Её улыбка только что прибывшему не была тёплой, но… Лукреция не пыталась отрицать своё удовлетворение при виде этого человека. Даже сейчас, когда её резкий характер был несколько смягчён пребыванием внутри Рэндидли. Поэтому пусть она могла потерять свою остроту, но она не перестала наслаждаться извращённой сущностью человеческих эмоций.
— С возвращением, Клаптрап.
В ответ Клаптрап лишь пожал плечами, что вызвало краткую вспышку раздражения Лукреции. Но теперь этот парень был относительно спокоен. Даже когда Лукреция вернулась в Теллус и заставила его работать на себя, он совершенно спокойно принял эту роль.
Может так он выражал столь редкий подростковый протест, который Лукреция не застала в Шале и Рэндидли…?
Во всяком случае, Клаптрап положил сердце и мозг Короля-Колдуна на стол, пролив кровь Упырей на руническую конструкцию Лукреции. Она кашлянула, махнула рукой и сдула всю грязь с каменного стола. После этого Лукреция проследила взглядом, как Клаптрап пересёк комнату и присел в углу.
Она мрачным взглядом смотрела на него. При своих разбитых и обеспокоенных глазах он был чересчур молчалив. Будь у неё больше времени…
Но его не было. Вновь вернулся страх, что тяжёлым грузом лёг на её плечи.
Не только её тело имело ограниченную продолжительность жизни, точную длительность которой она не могла определить, так ещё и Лукрецию поглощал гнетущий фатализм, что брал начало в тёмных уголках её сознания. Лукреция вновь и вновь боролась с этим чувством, но оно лишь продолжало расти. Она даже пыталась узнать, возможно ли задавить эти чувства настоящим сражением. Так Лукреция атаковала некоторых копейщиков и Упырей для проверки своих навыков.
Ничего не изменилось. Ей пришлось прекратить это.
Карма была связана с символами. С этими тремя предметами Лукреция начала церемонию.
— Марко, зеркало.
Недовольный Марко Поло поднёс большое зеркало к алтарю. Лукреция приблизилась к нему, тогда как Клаптрап сидел в том же углу и пристально наблюдал за ними. Даже сейчас ядовитые эмоции этого человека немыслимо искушали Лукрецию. В тот первый раз он пожертвовал слишком многим ради её помощи. И его текущее отчаяние значит, что Клаптрап потеряет в десять раз больше, чем раньше.
Но нет, она не могла заниматься таким сейчас. Если она не решит насущную проблему как можно быстрее…
При всём своём страхе и раздражении Лукреция понимала, что ей будет трудно сбежать. Проведённое время в мире Навыка Души Рэндидли стало для неё в некотором смысле побегом. Тогда у неё не было физического тела, из-за чего она не была смертной. Но сейчас… Свобода, которой она так наслаждалась, могла стать смертельным приговором.
Лукреция начала с цепей. С большой осторожностью она обернула цепи вокруг своей головы и туловища. Такой ценный металл был настолько тяжёлым, что даже Лукреция с трудом стояла под его тяжестью. Она посмотрела на Марко. Пожалуй, у него была самая трудная миссия: он должен был проникнуть в могилу Копейщика, в которой не было тела, и забрать оттуда часть хранившегося там металла. Идея заключалась в том, что со временем эти цепи весили больше.
К тому же это хорошо работало, ведь Лукреция была современником Копейщика. Хоть в то время она никогда не встречала его лично, но она многое слышала о нём.
После этого она взяла мозг Короля-Колдуна и съела его. Плоть на зубах была жёсткой и холодной, но Лукреция заставила себя проглотить это. Тогда она выдавила кровь из сердца в деревянную миску и достала кисть из своего пространственного кольца. Крайне осторожно она начала рисовать символы на своём теле. Лучшее предположение Лукреции о природе такого чувства фатализма в своей груди — это цель, ради которой она была создана. Её роль Упыря, что скрывался в Теллусе, закончилась. Теперь ей нужно выяснить, кто и почему толкнул её на это.
Когда она закончила рисовать по три символа на своих руках и ногах, а также один между глаз, Лукреция выпила остаток крови. Символы на её теле мгновенно начали покалывать.
Наконец, она повернулась к голове Йети и схватила её. Он открыл рот для рёва, и он действительно смог негромко зареветь. Казалось, этот звук настолько удивил Йети, что он замер, смотря на Лукрецию с отвисшей челюстью. Но она не обратила на это внимание и продолжила снимать связывающие Йети путы. Он снова заревел, и температура в пещере резко понизилась. Это существо не было подавляющим, ведь большую часть его силы выкачали для создания оружия Клаптрапа. Но оно всё ещё оставалось гордым и продвинутым существом с более качественными образами.
— Ты поплатишься за это, — проревел Йети. Его тело начало создаваться, и Лукреция бросила его на каменный алтарь. Вскоре создался торс Йети, его руки и потом ноги. Его окружал взрыв ледяной энергии…
… энергии, что поглощалась рунами алтаря, что засияли от активации. Мгновенно комнату заполнило низкое гудение. От такого необычного звукового вмешательства лицо Йети на несколько секунд опустело, а потом снова зарычало. Он поднял руку, к которой потекла сила, начав создавать толстое ледяное лезвие.
Собирался окружающий Эфир Системы, что сразу же перенаправлялся в руны алтаря. Их свет практически ослеплял. Беспомощный Йети ударил и лишь в последнюю секунду осознал, что именно ради этого Лукреция принесла его сюда. Пусть это не было её изначальным планом использования Йети, но она больше не верила, что побег в более высокую Когорту уменьшит вероятность её смерти.
Гудение комнаты переросло в рёв. Йети снова замолчал, но лишь потому, что его голос полностью затерялся в этом звуке от алтаря. Лукреция предположила, что в небе над этим местом начнут кружиться облака, собирая и так разреженный Эфир этого мира, чтобы усилить атаку Йети. Система действительно делала всё возможное, чтобы помочь своим Судам.
Быстрый как молния удар достиг своей цели. Он ударил по цепям, что носила на своём лице Лукреция подобно вуали. Кровяные символы вспыхнули жаром и начали нагреваться ещё больше. Температура настолько поднялась, что кожа Лукреции начала покрываться волдырями и шрамами. Цепи разбились. Раздался свистящий звук, когда тело Суда разорвалось на части в ответ на передачу в его тело такого огромного количества Эфира.
Лукреция упала на землю и смотрела в потолок. Её глаза засветились бледнолиловым. Она начала вспоминать.
***
— Селфия! — ахнула Лукреция, что вопреки всему чувствовала себя счастливой.
Её бывшая соперница и рождённая вместе с ней Селфия быстро подняла взгляд. Несколько секунд в глазах Селфии виднелось замешательство, когда та смотрела на Лукрецию. По правде, Лукреция не винила её в этом. Но всё же ей было интересно, вспомнит ли её Селфия. Ведь она так тяжело пыталась освободиться от жалких воспоминаний о рождении в Иклиде…
Когда Лукреция отпустила тех двоих, случилось несколько вещей. Во-первых, она вспомнила, как вернуться в мир Упырей. Во-вторых, её странный фатализм усилился. Лукреция вспомнила концепцию Распространителя и что это существование значило для неё. Это наполнило её грудь страхом и трепетом. Ведь это были существа, которых она должна была бояться на уровне своих инстинктов.
В-третьих, Лукреция вспомнила, что она точно не собирается сдаваться без боя. Если она не может избежать этого, то она начнёт вертеться, пока не вскарабкается на самую вершину.
Когда Лукреция начала своё путешествие по возвращению, она с потрясением открыла, что количество Дорог намного увеличилось в сравнении с тем, что она помнила. Поэтому ей пришлось потратить немало времени, чтобы преодолеть эти новые дороги и отыскать путь к Иклиду, месту своего рождения.
Иклид, колесница Отека. Передвижной и густонаселённый город Упырей. Высочайшая куча дерьма в мире, что истекала гноем и продолжала расти вверх.
(п. п. Autarch — деспот, диктатор, автократ, но здесь это собственное имя, как понимаю).
Этот город переместился к краю портала между мирами. В этом был смысл, если учитывать, насколько далеко зашла атака на Теллус. Такое достаточно тревожило, ведь Лукреция вспомнила, насколько сильно Упыри боялись жителей Теллуса. Если что-то изменилось, то её приготовлений может оказаться недостаточно.
Она выросла. Выросла намного больше и быстрее, чем кто-либо мог ожидать. Даже Отек.
Пусть она была создана Отеком с возможностью повышения уровня, но вначале такая способность использовалась крайне неэффективно. Тогда Лукреция полагалась лишь на свои врождённые расовые способности, игнорируя повышение своего уровня. Лишь после встречи с Демоном она осознала силу этих людей. Возможно, именно поэтому её наполнили те чувства к нему.
— Кто… — подпрыгнула на месте Селфия. Вероятно, её отправили сюда наблюдать за личной Дорогой, что использовалась существами, которых создал Отек. Если бы Лукреция просто поддалась фатализму в груди, то инстинкты бы сами привели её сюда. Несколько раздражало обнаружить, что для осознанного выполнения того же действия ушло там много времени, чем если бы она полагалась лишь на свою память.
