— Я понял, но мне кажется, что ваши несправедливые подозрения просто невыносимы. Я полагаю, что у вас есть веские доказательства, подтверждающие сказанное?
В комнате раздался торжественный голос. Голос человека, переполненного уверенностью, который считал естественным управлять другими людьми. У обладателя этого голоса были умные и спокойные, но острые как лезвие, глаза, которыми человек смотрел на Рёму.
Обычный человек, столкнувшись с таким взглядом, наверняка бы съежился и не смог бы выразить свое мнение. На самом деле, этот человек заговорил именно для того, чтобы подавить Рёму и закончить его допрос. Несомненно, такой поворот событий был неудачным для юноши.
Но в нынешнем случае другую сторону никак нельзя было назвать «обычной».
— А вы?
Однако в отличие от ожидания мужчины, Рёма просто повернулся к нему, не теряя своего расслабленного взгляда.
— Простите меня за грубость. Я Дэвид Гамильтон, глава семьи Гамильтонов, в настоящее время служащих маркизу Халкиону в Палате Лордов в качестве помощника, как и граф Айзенбах.
Сказав это, мужчина слегка хвастливо выпятил грудь. Он казался довольно гордым и уверенным в себе и своей семье человеком. Глядя на этого мужчину, Рёма слегка поклонился, и на его лице появилась таинственная улыбка.
«Ясно… Граф Гамильтон. Значит, так выглядит глава этой семьи клерков? Я в любом случае планировал представить свои доказательства, но все развивается довольно удобно».
— Это так? Так это вы…
— Кажется, вы слышали обо мне, не так ли?
— Да, я слышал, что вы, как один из глав Палаты Лордов, управляете группами клерков и обслуживающим персоналом, которые делают фактически всю работу.
В ответ на эти слова, Граф Гамильтон самодовольно улыбнулся. Казалось, они пробуждали в нем чувство собственного величия.
— Все так? Тогда это будет быстро. Конечно, у маркиза Халкион могут быть различные недостатки, но я могу гарантировать его личность и праведность.
Сказав это, граф Гамильтон махнул рукой в знак завершения, как будто слушание было окончено. В этом действии не было ни рациональности, ни логики. Это было сравнимо с тем, если бы в суде адвокат виновного заявил, что его клиент невиновен просто потому, что он может гарантировать это, не предоставив каких-либо доказательств. В этом не было никакой связи или уверенности.
Обычно, над такой вещью, вероятно, просто бы посмеялись и решили, что это была обычная шутка. Но с точки зрения графа Гамильтона, занимающего третье по важности место в Палате Лордов, гарантирование справедливости маркиза Халкиона в качестве главы должно быть достаточно, чтобы положить конец этой теме.
Рёму на мгновение ошеломило отношение графа Гамильтона. Такое чувство можно было назвать необычным для него, поскольку он все тщательно просчитывал. Конечно, слова и позиция Гамильтона оправдывали ожидания. Но в то же время, он считал такой ход событий наименее вероятным. Такую речь нельзя было найти даже в романах, за исключением, может быть, эксцентричных, но теперь она стала реальной.
«Он всерьез полагает, что я вложу свой меч в ножны только потому, что он использует в качестве щита свою фамилию, как нагло, но действительно потрясающе самоуверенно… Нет, если говорить точнее, то это слишком большая уверенность? В любом случае, настолько поверить в себя… Это важно».
Говорят, что уверенность в себе — это уверенность в то, что у вас есть сила и навыки, которые позволят вам достичь желаемого будущего. И кроме вас, в это не может быть вмешана какая-то другая сторона. В конце концов, это вопрос веры в себя. Когда вы думаете об этом именно так, то кажется, что очень легко выглядеть так, будто вы обладаете уверенностью в себе, когда все идет в соответствии с вашими желаниями.
Но на самом деле, все это не так-то просто описать словами. Например, в случае сдачи экзамена легко понять, что быть уверенным наверняка очень трудно, как бы то ни было. Есть много учеников, которые, готовясь к вступительным экзаменам в элитные школы, каждый день учатся ради того, чтобы их приняли первыми, при этом у них накапливаются толстые учебники, с которыми они усердно борются. Они делают потому, что каждый из них считает, что он использует свое время «наилучшим образом».
Конечно, невозможно узнать, действительно ли оно будет оценено как «лучшее», это будет понятно только после окончания экзамена. Но, по крайней мере, для самих себя они будут считать именно так.
Однако среди многих, прилагающих все свои усилия для достижения успеха, есть те, кто посещают храмы, чтобы помолиться, попросить благословения и даже купить какой-нибудь амулет. Что ж, на самом деле такое поведение считается обычным даже для тех, кто готовиться не для поступления.
Но факт в том, что если человек действительно уверен в себе, то ему не понадобилось бы божественное вмешательство. По крайней мере, из-за проделанной тяжелой работы, они бы считали это лучшим, чего они могли добиться. Но существуют люди, которые хотят, чтобы было что-то еще, на что можно было надеяться. Все это свидетельствовало о том, что выразиться словами, что на самом деле означает доверие к себе, было непросто.
Думая так, можно было понять степень самоуверенности графа Гамильтона. Столкнувшись с человеком, который испытывал антипатию и враждебность, он искренне верил, что сможет сдержать Рёму только потому, что он сказал, что гарантирует это.
«Если бы это было в Японии, то это было бы просто немыслимо…»
Большинство людей, живущих в современно Японии, вероятно, сочли бы графа Гамильтона настолько самонадеянным человеком, что они могли бы подумать, что он сумасшедший из-за этого держались бы на расстоянии. Но в конце концов, это было связанно с ценностями современной Японии.
Рёма осмотрелся вокруг и обнаружил, что в действительности, похоже, большинство дворян согласились со словами графа Гамильтона. Похоже, не нашлось никого, кто мог бы подвергнуть сомнению его слова, по крайней мере, открыто.
Кроме того, граф Гамильтон был не только дворянином, чей статус превышал статус большинства дворян, но и потому, что он был начальником отделов, которые выполняли фактически всю работу в Палате Лордов. Граф Гамильтон обладал военными силами, чья мощь превышала таковую мощь у обычных дворян, и поэтому из находящихся здесь людей было всего двое, кто мог противостоять его идеям: граф Айзенбах, обладающий таким же рангом, и маркиз Халкион, который находился на ступень выше.
«Думаю, что даже в Японии такое не было бы чем-то совершенно невероятным… Но чтобы говорить об этом прямо сейчас… Похоже таковы обычаи дворянского общества…»
Это не значит, что нельзя угождать сильным и превосходящим, из-за чего приходиться часто скрывать свое мнение о человеке, когда мы с ним разговариваем, смотря ему в лицо. Конечно, если спросят, плохо ли это, то будет трудно сказать, насколько, потому что было очевидно, что если бы все решили упорно придерживаться своих взглядов, то ничего бы не проходило гладко. Тем не менее Рёма посмотрел на выражение их лиц и не увидел необходимости вкладывать свой меч в ножны.
— Вы спрашиваете меня, есть ли у меня доказательства? Но тот клерк поместил меня в той мрачной комнате под арест на целый день, это очевидный факт. И факт то, что этот клерк был сотрудником Палаты Лордов. Если все так, то не разумно ли подумать, что он делал это по указанию кого-то из Палаты Лордов? А совсем недавно граф Афзенбах заявил, что все, что связано с этим слушанием, находится под контролем главы Палаты Лордов — маркиза Халкиона. Разве неестественно, что из всех этих фактом можно сделать полученный мной вывод?
Нынешняя позиция юноши могла считаться смелой или даже дерзкой, в зависимости от точки зрения. Но для дворян, которые враждебно относились к Рёме, всегда сохраняющем хладнокровие, такое поведение было раздражительным. Можно привести пример: это было похоже на то, что служащий на низкой должности начал возражать решению президента компании.
Для аристократов противодействие такому юноше, который не понимал своего места, было естественным. Но Рёма также принял во внимание такую антипатию.
— Вот почему я говорю вам еще раз, это только ваши несправедливые подозрения…
Граф Гамильтон заговорил, но в его голосе осталась всего тень от той торжественности, которая была у него совсем недавно. Очевидно, это свидетельствовало о том, что он не ожидал, что Рёма опровергнет его заявление прямо перед ним.
— Ах да, я кое-что вспомнил, что клерк, проводивший меня в ту комнату, сказал, что его также зовут Гамильтон… Мне кажется, что он родственник вашего превосходительства графа… Это так?
Сказав это, Рёма смел объект своего расспроса, переместив острие своего меча с маркиза Халкиона на графа Гамильтона. Это были уклончивые слова, но не было ни одного человека, собравшего здесь, кто не смог бы понять истинный смысл этих слов.
В комнате воцарилась неловкая тишина. С точки зрения графа Гамильтона, он намеревался протянуть руку помощи, но в итоге подставил под удар себя. Казалось, он отчаянно думал, как исправить положение. Но Рёма не был столь снисходительным, чтобы молча игнорировать противника в таком затруднительном положении.
— Как и ожидалось, в справедливости этого слушания есть серьезные сомнения…
Сказав это, Рёма пожал плечами и покачал головой, при этом сделав разочарованный вид. Поведение человека, смотрящего на другого свысока. Но за эту грубость его никто не упрекнул. Вернее было сказать, что они просто не смогли его упрекнуть. Сомнение, которое Рёма высказал вслух, было само по себе довольно логичным.
Конечно, все в этом месте понимали, что в таком слушании, с большой вероятностью, не было места справедливости или беспристрастности. Можно сказать, что и Рёма, который был предметом этого слушания, и Палата Лордов, которая курировала это слушание, находились во взаимопонимании по этому поводу. Также фактом было то, что молодой, недовольный отсутствием справедливости или беспристрастности, не мог осудить все слушание.
В конце концов, молчавший маркиз Халкион вздохнул и глядя на Рёму, внезапно заговорил.
— Я считаю, что этого достаточно… Так? Независимо от намерений, но похоже, что с нашим приемом были проблемы. И для барона Микошибы было естественным иметь некоторые сомнения после случившегося.
Эти слова вызвали переполох в комнате. Глава Палаты Лордов признал, что хоть и непреднамеренно, в ведении их дел были допущены ошибки. Учитывая разницу в рангах, это была немыслимая сцена.
Затем, игнорируя реакцию окружающих, маркиз Халкион продолжил говорить.
— Итак… Мне интересно, что мы можем сделать, чтобы развеять ваши сомнения?
Это было момент, когда глава Палаты Лордов поднял белый флаг перед человеком, известным как Микошиба Рёма, и именно этого момента с нетерпением ждал юноша.
— Понятно… Тогда…
Рёма посмотрел на маркиза Халкиона и произнес свою просьбу, делая вид что он долго думал об этом.
