Главный штаб Церкви Единства располагался в северо-западной части Зоны 1, что, несомненно, была наименее заселённой частью Зоны. Или же так было раньше. За последние несколько месяцев после прибытия тысяч беженцев их поселили в многочисленные лагеря, которые Церковь Единства спонсировала в этих землях. Таким образом численность населения настолько сильно и резко увеличилось, что при желании они могли бы подать петицию в Конгресс об увеличении количества сенаторов, что отвечали за эти земли.
— Но им не хотелось такого, — прошептал Рэндидли, подняв глаза на внушительный главный собор. — В их умах были одни лишь эксперименты над людьми.
Сжав руки в кулаки, Рэндидли вошёл в собор. Его ожидала группа людей, что сидели на скамьях лицами к алтарю. Рэндидли начал спокойно ждать, пока окончится их молитва.
— Господь, дай нам силы противостоять искушению плоти и Системы, чтобы мы не поддались легкомысленным стремлениям в этой жизни и смогли вкусить вечности в следующей, — говорил священник, руководящий этим собранием. Он заметил приход Рэндидли, но ничего не сказал. После ещё некоторое время продолжалась подобная молитва, в которой осуждались злодеи, что пользовались Системой. В конце священник склонил голову и произнёс:
— Аминь.
— Аминь, — прогрохотал ответ.
Потом прихожане начали подниматься и медленно расходиться. Этот собор был настолько огромный, что здесь имелись многоярусные скамьи, которые позволяли находиться на службах большему количеству людей. По примерной оценке Рэндидли здесь могла находиться почти тысяча человек. Пусть сейчас собор не был заполнен до предела, но Рэндидли подметил лишь малое количество свободных мест. Поэтому он просто стоял у двери, пока люди покидали собор. Недолгое ожидание не было проблемой для него.
Но его тихое размышление прервали прежде, чем оно успело начаться.
— Ах, Рэнд. Теперь и ты посещаешь здешние службы? Прекрасно, — с улыбкой заговорил вставший возле Рэндидли его дед Кулворт Шоу. — Меня волновало безбожие твоего отца… впрочем, и твоя мать не была идеальной. А после некоторых твоих заявлений по телевидению…
Рэндидли с удивлением моргнул, и Кулворт покачал головой.
— Так вот… Используй своё положение для продвижения такой необходимой людям Церкви Единства.
— По правде, — заговорил Рэндидли, — я здесь потому… что начинаю считать эту церковь более проблемной, чем полезной.
— Ты в самом деле так думаешь? — удивлённо посмотрел на него Кулворт. — Если мы не будем верить в это, то люди начнут верить во что-то другое. Возможно, даже во что-то похуже. Конечно, только самые тупые не заметят признаки того, что Церковь Единства отбирает неких чудаков из толпы и делает с ними… вещи, которые большинство предпочтёт не знать. Но разве не такая вся наша жизнь?
Рэндидли попытался ответить, но потом на миг остановил себя. Так он… знал об этом?
— Люди умирают, мистер Шоу. Я считаю, что кто-то из вас виновен в этом. Поэтому для свершения справедливости я встречусь с теми, кто вызвал эти смерти.
— Как знаешь. Люди не столь важны, как идеи, — произнёс Кулворт и развёл руки в стороны настолько широко, что проходящие мимо начали бросать на Рэндидли и Кулворта любопытные взгляды.
— Переработай как можно больше. Пожертвуй как можно большим. Но в их смертях есть смысл, ведь они дают нам силу и знания, чтобы без страха встретить будущее. Не существует бесплатного сыра. Для прогресса всегда требовались жертвы. Неужели тебя удивляет, что люди сбросили с себя ответственность за случившееся, ради обретения душевного покоя и поддержки поступи прогресса?
— Если эта организация считает приемлемыми столь масштабные жертвы… то я уничтожу Церковь Единства, — сказал Рэндидли. Он в каком-то смысле потерял контроль над разговором, но причиной этому было лишь то, что он говорил со своим дедом. Говорил с человеком, которого можно посчитать исключительным в опасном смысле. Но подобная искренность частично искупала его грехи, пусть даже Кулворт и принимал те смерти за должное.
— Ха, тогда ты дурак. Разрушение идейного места лишь сильнее распространит его идеи по миру. А потом в каком-то уголке мира могут собраться приспешники плохих идей и разрушить наши благие идеи. Потому безопаснее всего объединить их в одном этом месте, — с серьёзным видом говорил Кулворт. Но Рэндидли не отвёл взгляда, отчего пожилой мужчина дрогнул и отвернулся.
Но потом Рэндидли вздохнул. Ранее он хотел вытянуть больше информации из Кулворта. Но его дед просто оказался… чудаком. Со своими закостенелыми идеями он без колебаний разразится бессмысленной лекцией. Он оставит ребёнка одного в торговом центре, чтобы доказать правоту третьей стороне. Для Кулворта нет ничего важнее его принципов.
Когда Рэндидли пошёл, оставив этого приносящего неприятности человека, Кулворт окликнул его:
— Рэнд, люди — это существа, что верят. Вера — это последняя защита робких, за которой должен следить кто-то более способный. Если убрать объект поклонения людей… полагаю, тебе лучше не знать, на что способны люди, если оставить их самих перед лицом их страха.
Фраза «существа, что верят» надолго засела в голове Рэндидли, когда он подходил к центру опустевшей церкви. В этом месте его словно дожидалось четверо людей, склонившихся перед первой скамьёй, и ещё трое стояли перед алтарём и смотрели на Рэндидли. Все четверо возле скамьи были мужчинами, тогда как двое из тех трёх были женщинами. Женщина посредине кашлянула.
— Мистер Гостхаунд. Как приятно встретиться с вами. Должна ли я принимать ваш приход за знак, что вы решили поддержать нашу скромную парафию?
— Нет… я здесь не за этим, — приподнял бровь Рэндидли и оглянулся. — Мадам, как вас зовут?
— Артемис Лливилан. Епископ на службе Господу. Я… малость удивлена, что такая политичная фигура, как вы, посетила нас настолько неофициально… Это заставляет меня задуматься о ваших мотивах. Ваши… достижения говорят сами за себя. Надеюсь, вы простите, что я приняла некоторые меры предосторожности.
Рэндидли с пренебрежением взглянул на четырёх стоящих на коленах мужчин, но когда присмотрелся, то с нежеланием признал, что внешний вид совсем не соответствует их уровню. Ведь стоило Рэндидли сосредоточиться на мужчинах, то он отчётливо ощутил их ауру насилия. Это не обычные охранники. Вероятно, они — одни из немногих в этой церкви, что не брезговали пользоваться Системой. Сражение с ними будет… проблемным хотя бы по той причине, что он не сможет устранить их, не сделав при этом Церковь Единства своим вечным врагом. К тому же в сражении может попросту разрушиться часть этого прекрасного собора.
Сейчас действия Рэндидли примут за действия его образа, что так долго создавала Невэа. Поэтому если публично огласят, что именно он стал причиной подобного разрушения, то это выльется в немалую головную боль. Поэтому будет лучше избежать подобного.
— Я их даже не заметил, — сухо произнёс Рэндидли, повернувшись к епископу Артемис. — Перейдём к делу. Как вы могли заметить, Отца Фостера… больше нет. Я бы хотел, чтобы множество её программ и политик умерло вместе с ней. Церковь Единства пересаживает части монстров в человеческие тела и наоборот. Я больше приму подобного.
— У нас были… некоторые подозрения о здоровье Отца Фостера, — пристально посмотрела на него епископ. — Если говорить про её программы… некоторые их них были экстремальными и не составит трудностей закрыть их с концами. Лично я считала её довольно невыносимой… но она изначально была лидером некоторых наших… более тёмных ветвей.
— Вы знали и ничего не сделали? Вы знали, что она замышляла? — опасным низким голосом спросил Рэндидли.
— Считаете меня абсолютной дурой? — фыркнула епископ. — Конечно же, я знала о них и даже получала выгоду от её работы. Одно дело ненавидеть эти поступки, а совсем другое отказаться от предложенных ею выгод.
Рэндидли вновь сжал руки в кулаки. Возможно, Кулворт Шоу ошибся. Раз уж люди были существами, что верят, тогда все встреченные Рэндидли люди верили лишь в силу. Он был готов вырвать с корнями всю эту плесень, даже если для этого потребуется забираться в темнейшие места Зоны, но он отыщет её и покончит с этим.
— Получается, вы поддерживали её.
— Я делала всё возможное и не отказывалась от преимуществ, — мягко ответила Артемис и нахмурилась при взгляде на Рэндидли. — А что я могла сделать? Если вы знаете о смерти Отца Фостера, то вы должны знать о той армии, которую она создавала. Что я могла сделать перед лицом этого?
— Вы могли покинуть церковь… — начал Рэндидли, но Артемис качнула головой.
— Для Отца Фостера человеческие жизни были заменимым ресурсом, она не отличала одну жизнь от другой. Может я могла инициировать раскол в церкви. Я бы спасла последовавших за мной, но она просто отберёт жизни в другом месте. Поверьте, я не могла сделать большего.
Рэндидли понимал, что эта женщина лгала ему. Но у него не имелось способа заставить её признать свою ложь, да и не стоило это его времени.
— Тогда хорошо, — сквозь зубы выдохнул Рэндидли. — Скажи мне, где находятся точки появления монстров?
— Ты действительно всё знаешь, не так ли? — удивилась Артемис. — Наверное, мы даже недооценили вас. Полагаю, именно по этой причине Отца Фостера больше нет с нами. Конечно, у нас есть места, но…
Она ненадолго умолкла, после чего продолжила:
-Я не решусь передать их в руки кого-то настолько… знакомого с насилием. Мы контролируем количество выпущенных в Зону монстров, чтобы их было ровно столько, сколько требуется для повышения уровней населения. Пусть мы поощряем наших людей воздерживаться от повышения уровня, мы понимаем… Ну, к тому же вы выросли в другой Зоне. Более диком месте. Вам не понять…
— Мадам, я спросил об этом лишь из вежливости, — неспешно сказал Рэндидли. Проводивший службу священник посмотрел на него, и Рэндидли перевёл взгляд на этого мужчину, пока тот не покрылся потом.
— Я уйду с нужной мне информацией. И для этого я пойду на всё.
— Вы выглядите уверенным в себе. Неужели против вас мы ничего не можем сделать? — криво улыбнулась Артемис.
— Ничего. И ты также понимаешь это, ведь тогда бы не было той… штуки, что ждёт в подвале. Кстати, а что это? То, как оно собирает энергию… А, вы создали Еретика, да?
После этих слов Артемис застыла. Она медленно поникла, а потом вздохнула и сказала:
— Признаю, ты победил.
