Снова покинув клуб, я постоял в коридоре клубного крыла, глядя на улицу и на то, как о стекло разбиваются капли дождя. Лило с самого утра и на передышку рассчитывать не приходилось.
Мне удалось убедить Юкиноситу в том, что из-за экзаменов Комати я уйду раньше, и она не заметила в этом ничего странного.
Окно, что ли забыли закрыть? Я скрипнул каблуков по полу, оказалось, что откуда-то успела натечь лужа.
До Рождества осталась всего одна неделя.
Для Тибы снег в декабре — редкость. Незачем беспокоиться, окутает город белым или нет. Что меня действительно тревожило — то, что я опять вынужден идти на тоскливую повинность. Оставив школу за спиной, я отправился в социальный центр.
Если шел дождь, я предпочитал добираться до школы на автобусе. Когда было тепло и солнечно — на велосипеде. Сейчас, конечно, это был не вариант.
Из-за опавших листьев улица, по которой я шел, казалось поблекшей. К тому же, в нормальную погоду солнце светило бы еще пару часов, но в дождь небо затянуло тучами, что привнесло свою лепту.
Впереди покачивался зонтик, украшенный замысловатым узором. Владелец крутил его, то в одну, то в другую сторону, видимо, чтобы развеять скуку.
Судя по росту и прическе, впереди меня шла Иссики. Шла она не спеша, так что я быстро ее нагнал. Я поравнялся с ней, и она приподняла зонтик, чтобы посмотреть, кто это тут ходит.
— Хикигая.
— Привет. — Я приподнял свой зонтик в знак приветствия. — Сегодня тоже пойдешь в магазин?
— Нет, сегодня собрания не будет.
— А, точно.
Она напомнила мне, что вчера мы досконально разобрали все предложения и теперь должны были заняться их практической реализацией. Незачем собираться и что-то еще обсуждать, а во мне, как в носильщике сумок, нужда тоже пока отпала.
— Беда, понимаю, не удастся подкатить ко мне с помощью сумок. — Иссики усмехнулась, глядя на меня из-под зонтика.
— Можно подумать, таскание сумок оказывает какое-то влияние на твое отношение к человеку.
Так мы и шли, занимая себя бессмысленными разговорами, как вдруг к нам приблизился зонт без какого-либо узора. Под ним можно было заметить форму Кайхин Согу.
— Смотрите-ка, Ироха и Хикигая. — Зонт приподнялся, явив нам лицо Оримото.
— Привет.
— Ух, я тут заболталась с друзьями и теперь, типа, опаздываю.
Оримото, по своему обыкновению, тут же влезла между нами и принялась болтать с Иссики, которая, конечно, ничем не показала, что ей это не нравится. Я плелся позади, прислушиваясь к ним краем уха.
— Я, кстати, так и не поняла, откуда ты знаешь Хикигаю.
— Мы учились в одной средней школе.
— Ого, так ему все-таки удалось с кем-то подружиться.
Я немного испугался такого вывода, так же как Оримото.
— Подружиться… ну, не знаю…
— Я неправильно поняла?
Оримото перепугалась еще сильнее и бросила взгляд на меня. Не могу ее винить. Слово «подружились» несколько не точно, а по правде, все было гораздо печальнее.
А Иссики уже почуяла что-то интересное.
— Хикигая, подробнее! — Она схватила меня за рукав и подтащила поближе.
А ну, не тяни! Мы и так, руками соприкоснулись, для меня этого уже достаточно!
Специально ли она хотела меня смутить или же нет, но под таким напором я быстро сдался.
— Ну, много всего было. — Вдаваться в подробности я не собирался.
— Много… — повторила за мной Иссики и посмотрела на Оримото. Та не знала, как сказать, чтобы не выдать лишнего и просто рассмеялась.
— Дела давно минувших дней, понимаешь?
Ее ответ меня удивил. Я ожидал, что история о моем признании станет темой для шуточек, но Оримото отвернулась, не испытывая желания продолжать говорить об этом. Я ничуть не против, если они будут говорить о прошлом, но, боюсь, тогда я начну интересоваться, с чего в ней такие перемены.
Иссики явно хотела узнать больше и Оримото, еще раз посмотрев на меня, быстро сменила тему.
— А Хаяма, значит, в таких мероприятиях не участвует?
Стоило прозвучать фамилии Хаямы, как Иссики задергалась и плотно сжала губы, не оставив и следа от недавней улыбки.
— Так ты тоже знакома с Хаямой?
Ух, как она это сказала. Страшно. Пусть она снова улыбается, но в глазах нет никакого веселья.
— Ну, мы как-то раз гуляли
— Ого, гуляли… — Иссики выбрала из ответа Оримото самое опасное слово и переадресовала его обратно. Черт, это уже становится опасным.
— Он в клубе занят, так что ему в любом случае некогда. — Влез я в разговор, и Оримото вопросительно наклонила зонтик.
— Хикигая, ты же с ним ладишь, может, позовешь на помощь?
— Мы не ладим, и звать его в такое время будет проблематично.
— Правда? Мне казалось, что подготовка идет не очень хорошо. Я хочу сказать, нашего президента выбрали осенью, и он еще не полностью освоился. Вот я и подумала, что компетентные помощники нам не помешают.
Вот оно как. Даже на стороне Кайхин Согу понимают, что дела у нас идут не очень. Ну, по крайней мере, Оримото понимает. На словах она со всем соглашается, но в глубине души у нее есть свое мнение.
— Да, не очень, но Хаяме я звонить не буду.
— Хм, ну, да, если мы встретимся, будет неловко… — Тихо добавила Оримото.
Да уж, учитывая, как мы тогда расстались, после прогулки по Тибе, для нее будет непросто снова встретиться с Хаямой. Я и сам не хотел с ним встречаться.
Не знаю, с чего вдруг Оримото заговорила о Хаяме. Действительно ли просто хотела позвать на помощь. Или все еще вспоминала о той прогулке.
Иссики все это время помалкивала, переводя взгляд то на меня, то на Оримото. Ну, если она ее не помнит, то напоминать я не стану. Уверен, Иссики не приглядывается к другим девчонкам.
Когда вопрос Хаямы оказался исчерпан, некоторое время мы шли молча, не находя иного повода для беседы. И почти у самого входа в социальный центр Оримото шумно вздохнула, словно что-то придумала. Я посмотрел на нее, чтобы убедиться в этом.
— А что, если Хикигая позовет тех девчонок, с которыми мы тогда встретились?
— Нет, не позову.
Не хочу и не могу звать.
— Эх… — Вздохнула Оримото и пнула лужу. Затем, она опустила зонт и посмотрела в небо. Я последовал ее примеру и заметил, что небо на западе начинает светлеть. Глядишь, скоро и дождь прекратится.
Но пока небо все еще было темным.
* * *
Некоторое время спустя, в социальном центре. Я поднял взгляд и посмотрел на настенные часы. Время прошло. Это единственный хороший момент, который я мог отметить. Закрыв одолженный ноутбук, я принялся массировать глаза. Все оказалось гораздо сложнее, чем я ожидал. Изучая все оставшиеся у нас варианты, я понимал, что даже из них выбрать что-то будет непросто.
Мало времени.
Мало помощи.
Мало денег.
Вот три причины, по которым можно завалить любую идею. Прикрываясь ими можно сдаться и начать придумывать себе оправдания. В иной ситуации логичным выводом была бы просьба об отсрочке или даже заморозка проекта, но мы уже прошли точку невозврата.
Многие детали по-прежнему не были согласованы и единственное, чего мы добились — увеличили число участников проекта. Если сравнивать с аниме, то можно провести аналогию с моментом, когда студия начинает лепить филлеры без разбору. На качестве это скажется ни разу не положительно.
А пока мы занимались всякой ерундой, часы неумолимо тикали, а один день сменялся другим. Не скажу, что мы отлынивали от работы, напротив, чем только не занимались. Но, если сравнивать с аниме, то хорошей аналогией будет обилие фансервисных моментов, когда серии пошло бы на пользу объяснение, что вообще происходит.
Нам нужно было соблюсти баланс и выдержку. Но пока, что того, что другого нам недоставало.
Еще раз вздохнув, я вернулся к ноутбуку.
Я разобрался с бюджетом, графиком работ и теперь раздумывал над тем, какая часть от одобренных идей соответствует имевшимся ресурсам. На всякий случай пришлось озаботиться контактами церкви, джаз бэнда и прочих.
Но, чем больше я работал, тем больше понимал, насколько все плохо. Как? Как можно было все так запустить? Они тут совсем идиоты?! «Похоже, у нас конкретные проблемы» — прошептал я и окружавшие меня ученики моей школы украдкой вздохнули.
— Смотри. Как ни крути, бюджета не хватит. Что будем делать? — Вице-президент показал мне бумагу с расчетами.
— Либо отказываемся, либо ищем дополнительное финансирование. Думаю, вынесем это на голосование на следующем собрании.
Придется постараться, чтобы убедить всех в этом. Нужны железные аргументы, иначе еще глубже увязнем в этом болоте. Но, если мы убедительно покажем, что иного пути нет, то сможем заставить всех принять нашу сторону.
Я почесал голову и потянулся за кофе. Приготовили его уже давненько, и он успел растерять свой вяжущий и горький вкус. Не хорошо… А печеньки еще остались? Я осмотрел стол, но все, что заметил — Иссики, направляющуюся ко мне.
— Декорации почти готовы. Что будем делать дальше?
А, точно, работа, которую мы поручили младшеклассникам. Я тут же перестал печатать, сложил руки на груди и задумался.
Работа, которую нужно делать в независимости от того, что конкретно будет на фестивале, но при этом, достаточно легкая для детей. С декорациями и оформлением закончили, что же еще? Подумав еще немного, я родил отличную идею.
— А ёлку уже поставили?
— Ёлка у нас есть, но не рано ли ее ставить? — Иссики засомневалась, стоит ли торопиться.
Да, ожидаемо. Ёлка была, мягко говоря, не маленькая и могла мешаться.
— Можно переговорить с руководством центра и попросить разрешения передвинуть ее. Пока поставим поближе к входу, а перед самым началом вернем обратно.
— Ясно, может и так… — Кивнув, Иссики вернулась к младшеклассникам, а я — к ноутбуку. Печенек все-таки не осталось, но разговор с ней дал мне нужную передышку. Вот только необходимость отдыха уже говорила о многом. Я так сгорю на работе, как бесчисленные офисные работники. Дайте мне свободу, пока я не перетрудился…
Так, хватит шутки шутить. То, что началось, как помощь Иссики из-за того, что я убедил ее стать президентом учсовета, вылилось в практически полный контроль над происходящим. И, похоже, никто не имел по этому поводу никаких возражений. Более того, все считали само собой разумеющимся услышать мое мнение по любому вопросу.
И это было плохо. Если так пойдет и дальше, нас ждет провал, уж я-то знаю. Нужно срочно что-то менять и возложить ответственность за продолжение на Иссики.
Взяв пачку распечаток, я встал и направился к Таманаве. Обычный формат совещания нам не подходил, если бы верхушка не решила все между собой, мы бы до сих пор плюхались в самом начале.
— Есть минутка?
— Да, что такое?
Таманава тоже был чем-то занят. Бросив взгляд на экран его макбука, я увидел заголовок «Общая схема». Похоже, он пытался понять, как получить синергетический эффект из множества вариантов. Так и не отказался от идеи связать воедино вообще все. Я помолчал несколько секунд, не в силах сказать что-то, а затем протянул ему бумаги.
— Вот, я проанализировал идеи и сделал выборку того, что мы не потянем. В общем, не потянем мы большинство из них.
— Ага! Спасибо! — Таманава взял бумаги и пробежался по ним.
— Теперь мы будем иметь незамутненное представление.
— Ну, да. — Незачем повторяться, что у нас мало времени и денег.
— Хорошо, теперь подумаем, как с этим справиться.
— Так, погоди. Тут не о чем думать, осталась всего неделя. Это не реально.
— Да, потому-то я и подумал, что мы можем договориться с ГРУППОЙ. Я изучил тему. По правде, там столько всего, что мне кажется, если мы свяжемся с разными АГЕНТСТВАМИ, то сможем собрать неплохой СОСТАВ.
Где в бюджете он увидел, что мы сможем это сделать? Слова застряли в моем горле. Чтобы я ни сказал, сквозь стену, что он возвел, мне не пробиться. Дело не в том, что Таманава не слушал. Напротив, он прислушивался к каждому. И потому-то старался принять решение, учитывавшее все, что ему сказали.
— Мы со всеми поговорим и примем решение на следующем собрании.
Какой же он упорный. Сколько раз я с ним говорил, какие только аргументы ни приводил, все впустую. Или, мне стоит назвать его не упорным, а упрямым? Почему он никак не решиться отвергнуть хотя бы часть мнений? Загадка.
Я назвал это загадкой, но тогда-то и понял.
Он же совсем недавно стал президентом учсовета Кайхин Согу. Пусть он выглядел солидно и уверенно, на деле он немногим отличался от Иссики. Опыта у обоих кот наплакал.
Вот, почему он хотел услышать как можно больше мнений. Он боялся шаг сделать без должной консультации. Чтобы не развязывать споры, он собирал идеи и пытался обойти узкие моменты.
Подобно Иссики, обратившейся за поддержкой ко мне, Таманава мыслил в похожем направлении. Он я и Иссики толком не помог, взваливать на себя еще и его проблемы ну никак не получится. Разговаривать больше не о чем, нужно взять и нажать на нужную точку.
— Если ты не примешь окончательное решение на следующем собрании, мы никак не успеем. Рассчитываю на тебя.
— Конечно. — Ответил Таманава, улыбаясь по-прежнему. Но что-то в нем, все-таки, поменялось.
Оставив его, я пошел на свое место.
Не хорошо… больше я ничем не могу повлиять на ситуацию.
В конце концов, на следующем собрании все будет окончательно определено. Не скажу, что уверен в этом, мы не раз заседали без особых результатов. Но я все равно уже ничего не могу сделать. Остается только наблюдать, как события стремительно несутся к закономерному финалу.
Идя по комнате и раздумывая, я увидел Руми, что-то делавшая в гордом одиночестве. Других младшеклассников в комнате не наблюдалось, должно быть, они занимались украшениями для ёлки. Меня заинтересовало, чем же она занята, и я подошел поближе.
— Ты тоже украшениями занимаешься?
Руми сложила лист бумаги в несколько раз и принялась водить по нему ножницами, вырезая снежинку. Похоже, с декорациями для зала еще не покончили и именно ими Руми и занималась. С другой стороны, для ёлки они тоже нужны и она могла повторять все снова и снова.
Интересно, кто дал ей ножницы? Или их учитель считает нормальным, что дети работают с острыми предметами? Ладно, поговорю с ней еще немного. На нее все равно никто не смотрит и на ее положении в классе никак не скажется то, что она общается с таким, как я.
— Снежинки вырезаешь? — Я присел рядом с ней на корточки, но Руми не ответила, продолжая водить ножницами по бумаге. Хм, если она будет игнорит меня, разговора не выйдет.
Я уже собрался уйти, как Руми бросила на меня взгляд и потянулась за следующим листом.
— А, что, разве не видно? — Бросила она, словно намекая, что это я тут дурак. Чего она так тянула? Разговор по спутниковому телефону и то быстрее, знаете ли.
Впрочем, пусть Руми и была наглой малявкой, работала она хорошо, а мне в голову пришла мысль, что это отчасти моя вина — то, что она сидит тут в одиночестве. Я уселся рядом и, подобрав валявшиеся на столе ножницы, тоже взял бумагу.
Так, как же это делается. Вдоль по сгибу резать или, наоборот, поперек? Процесс оказался не из простых, и я стал повторять то, что делала Руми, следя за ее движениями. Та тут же перестала вырезать, удивленно посмотрев на меня.
— Ты что делаешь?
— А, что, разве не видно? — Ответил я, повторив ее же слова. Руми это поняла и тут же нахмурилась.
— Тебе больше нечем заняться?
— В том-то и дело, что нечем.
Работы, на самом деле, полно, но лично мне сейчас заняться нечем. Приходилось ждать следующего собрания.
— Халявщик… — Пофигистично пробормотала Руми.
— Ну и ладно. — Мы продолжили вырезать снежинки в тишине. Не знаю, кто впервые вырезал бумажную снежинку, но оказалось, что это совсем не так просто, как кажется. Пришлось сосредоточиться, иначе, секундная расслабленность грозила испортить весь орнамент.
Я полностью ушел в вырезание и перестал замечать происходящее вокруг.
— Я возьму пару ножей, ладно? — Сначала мой покой нарушил приближающийся звук шагов, а затем передо мной возникла Иссики. Похоже, для украшения ёлки им понадобились канцелярские ножи.
Тут Иссики заметила Руми. Та, напротив, не обратила на Иссики ни малейшего внимания. Тем не менее, наш президент заинтересовалась и помахала мне рукой, подзывая. Я наклонился к ней, и Иссики зашептала мне в ухо.
— Я и не знала, что ты предпочитаешь помоложе.
— Я не предпочитаю, но и не возражаю.
Причиной тому могла быть моя младшая сестра, но, девочки, младше меня, не вызывали какой-то антипатии. С одногодками проблем у меня гораздо больше. Конечно, я не знаю, как вести себя с кем-то, кто совсем маленький, как сестра Кавасаки, но это уже скорее исключение. Ах, да, с парнями, младше меня, я тоже не очень. Они же словно животные, слова для них — пустые звуки.
— Если ты так решил ко мне подкатить, то напрасно. Я предпочитаю старших, но у тебя ничего не выйдет. — Выдала Иссики, после минутного молчания.
— Чего? Я такого вообще не говорил.
Сам дурак. Нечего было отвечать на ее вопрос серьезно. Я махнул на нее рукой, и Иссики удалилась обратно к ёлке. Мы снова сидели в тишине, нарушаемой только шелестом бумаги и бряцанием ножниц, а стопка снежинок мало-помалу росла.
Последний лист обернулся снежинкой, и мы посмотрели друг на друга.
— Похоже, все.
— Угу. — Удовлетворенно вздохнула Руми, тут же в смущении отвернувшись.
— Ну, что, пора возвращаться? — Я со вздохом встал.
— Эм… — Руми осталась сидеть, словно хотела еще что-то сказать.
— Они, должно быть, работают над ёлкой, посмотри, может, и тебе что-то найдется. — Я не стал ждать, что она скажет.
— Ммм… хорошо. — Улыбнувшись, Руми, наконец, встала и вышла из комнаты, а я пошел к себе. Я так и не узнал, что она хотела сказать и от того мне было немного больно.
Хотелось немного облегчить свою жизнь чем-то банальным, но не скажу, что у меня получилось.
Я вынес кое-что из того, как раньше решал проблемы.
Но этого было недостаточно.
Теперь это моя ответственность, но ответа на вопросы у меня все еще нет.
* * *
Отправив младшеклассников по домам, мы еще немного поработали с бумагами и вот, работа на сегодня была закончена.
Члены учсовета Собу лениво перепроверяли бюджет, просто чтобы убить время, а ученики Кайхин Согу что-то обсуждали между собой. Что касается меня, то, на мой взгляд, я сегодня достаточно поработал.
— Иссики, на сегодня, похоже, все, так что я пойду. Ты не против?
— Нет, не против. Действительно, похоже, скоро все разойдутся. — Иссики посмотрела на часы и, немного подумав, ответила мне.
— Тогда я пойду первым.
— Спасибо за работу! — Попрощалась Иссики, а я вышел из комнаты.
На улице оказалось, что дождь и не думал униматься. В лужах отражались огни города, выглядя красиво, но почему-то скучно.
Поправив воротник пальто, я вспомнил, что сегодня льет с утра и поэтому велосипед я не брал. Придется идти на автобус. На полпути мне на глаза попался торговый центр MariPin. Автоматические двери окружали яркие витрины, теплым светом освещавшие улицу. Во, точно, здесь же должен быть KFC, я совсем забыл о мамином наказе. Можно зайти прямо сейчас и все заказать. До дома, конечно, далековато, но, если что, можно будет и разогреть.
Внутри повсюду сновали люди, несущие огромные сумки. Похоже, начались Рождественские распродажи. Оглядевшись, я нашел KFC и направился к нему. Рождество — время, когда подобные заведения гребут деньги лопатой. Вот и сейчас перед кассой выстроилась очередь. Конечно, это бойкое место, множество людей, возвращающихся с работы готовы зайти и чего-нибудь прикупить. Так или иначе, я выстоял очередь и без каких-либо проблем сделал заказ.
Вот так, дело сделано, пора домой.
Из-за непрекращающегося потока людей, автоматические двери практически не закрывались, и я направился к ближайшему выходу. Кто-то стремился к эскалатору, ведущему на второй этаж, кто-то, наоборот, спускался обратно. На нехватку популярности MariPin пожаловаться не мог.
А чего еще ожидать от Рождества?
Размышляя о праздничной атмосфере, я бросил взгляд на эскалатор.
Тут я и увидел ее, спускающуюся вниз. По эскалатору ехала Юкиносита Юкино. Пусть я и спешил, но не смог не остановиться.
Похоже, она заходила в книжный и теперь несла в руках пакет с покупками. Пробравшись через толпу, Юкиносита заметила меня, чему сильно удивилась. Делать вид, что мы друг друга не знаем не выйдет.
— Привет.
— Добрый вечер.
Мы влились в поток, вынесший нас на улицу. Перед выходом как раз оказалась небольшая площадь. Не буду утверждать про обеденное время или когда стоит хорошая погода, но сейчас на ней никто не задерживался. Мы, однако, не стали следовать общему примеру.
Юкиносита поправила свое пальто и шарф, и я машинально повторил ее действия.
— За покупками ходила? — Должно быть, настроение, витавшее в клубе оказало на меня влияние и я завел разговор ни о чем.
— Да. А ты? Не ожидала встретить тебя здесь в такое время. — Спросила Юкиносита ничего не выражающим голосом.
Сегодня я снова ушел из клуба раньше, и поэтому предполагалось, что мне здесь делать нечего. Случайная встреча — худшее, что могло случиться, но, раз уж она произошла, то ничего не поделаешь.
— Меня… по делам сюда послали. — Отговорился я. Не правда, но и не ложь.
— Ясно… — прошептала Юкиносита, глядя куда-то вниз.
Затем, она подняла голову и, прикусив губу, посмотрела на меня.
— Так ты все же взялся за просьбу Иссики. — Сказала она и мне показалось, что все висит на волоске. Тронь — и посыплется. Мне вдруг сделалось холодно.
Не похоже, что это Юигахама проболталась. Юкиносита, наверно, сама поняла еще раньше. Сначала она ничем это не показывала, но, когда я стал вести себя совсем уж подозрительно, не выдержала.
— А, ну, так уж получилось…
Что тут скажешь, отрицать бесполезно, но взять и все выложить выше моих сил.
— Незачем было притворяться и врать.
Юкиносита снова отвернулась. Должно быть, она говорит про то, как я использовал экзамены Комати для того, чтобы уходить из клуба пораньше.
— А я и не врал, это действительно одна из причин.
— Пожалуй. Да, вранья тут нет… — Юкиносита пригладила волосы, разметавшиеся на ветру, а мне пришла в голову одна мысль.
Юкиносита Юкино не врет. Я упорно верил в это и потому был разочарован тем, что и правды она не говорила. Но ее вины в этом не было. Она целиком и полностью лежала на мне, когда-то навесившем на нее этот идеал.
С другой стороны, а я сам? Сам я стал еще хуже, чем был. Не говорить правды не значит обманывать. Я притерпелся с этой теорией и стал вовсю ее использовать.
— Прости, что не рассказал. — С раскаянием сказал я, чувствуя себя противно от того, что решился пойти на весь этот обман.
— Да я не против. Ты сам вправе решать, что тебе делать. Если только тебе не… — Юкиносита помедлила, рефлекторно с силой сжав ручку сумки. — Если только тебе не нужно мое разрешение.
Юкиносита вопросительно наклонила голову, смотря на меня. В ее ловах не было ни капли критики и от этого мне было только хуже. К горлу подступало гнетущее чувство.
— Нет, просто так сказал. — Выплюнул я, не зная, какой ответ был бы верным в такой ситуации. Запросто могло оказаться, что его просто не существовало.
— Ясно, тогда и извиняться незачем. К тому же, от твоей помощью Иссики станет чуть легче. — На лице Юкиноситы появилась та же улыбка, что она нацепляла, находясь в клубе. Говорила он медленно, никуда не торопясь, а я стоял и слушал. Если нет нужды извиняться, то, что еще я могу сказать?
— С твоей помощью все у нее как-нибудь образуется. Прежде же удавалось. — Юкиносита уже смотрела на облака, подсвеченные оранжевой иллюминацией города, а мне казалось, что она ошибается. Ничего мне не удавалось. Что Иссики, что Руми, взявшись им помогать, я только привнес в их жизнь больше беспорядка. Какое там «образуется».
— Да ну, все совсем не так. Просто я решил сделать все один, только и всего.
Вляпайся я в какую-то историю, или, напротив, если мне что-то навязали, это становится моей проблемой и решать ее я буду сам. Ничего особенного, вполне нормальное поведение.
Таковы были мои принципы и, если я их нарушу, и положусь на кого-то, то сделаю только хуже. В конце концов, если я в чем-то неправ, но в процессе поступил хорошо, это не значит, что моя неправота куда-то подевалась. Поэтому я разберусь со всем сам. Больше мне добавить нечего.
Но то же самое можно сказать про Юкиноситу, я уяснил это за полгода, проведенные с ней в клубе.
— Про тебя также можно было бы сказать. — С уверенностью сказал я или, скорее, с надеждой.
— Это… не так. — Юкиносита опустила голову, сжалась и принялась крутить шарф, словно пытаясь закутаться в него посильнее. Пожалуй, я еще никогда не видел ее такой.
— Вести себя так, словно нет ничего невозможного… Я всегда считала это главным… — Прошептала она, не поднимая взгляд.
Про кого это она? Про себя или про меня? Впрочем, какая разница?
— Слушая, Юкиносита… — Я хотел что-то сказать, но оборвал себя на полуслове, не зная, с чего начать. Юкиносита тут же подняла голову и перебила.
— Почему бы тебе не взять перерыв и не отдохнуть от клуба? Если ты заботишься о нас с Юигахамой, так мы как-нибудь справимся. — Она снова надела безразличную маску, став похожей на фарфоровую куколку.
— Да не в заботе дело… — Я понимал, что сказать должен был не это, но, промолчи я, могло получиться, что все испорчено окончательно и бесповоротно.
Тем не менее, ошибка остается ошибкой, как ни старайся, ее уже не исправишь.
— Ты всегда заботился… с того самого… поэтому… — Юкиносита покачала головой и выпустила сумку, позволив ей упасть на землю. — Незачем заставлять себя приходить. Если все станет хуже только от того, что… Разве не так?
Я ждал, когда Юкиносита скажет что-то еще, но ее слова оказались не тем, чего я ожидал. Вопрос оказался совсем непростым.
Да, я в это раньше верил, но не более того. Юкиносита верила, а я перестал после недавней поездки в Киото. Тогда я и соврал кое в чем. И желание ничего не менять было искажено этой ложью.
Эбина, Миура и, наконец, Хаяма.
Все они мечтали об обычной повседневной жизни, потому и лгали помаленьку, обманывая друг друга. Но у них были отношения, которые не хотелось терять, я не мог просто взять и отказать им в этом. Я не мог считать неправильным желание сохранить их любой ценой.
В чем-то они стали частью моей жизни и теперь, когда эти дни прошли, я чувствовал себя неуютно.
Я понимал, что, в конце концов, это пройдет, поэтому-то мои убеждения исказились, и я начал врать сам себе. Мне нечем заменить все, что я могу потерять, а вернуть утерянное не будет никакой возможности. Потому я и должен был защитить все, что для меня важно и врать себе.
Не скажу, что мне на самом деле было что защищать, я скорее цеплялся за чувство необходимости защиты. Вопрос Юкиноситы, по сути, оказался для меня ультиматумом. Ультиматумом, намекающим на одно убеждение, что разделяли мы оба.
Осталась ли у меня эта вера?
Не знаю.
Нынешний я считал, что пытаться исправить то, что находится на виду не так уж бессмысленно.
Вполне можно принять его, как один из способов.
— Незачем заставлять себя приходить. — Юкиносита так и не дождалась моего ответа и заговорила сама, смотря на меня глазами, полными одиночества. Голос ее был ужасающе добрым.
По площади разносились голоса прохожих, но я слышал только удаляющийся звук шагов. Юкиносита скрылась в толпе. Успев отойти всего на пару шагов, она казалась мне невероятно далекой.
Проводив ее взглядом и так ничего не сказав, я присел на ближайшие ступени.
Придя в себя, я вдруг понял, что по площади разносится Рождественская песенка. В центре ее стояла ёлка, украшенная гирляндой и множеством игрушек, род которой лежали коробки с подарками.
«Должно быть пустые», — подумал я. Пустые, как комната нашего клуба.
И все-таки, я пытался дотянуться, даже зная, что там пустота, даже зная, что это не то, чего я должен желать.
* * *
Я сидел в прострации, не думая вообще ни о чем, и наблюдал за то гаснущей, то снова загорающейся гирляндой на Рождественской ёлке. Мало помалу становилось все холоднее и, выдохнув облачко пара, я, наконец, со вздохом поднялся на ноги. Судя по часам, с ухода Юкиноситу прошло совсем немного времени.
Перед станцией все бурлило от нескончаемых людских потоков. Служащие, возвращающиеся домой, домохозяйки, ходившие за покупками, ученики и студенты, закончившие на сегодня со своими клубами. Несмотря на это, я практически не замечал царящего здесь шума. Даже покинув ту маленькую площадь и выйдя на более оживленную улицу, ничего не переменилось. Моих ушей достигали только собственные вздохи.
Я медленно брел по тротуару, наверно, ни на шаг не продвигаясь из-за встречных, сносивших меня обратно. На обочине то и дело останавливались машины, должно быть, чтобы забрать кого-то, вышедшего со станции. Или же, владелец машины мог вернуться из магазина и поехать дальше.
Одна из машин протяжно загудела. Не посреди города же… Я недовольно посмотрел на нее, также как многие другие прохожие.
Черный спорткар, какой нечасто увидишь, медленно покатился в мою сторону, а стекло водителя опустилось.
— Хикигая, ты чего здесь делаешь? — За рулем оказалась учительница Хирацука.
— Э, ну, домой возвращаюсь. А вы?
Неожиданная встреча в неожиданном месте.
— До фестиваля осталась всего неделя, поэтому я решила проверить, как у вас идут дела. Но оказалось, что все уже разошлись, и я тоже решила вернуться домой. А тут тебя заметила.
— Это ж надо было углядеть. Какая вы внимательная.
— На мне висит консультирование учеников, и то, что кто-то шатается по городу, даже не сменив школьную форму на повседневную одежду, не может не заинтересовать. — Усмехнулась учительница и похлопала по пассажирскому сидению.
— Садись, подвезу.
— Да не стоит.
— Не тормози и садись, я только место на парковке занимаю.
Учительница настаивала, а я заметил, что сзади подъехала еще одна машина, намереваясь занять ее место на парковке. Стоять и препираться не выйдет, придется сесть.
Я хотел сесть сзади, но вдруг понял, что двери нет. Машина-то двухместная. Пришлось обойти и сесть с правой стороны. Хм, получается, она не только двухместная, но и леворульная.
Усевшись в машину, я пристегнулся и принялся осматриваться. Салон был отделан кожей с металлическими вставками. Круто, что тут еще скажешь.
— Я и не знал, что у вас есть такая машина. Летом мы ездили на другой. — Я вспомнил поездку в летний лагерь, куда учительница отвезла нас на минивене.
— Ту я взяла напрокат, а эта — моя любовь.
Учительница довольно постучала кулаком по рулю, выглядя, словно какой-то молодой плейбой. Вот только, для молодой женщины владеть таким спорткаром несколько… Как бы сказать. Вот из-за такого она до сих пор не замужем, как мне кажется.
«Любовь» учительницы издала низкий рокот и тронулась с места. Я описал в общих чертах, где находится мой дом и учительницы, кивнув, повернула руль. Сейчас мы выедем на главную трассу, по которой пролегает кратчайший путь.
Но оказалось, что учительница имеет на этот счет иное мнение. Я покосился на нее и та, пыхнув сигаретой, заговорила, одновременно следя за дорогой.
— Не возражаешь, если остановимся ненадолго?
— Э…
Не похоже, что у меня есть возможность возразить. Не знаю, куда она хочет заехать, но, если в итоге я попаду домой, то все хорошо.
Откинувшись на спинку, я подпер рукой подбородок и стал смотреть на дорогу. Уличные огни казались немного расплывчатыми, должно быть из-за тумана. Учительница включила подогрев, и по моим ногам заструился теплый воздух, прогоняя холод улиц, от чего я пару раз зевнул.
Учительница сначала помалкивала, а затем принялась напевать что-то себе под нос. Я прикрыл глаза и под мерное покачивание машины чувствовал себя словно в колыбели.
Когда я практически задремал, ночная поездка подошла к своему промежуточному финишу.
Открыв глаза, я понял, что мы просто остановились на обочине. По встречной полосе проносились машины, освещая нас светом своих фар.
— Вот и приехали. — Сказала учительница и полезла наружу. Куда приехали-то? Я последовал за ней.
Вдруг в мой нос ударил запах моря и, увидев панораму ночного города, я понял, где оказался. На побережье Токийского залива, недалеко от моста, пересекающего его горловину. На его поручнях виднелись каракули, оставленные гуляющими здесь парочками.
Отойдя на обочину, учительница бросила мне банку кофе. Было темно, и я едва ее не уронил, но все же, как-то умудрился удержать. Банка была еще теплой.
Сама учительница прислонилась к машине и, закурив, одной рукой открыла свою банку. Такой жест в ее исполнении казался странно уместным.
— На публику работаете.
— Мне же нужно поддерживать репутацию, в конце концов.
Я только хотел подколоть ее, но она, похоже, ответила на полном серьезе. Так я могу и впрямь подумать, что учительница крутая. Решив, что не стоит разглядывать ее, я повернулся к заливу.
Можно было разглядеть, как по воде ходят волны. Зрелище оказалось настолько успокаивающим, что мне показалось, что стоит волнам утихнуть, и они уже никогда не появятся снова.
— Ну, и как у тебя дела? — Окликнула меня учительница.
Что она имеет в виду? Без конкретного контекста мне сложно дать верный ответ. Впрочем, скоро Рождество и, скорее всего, она говорит о грядущем фестивале.
— Все плохо.
— Хм… — Учительница отвернулась, и выпустив облако дыма, снова посмотрела на меня. — Что именно плохо?
— Я не знаю, как правильно сказать…
— Ты говори, а я пойму.
— Ну, тогда… — Я подумал, с чего начать. Первой проблемой было время, без этого, конечно, не обойтись. Осталась всего неделя и тут мы ничего поделать не можем.
Из первого вытекает второе. Организация подготовки к фестивалю не выдерживает никакой критики. С одной стороны у нас был Таманава, не готовый взять и отбросить поступившие предложения. С другой — Иссики. Пока они что-то пытались разрулить, утекла куча времени. Чтобы все исправить можно было либо передать руководство еще в чьи-то руки, либо изменить собственный подход. Что то, что другое казалось нереальным.
Все, кто уже был вовлечен в процесс, не полезут поперек руководства. Даже члены ученических советов действовали с оглядкой на своих президентов.
А о том, чтобы попытаться переделать самих президентов лучше даже не думать. Они занимали свои должности всего ничего и компенсировать отсутствие опыта попросту нечем. Они не готовы стать лидерами здесь сейчас и повести всех за собой, заставив поверить в успех. Мысленно они уже приготовились к провалу. Они возглавили учсовет и облажались в таком крупном проекте, да еще при участии соседней школы. Представляю, как они боятся.
Только неудачники говорят, что на ошибках учатся. Для лидеров падать лицом в грязь неприемлемо. Прочие могут успокаивать себя словами «В другой раз получится лучше» и «Не ошибается тот, кто ничего не делает». Вот только другого раза может и не быть, а единственная неудача будет накладывать отпечаток еще очень долго. Говорить «в ошибках нет ничего плохого» крайне безответственно. Для того, кто ошибся, это станет слабым утешением.
Многие считают, что они должны подавать пример и всегда быть успешными. Таманава и Иссики из их числа. Поэтому они искали поддержки, стараясь таким образом разделить ответственность, если все-таки потерпят неудачу.
Конечно, никто бы не сказал «это все из-за твоей идеи», но внутри, в мыслях они бы успокаивали сами себя
Отчеты, контакты, консультации, компромиссы, договоры. Все это увеличивало число вовлеченных, каждый из которых хоть немного, но разделял со всеми ответственность. Если нельзя переложить ее всю разом, значит нужно разделить понемногу.
Так мы и увязли в этом болоте. Кто в итоге понесет главную ответственность? Отсутствие ответа на этот вопрос и стало главной ошибкой.
— Ну, в общем, вот и все… — Я не был уверен, удалось ли мне донести до учительницы все мысли, что вертелись у меня в голове, но рассказ вышел довольно долгим. Сама она ни разу не попыталась меня перебить, а когда я закончил, сморщилась на секунду и кивнула.
— Когда дело доходит до понимания причин чьих-то поступков, тебе нет равных. Все хорошо изложил.
Она преувеличивает. Я исходил из того, как сам бы думал, окажись на их месте. Да, довольно эгоистичное мнение. Я хотел возразить, но учительница жестом остановила меня.
— Тем не менее, ты не до конца понимаешь их чувства.
Я замер, перестав дышать и не произнося ни слова. Она вдруг попала в самую суть, и я понял, к чему был весь это разговор. Как-то раз я сказал: «Вам нужно больше думать о чувствах. Даже понимая все остальное, почему не получается понять чувства?».
— Причины поступков и чувства не всегда совпадают. Порой они полностью иррациональны. Вот поэтому Юкиносита, Юигахама, да и ты сам, приходите к ошибочным выводам. — Учительница затушила сигарету.
— А эти двое тут причем? — Я не испытывал ни малейшего желания разговаривать о них и слова учительницы полностью сбили меня с толку.
— Потому что изначально мой вопрос относился именно к ним. — Недовольно объяснила она и снова закурила.
И правда, она не сказала ничего конкретного, а я сам пришел к выводу, что разговор о Рождестве.
— Ну да ладно, все сводится к одному. Корень проблемы лежит в сердцах. — Она выпустила очередное облако дыма, быстро рассеявшееся на ветру.
Сердца. Чувства. Мысли.
Провожая взглядом тающий дым, я думал, что увижу в нем ответ. Но нет, просто тешу себя надеждой. Мне казалось, что я думаю о чувствах окружающих, но видел только то, что лежало на поверхности. Я думал, что понял в чем заключается правда, но это были только догадки в истинности которых я сам себя убеждал.
Получается, я могу так никогда и не понять.
— Но это не то, что можно понять просто как следует поразмыслив, так ведь?
Достоинства, недостатки, риски. Если дело в них, то я бы все понял. Я же догадливый.
Вожделение, самооберегание, ревность и вытекающая из нее ненависть. Я могу проанализировать поступки, основанные на этих чувствах, потому что во мне их более чем достаточно. Я легко могу представить, что из них вытекает основываясь на банальной логике.
А вот если все оказывается сложнее, то тут я теряюсь.
Если отойти от концепции приобретений и потерь, то понять чувства людей, не основанные на логике, очень сложно. Тропинка, по которой я иду внезапно оказалась очень узкой, к тому же, я уже допустил слишком много ошибок на этом пути.
Доброжелательность, дружба или даже любовь, все это стало частью моих ошибок. Я уверен, что даже мысли о них, крутящиеся в моей голове прямо сейчас, где-то ошибочны.
Полученная СМСка, случайно соприкоснувшиеся руки, случайно пересекшиеся взгляды, слух, что кто-то кому-то нравится, разговоры друг с другом, места в классе, случайно оказавшиеся рядом, возвращение домой в одно и то же время. Когда-то тогда я и ошибся.
Даже… даже если я был прав.
Я уже не уверен, что я могу продолжать верить.
Я могу взять и отбросить все плюсы и минусы, но даже так не смогу считать подобные мысли верными. На фоне постоянных перемен, верного ответа просто не существовало. Учительница выслушала, слегка улыбаясь, а затем строго на меня посмотрела.
— Не понимаешь? Тогда подумай получше. Если можешь думать, только основываясь на логике, то продолжай использовать ее, пока не получишь правильный ответ. Собери все варианты воедино и убирай ошибочные. То, что останется в конце и будет тем, что тебе нужно. — Выпалила учительница. Но, на мой взгляд, как раз логики в ее словах и не было. Логически мыслящий человек будет изучать происходящее, пока сможет применить к нему свои критерии. Она же говорит, что следует отбрасывать вероятности одну за другой. Но это же неэффективно и бессмысленно и где гарантия, что последний оставшийся вариант окажется истинным?
— Все равно будут вещи, которые не поддаются логическому осмыслению, разве не так?
— Тогда это значит, что твоя логика ошибочна, или же ты что-то упустил. Если так, то тебе следует что-то пересмотреть.
— Это абсурдно. — Она сказала столь банальную вещь, что я не мог не усмехнуться.
— Дурак, если бы было можно проанализировать чувства, то мы бы жили совсем в другом мире. То, что выпадает из системы расчетов и есть чувства. — Жестко, но все-таки по-доброму ответила она.
Как и сказала учительница, я действительно полагал, что действительно есть то, чего нельзя вычислить. Например, число Пи или периодические дроби. Тем не менее, именно невозможность окончательного вычисления заставляет продолжать думать, даже находясь так далеко от ответа, что это становится похожим на пытку.
Меня вдруг пробрал озноб, и я машинально стал поправлять шарф. Учительница это заметила и усмехнулась.
— Ну, может и я где-то ошиблась в своей логике, потому до сих пор замуж и не вышла. Недавно как раз была свадьба одного моего друга… — Учительница словно решила сама себя наказать. Тут бы мне поддеть ее, как обычно, но почему-то не было ни малейшего желания.
— Просто мужики не видят, кого теряют.
— А? Чего это ты вдруг? — Она смутилась и тут же отвернулась от меня.
Но я нисколько не лукавил. Родись я на десять лет раньше и встреть ее на десять лет раньше, то кто знает, чем бы все закончилось. Впрочем, сейчас в таких предположениях уж точно не было никакого смысла.
— Н-ну, хорошо. Считай это благодарностью. Дам тебе подсказку. — Учительница улыбнулась в ответ и откашлялась. Я тут же встал на вытяжку, готовый ее слушать.
— Мне кажется, то о чем ты думаешь — верно.
— Чего?
Она дала так называемую «подсказку», но та оказалась уж слишком абстрактной. Видимо непонимание отразилось на моем лице и учительница склонила голову, глядя на меня.
— Допустим… Например, почему ты помогаешь Иссики сам по себе. Ты делаешь это ради клуба или ради Юкиноситы? — внезапное упоминание Юкиноситы заставил меня вздрогнуть. — После истории с Иссики, Юкиносита подготовила отчет, но в нем не было ни слова о ней самой, но, судя по ее состоянию, я сразу подумала… Ты, как мне кажется, согласен?
— А, ну, я думал, конечно… — Я старался подобрать нужные слова, но учительница не стала их дожидаться.
— Если ты думал также, то, значит, пришел к выводу, что лучше держать дистанцию, чтобы не ранить кого-то. Это я просто пример привела, если что.
— Ну да, пример, я так и подумал.
Просто пример. Мне привели пример, и я согласился с ним. Своего рода урок, когда предлагается гипотетическая ситуация, не имеющая ничего общего с моим нынешним состоянием.
Учительница согласно кивнула.
— Но думать тебе следует не об этом, а о том, по каким причинам ты не хочешь кого-то ранить. И ответ не замедлит появиться. Они важны для тебя, потому ты не хочешь задеть их чувства. — Добавила учительница, глядя мне в глаза. Похоже, не оставляет выбора, кроме как потупить взгляд. В свете фонарей, освещавших дорогу, она казалась очень одинокой. — Но ты должен понять, Хикигая, что невозможно не ранить окружающих. Люди такие существа, что порой ранят одним своим существованием, даже не понимая этого. Если ты вовлечен в какие-то отношения, то этого не миновать, а если не вовлечен, то и это еще ничего не гарантирует.
Учительница достала еще одну сигарету и, держа ее в руке, продолжила говорить.
— И если тебе случилось ранить кого-то, кто для тебя не слишком-то важен, то и беспокоиться об этом ты не станешь. Другое дело, если тебе будет погано от того, что ты кого-то задел.
Замолчав, учительница, наконец, чиркнула зажигалкой, осветив ее огоньком свое лицо, и закурила, глубоко вздохнув и выпустив облако дыма.
— Забота о ком-то подразумевает принятие на себя части их забот. — Теперь она смотрела на ночное небо. Я тоже поднял голову, размышляя, о чем она сейчас думает. Сквозь прореху в облаках как раз пробился лунный свет.
— Вот такая большая подсказка. — Учительница отодвинулась от машины и потянулась, радостно улыбаясь мне. - Обе стороны думают друг о друге, как о ком-то важном. Но незачем из-за этого расстраиваться, наоборот, можно гордиться.
Здорово, что тут скажешь. Но, что с того? Если просто думать, как о чем-то важном, то можно так и остаться наедине со своими мыслями, не решаясь ни на что иное.
— Это, как бы, совсем не просто, так ведь? — Я не мог не переспросить.
— Еще бы. — Учительница снова прислонилась к машине. — Но это возможно. У меня получилось, во всяком случае.
По ее лицу пробежала тень, но не похоже, что она станет развивать тему и рассказывать о своем прошлом, а я не считаю правильным расспрашивать. Интересно, она расскажет, когда я повзрослею? Поняв, что выжидательно смотрю на нее, я тут же отвернулся в сторону.
— То, что у вас получилось, еще не значит, что у других тоже получится, знаете ли.
— Хамло. — Она быстро схватила меня за голову и сдавила, словно тисками. Я попытался вырваться, но силы мигом покинули меня. — Я тут для кого распинаюсь?
— Впрочем, это не обязательно должен быть ты. Может, Юкиносита в будущем изменится, когда найдется кто-то, кто поймет ее. Или Юигахама, почему бы и нет?
И когда именно это произойдет? То, что она описывала, казалось мне невероятно далеким, но, в то же время, близким, потому что могло происходить на моих глазах.
— Уверена, что вы считаете, что все еще впереди, но это не так. Однажды выбор, сделанный сейчас, может аукнуться. Так уж устроен мир.
Пожалуй, она права. Когда-то, где-то, кто-то переступит черту. Мысленно согласившись с учительницей, я дернулся и понял, что она уже отпустила мою голову, положив, впрочем, руку на плечо, отчего казалось, что она стала ближе ко мне.
— Просто мне кажется, что будет хорошо, если это будешь ты. Ты и Юигахама сделаете нужные шаги ради Юкиноситы.
— Нет, пусть вы и говорите так… — Учительница передвинула руку, теперь слегка приобняв меня, и я тут же забыл, о чем хотел сказать.
— Жизнь на этом не заканчивается, но кое-что можно сделать только сейчас. Сейчас, Хикигая, и только сейчас. — Я не мог отвести от нее взгляд, а учительница сильнее сжала руку. — Думать, бороться, ошибаться, беспокоиться — это все неотъемлемые элементы жизни.
Учительница отпустила меня, резко отодвинувшись, и тут же улыбнулась, давая понять, что на сегодня она все сказала. Казалось, что в моей груди скопилось множество слов, готовых выплеснуться наружу, но я сдержался, чтобы потом тщательно все обдумать и отфильтровать.
— Какие же это неотъемлемые элементы, если от них столько проблем? — Спросил я вместо того, чтобы начать ругаться и всячески выражать эмоции.
— Пф, мог бы и промолчать. — Усмехнулась учительница и отвесила мне подзатыльник. — Ладно, пора по домам, залезай.
Учительница села в машину, а я сказал «так точно» и последовал за ней, по пути бросив еще один взгляд на небо. Луна, недавно видневшаяся среди облаков, уже скрылась, и теперь ничто не освещало водную гладь.
По моему лицу скользнул ледяной ночной ветер, но он показался на удивление не таким холодным, как должен был. А в груди продолжало разливаться тепло.
