— Мэйинь, скажи мне… теперь, когда Игла Неба и Земли в твоих руках, и только ты все знаешь, я хочу, чтобы ты сама мне рассказала!
Юнь Чэ контролировал свои эмоции с максимальной волей, в тот день, когда он смотрел свысока на четыре Божественных области, он даже с гордостью подумал, что после этого больше нет шансов, что что-либо в мире может разбить его сердце.
Однако эмоциональные потрясения, снова и снова достигали пределов того, что император Юнь мог контролировать.
— … — Капля алой крови медленно пролилась над сильно укушенными губами Шуй Мэйинь.
Она опустила голову и произнесла трудным, болезненным голосом, — да… все это сделала она, у нее не было причин… рассказать тебе все, когда ты вернешься… старший брат Юнь Чэ, пожалуйста… не заставляй меня продолжать это больше…
— Ты вынуждаешь меня, ты сама вынуждаешь меня!
Даже сейчас Шуй Мэйинь, у которой явно не было слов для защиты, продолжала сильно сопротивляться… пусть даже она чувствовала себя такой беспомощной…
Это также сделало свет в глазах Юнь Чэ еще более взволнованным, и его голос также вышел из-под контроля превратившись в низкий рев, — все обман, даже мои вынужденные действия фальшивка, почему ты все еще не признаешь это! Что именно ты скрываешь? Все уже дошло до этой стадии, почему ты еще не хочешь сказать мне?!!
— … — Шуй Мэйинь ничего не сказала. Только тело ее дрожало еще сильнее, словно она провалилась в ледяной ад пронизывающий до костей.
— … ! — Именно в этот момент Юнь Чэ вдруг что-то понял. Его глаза вдруг дрогнули, и он в панике отпустил плечо Шуй Мэйинь.
Одежда на ее плечах уже была разорвана его вышедшей из-под контроля духовной аурой. На ее белоснежной коже появились синяки от его хватки.
Руки Юнь Чэ повисли в воздухе. Через некоторое время между его пальцами высвободилось духовное сияние. Он осторожно накрыл обворожительные плечи Шуй Мэйинь и медленно удалил синяк.
Кап…
Кап…
Кап…
Капли слез падали на ее колени. Ясно, тепло и беззвучно, но это вызвало режущую боль в сердце Юнь Чэ.
За эти несколько лет Шуй Мэйинь вдруг превратилась в плаксу.
Он отчетливо помнил, как у Шуй Мэйинь рухнуло настроение, когда тогда он рассказал ей о смерти Ся Циньюэ. Она бросилась ему на грудь и долго, долго горько плакала…
В то время он думал, что она плакала от волнения и радости. Думая об этом сейчас, если она плакала от радости, как она могла плакать так горько?
В течение трех лет, проведенных вместе в Божественном Царстве Вечного Неба, он иногда просыпался от медитации и замечал Шуй Мэйинь, смотрящей в определенном направлении, с лицом, испачканным слезами.
Она всегда сразу улыбалась и говорила ему, что все еще не может собраться, после такого бедствия, и он был как сон, заставляя ее всегда проливать слезы.
Даже на Голубой Полярной Звезде, когда это было явно самое расслабленное и теплое время, ее глаза часто необъяснимо затуманивались.
— Моей Мэйинь всегда будет пятнадцать лет… — Это был не первый раз, когда он говорил словно, шутя Шуй Мэйинь, потому что она действительно слишком часто плакала в последние годы.
Только сейчас он понял, что ее «слезы» последних лет были не такими, как он думал.
Возможно, каждая слеза выходила из глубины ее сердца.
— Мэйинь, прости меня. — Он еще раз положил руку на плечо Шуй Мэйинь. Только на этот раз его движения были несравненно плавными, и его голос также стал намного мягче, — я думал, что стал достаточно сильным, но, в конце концов, я все еще безнадежный… и ужасно потерял контроль.
— Но правда слишком важна для меня… скажи мне, скажи мне, хорошо?
Ее красивая голова все еще была глубоко опущена, и слезы неудержимо текли… если бы кто-то посмотрел ей в глаза в этот момент, он обнаружил бы, что свет в ее глазах, обладательницы непорочной Божественной души, был пугающе темным.
— Нельзя… нельзя… — Тихо пробормотала она. Ее голос уже утратил непостижимость, и ее страдание несло некоторую растерянность, — это… обещание… и ее… последнее желание…
— Мне нельзя… нельзя…
Обещание…
Последнее желание…
Желание?
— Мэйинь, послушай меня. Посмотри мне в глаза. — Юнь Чэ осторожно обеими руками вытер залитые слезами щеки Шуй Мэйинь, — я знаю, что между тобой и ней должно быть есть какое-то обещание. Ты дала ей обещание, что сохранишь все ее секреты. Кроме того, ты всегда делала это очень хорошо. За все эти годы не просочилось ни одного слова.
— Лгать близким людям очень мучительно. Чтобы выполнить обещание, ты, не колеблясь, раз за разом лгала мне… ты действительно сделала это очень, очень хорошо.
— Правда постепенно открылась из-за случайного случая. Это я понемногу ее обнаружил. Это не ты раскрыла ее, и не ты сказала мне правду. Теперь, все что ты мне расскажешь, это просто своего рода признание, того что должно быть раскрыто… ты не нарушишь свое обещание, и ты определенно не подведешь ее.
Слова Юнь Чэ заставили темные глаза Шуй Мэйинь слегка заколебаться.
Его голос стал еще мягче, и в его глазах не было ни единого следа упрека в ее лжи. Только чрезвычайно глубокое чувство любви и жалости. — Ты несешь все секреты и знаешь все, что она сделала, однако ты можешь только смотреть, как мир презирает, унижает, принижает ее, смеется над ней… и тем более, видеть, как я обижен на нее, ненавижу ее, и я даже не хочу, чтобы кто-то упоминал ее имя передо мной…
— Это чувство конечно очень мучительное, верно?
Эти слова безжалостно врезались в самую глубокую часть сердца и души Шуй Мэйинь, как тяжелый молот. Дрожь ее тела и зрачков вдруг стала в несколько раз интенсивнее.
— Кроме того, ты забыла? — Уголки губ Юнь Чэ приподнялись в очень мягкой и нежной улыбке, — сейчас все по-другому, чем тогда. На данный момент мы уже официально муж и жена. Счастье, печаль, гнетущие дела… даже если нарушить обещание — это вина, мы должны нести это вместе. Вот как должны выглядеть настоящие муж и жена, верно?
— Поэтому скажи мне, хорошо? По сравнению с признанием во всем, ты определенно не хочешь, чтобы я чувствовал себя пустым все время. Ты хочешь видеть ее, сделавшую все бесшумно, без запятнанной репутации… не так ли?
Ее звездные глаза яростно дрожали… снова и снова…
— Ву… шшш…
Она всхлипнула, и наконец в какой-то момент свет в ее зрачках разбился, как кристаллы, рассыпая бесконечные прекрасные звезды.
— Ву… ву… вууааа!
Ее сердечные струны, эмоции и слезы пролились одновременно. Она бросилась на Юнь Чэ и начала громко плакать.
Все эти годы, за каждой ее улыбкой, в ее сердце и в ее душе, постоянно был вонзен шип, и каждый раз, когда он касался ее, сердце болело в долгом удушающем вздохе.
— Это она… это старшая сестра Циньюэ… Иглы Неба и Земли… это она… ву… вуахх…
Наконец она выкрикнула это имя…
Она, наконец, не выдержала всего этого в одиночку.
Это было похоже на то, что гора, которая долгое время давила на ее сердце, рухнула в одно мгновение. Она безудержно кричала и безудержно выражала свои эмоции, как будто хотела выпустить из своего сердца всю боль, тяжесть, угнетение и пытку, которые она претерпела за эти годы…
Однако под ее эмоциональным крахом она неудержимо плакала и не могла говорить.
Юнь Чэ крепко обнял ее, закрыл глаза и крепко стиснул зубы.
Его сердце было уверено уже давно… но, когда он услышал, как Шуй Мэйинь выкрикивает ее имя, его сердце все еще чувствовало, что вот-вот рухнет.
…
Далеко в небе аура Му Сюаньинь также стала чрезвычайно хаотичной, что было крайне редко.
Если бы не тот факт, что разум Юнь Чэ находился в еще более хаотичном состоянии, он бы мгновенно ощутил ее существование.
Поскольку она беспокоилась о Юнь Чэ, она по-прежнему молча следовала за ним.
Однако услышав… истина была слишком шокирующей, сотрясая сердце.
Ся Циньюэ… была самым невероятным и трудным для принятия человеком, который ранил и предал Юнь Чэ тогда, за исключением Юнь Чэ, даже для нее и Чи Ву.
Это было особенно верно для Чи Ву. Прошло столько лет, а Ся Циньюэ уже давно умерла, но она все еще не могла успокоиться из-за этого.
— Императрица Дьяволов, — пробормотала она, — твое восприятие ее это не то, что ты называла самой большой ошибкой в своей жизни, она никогда не была…
…
— … В то время, когда старший брат Юнь Чэ был в Северной Божественной области, весть о том, что Царство Стеклянного Света приютило тебя на один день, была разоблачена и распространена. После этого быстро пришла старшая сестра Циньюэ и серьезно ранила моего отца. Она также покалечила его внутренние каналы и привела меня в Царство Лунного Бога для заключения.
Шуй Мэйинь потребовалось много времени, чтобы успокоиться, прежде чем она начала рассказывать обо всем, что тогда произошло. Ее глаза уже покраснели от плача, и с них все еще свисали капли воды.
— Мой отец, моя сестра и я поняли это давным-давно. Это был только вопрос времени, когда кто-то узнает об этом, поэтому мы были готовы к этому. Просто мы не ожидали, что это произойдет так быстро… но правда в том, что старшая сестра Циньюэ намеренно разгласила новость о том, что Царство Стеклянного Света приютило тебя.
— … Действительно. — Когда все воссоединилось в сознании Юнь Чэ, многое уже стало совсем другим в его глазах.
— Если бы другие Королевские Царства, особенно Божественное Царство Монарха Брахмы, узнали об этом, последствия было бы трудно предсказать. Поэтому она сначала распространила эту новость и заранее сообщила Божественному Царству Вечного Неба, заманив Чжоу Сюзи в Царство Стеклянного Света. После этого она серьезно ранила моего отца и покалечила его внутренние каналы перед ним. После этого она объявила, что возьмет под стражу меня в Царстве Лунного Бога на тысячу лет.
Как один из трех самых сильных королей высших Звездных Царств Восточной Божественной области, серьезно ранить Шуй Цяньхэна, и навсегда покалечить его внутренние каналы… это было, несомненно, чрезвычайно жестокое наказание.
Мало того, что она искалечила Шуй Цяньхэна, она также искалечила ядро Царства Стеклянного Света.
Чжоу Сюзи не мог не умолять ее.
Чжоу Сюзи очень любил Шуй Мэйинь. В то время он очень стремился принять ее в качестве своего ученика, и в Восточной Божественной области не было никого, кто не знал бы об этом… поэтому, Чжоу Сюзи мог просить о заключении Шуй Мэйинь в тюрьму Ся Циньюэ. Если бы он хотел перевести Шуй Мэйинь в Божественное Царство Вечного Неба, его бы определенно обвинили в ее тайной защите.
Таким образом, наказание для Царства Стеклянного Света было завершено. Методы наказания были пугающе жестокими, и Божественный император Вечного Неба даже был свидетелем и умолял о пощаде. Таким образом, никто, включая Божественное Царство Монарха Брахмы, не могло больше вмешиваться в это дело.
В то же время, если бы кто-то хотел жаждать непорочной Божественной души Шуй Мэйинь через преступление Царства Стеклянного Света, ему пришлось бы столкнуться непосредственно с императором Лунного Бога.
— На первый взгляд это кажется суровым наказанием, но на самом деле это форма защиты для Царства Стеклянного Света и для меня. — Шуй Мэйинь всхлипнула, — она сказала мне, что искалеченные внутренние каналы моего отца… обязательно восстановятся, когда вернется старший брат Юнь Чэ.
— И действительно. — Она подняла лицо, из уголка ее глаз скользнула еще одна слеза, — отец полностью исцелен, я очень хочу… рассказать об этом старшей сестре Циньюэ лично.
Юнь Чэ спросил мягким голосом, — тогда она рассказала тебе все после того, как захватила тебя… и привела в Царство Лунного Бога, верно?
— Да! — Шуй Мэйинь кивнула, — она взяла на себя инициативу распространить новость и наказать Царство Стеклянного Света, защитить Царство Стеклянного Света было лишь второстепенной причиной, больше всего она хотела безукоризненно привести меня к себе.
— А потом, в лунной тюрьме, на самом низком уровне Царства Лунного Бога, она достала Иглу Неба и Земли, а затем сказала мне… все.
Юнь Чэ задержал дыхание.
