С самых первых дней в камере заточения Рэндидли постоянно пребывал в окружении чернильной тьмы, напоминающей жидкость. Перемещение в такой тёмной жидкости ощущалось нахождением в подвешенном состоянии, когда Рэндидли ничего не мог изменить. Тьма казалась тяжелее свинца и вдвое токсичнее. Но эти токсины оказывали не физическое, а психическое влияние. Ведь перед лицом тьмы человек может испытывать лишь один естественный инстинкт — страх.
Паранойя от нехватки знаний — это психическое расстройство, к которому эволюция привела людей естественным путём. До этих дней в каждом продолжает обитать этот же извечный спутник, что неуловимым шёпотом не перестаёт твердить о смерти при отсутствии информации.
Сейчас Рэндидли столкнулся с врагами, что были поопаснее его собственных инстинктов страха. Но он не сдался и начал раскрашивать тьму своими образами. Он увидел растения и огонь, пепельное копьё и огромное дерево, что могло поддерживать семь миров, и корону, что изничтожала мир в тишину и мрак. Он увидел пепел и насилие, энергию и смысл. Он увидел себя в окружении загадочных знаков, что давали жизнь всему, чем он был.
В этих рунах отражались все его достижения до появления Системы. Каждый след, оставленный им в мире, был изначально оставлен на его собственной душе.
Лишь в этой тьме он обрёл зрение. И первым увиденным стало его «я».
Без помощи внешней Системы он мог только вслепую пробираться сквозь себя. Каждое его движение и касание было осторожным, чтобы ни на что не повлиять. Будет неприятно, если он отыщет меню Путей и начнёт тратить свои ОП на странные Пути.
Стоило ему попытался представить, что в такой момент он случайно закончит Путь Еретика…
От такого Рэндидли усмехнулся, ведь за его предположениями именно внешняя Система была тем элементом, что фиксировал и продвигал Путь Еретика. И всё же ему требовалось с умом подойти к вопросу перестройки себя. Даже если это не будет закончено в этом месте, он хотя бы заложит основу этому.
Но бегство оставалось на первом месте. Всему своё время.
Углублённое изучение себя началось примерно на третий день и продолжалось до сегодняшнего дня, восемнадцатого дня. К этому времени Рэндидли начал сидеть на иголках от волнения, смогут ли вообще прорости его растения. Прошло уже несколько дней с их посадки, и ещё через несколько дней у него будет тот или иной ответ. По крайней мере, ему хотелось верить в это. Рэндидли не мог знать срок своего пребывания в этом месте.
И всё же в последнее время Рэндидли начал ощущать нечто ещё. Он всё ещё ощущал себя в этой тьме, но постепенно он начал ощущать нечто иное. Казалось, будто во тьме вокруг него летали некие светлячки, такие же яркие и быстрые.
После пробуждения и познания себя душа вскоре начинает осознавать «других». Таким образом вечный спутник-паранойя отыскивает новую цель. Ведь в этом другом точно таится опасность.
Сперва это были мелочи, вроде небольших отклонений в его образах. Рэндидли пытался улучшить образ Короны Катаклизма и Мрака, и уже отыскал некий свет в конце туннеля. Это казалось шёпотом, который больше ощущался, нежели слышался. Корона находилась на голову выше плеч, которые были придавлены бременем ответственности.
И в этот момент всё прояснилось.
Дело не в том, как высоко король держит голову с безжалостной тяжестью короны. Дело в том, что корона — это железный стержень, что не даёт королю прогнуться перед натиском всего мира. Король и корона не могут существовать раздельно. Они — это одно и то же. Они — единый символ.
Ещё одно вдохновение, ещё один свет в тусклой тьме. Внезапно носителем короны стал мрачный жнец. Он потянулся и схватил мир, что стал медленно увядать и погибать. Такова реальность. Почему-то у этого короля было лицо Альты.
«Иметь силу — это потреблять. Те, кто потребляет больше всего, контролируют, как закончится мир…»
Рэндидли содрогнулся и прекратил свою тренировку с образами. Проверив свой запас Маны и Запаса Сил, он открыл глаза и вновь посмотрел во тьму. С огромным волевым усилием он убедился, что ничто из его «я» не просочилось в эту тьму, чтобы потом повлиять оттуда на его тело.
Но может ли это быть вообще возможным?
Тут из тьмы появились те необычные светлячки, начав парить вокруг Рэндидли. Он с полуоткрытыми глазами ждал, пока один из них не приблизится к нему. Движения кусочков света были хаотичными и быстро исчезали, поэтому ожидание могло затянуться надолго. Проходили минуты, и его навык напоминал о каждой потерянной секунде. И всё же Рэндидли не мог оставить это в покое.
Это вторженцы. Откуда они взялись? Почему Рэндидли видел их? Находились ли они вообще в этой комнате? Могут ли они быть некими созданиями из Эфира этого мира? Или же…
Они были чем-то другим? Чем-то более зловещим и непостижимым?
— Ты здесь чересчур долго, — прошептал Рэндидли самому себе. — Твои мысли становятся излишне эмоциональными.
Слов хватило для рассеивания этих огоньков. Чего угодно хватило бы для их рассеивания. И вновь обратно потекла чернильно-жидкая тьма. Это трюк, да? Люди и образы расширяются подобно газу, чтобы заполнить отведённое им пространство. Впервые за пребывание здесь в одиночестве собственные образы Рэндидли распространились и заполнили пространство вокруг него. Нечто из его мыслей проникло наружу.
И всё же за последнее время Рэндидли повысил свою чувствительность к образам. Его Контроль наконец привык взаимодействовать с образами. Поэтому он мог взять их под контроль и вернуть образы внутрь себя.
Но что тогда расширилось и заполнило воздух?
После пятнадцати минут самоконтроля эти необычные огоньки вернулись. Рэндидли считал их огоньками, ведь они были отклонениями, что содержали вещество и цвет. Но это же образы, или нет?
По чистой случайности один огонёк оказался прямо перед левым глазом Рэндидли. Его изумрудная радужка расширилась, а зрачок сузился. Он заглянул внутрь огонька.
Старик и большая собака возле него, что выглядела настолько большой и лохматой, что и вовсе могла быть волком. Она тяжело дышала, вывалив язык изо рта. Старик поморщился и закинул на плечо изношенный топорик.
— Двигаемся быстрее, Аимс. Дождь собирается.
Они ускорились. Вскоре старик достиг леса из таких больших деревьев, что потребуется минута для обхода вокруг их стволов. Эти деревья тянулись к небу почти на пятьдесят метров.
Старик плюнул на руки, растёр их и приблизился к громадному дереву с крошечным топориком, лезвие которого было размером с кулак. Он явно не мог…
Внезапно глаза мужчины превратились в крошечные точки красного света.
— Разделись для меня, о дерево.
Мужчина взмахнул топором. Весь мир перед глазами Рэндидли содрогнулся. Лезвие топора не изменилось, но весь мир сжался, когда оно двинулось вперёд. Без какого-либо сопротивления топор пронзил ствол, и удар по инерции нёсся вперёд.
Немыслимо острый. Настолько острый, что всё вокруг Рэндидли стало расползаться. В какой-то миг мир рухнул, как и само его существование. Когда не осталось ничего кроме Рэндидли, он тоже был вырезан…
— Твою мать, — ругнулся Рэндидли, истратив для этого весь свой Запас Сил, что он собрал за последнее… он проверил свой навык.
Как оказалось, он был погружён в просмотр этого крошечного образа почти целый час. И наградой за это была только ужасная головная боль.
Он перевёл дыхание и откинулся спиной на каменный пол. В пределах этого осколка времени, что запечатлел в себе чью-то жизнь, было лишь краткое событие. Тот мужчина внутри казался человеком, но сейчас было трудно судить об этом. Вот сейчас Рэндидли ещё был человеком или уже нет?
Также была странность, что во время движения того топорика старик не считал сам топор острым или могущественным. Нет, у старика были только бессвязные мысли, что связи, скрепляющие всё в мире, слабы.
Когда он замахнулся топором, удар не был подавляющим. Он был напоминанием о хрупкости отношений и достижений. Всего один взмах мог изменить тысячу миров, когда те вспомнят о собственной слабости.
«Как же это… странно, — подумал Рэндидли. — И откуда взялся этот образ…?»
Такое могло стать необычным… оттачиванием его собственных образов, как считал Рэндидли. Вид старика, что замахивался на дерево, которое было в сто раз больше его самого, убедил Рэндидли, что не стоило сосредотачиваться на подавлении мира своим образом. По крайней мере, этого не требовалось.
Вместо этого нужно убедить мир, что ты честен. Лишь искренний и подлинный образ способен изменить мир.
Однако головная боль не исчезла, даже когда Рэндидли отвлёкся от этих мыслей, позволив своему мозгу отдохнуть. Если Рэндидли отыщет больше образов в этих крупицах света, это только к лучшему.
Но прямо сейчас…
Нет времени играться с такими вещами.
Усилием воли Рэндидли двинул рукой, чтобы прощупать землю перед собой.
