10 января 2018 года, 7:00 утра, США, штат Массачусетс, Покъюпайн-Поинт, барак №713, секция №103
*ЗВУК: СИРЕНА*
— Долбаный апокалипсис!
Я со злостью посмотрела на мигающую красную лампочку с надписью: «Подъём». Делать нечего, придётся вставать. Когда моё тело покинуло крохотный уголок тепла под маленьким термоодеялом, оно задрожало от холода. Натянув сапоги и накинув куртку, я выбежала в коридор, на утренний смотр.
Мы с Шоной заняли место в конце строя как раз вовремя, когда сержант вышел из-за угла. Фьююх, хорошо, что не пропустили построение, а то остались бы на сегодня без работы.
Покъюпайн-Поинт знают как город спасения, но на самом же деле это крупный военный центр, где нас используют в качестве рабочей силы на заводах и возведении укреплений. И мы не жалуемся. Работа даётся по желанию, но те, кто работают, получают лучшие условия жизни.
Здесь нет разграничений — великая американская мечта канула в лету. И дети, и старики — все трудятся ради того, чтобы их защищали. И никто не может уехать, ведь им просто некуда двигаться, да и не на чем. США приняли больше двух миллионов беженцев, ресурсы государства на исходе. Поговаривают, что в северных штатах может начаться продовольственный кризис из-за зимних миграций населения.
Каждый день и каждый час, каждый вздох и каждая моя мысль связаны с этими монстрами. Три дня назад в огне вторжения сгорел мой город — Франклин. В сумме мегалиты убили больше ста пятидесяти тысяч человек. За их неспешную походку мир нарёк это «Медленным вторжением».
— Патерсон!
— Я!
— Кухня, барак номер 213, посудомойщик.
— Есть!
— Адамс!
— Я!
— Фронтовой госпиталь, санитар.
— Е-есть!
Сержант проходился по длинному строю, раздавая всем работу. Здесь за неё даже могут побить. Мы с Шоной попали в относительно спокойное место. В бараке номер сорок восемь недавно повесили целую семью за то, что они отказались поделиться хлебом с хозяевами барака. Для поддержания порядка военные выделили не так уж и много солдат, их главная забота — стальные гиганты.
Сержант распределил работы оставшимся людям и ушёл, напоследок громко крикнув:
— ВОЛЬНО! РАЗОЙТИСЬ!
Волей-неволей, а военной выучке здесь научат. Мы разошлись по команде. На завтрак каждому выдают сухой паёк, витаминные добавки и какой-нибудь фрукт, чаще всего это яблоко. Детям и некоторым другим категориям беженцев выделяют больше нормы.
Взяв свой паёк на раздаче у дверей огромного, собранного на скорую руку барака, я побрела к центру города, где и находится противное мне место — фронтовой госпиталь.
— Ты справишься? Можем поменяться, — нагнала меня Шона.
— Нет, спасибо. Я сильная.
— Да хватит выпендриваться. Удачи там, подруга.
— И тебе того же.
Шона помахала мне рукой, нацепила капюшон и побежала к бараку номер 213. Не хочу волновать её своими проблемами, как-никак апокалипсис у дверей и уже вставляет ключ в замочную скважину.
Проходя по набитому людьми промышленному городу Массачусетса, я вглядывалась в лица прохожих. Люди старательно прятали их от колющего холода, грелись у бочек, в которых догорал поваленный недалеко от города лес. Покъюпайн-Поинт, великое убежище, защищаемое континентальной армией, стало таким жалким всего за неделю.
*ГОЛОС ИЗ ДИНАМИКОВ: «РЕЙС ПОКЪЮПАЙН-ПОИНТ — ВИРДЖИНИЯ, ПРОЙДИТЕ ДЛЯ ПОСАДКИ НА ТРЕТЬЮ ПЛАТФОРМУ»*
Новый поезд с беженцами скоро отбывает в Вирджинию. Конечно же, полумиллионное население города слишком велико, поэтому его стараются распределить как можно скорее. Рейсы выходят примерно три раза в день. Каждый увозит пару сотен человек, выходит примерно шестьсот беженцев в день, а прибывают тысячи. Если так пойдёт и дальше, нас начнут селить на улицах. Возможно, мы даже пешком, в сопровождении конвоя, отправимся в Коннектикут, а оттуда в Пенсильванию. Зимой это будет трудно сделать. Снега навалило столько, что военный транспорт не справляется.
— Держи вора!
— Ай, нет, прошу… КХА! Хе…
*ЗВУК: БЬЮТ*
Рядом со мной два солдата повалили человека на снег и начали избивать его дубинками. Из шинели бедняги выкатилась одинокая банка рыбных консервов. На банке красная магнитная метка с надписью: «Собственность армии США». Воровство у военных — худшее из возможнейших преступлений в Покъюпайн-Поинт, даже хуже убийства.
— Пожалуйста, у меня сестра…
— Франсуа Бергетти, семьи нет. Ты ещё и врёшь, сволочь!
— Нет, я просто го… ГХА! П-пожалуйста…
— Проходи, не задерживайся, — обратился ко мне один из избивавших вора.
Не желая попасть под раздачу, я зашагала дальше по улице, наблюдая за транспортной колонной с самолётами. Их перевозят на полигон за городом, откуда те отправятся бомбить роботов.
Среди витрин разграбленных магазинов я заметила административный центр — место регистрации людей, проживающих в одном бараке. Тут люди получают личные номера, военные паспорта и койко-место.
На заднем плане виднелся рабочий телевизор, а из-за открытой двери я слышала передачу. Обычно люди закрыли бы дверь в такой мороз, но так как здания отапливаются огнём, их необходимо проветривать время от времени, чтобы не скапливались углекислый и угарный газы.
— …прекрасные пляжи и морской климат — вот залог вашего здоровья. Место, где не наступает зима. Наши отделения находятся по всей…
Владелец телевизора переключил канал.
— …Майами Долфинс проходят в финал. Какая победа! Давайте вместе…
И снова человек нажал кнопку на телевизоре, ведь батарейки для пульта сейчас в дефиците. Их конфискуют военные для своих целей.
— …пройдёт празднование дня города. Старожилы Мэйсы сделали самый большой тыквенный пирог в истории кулинарных искусств. Чак, ты должен это заснять. В диаметре…
— Одна ересь по ящику. Где мои уроки гавайских танцев?
Мир сошёл с ума. Покъюпайн-Поинт относительно близко к Нью-Йорку и Вашингтону, а люди будто и не заметили, что на Землю напали. Судя по телевидению, кризис их никак не коснулся. Эти скоты ни в чём не нуждаются, пока мы работаем холодной зимой по двенадцать часов в сутки.
Я старалась выбросить из головы увиденное, но не получалось. Всего десять дней назад я была обычным ребёнком, славно развлекающимся на концерте в Мидлтауне. И чёрт бы побрал твои новогодние предсказания, Рей.
Между делом, я дошла до госпиталя — четырёхэтажного здания огромных размеров с красными следами у гаражей карет скорой помощи. В основном сюда привозят солдат с передовой, тех, кто денно и нощно бомбит стальных гигантов из больших пушек. И я работаю здесь уже третий день.
Ком к горлу поступил только от одного запаха хлорки, а потом я отошла за угол и вырвала — мой нос учуял дым. И это отнюдь не дым отопления, а запах горящих в кремационной печи трупов. Рвота не прекращалась. На глаза навернулись слёзы, но не от того, что я учуяла этот запах, а из-за того, что теперь до обеда придётся ходить голодной. Нет, вряд ли я смогу есть.
— Адамс, Лесли. Направлены к нам? — окликнул меня санитар, вышедший покурить сигару ручного изготовления.
— Д-да.
— Ох… Ну пойдём.
Санитар сделал затяжку, затушил сигарету о снег и положил к себе в карман, чтобы докурить позднее. Напоследок он бросил презрительный взгляд на лужу рвоты за углом и, как ни странно, понимающе вздохнул.— Ээээээ…
— Во… ды…
— Кха-кхе.
— Кашель не прекращается уже два дня?
Все эти люди… Это не похоже на больницу. Гиганты почти не оставляют живых, ведь их оружие, как и снаряды, огромно. Из-за этого раненых немного, но они все… Я не вижу никого со всеми конечностями. Таких солдат просто так не выпишешь.
— Швабру возьмёшь в подсобке, там же хлор и антисептики. Вымоешь нижние этажи до обеда, потом найдёшь меня — проведу в операционную, где тоже всё отчистишь до блеска.
Легко кивнув, я побежала в подсобку, находившуюся в дальнем крыле, стараясь не смотреть по сторонам. Там я оставила свою куртку и накинула уже серый халат. Взяв всё необходимое, всё также, не оглядываясь, спустилась на нижний этаж — склады.
Здесь горит лёгкое фиолетовое освещение, из-за которого что-либо различить проблематично. Выбросив из головы все посторонние мысли, я пересказывала себе сюжет одного сериала, дабы отвлечься окончательно и не ощущать противного запаха антисептиков.
Через пару часов мало-помалу дело шло к завершению. Я встречала таких же распределённых санитаров, как и я, но те были куда более сдержанней. Все они женщины в преклонном возрасте, повидавшие много на своём веку.
— Фьюююх. Я уже привыкаю к этому запаху, — заговорила я сама с собой и вошла в последнее помещение.
*БАХ ДУМ*
— ЙАААААААААААААААААААААААААААА!!!
То, что я увидела, заставило бы меня ещё раз вырвать, если б было чем: с десяток крыс разворотили помещение морга и обгладывали трупы, не обращая внимания на мой крик. Здесь… уже никого нельзя узнать без анализов…
*КАП КАП*
Со стола капала почти свернувшаяся кровь, прекратившая застывать вне тела хозяина. В такт с этими звуками по моему лицу покатились слёзы. Я не смогла выдержать и выбежала вон, во весь голос рыдая по дороге. Почему это происходит?!
16:50 дня, Покъюпайн-Поинт, окраина города, разрушенный дом
*ХНЫК ХЛЮРП ХНЫК*
— Чшшшшш. Всё хорошо, всё уже позади.
— Н-нет, н-не п-позади. П-пока и-их в-всех н-не п-переб-бьют…
Я не могла остановиться, рыдала как последний ребёнок, хотя с инцидента прошло уже много часов. Мои глаза пересохли, но слёзы всё ещё сочатся. Главный санитар понимающе отнёсся к ситуации и отпустил меня, а буквально пару минут назад у Рея закончилась ночная смена в гаражах, плавно перешедшая в дневную. Как только он нашёл меня в нашем секретном месте, я тут же бросилась ему на грудь, и до сих пор мы так сидим, ведь я просто не могу пошевелиться.
— Лесли, можешь не торопиться. У нас много свободного времени.
— М-мне страшно. А что если о-они придут сюда?
— Чшшшшшш. Тогда мы убежим. Чшшшшш. Давай просто убежим вместе.
Рей погладил меня по голове, и мне стало немного легче, но чувство страха вперемешку с неподдельным ощущением безысходности не отступило полностью. Стоит начинать успокаиваться, ведь я рискую пропустить ужин. Не то чтобы у меня появился аппетит, но я не могу допустить, чтобы Рей остался голодным из-за меня. Как механику ему приходится работать по шестнадцать часов в день, делать всё для починки военного транспорта.
*ЧМОК*
Парень легко поцеловал меня в лоб и прижал мою голову к себе, всё ещё поглаживая и приговаривая невинным шёпотом:
— Всё хорошо. Всё хорошо…
Наверное, это единственное, что он может сказать, но я не виню его за это. На его месте у меня бы тоже не было подходящих слов, да и существуют ли такие вообще в этом ужасном мире?
— Всё хорошо…
— Я знаю. Спасибо.
Кое-как заставив себя отцепиться от Рея, я протёрла лицо холодными руками. Слёзы не застывали на морозе, но они сильно щипали. Окончательно разобравшись с заплаканным лицом, я выдавила из себя хрупкую улыбку и своими стеклянными глазами посмотрела в огромную дыру в стене. Моему взору предстала темнота, разбитая сотнями огней фонарей и фарами грузового транспорта. Кое-где это беспокойство нарушали столпы дыма фабрик. Не устану повторять: Покъюпайн-Поинт — город спасения, где нельзя спастись.
— Ты в порядке? — всё также тихо спрашивал Рей.
— Относительно. Но мне точно лучше, чем пару минут назад.
— Это хорошо. Пойдём в столовую. Я слышал, сегодня будет рыба.
— Опять?!
— Ну, так порт в пятнадцати милях.
— Порт не значит «жареная рыба». Почему не суши?
— Потому что кто-то слишком размечтался, — игриво улыбнулся Рей и щёлкнул меня в лоб, а затем натянул на меня капюшон.
Мы вместе вышли из полусгоревшего здания. Помнится, мне уже приходилось бывать в подобном месте. Когда-то давно, будто в другой жизни, был человек, грубый и бестактный, который много времени проводил в сгоревшем доме. Слегка вздохнув, я ускорила шаг, чтобы не отставать от Рея.
Дорога была хорошо освещена. Это единственный плюс военного положения. Во Франклине всегда были проблемы с фонарями, и от этого мне здесь не по себе, создаётся впечатление потерянности.
Столовая представляла собой пристройку к бараку, и, хотя у каждого барака была своя такая пристройка, получать еду можно в любой точке, если у тебя есть военный паспорт и пустые строчки в нём. На специальные страницы заносился список выдаваемых продуктов, чтобы в случае кражи можно было от чего-то оттолкнуться, и ставилась подпись выдавшего вместе с полной датой.
Внутри этой пристройки оказалось очень шумно и многолюдно. Ох, вот это очередь. Я вижу с десяток точек выдачи еды, и ко всем из них стоит, по меньшей мере, полсотни человек. Это надолго.
— Пошли сюда. Я попросил друга занять нам место.
— Знал, что мы успеем к ужину?
— Ты не настолько эгоистична, чтобы оставлять меня голодным, — сказал Рей и широко улыбнулся, вызывая своими словами во мне приступ стеснения.
Подойдя к какому-то пареньку в старой бейсбольной куртке Джерси, Рей бросил пару слов и подозвал меня лёгким кивком. Мы заняли места в очереди. Мой парень разговорился со своими коллегами, коих здесь двое. В основном они обсуждали починку старенького тягача, что увяз в снегу за городом. Обговорив технические аспекты и бросив пару шуток, парни обратили внимание и на меня. Рей представил нас:
— Это Лесли. Руки прочь.
— Очень приятно, Лесли. Мёрфи, Фрэйзер Мёрфи.
— Вы австралиец? У вас интересный акцент.
— Я ото всюду. Ха-ха-х.
Не поняв шутку, я уткнулась носом в плечо Рея, но ко мне поближе подобрался ещё один механик и также представился:
— Томас Мёрфи. Рад знакомству, Лесли.
