«Мне всё сообщили глаза моего мужа,» Голос Цан Шухэ был мягким, но в ее водянистых глазах отражалась тревога.
«В… Бездну!?» Руй И воскликнула в шоке: «Но ведь там… там…».
Бездна Небытия издревле была вписана в восприятие людей Царства Богов как место абсолютных небытия и смерти. Чем выше была культивация человека, тем больше он её боялся.
Юнь Че сказал: «Императрица Дьяволов завладела некоторыми воспоминаниями Мо Бэйчэня. Под Бездной Небытия действительно существует другой мир, а падение в Бездну не означает неизбежную смерть. Человек просто упадет в этот мир, называемый Бездной».
Объяснение Юнь Че было простым и кратким, но и Цан Шухэ, и Руй И глубоко понимали, что ломающие здравый смысл вещи часто бывают столь же ужасающими.
«Но… даже если вы действительно могли бы достичь того мира через Бездну Небытия… Мо Бэйчэнь был таким пугающим, разве вы не… окажетесь в опасности, когда попадете туда?»
Голос Руй И слегка дрожал, и только сейчас она наконец поняла, что переволновалась на виду у всех, поэтому поспешно опустила голову и замолчала.
Цан Шухэ искоса взглянула на Руй И и сказала: «Если у моего мужа такие мысли, значит у него есть план».
Юнь Че протянул руку, и перед глазами Цан Шухэ предстала каменная плита, оставленная Злым Богом.
«Моя культивация происходит из запретной техники Злого Бога, которая сама по себе является противоестественной небесным законам и превосходит все особые техники культивации. Если получить все семена стихий, то даже смертный Божественный Повелитель вроде меня сможет высвободить силу Божественного Царства».
«…Когда все Боги и Дьяволы погибли, старый порядок мировых законов рухнул. Теперь, когда рассеивание ауры Изначального Хаоса прекратилось, мир постепенно приходит в равновесие, однако если в нынешнем мире сила Божественного Царства будет достигнута, это приведет к беспорядку и хаосу в новом порядке мировых законов и затронет всех смертных существ и духов. Если разум такого практика будет извращён, это станет величайшим бедствием.»
«Поэтому семя земли похоронено в Бездне и должно исчезнуть там навеки».
…………
«Если вы получите все семена стихий…, вы сможете высвободить силу Божественного Царства,» Цан Шухэ легко произнесла эти слова, и странный блеск возник в её водянистых глазах: «Это слова, оставленные древним Злым Богом?»
«Верно.» Отложив каменную плиту, Юнь Че с серьёзным вырежнием лица ответил: «Каналы Злого Бога в моём теле неполноценные, в них не хватает семени земли. Это семя было сброшено в Бездну Небытия Злым Богом незадолго до его кончины».
«Это также причина, по которой я так и не смог прорваться в Царство Божественного Мастера».
«Так что если, упав в Бездну Небытия, я не умру, а попаду в тот мир, который называется Бездной, возможно, я смогу найти там семя земли и вернуть моим каналам целостность. И таким образом…»
Юнь Че поднял руку, а его глаза помрачнели: «Я смогу прорваться в Божественное Царство».
«Я несу наследия Бога Творения и Императора-Дьяволов, мой потенциал и верхний предел превосходят потенциалы всех живых существ этого мира и даже Бездны!».
Цан Шухэ посмотрела на Юнь Че и тихо сказала: «Да. Мой муж, в каком бы мире он ни находился, превосходит все поколения».
Юнь Че, однако, в этот момент снова мягко покачал головой, улыбаясь самому себе: «Как бы то ни было, в этом деле слишком много неясностей. Итак… Шухэ, я хотел бы услышать твой совет».
После долгого молчания, Цан Шухэ прошептала: «Когда муж собирается уходить?»
«В течение десяти дней». Юнь Че ответил.
«!!!» Глаза Юнь Усинь резко раскрылись, её рот открывался и закрывался, прежде чем она сильно закусила губы и замерла.
«Через пять лет Бездна снова вторгнется в наш мир» . Юнь Че медленно открыл им жестокую правду, настолько жестокую, что её вообще нельзя было никому разглашать.
Потому что, не говоря уже о тщательном планировании, у него не было времени даже колебаться.
«Я понимаю». Цан Шухэ выглядела спокойной, как вода, её голос оставался таким же нежным, как легкая рябь на озере: «Муж, ты всё ещё помнишь слова, которые я тогда сказала?»
Юнь Че: «?»
«В отличии от грубой силы, твои глаза легко интригуют и влюбляют людей, а потому являются лучшим оружием,» Цан Шухэ посмотрела в глаза Юнь Че, которые были такими же решительными, как и в их первую встречу.
«…» Эти слова действительно были хорошо запечатлены в памяти Юнь Че.
Когда Цан Шухэ говорила, её глаза, похожие на море, светились туманным и чрезвычайно красивым светом, как и ее бесконечно загадочная и глубокая душа.
Это и был её совет.
«Когда мой муж, которому нет равных в этом мире, прибудет в Бездну, он станется одинок и слаб,» Цан Шухэ ведала: «Но я верю, что нелегкий для других путь в Бездну будет для тебя не таким трудным, ибо твоя сила даёт тебе не просто культивацию, а широкие возможности, недоступные другим».
……
Когда Юнь Че и Юнь Усинь уходили, Цан Шухэ долгое время смотрела им в спины.
«Госпожа», — наконец нервно заговорила РуЙ И, — «Я… немного напугана».
Цан Шухэ улыбнулась: «Когда моя жизнь увядала, ты решила сопровождать меня, и в то время у тебя на лице не было и следа страха; когда мой муж принижал меня, ты не побоялась гневно упрекать его. Так почему ты боишься сейчас?»
«Как это может сравнивать…» Руй И грустно отвечала: «Юная леди наконец-то поправилась и только начала свою настоящую жизнь, почему всё… снова так плохо?..»
Она посмотрела в направлении взгляда Цан Шухэ: «С кем пойдет Император Юнь? Во всяком случае, Императрица Дьяволов будет рядом с ним, что немного успокаивает».
Цан Шухэ покачала головой: «Он определённо пойдёт один».
«…!» Руй И была ошеломлена.
«Руй И,» обернулась Цан Шухэ: «Пойдем со мной кое-куда».
«Куда?» бессознательно спросила Руй И.
Цан Шухэ лукаво улыбнулась: «Давай приготовим для него что-нибудь вкусное и весёлое».
«А?» Руийи замерла.
«Мы почти ничего не знаем о Бездне,» Цан Шухэ сказала: «Но семь эмоций и шесть желаний взаимосвязаны в любом мире, в любом царстве и для любого живого существа. Есть много вещей, которые могут помочь ему завести больше друзей и привлечь больше девушек, пока он будет обретать нужную ему силу».
Красивые глаза Руй И расширились, когда она с трепетом смотрела на улыбающееся лицо Цан Шухэ: «Госпожа, вы… действительно не волнуетесь и не боитесь?».
«Какой смысл беспокоиться и бояться, когда он уже всё решил?» Цан Шухэ всё ещё улыбалась: «Больше всего меня волнует, доберется ли он невредимым до безопасного места после падения в Бездну Небытия».
«Если он сможет благополучно добраться, то, что будет потом, меня не сильно беспокоит».
«Почему?» озадаченно спросила Руй И. Грозный Мо Бэйчэнь был простым «Рыцарем-Стражем» в Бездне, так разве мир там не был во много раз более ужасающим?
«Потому что, мой муж, наш император Юнь, ещё не достиг пятидесяти лет,» Глаза Цан Шухэ покрылись дымкой: «Кто вообще поверит, что юноша всего за несколько коротких лет стал первым Верховным Императором Царства Богов? Какой высомерный и могущественный человек станет по-настоящему опасаться «ребенка», которому всего сорок лет?»
«Императрица Дьяволов определённо покажет ему, как правильно воспользоваться этим преимуществом».
…………
Покинув Царство Лазурного Моря Десяти Направлений, Юнь Усинь больше не могла сдерживаться. Она крепко ухватилась за рукав отца, её голос дрожал от слишком сильного волнения: «Отец, ты… действительно хочешь туда пойти?»
Юнь Че посмотрел в глаза своей дочери и очень спокойно сказал: «У меня нет другого выбора».
«…» Глаза Юнь Усина дрожали и колебались,и она не знала, что сказать.
Юнь Че сжал руку Усинь: «У меня нет иного пути, кроме как пойти туда добровольно».
Юнь Че поднял голову и охватил взглядом тусклое небо: «Рядом со мной ты, Усинь; позади меня бесчисленное множество последователей; под моими ногами бесчисленное множество подданых и поклонников».
«Но на самом деле, в глубине души, я всегда чувствовал себя одиноко».
«Наследства Императора-Дьяволов и Бога Творения заставляют меня бессознательно смотреть свысока на всё в этом мире. И это только усилилось после того, как я стал Императором Юнем и оказался один на вершине мира, а все вокруг стали вдруг такими скроными».
«Отец имеет на это право, и он его достоин,» Юнь Усинь ответила.
Юнь Че слабо улыбнулся: «Возможно, в чьих-то глазах это правда. Восприятие, которое сопутствовало моим мыслям, было таковым: то, что не могут сделать другие, могу сделать я, если даже я не могу этого сделать, то никто в мире не сможет этого сделать».
«Перед лицом этого вторжения я подумал, что если даже я так отчаян, то и вест мир тем более. Надежды больше не осталось».
«Я был неправ». Взгляд Юнь Че опустился, когда он посмотрел на безграничное пространство под своими ногами: «Этот мир никогда не был только моим. Его судьба тоже никогда не решалась только мной».
«Если бы Янь И, Янь Эр, Янь Сан и два старших Цянь не спасли меня от смерти, я бы уже давно пал от рук Мо Бэйчэня».
«Без пространственной божественной силы Мэйинь я не мог даже надеяться на побег».
«Без Цан Шатяня и Хо Поюня, с моей силой, я мог обратиться только к самым отчаянным методам».
«Даже… без Императрицы Дьяволов, я, носящий гордое имя Императора Юня, не имел бы возможности полноценно контролировать этот мир, и мне пришлось бы оставить всё трепыхаться в вечном хаосе и беспорядках».
«Нет, всё не так». Юнь Усинь схватила руку отца и сильно покачала головой: «В этом мире действительно слишком много вещей, которые может сделать только отец, и только отец наиболее квалифицирован, чтобы быть императором. Это катастрофу в силах решить тоже только отец! Ты не должен вот так принижать себя».
«О чем ты только думаешь,» Юнь Че протянул руку и погладил макушку своей дочери, улыбаясь: «Когда это я принижал себя? Твоему отцу нет равных в мире, никто не может этого отрицать. Я просто заново осознал то, что должен был осознать».
Юнь Усинь поспешно протянула руку, чтобы защитить свои растрепанные чёрные волосы, и пробормотала низким голосом: «Я уже не ребенок».
Юнь Че продолжил: «И если кто тронул меня больше всего, так это Цан Шитянь».
«В глазах всего мира он был грубым и диким похламимом, посмешищем, недостойным титула божественного императора. Перед катастрофой он раскачивался из стороны в сторону и первым покорился. В те годы, когда он находился под моим командованием, самым распространенным прозвищем, которым его нарекали в мире, было «бесхретный пёс»».
«Он никогда не использовал могущество Лазурного Моря, чтобы заставлять людей замолчать, и никогда не защищал своё достоинство. Ведь его никогда не волновало мнение мира».
«Но перед лицом внешнего вторжения «праведные и честные» склонились без боя, а «бесхребетный» Цан Шитянь, как они его называли, использовал свою жизнь и будущее Лазурного Моря, чтобы запечатлеть самую яростную гордыню на памяти этого мира.»
«Теперь бесчисленные пристыженные люди, которые раньше были горды до своего высокомерия, никогда больше не посмеют упомянуть имя Цан Шатяня до конца своих дней».
Он протянул руку, чтобы обнять стройные плечи дочери, его голос стал мягче: «Цан Шитянь — подданный императора, и более того, он — житель этого мира, и если даже он способен на такие подвиги, то твой отец, как император этого мира, должен взять на себя обязанности, подобающие императору.»
«Итак, Усинь, моя дочь…», улыбнулся он: «Я уже давно недостоин быть хорошим отцом, но, по крайней мере, у меня ещё есть шанс стать достойным императором, верно?».
«…» Губы Юнь Усинь дернулись, и вскоре после этого в её глазах появилась дымка, а по белоснежному лицу потекли слёзы.
