
— Н-ничего подобного!
Когда Нанами наклонилась к нему и поцеловала, живо почувствовала, какое у него большое тело.
— Так, всё, закончили! Надоело об этом болтать, ничего не помню!
Наполовину Нанами говорила правду, наполовину — соврала. Ощущение от губ Сораты основательно въелось в её кожу. Жар дыхания и витавший вокруг парня запах тоже не выветривались из головы. Да и не хотела Нанами их забывать...
— Э-э-э, но что-то ты запомнила? — всё не унималась Маю.
Яёй тоже поглядывала на Нанами косо, ожидая ответа.
— Спрашиваешь, какие ощущения?..
— Ты хотя бы попробуй описать.
— Попробуй, говоришь?.. Ну, это было серьёзно.
Да, серьёзно.
— Ого, прям так?
— Я… по-настоящему люблю Канду-куна.
— ...
— ...
От заявления Нанами Маю и Яёй оторопело пооткрывали рты. Их взгляды говорили больше, чем любые слова.
— В-вот потому я и не хотела говорить...
Надувшись, Нанами набила щёки обедом из бэнто в надежде заесть стресс.
— Ах… Нанами всё-таки влюбилась, — подытожила Маю, после чего наконец засунула себе в рот сосиску-осьминожку.
— Спасибо за угощение, — добавила Яёй. Булка у неё ещё оставалась, потому Нанами подумала, что благодарят не за еду, а за откровенность.
— Эх… Вот бы и мне найти в кого влюбиться, — пожаловалась Маю, посасывая чай через трубочку. Нанами и не знала, насколько та серьёзно говорила.
— Для начала тебе надо подрасти.
Яёй положила ей на голову руку.
— Любви не важен рост! О, кстати, Нанами!
— Ч-что?
— Гляди, первогодка, которого сослали в Сакурасо! Давай, познакомь нас. Правда, он обычно как варёный, но зато, когда на пианино играет, одно загляденье.
— По-моему, лучше с Иори-куном не связываться.
— Почему?
— Он говорил, что девушки с маленькой грудью его не интересуют...
Маю не просто была низкой, она во всех отношениях была маленькой, потому не очень-то годилась на объект любви для любителей побольше.
— Блин… Всем сиськи подавай?
— Не парься.
И снова Яёй опустила на макушку Маю руку.
Глядя на их болтовню, Нанами расплылась в искренней улыбке.
Даже стало смешно от того, что она страдала, не зная, с каким лицом лучше смотреть на Сорату.
Она уже знала истинную природу чувств, от которых щемило в груди. Радовалась, грустила, страдала, смущалась, скучала и злилась… испытывала целый букет эмоций при его виде, а всё из-за того, что просто-напросто любила.
От одного слова Сораты могла взбодриться, повеселеть или успокоиться — и тоже потому, что любила. Сильно любила...
Всёго-то делов. А что ещё надо?
Но чувства были отнюдь не мимолётные. Они росли постепенно, как снежный ком. Потому Нанами хотела ими поделиться. Всеми чувствами, которые накопилось в груди...
Те, что он пробудил, беззаветную к нему любовь… Всё хотелось ему передать без остатка.
«Я по уши влюбилась в Канду-куна».
