Сеол Джи-Ху бесцельно бродил по улице.
Не потому, что он не знал, чем заняться…. он колебался. Нерешительность крепко сжала его в тиски, не разрешая сделать ему последний шаг.
Он бродил по одной и той же улице снова и снова. Наконец, встретив на пути препятствие в виде скользкого льда, его шаги замедлились. Джи-Ху бросил взгляд на витрину рядом стоящей кофейни.
Его взгляд прошел сквозь столы и стулья, и устремился на молодую женщину, готовящую кофе за стойкой. Этой девушкой была Ю Сонхва.
… Она была невообразимо красива.
Ясные глаза, казалось, говорили, насколько она честна. А свет, что они излучали, был одновременно и спокоен, и страстен. Ее руки с осторожностью обращались с горячим напитком, при этом она излучала какое-то мягкое и теплое сияние, улыбаясь.
Неужели этот парень признался ей? Мужчина, принявший из ее рук чашку кофе, нерешительно подвинул вперед свой телефон. Глаза Ю Сонхва широко раскрылись, но она все же сумела достаточно мягко покачать головой, и ее аккуратно уложенные волосы незаметно коснулись шеи.
Мужчина все еще пытался подарить ей телефон, но только после того, как она в очередной раз поклонилась, он разочарованно убрал руку. Несмотря на то, что она казалась немного встревоженной, Ю Сонхва никогда не теряла своей очаровательной улыбки.
Дверь магазина звякнула, и отвергнутый мужчина вышел.
Видя, как этот человек уходит, Сеол Джи-Ху ощутил необъяснимое чувство дежавю.
Он сделал несколько глубоких вдохов и потянулся к дверной ручке, но тут же снова застыл на месте.
Он бы добрался до двери, позволь своей руке еще немного потянуться вперед. Однако расстояние между ним и дверью в лавку вдруг показалось настолько огромным, что казалась ручка была недосягаемой.
«…»
В конце концов он водрузил руку себе на грудь. И почувствовал.
… Как бешено заколотилось сердце в костяной тюрьме.
Его страх.
Столы будут ломиться от посетителей к обеду. Но после четырех часов дня в лавке было меньше народу.
После того как мужчина, долгое время сидевший за столиком, наконец ушел, официантка убрала его столик, вернулась к стойке и заговорила со своими коллегами.
— Тело, шесть очков.
Затем другая официантка, занятая протиранием одной из витрин, начала хохотать во все горло.
— Ух ты, как великодушно с твоей стороны. Лицо, три очка.
— Чувство стиля, пять баллов.
Наконец, еще одна официантка прекратила расставлять вибрационные звоночки, и, прищелкнув языком, словно давно ждала этого момента, произнесла:
— Всего 14 баллов. Как жаль, отказано!
— Девочки?!
Ю Сонхва, возившаяся с терминалом, резко повернулась к коллегам. Они вмиг перестали болтать, а потом начали безостановочно хихикать.
Увидев это, Ю Сонхва медленно покачала головой.
— Не так уж это и весело.
— Эй, унни хватит быть такой застенчивой. Мы все знаем, что тебе это нравится.
— Что ты имеешь в виду? Меня это беспокоит, вот и все. Если вы продолжите…
— Это только потому, что ты — неприступная каменная крепость. Кстати, менеджер Ю? Разве это не второй признавшийся за сегодня человек?
— На прошлой неделе было десять человек… При таких темпах у нас может быть новый рекорд?
Услышав болтовню трех официанток, Ю Сонхва оставалось лишь тихо вздохнуть.
Дело в том, что девушка была наделена невероятной красотой. И очень многие приглашали ее на свидания в течение дня.
Не существовало практически ни одного мужчины, который мог спокойно пройти мимо такой красотки, особенно услышав ее успокаивающий голос и увидев грациозность, с которой она держалась.
Подобные события происходили каждый божий день, поэтому три девушки, работавшие здесь официантками на полставки, начали начислять баллы всем потенциальным женихам, приглашавшим ее на свидание.
Одной было поручено тело, другой — лицо, а последняя отвечала за чувство стиля. Они начинали обсуждения без всякого на то разрешения, уверяя, что идеальный кандидат должен обладать всеми 30-ю очками.
Конечно, Ю Сонхва постоянно просила их остановиться и вести себя в рамках приличия, но девушки начинали доказывать, что парень, достойный пойти с ней на свидание, должен набрать не менее 24 баллов.
В результате из сотен мужчин, попытавших счастья, 25 обладали самыми высокими баллами. То, что начиналось как шутка, чтобы скоротать время, постепенно переросло в серьёзный конкурс с очень жесткими критериями отбора.
В любом случае, сама Ю Сонхва хотела, чтобы все прекратилось. В конце концов, как бы ни были осторожны эти девушки, рано или поздно они обязательно допустят промах, и клиент может подслушать их разговор, что, естественно, приведет к огромной головной боли.
— Ох! У нас может быть третий кандидат на этот день!
— Где-где?
— Снаружи. Смотрите, вот он. Он стоит там уже около часа, не решается войти.
— Ты совершенно права. Не стоит ли нам взглянуть поближе?
Они только делали вид, что слушают ее, и никогда по-настоящему не пытались прислушаться к ее предостережениям.
Увидев, что девушки начали шептаться друг с другом, Ю Сонхва решила игнорировать их. Владелец магазина часто называл девушек «три провокаторши», и в этот момент к ней пришло понимание, почему их наградили именно этим прозвищем.
Тем временем одна из девушек высокомерно изучала парня снаружи, прежде чем внезапно произнес: «Хм?» — и она несколько раз моргнула.
Парень снаружи был высоким. У него была широкая грудь и крепкие бицепсы. Он обладал телом, что привлекало официантку, мускулы были жесткими, но гибкими и гладкими, это было не тело качка.
— Кья-я-я~. Какая крутая задница и грудь! Тело, десять очков!
Затем она повернула голову к другой девушке, та потирала подбородок, как древний мудрец. У этой официантки были действительно высокие стандарты, и до сих пор она никогда не называла ни одной девятки, не говоря уже об идеальной десятке. Ведь не зря же ей было поручено судить по лицу.
— … Хм, с ним все в порядке. Восемь очков.
— Я так и знала, что ты так скажешь!
— Как так?
— Так и знала, что тебе нравятся парни с более мягкой и нежной внешностью.
— Что ты имеешь в виду? Слушай, у этого парня достаточно мужественное лицо, тебе так не кажется? — улыбнувшись, произнесла она, явно довольная своим заключением.
— Ну, если так пойдет и дальше, то у нас будет самый лучший кандидат. Итак, что насчет стиля?
— … Десять очков…. Нет, девять. Ботинки немного не вписываются в образ.
— Ох? Понимаю, но почему такие высокие очки?
— Ты знаешь, что он накинул сверху? Одно это должно стоить несколько сотен тысяч.
— Ого-о. — Девушки ахнули от удивления, прежде чем одна из них наклонила голову.
— Погоди-ка, разве ты раньше не говорила, что ненавидишь именные бренды?
— Нет, все зависит от самого бренда. Некоторые покупают брендовую вещь ради бренда. В его случае все грамотно скомбинировано и подобрано.
— Неужели?
— Либо ему кто-то подобрал гардероб, либо он сам увлекается модой и обладает непревзойденным чувством стиля. Несмотря на то, что внешне он выглядит простым и незамысловатым, мои глаза не обмануть. У него убийственный стиль.
— Давайте посмотрим. 10 баллов, 8 и 9…
— 27 очков! Мы заново переписали историю! — девушки радостно захлопали, затем одна из них повернулась в сторону Ю Сонхва увлеченно занятую своей работой.
— Унни! Менеджер! Это же 27 очков! Наконец-то у нас есть парень, который может разрушить вашу непоколебимую стену!
— … Девочки. — Голос Ю Сонхва стал грозным. Настал предел ее молчанию и равнодушию. Она наконец-то решила преподать этим девочкам незабываемый урок. — Я же сказала вам, девочки, прекратить это, разве нет? Как бы он себя чувствовал, если бы услышал вас и вашу…
Ее слова оборвались и тон голоса понизился в тот момент, когда она перевела взгляд на витрину. Слова комом застыли в ее горле на середине речи.
Но этого следовало ожидать. Девушки говорили о парне, который мог бы разрушить стену, но этот человек оказался тем, кто уже однажды воздвиг ее.
— …Я…. Подождите. Я скоро вернусь.
Ю Сонхва сняла головной убор, схватила сумочку и поспешно вышла из-за прилавка.
Он нажал на дверной звонок, решив больше не терять времени.
Ю Сонхва, все еще одетая в униформу магазина, теперь стояла перед ним.
Он почувствовал, как все его тело, начиная с кончиков пальцев, замерзает под ее холодным взглядом.
— … Ты даже решил заглянуть ко мне на работу.
— Сонхва.
— Иди за мной. Не хочу поднимать лишний шум, — заявила девушка, и направилась в сторону переулка, не дожидаясь его согласия. У него не было другого выбора, кроме как последовать за ней.
Через некоторое время Ю Сонхва остановилась и повернулась к нему лицом. Сеол Джи-Ху рефлекторно остановился.
— …
Она долго смотрела на него, не говоря ни слова.
Сеол Джи-Ху медленно опустил голову, ощущая себя преступником под гнетом ее взгляда. Ему было труда посмотреть ей в глаза.
Между ним и девушкой было всего шесть, может быть, семь шагов. Однако он чувствовал это бессловесное давление, которое не позволяло ему приблизиться.
Первым, кто нарушил молчание, была Сонхва.
— Прежде всего, возьми вот это.
Сеол взял из ее рук свою старую банковскую карточку и мобильный телефон.
— С-спасибо. Я совсем забыл о них… — ошеломленно произнес Сеол.
— Ты что, забыл? Нет, ты просто пытался придумать себе оправдание. Ты был очень хитер, ведь я сказала, что вызову полицию.
— Нет, правда. Я действительно забыл о них.
— Стоп. Хорошо. Итак, почему ты здесь? — холодно поинтересовалась она.
— В ту ночь ты оставил после себя 2 миллиона вон.
— … Да.
— Теперь, когда ты все тщательно обдумал, тебе ведь нужны эти деньги, не так ли? Что? Может быть, мне стоит отдать их тебе?
— Н — нет. Но дело не в этом. Дело в том, что…
— Хорошо. Я тебе все отдам. Я отдам их тебе, так что…
Ю Сонхва вытащила из сумочки два миллиона наличными и протянула их так, словно собиралась выбросить. Похоже, у нее были деньги наготове на тот случай, если однажды к ней вновь заявится Джи-Ху.
— Возьми их и, пожалуйста, уходи прямо сейчас. Мне нужно на работу.
Ее голос, полный негодования и гнева, пронзил его тело, словно кинжал.
— Возьми и никогда больше не появляйся передо мной.
Когда-то она была доброй и любящей.
— Это последний раз, когда я закрываю на это глаза. Никогда не думай, что еще одна дешевая уловка, подобная этой, сработает в будущем.
Ей казалось, что она уже перешла грань презрения к нему и теперь просто ненавидит.
«Возьми себя в руки, возьми себя в руки…» — Джи-Ху неподвижно стоял, беспомощно шевеля губами, ему с трудом удалось вымолвить из себя слова.
— Мне очень жаль… за то, что пришел повидаться с тобой во время работы. Мне нужно было кое-что сказать… Но я подумал, что, если не сделаю этого сегодня, не смогу… Ну, просто, я… — кусая губы, сбивчиво произнес Джи-Ху. Но все это было не так. Это было неправильно. Ему так много хотелось ей сказать, но его мозг превратился в бесформенную кашу, не позволяя ему четко изложить мысли.
Медленно.
Он должен был сделать это медленно.
Сегодня был последний день.
В отличие от своей семьи, с Ю Сонхва все должно было быть по—другому. Все должно закончиться.
В этот момент им овладело спокойствие.
— Я знаю, что ты очень занята, но нельзя ли нам поговорить? Десять минут, пять, нет, даже три минуты будет вполне достаточно.
— …
Немного помолчав, Ю Сонхва убрала руку, державшую деньги. Он поднял взгляд, полный надежды, но ее глаза оставались холодными и равнодушными.
— Ты хочешь поговорить?
— Да.
— Сколько раз я должна тебе повторять? Если хочешь поговорить со мной, то иди в казино и подавай заявку на запрет! И только после этого мы поговорим.
— Я — я уже это сделал, — поспешно ответил Джи-Ху. Отчего брови Сонхва приподнялись от удивления.
— Что ты сказал?
— Я уже подал прошение о пожизненном запрете. Я сделал это утром, перед тем как прийти сюда.
— … Ха!.
Она глубоко вздохнула и уставилась в небо.
Сонхва закрыла глаза и даже прищелкнула языком. Как будто она имела дело с кем-то, кого невозможно было спасти. Пусть она и не сказала прямо: «Ты снова лжешь, не так ли?» — Сеол Джи-Ху думал, что все еще слышит эти слова.
— Я говорю тебе правду. Пожалуйста, поверь мне.
Ю Сонхва прикусила нижнюю губу, услышав его мольбу. Затем она вытащила телефон и набрала номер.
— Здравствуйте? Это офис казино? Я звоню вам, чтобы узнать, есть ли имя Сеола Джи-Ху в списке о запрете на вход.
Увидев, как она выясняет правду, на память набрав номер казино, он почувствовал, как горький ком поднимается в горле. Сколько же боли и страданий он причинил своей семье и Ю Сонхва, заставив их выучить номер казино наизусть…
— Он уже есть в списке? Сегодня он сам…?
Суровое выражение лица Ю Сонхва немного смягчилось.
— С-спасибо, — она сбросила вызов и недоверчиво уставилась на Джи-Ху.
— Ты… — быстро заморгав, облизнула пересохшие губы. — О чем ты хотел поговорить?
Ее голос звучал не так холодно, как раньше.
Это был последний шанс, которого у него больше никогда не будет. Сеол Джи-Ху собрался с духом.
— Мне очень жаль!
Он наклонился так низко, как только мог.
— Что ты сказал?
— Мне очень… очень жаль.
Его левая рука крепко сжимала конверт с деньгами.
— Я…. знаю…. Я вел себя как сукин сын… Но — но все же, я… Я хотел попросить у тебя прощения…
— …
— Все те разы, когда я лгал тебе… разочаровывал тебя… заставлял тебя пройти через это… причинял тебе боль… я хочу… извиниться перед тобой… — когда он начал заикаться, уголки глаз защипало. Но он терпеливо продолжал молить о прощении. — Мне очень жаль…
Он не мог произнести ни одного из этих трогательных и простых, но лаконичных извинений. Нет, это было бы больше похоже на оскорбление ее достоинства.
Чем дольше она молчала и чем больше он говорил, тем сильнее у него пересыхало горло.
— Когда-то я… — произнесла Сонхва. — Я всегда надеялась, что этот день когда-нибудь наступит.
Ее тихий, но тяжелый голос проник в его сознание. Он сосредоточился всем своим существом и прислушался.
— Конечно, я тоже много размышляла. Я частично виновата в том, что все так обернулось. Я не должна была давать тебе денег, когда ты попросил меня в первый раз. Мне надо было тогда послушать твоих маму и папу.
Сеол Джи-Ху забыл, что хотел сказать.
— Я… я верила, что ты когда-нибудь вернешься к тому, что было раньше. И вот, я думаю, что ждала тебя с этим единственным лучиком надежды. Нет, подожди. Может быть, я придумываю новые оправдания.
Ему захотелось прикусить собственный язык, когда ее спокойный голос продолжил. Ему хотелось закричать и сказать, что это все его вина.
Если бы она ругала его и сыпала оскорблениями, как его сестра, тогда, возможно, он смог бы выдержать и принять ее слова. Но услышав такой спокойный — спокойный голос, он просто не знал, что делать дальше.
— То, что ты сказал, неужели это все правда… Неужели?
— Да.
Ты действительно пришел, чтобы извиниться?
Сеол беспорядочно закивал.
— Ну тогда. — Сонхва спокойно подошла к нему и протянула конверт. — Тогда… возьми это.
В этот момент, он понял, на что похож вкус отчаяния.
— С-сонхва.
— Пожалуйста, возьми его, если ты действительно говоришь правду.
Эмоции, плещущиеся на дне ее глаз, были противоречивы, но это было все.
Причина, по которой она предложила ему эти деньги, была совершенно ясна: разрыв последней нити, что их связывала.
— Если ты действительно так думаешь, тогда… вместо слов, пожалуйста, докажи делом.
Теперь смысл ее поступка изменился. Это было уже не «возьми и исчезни с глаз моих», это было: «пожалуйста, не усложняй мне жизнь».
Тогда он понял: между ними существовала глубокая эмоциональная пропасть, которую уже никогда нельзя было восполнить.
Сеол Джи — Ху задрожал всем телом.
Он не мог принять эти деньги.
Как только он это сделает, все будет кончено навсегда.
Нет, все уже было кончено.
Он знал это, но все же не мог легко принять деньги.
Ю Сонхва тихо вздохнула и, в конце концов, осторожно положила деньги ему в карман.
— Спасибо, что подал заявление на запрет. Я уверена, твои родители будут счастливы услышать это. И У-Сок оп-па и Джин-Ху тоже…
Ю Сонхва опустила взгляд, наблюдая, как Джи-Ху смотрит себе под ноги.
— Я… слишком устала. Да, я немного расстроена и, честно говоря, не думаю, что смогу искренне простить тебя в этом состоянии.
— …
— Однако, если ты действительно изменился, тогда… Я хочу, чтобы ты двигался вперед, усердно работал и хорошо жил, как если бы пытался показать мне все свои успехи. Если это так, то не кажется ли тебе, что однажды мы сможем поговорить с улыбками на лицах?
… Однажды.
Ю Сонхва еще с детства была неразрывно связана с его семьей. Поэтому было совершенно очевидно, что в будущем он будет встречаться с ней во время семейных встреч и национальных праздников.
Однако он знал, и она тоже знала — то, что она сказала, вовсе не означало, что они могут попробовать еще раз.
Некоторое время спустя, Сеол произнес:
… — Да, ты права.
Наконец, он заставил себя поднять голову. Однако его глаза по-прежнему были устремлены под ноги.
— Спасибо, что поверили мне.
Она была доброй. И обращалась с ним несомненно добрее, чем недавно его семья.
Ей было бы трудно поверить ему после того, как он уже столько раз лгал ей.
И все же она снова поверила.
Мало того, она не употребляла грубых выражений и не говорила ему ничего плохого, а была доброй и внимательной.
Конечно, он прекрасно понимал это, но……
— Эти два миллиона… Я понимаю, и приму их. Понимаю, что ты пытаешься этим сказать.
… Но его сердце болело еще сильнее, чем прежде.
Сеол Джи-Ху глубоко вдохнул и начал перебирать в руке конверт с деньгами, что она вручила ему. Он все еще должен был вернуть то, что принадлежало ей.
— Еще…. Возьми это у меня.
Он поднял левую руку с конвертом и протянул раскрытую ладонь.
И затем…
— Э-э-э? — Сонхва в замешательстве уставилась на Джи-Ху. -… Что?
Ее глаза, которые до сих пор оставались спокойными, расширились от удивления.
Рот приоткрылся в изумлении. Он сразу понял, что она не может поверить в происходящее. Сонхва даже отступила на шаг назад.
Она выглядела так, словно готова была отказаться от денег, как намеревалась сделать его семья. Поэтому он схватил ее за руку и вложил в раскрытую ладонь конверт. Ее кожа была такой мягкой. Никогда в жизни настолько сильно он не хотел отпускать ее.
— Я-я должен идти, — но этого прикосновения ему было достаточно. Он сделал все возможное, чтобы выдавить из себя улыбку. Тем временем Ю Сонхва выглядела ошеломленной.
— Ты, но… как?
— Я больше не появлюсь перед тобой. Так что, э-э-э… Позаботься о себе.
Сеол Джи — Ху развернулся и выбежал из переулка.
Он бежал изо всех сил, переполняемый противоречивыми эмоциями.
— … Ах.
Казалось, все произошло так быстро. Ю Сонхва запоздало пришла в себя и инстинктивно проверила содержимое конверта. Он был набит купюрами с изображениями Син Саимдан. Она еще раз потрясенно ахнула.
— Он-он… Нет, подожди. Что….?
Ю Сонхва на некоторое время погрузилась в глубокое замешательство, прежде чем поспешно включить телефон.
— У-Сок оппа? Да, да… как бы то ни было… Он действительно приходил? В котором часу?
Ее голос продолжал звучать все громче.
— 55 миллионов вон?!
— Да. Мало того, он привез обратно машину Джин-Ху и купил новый ноутбук.
— Бессмыслица какая-то. Откуда он взял эти деньги?
— Я не знаю. Он, конечно, уверял меня, что заработал не через азартные игры, но…
— Но….
— Помнишь тот день, когда он пришел занять у тебя денег? Я позвонил в казино, и они сказали, что в последний раз он был там в четверг, шестнадцатого марта. А это значит, что он получил эти деньги не через игры.
— К — какой был день?
— Шестнадцатое марта. В любом случае, он сказал, что деньги были заработаны честным путем, он сказал, что был занят и ему нужно идти. Я думаю, он пошел повидаться с тобой…
16 марта.
«Нет, этого не может быть».
Ю Сонхва больше не слушала голос Сеол У-Сока.
— Н — нет, подожди. Этого — этого не может быть…
Конверт упал на землю, деньги рассыпались.
Однако Ю Сонхва даже не взглянула на него, выбежав из переулка.
— Джи-Ху!
Она огляделась вокруг и отчаянно закричала.
— Сеол Джи-Ху!
К сожалению, он уже был далеко.
Син Саимдан (신사임당, 申 師 任 堂, 29 октября 1504, Пхеньян, Корея (Чосон) — 17 мая 1551, Пхаджу, Корея (Чосон)) — корейская художница, писательница, каллиграф и поэтесса, и мать корейского конфуцианского учёного Юльгока.
