По мере того, как Хэлянь Линчжу и Мо Цяньин продвигались вперед, аура глубокого пути становилась всё плотнее.
Вокруг на семь-восемь сотен километров простиралось насыщенное энергией пространство. В этом месте была собрана почти вся элементальная аура ближайшей безопасной территории, и даже серое небо было покрыто слоем блеклого желтоватого света.
Как только трое приблизились, издалека их встретила фигура, испускающая мощную ауру, и не успели они добраться до неё, как старый голос уже донесся до них:
«Я, Кусянь, почтенно приветствую Старшую Принцессу».
Фигура обладателя голоса быстро появилась в духовном сознании Юнь Че.
Его дыхание было густым, как гора и небо, а культивация на пике царства Божественного Мастера — существование на уровне Божественного Императора в познании Юнь Че.
Однако его образ очень сильно отличался от всех Божественных Императоров, которых он встречал.
В царстве Божественного Мастера не только возрастала продолжительность жизни, даже в конце своего жизненного пути Божественный Мастер совсем не походил на обычного смертного старика.
Как и у мастера меча Цзюнь Умина, его жизнь также находилась на последнем исходе, но его глаза всё ещё были подобны ярким звёздам, а лицо было будто бы вырезано острым лезвием, без единой морщинки. Единственное, что могло выдать его старость — это его идеально белая борода и седые волосы.
Стоявший перед ними старик, испускающий ауру пика Божественного Мастера, на удивление был сухим и тонким, с мутными глазами и бледным лицом, а кожа под его широкой мантией была грубой, как наждак, и покрыта несколькими странными серыми пятнами.
Словом, выглядел он так, будто только что был вытащен из огня чистилища, где его жарили несколько ночей. В познании Юнь Че было трудно найти сходства его внешности и темперамента с Божественными Императорами Царства Богов. Он был близок скорее к Янь И, Янь Эру и Янь Сану, замученным в Море Вечной Тьмы после долгих восьмисот тысяч лет.
Юнь Че молча размышлял: всю свою жизнь проживая под гнетом пыли бездны, божественный мастер до такой степени подрывает своё существование.
И ответ был прямо перед носом.
В условиях тихого разложения срок жизни существ Бездны будет, несомненно, короче, чем в мире, из которого он произошел.
Натолкнувшись на приветствия старика, Хэлянь Линчжу поспешила отмахнулась от них: «Я не могу принять ваших формальностей. Хотя Линчжу и отошла к императорскому двору, но учитель однажды остаётся отцом навсегда, Линчжу не посмеет принять почтение мастера».
Старик покачал головой и тепло сказал: «Старшая Принцесса — знатный член императорской династии…».
«Учитель!» Хэлянь Линчжу низко поклонилась: «Вы действительно заставляете своего ученика стыдиться! Я прошу вас называть меня Линчжу, как обычно».
«Хахаха,» Мо Цяньин громко рассмеялся и сказал: «Мастер, вы лучше всех знаете натуру Линчжу, и поскольку здесь не императорский двор, просто присоединяйтесь к нам».
Очевидно, что этот старик по имени Кусянь был очень предан и восхищен династией Хэлянь, и даже если женщина перед ним была его личной ученицей, он не хотел случайно проявить неуважение по отношению к царской семье.
Поколебавшись еще немного, он, наконец, слабо улыбнулся и сказал: «Хорошо. Линчжу, я получил сообщение от твоего отца, в котором говорилось, что в поисках возможности прорыва ты в одиночку отправилась к Морю Тумана… Теперь, когда я вижу, что ты благополучно вернулась, у меня отлегло от сердца».
Хэлянь Линчжу с досадой сказала: «Я благодарна отцу и учителю за их заботу. В этот раз мне посчастливилось получить помощь от Девятого Старшего Брата, но из-за меня Девятый Старший Брат тоже пострадал».
«Просто царапины,» Мо Цяньин небрежно поднял окровавленную руку, снова раскрыв рану, но его лицо совершенно не изменилось.
Кусянь переминулся, слабый желтый свет поплыл от его тела в раны на руке и рёбрах Мо Цяньина, в мгновение ока очищая их от пыли бездны, после чего он сказал: «Линчжу, вы, как старшая принцесса царской семьи, должны ставить собственную безопасность выше всего остального. Не подвергайте себя необдуманным рискам».
Хотя Хэлянь Линчжу чувствовала себя виноватой, она не испытывала угрызений совести и медленно, но твердо сказала: «Именно потому, что я Старшая Принцесса, я должна была это сделать».
Она отвернулась и посмотрела на бесконечный песок и пыль вдалеке: «Я слишком много лет пробыла в Царстве Божественного Мастера, опасно это или нет, отчаянно это или нет, если я не смогу заставить себя пробиться через узкое место прорыва, если я, Хэлянь, буду продолжать сидеть сложа руки… возможно, однажды «Императорская династия Хэлянь» будет навсегда похоронена в вечной песчаной буре Царства Цилиня Бездны».
Династия Хэлянь, которая когда-то правила этими Небом и Землей, да и единолично всем Царством Цилиня, должна сравняться, чтобы выжить.
В настоящее время в Царстве слово «династия» стало шуточным.
«…» Мо Цяньин открыл рот, чтобы заговорить.
Кусянь мрачно вздохнул и не стал продолжать её уговаривать. Его взгляд упал на Юнь Че: «Этот человек?..»
Мо Цяньин сказал: «Мы спасли его в девятистах милях от границы Моря Тумана. Старшая сестра Линчжу была слишком добросердечна и не могла смириться с тем, что его заживо похоронит в песке и пыли, поэтому захватила его с нами».
Его взгляд покосился: «Его раны выглядели куда плачевнее, но он неожиданно дожил до текущего момента».
Кусянь нахмурился, готовясь раскритиковать риски Линчжу по спасению незнакомца, её опасное и глупое поведение, но Хэлянь Линчжу перебила готовящийся упрек: «Ученик никогда не посмеет забыть уроки мастера, конечно, это была не сиюминутная глупость».
«Просто… глаза этой ученицы увидели, что этот человек, несмотря на серьезные травмы, все еще обладает замечательной внешностью. Его происхождение, безусловно, необычное. И хотя его дыхание жизни чрезвычайно слабо, все ещё можно определить, что он должен быть довольно молод, но его культивация схожа с культивацией этой ученицы, что также может свидетельствовать об его высоком происхождении.»
«В случае, если он является человеком Божественного Царства, спасение его жизни может обернуться удачей».
Голос Хэлянь Линчжу постепенно слабел, и она сама понимала, что её объяснение на самом деле было крайне жидким.
Кусянь снова вздохнул в своём сердце.
Хэлянь Линчжу так беспокоилась о будущем царской семьи Хэлянь, что была близка к нервному срыву.
Она слишком жаждала возможности… переломить судьбу своего рода, ведь всего лишь сто лет назад один человек похоронил такую возможность.
И имя этому человеку… «Мо Бэйчэнь».
Без единого слова аура Кусяня поплыла к телу Юнь Че: «Сделаного не воротишь, оставим его у себя на время. С такими серьезными травмами, выживет он или нет, будет зависеть от его собственной судьбы».
Пока они проходили через слои барьеров, присутствие Пыли Бездны также постепенно ослабевало. В итоге Юнь Че был доставлен в тихий, отдаленный павильон.
Он не «проснулся» сразу, а продолжал дышать, беззвучно прощупывая всё вокруг.
Случайная встреча в песчаной буре сделала это место его отправной точкой в мире Бездны.
Мир в агрессивной среде Бездны действительно существовал, и он попал в него живым.
Хотя это только первый день его прибытия в этот мир, цель… должно сказать, миссия его прихода сюда, поразила его душевное море бесчисленное количество раз.
Все в этом мире — его естественные враги.
Не отступать ни на секунду, не колебаться ни на секунду, не жалеть ни секунды!
Ибо если этот мир не будет низвергнут, то будет поглощён тот мир, из которого он вышел!
Один одинёшек в огромном мире.
Он должен… использовать всё, что ему доступно, любыми средствами выжить.
Даже если это будет злобно, жестоко, мерзко и грязно…
И самое главное — то, о чем его попросила Чи Ву…
Действовать отчаянно!
…………
…………
Дикий песок шипел и ревел, закрывая солнце и небо, насколько хватало глаз, будто девять призраков нависали над миром.
Ад как он есть.
Среди ветра и песка постепенно появилась тень молодой девушки.
Снежная вуаль — одежда, звезды и луна — глаза, нефрит — мускулы. Вуаль закрывала лицо, открывая миру лишь половину, но её уже было достаточно, чтобы оглушить бушующие пески и взбудоражить бурю.
Её присутствие казалось совершенно неуместным в этой стране стихийных бедствий.
За ее спиной бесшумно парил тонкий нефритовый меч. От меча исходила белая аура, легкая, как облако, а внутри белой ауры скрывался перелив остекленевшего света.
Острие меча было нефритовым, мягким и тихим, но оно проникало сквозь слои ветра и песка, ясно, словно отражаясь прямо от дна широкой души.
Имя этому великолепному клинку: Меч Стеклянного Облака.
Девушка остановилась среди песка и ветра и огляделась вокруг: ее духовное чувство расширилось до предела, но конца окружающего её шторма она не видела.
«Тетушка, что это за место?» Ее голос был изящным, как текущая вода, и нежным, как небесная музыка, делая бушующий смерч вокруг мягким и нежным: «Я… заблудилась?»
Никто не откликнулся.
Девушка моргнула своими красивыми глазами, и в ее голосе появились нотки обиды: «Тетя, я знаю, что ты всё ещё здесь».
Между небом и землей по-прежнему было только шипение ветра и песка.
Спустя еще несколько мгновений раздался тихий вздох, похожий на туман.
Вдруг ветер и песок внезапно остановились, и между небом и землей воцарилась тишина.
На многие мили и километры вокруг больше не было слышно ни свиста ветра, ни блуждания песчинок. Словно длань небес опустилась и полностью закрыла весь мир.
Этого страшного и ошеломляющего явления было достаточно, чтобы заставить любое живое существо содрогнуться от ужаса.
Между небом и землей медленно возникла бессмертная тень.
Зеленые одежды развевались, глаза сияли как иней, словом гордый одинокий лотос на старинной картине или холодная луна на фантастическом небосводе.
Ее ясные глаза, ее намерение меча, ее аура — все это вызывало благоговейный трепет, так что люди не осмеливались иметь ни малейшего намека на кощунство по отношению к ней, и все же её фигура заставила тонкие брови молодой девушки выгнуться дугой, как выгибается порхающая бабочка: «Тётя!»
Только вот ее тонкую тень тут же оттолкнула невидимая аура.
«Цайли,» слабо проговорила она, ее голос, словно нефрит, упавший в ледяной бассейн, едва ли содержал половину тех эмоций, которые должны быть у человека: «Это твой личный опыт, ты должна использовать свое тело и душу, чтобы воспринять и понять мир вокруг, и использовать свою собственную силу, чтобы пробиться через трудности и уничтожить опасности.»
«Ты должна быть независима не только физически, но и ментально!»
Ей не следовало раскрывать своего присутствия.
Ясный и холодный голос леденил душу и сердце, но у девушки не возникло ни малейшего волнения. Она даже мягко кивнула головой и с улыбкой ответила: «Я знаю, я знаю. Я обещаю, что какая бы опасность меня ни подстерегала, я не буду полагаться на силу тетушки».
«Мне просто любопытно. В конце концов, тетушка такая могущественная, что в мире не должно быть ничего такого, чего бы тетушка не знала. Если мне хочется расширить свои познания и кругозор, разве не лучше спросить тетю напрямую?»
На этот раз Циньин решительно пресекла возражения брата и настояла на том, чтобы привлечь Цайли к тренировкам, не только для того, чтобы она увидела реальный мир бездны, почувствовала истинную добрую и злую человеческую природу, но и для того, чтобы она нашла возможность для прорыва.
Если бы она смогла преодолеть опасное пространство бездны своими силами, то, несомненно, это принесло бы ей огромную пользу при прорыве.
Поэтому такого рода опыт просто не мог иметь даже малейшего намека на зависимость. Особенно психологическую… Иначе, столкнувшись с критической ситуацией, человек всегда будет думать, что кто-то тайно укрывает его, и совершенно не опасаться за свою жизнь, что негативно скажется на границах его потенциала.
Однако, независимо от того, был ли это её отец или её тётя, как они могли позволить Хуа Цайли остаться одной?
В запятнанном смертном мире, куда она еще не ступала.
Так как Цайли очень хорошо знала свою Тётю, естественно, она не верила, что та может её оставить.
С бессилием в сердце Хуа Циньин посмотрела вдаль и сказала: «Это место, называемое Царством Цилиня Бездны, также является местом, где сила Пыли Бездны наиболее сильна в смертном мире. Ядром этого царства является Царство Божественного Цилиня».
«Царство Цилиней Бездны… Царство Божественного Цилиня…» — тихо произнесла Хуа Цайли, перебирая память: «Вечные бури и, кроме того, последнее пристанище цилиней!»
«Верно.»
Разноцветные глаза девушки были наполнены сильным любопытством к неизвестным ей явлениям: «Тогда я должна пойти и лично посмотреть».
Однако слова Хуа Циньин погасили только что вспыхнувший в ней энтузиазм: «В чертоги Божественного Единорога может попасть не каждый. Границы Божественного Единорога были выложены лично Императором Бездны».
«Э?» Губы девушки слегка приоткрылись, несомненно, крайне удивленные.
Ведь это было захолустное место за пределами божественных царств, и всё же его лично касался Верховный Император Бездны.
Хуа Цяньин пояснила: «Император Бездны и Божественный Цилинь имеют малоизвестную дружбу. Он дал название Царству Божественного Цилиня, дал Царству собственную территорию, и установил запрет, согласно которому границы царства открываются раз в шестьсот лет*, и перейти через них могут только люди из Царства Цилиня Бездны».
(П/п: *десять цзяцзы, десять циклов).
«Существование Царства Божественного Цилиня — это попытка защитить последних цилиней и дар милости Царству Божественного Цилиня».
Кто осмелится нарушить запрет, хрупкий, словно бумага, если он установлен лично Императором Бездны?
Что касается того, какая дружба связывает Императора Бездны с Царством Цилиня, никто не знает.
Яркий радужный свет в глазах девушки потускнел от разочарования: «В таком случае, даже если я достигну границ Царства Божественного Цилиня, мне не удастся попасть внутрь… А ведь я так хотела лично увидеть настоящего цилиня».
После недолгого молчания Хуа Цяньин сказала: «Не совсем так».
Ее духовное сознание распространилось и прошло сквозь песок за тысячи миль отсюда: «Если Царство Цилиня Бездны кардинально не изменилось, то в нём всё ещё властвуют три секты при великой династии.»
«Когда снова раскроются врата Царства Божественного Цилиня, те из внешнего мира, кто сможет получить разрешение от одной из трёх сект, также смогут войти вместе с ними. Впрочем, для тебя это бессмысленная информация».
«Как место, где сила Пыли Бездны наиболее яростна, Царство Цилиня является настоящим раем для культивации практиков стихии земли. Даже если тебе посчастливиться попасть внутрь, это не поможет тебе в твоём походе».
Девушка на мгновение задумалась и кивнула: «Ясно. Однако, когда мы выйдем отсюда, тетя должна будет описать мне этого старого Цилиня как следует, хорошо?»
Пусть в её сознании осталась только крайне размытая картинка, безэмоциональная Хуа Циньин не смогла отказать девушке в её просьбе.
Она не ответила прямо, вместо этого её ясные глаза посмотрели на щеки девушки: «Ты уже свыклась с Пылью?»
«Хм!» Хуа Цайли кивнула без малейших колебаний: «Кажется, она не такая страшная, как мне рассказывали».
«Это потому, что ты родом из Божественного Царства и не выросла под постоянным воздействием Пыли Бездны. Более того, ты всё ещё не ступала в Море Тумана».
Цайли не в первый раз выходила за пределы Божественного Царства Разрушения Небес, но раньше отец всегда сопровождал её, независимо от того, отправлялась ли она в Чистую Землю или другие Божественные Царства.
В этот раз она впервые попала в смертный мир, наполненный Пылью Бездны, только с нынешним уровнем культивации она, естественно, уже не могла прочувствовать весь ужас Пыли Бездны, и единственное, что ей нужно было сделать, это свыкнуться с дискомфортом.
«Куда идти дальше — решать тебе. Но Море тумана — это то место, куда тебе следует пойти, чтобы получить реальный опыт, потому что именно там живёт истина нашего мира».
«Знаю, знаю», ответила девушка, её стройная рука дрогнула, Меч Стеклянного Облака взметнулся вверх вспышкой ослепительного света, внезапно неподвижная песчаная завеса перед ней резко разъединилась: «Тетя, в таком случае я пойду… первой».
Хон!
Страшная песчаная буря, подобно внезапно пробудившемуся демону, с грохотом поглотила небо и землю.
Но той сказочной зеленой тени уже не было.
Девушка высунула розовый язык, затем прорезала лезвием меча песчаную бурю и с бешеной скоростью полетела навстречу неизвестному направлению.
Она, как пестрый воробей, выбравшийся из клетки, переполнена радостью, азартом и любопытством к новому миру, без опасений и страхов. Кроме того… не было видно ни малейшей толики той могучей стати, которая должна присутствовать в Богине, и тем более решимости взять на себя дальнейшую судьбу великой страны.
Она была слишком изнежена.
Ее отец — Бог — относился к ней, как к своей собственной жизни, а ее тетя — Бессмертная — готова была всю свою оставшуюся жизнь охранять ее.
Даже в этот самый момент далеко в небе за её маленькой фигуркой следили холодные, словно луна, глаза.
На короткое мгновение Циньин наклонила голову и взглянула на серо-желтое небо.
С годами небесный свод, казалось, неуловимо менял цвет, но мало кто мог это заметить.
«Циклы прилива времени становятся все короче и короче, и коллапс пространства и времени, возможно, уже близок».
Она негромко думала о судьбе, которую несет мир.
«Раньше наследники с достаточным количеством божественности встречались редко — один за десять тысяч лет. А в эту эпоху они появляются один за другим».
«Наследник Поднебесного Царства, подобный венцу мира».
«Звезда и Луна, Чудесные близнецы».
«Божественному Сыну Плетения Снов едва ли шестьдесят лет, и он уже пробудил свою божественность».
«Даже Божественное Царство Храброй Бабочки, где божественные наследники ценятся больше Чистой Земли, за короткий срок получило «блудного сына», силы которого ранее не видовали».
«Некогда Богиня Божественного Царства Вечной Ночи Вуцин была в одночасье низвергнута и убита, что показывает, насколько исключительна эта новая Богиня Вуйи».
«И Цайли… ты первая наследница, обладающая совершенной божественностью в истории Божественного Царства Разрушения Небес».
«Ты обязана вырасти, даже если придется попотеть».
«Вечно серая небесная твердь вдруг засияла звездами. Будет ли это занавес чудесного света или предзнаменование катастрофы?..»
…………
…………
