В глазах Птолемея потемнело, и он почувствовал, как оказался в другом месте, что казалось совсем далёким от недавнего поля битвы…
Исчезла кровь, которой были покрыты его руки, и Культист Смерти, с которым он сражался. Теперь под его ногами лежала пыльная дорога на окраине цветочного поля.
— Тебе здесь нравится? — прозвучал голос, услышав который, Птолемей обернулся и увидел перед собой Аратту в сине-жёлтом сарафане. В душе Птолемей почувствовал необычную… нежность к ней, но вопреки этому чувству он лишь прищурился.
— Ты уже так делала, — ответил Птолемей, проклиная себя в мыслях за то, что даже сейчас был настолько вежлив к ней. — Я чувствую, что это место всего лишь иллюзия. Я не останусь здесь с тобой. Я должен сражаться с теми монстрами.
Аратта нежно засмеялась, и её смех был подобен шелесту бумаги в библиотеке. Её тёмные волосы сильно выделялись на фоне её карамельного оттенка кожи. Даже в такой момент после взгляда на неё Птолемей не мог выбросить из головы столь манящие мысли об изгибах тела Аратты. Вместе с этими мыслями он снова задумался, как давно у него не было интимного контакта с женщиной. Но эти мысли Птолемей придержал при себе.
Он не мог отрицать, что именно благодаря своей доброте он стал слабым к подобным этой иллюзиям и обманам. Но Птолемей не собирался отбрасывать все свои достижения в Доннитауне ради пустышки. Он печально покачал головой и использовал навык Рассеивание, но ничего не произошло. Птолемей нахмурился.
— Хех, это… место по своей сути не является иллюзией. Это скорее… специальное место для проведения ритуала. Бесполезно пытаться развеять это место… Чтобы выйти, тебе нужно остановить сам ритуал, — как-бы невзначай ответила Аратта, приближаясь к Птолемею. — Видишь ли… Не я переместила нас сюда, но иногда приказы отданные мне в точности отражает мои низменные потребности. Мне пришлось потерять кое-что очень важное для меня… поэтому теперь я использую мужчин, чтобы заполнить этот пробел. Довольно клишировано, не так ли? И когда мы сейчас остались наедине, ты сломаешься ради меня и…
— Я не слишком рано? Не люблю, когда моё появление… мешает.
Птолемей и Аратта одновременно повернулись и увидели рядом с собой мужчину в мотоциклетном шлеме, закрывающим лицо.
— Бесстрашный… — усмехнулась Аратта, — ты ведь так себя называешь? Как мило, что ты решил присоединиться к нам. Я очень надеялась, что ты не сможешь устоять такому соблазну. Мысли Эйса о том, что его безумие защитит его, невероятно очаровательные, не так ли? Почему бы тебе…
-Тоже сломать что-то? Согласен. И я уже наметил себе цель, — монотонным голосом ответил Бесстрашный, шагая вперёд и хрустя костяшками пальцев.
— Я заставлю тебя пожалеть об этом, — нахмурилась Аратта.
В этот же миг атмосфера накалилась и Птолемей охнул. Он почувствовал, как тысячи крючков потянули его кожу в разные направления, медленно отрывая небольшие кусочки его плоти. Одновременно с невыносимой болью распространялась густая и серая апатия, заставляющая его веки тяжелеть и закрываться.
— Ну же, — поманила рукой Аратта. — Давайте закончим по-быстрому, пока та сучка Алана не догнала меня. Оказалось, она всё время скрывала свою силу.
— Как жаль, как жаль. А ведь я надеялся, что ты скажешь подобные слова про меня.
Сильный, почти взрывной голос вернул Птолемея в чувства, и он отыскал силы открыть глаза. Бесстрашный беспечно приближался к Аратте, будто на него никак не подействовала та загадочная сила, что была наложена на Птолемея. Неужели на него не повлияли чем-то таким же, как на Птолемея…?
Фыркнув на Бесстрашного, Аратта подняла руку и указала на него. Внезапно картина окружающей среды пошатнулась, когда в ней во всю мощь ударил ритуал Аратты. Птолемей приглушённо застонал. Хоть его воля была крепка, но её едва хватило, чтобы оставаться в сознании. А в это время Бесстрашный замедлился только на секунду и продолжил приближаться, будто ничего не произошло.
— Этого… не может быть, — ещё сильнее нахмурилась Аратта.
— Только безумец будет спорить с реальностью, — возразил Бесстрашный, подходя всё ближе.
Аратта поджала губы и натужно засмеялась.
— Ну хорошо, я недооценила тебя. Но что с того? И что ты собираешься сделать…
Треск.
Рука Бесстрашного расплылась и голова Аратты внезапно откинулась назад, а её челюсть была слегка… смещена. Птолемей не увидел сам удар, ведь из-за влияния ритуала Аратты он всё ещё с трудом мог сфокусироваться глазами на чём-то. Но он услышал звук удара и ощутил его вес на себе.
— Ты… — на удивление громко воскликнула потрясённая Аратта и подняла руку, касаясь потёкшей изо рта крови. — Ты так просто ударишь женщину? Ох, а может ты из тех, кто любит избивать женщин? Переходи на мою сторону, больной ублюдок, и я дам тебе возможность драться и насиловать…
Треск.
Удар Бесстрашного поразил её в горло, после чего Аратта упала на землю, а из её рта прозвучал похожий на бульканье звук. Затем он снял с себя шлем, чем сильно удивил Птолемея.
На лице Эйса отразилось чистейшее отвращение, когда он сел на корточки рядом с Араттой.
— Я никогда не понимал табу насчёт запрета на избивание женщин. Думаю, причиной возникновения этого является то, что в культуре грубая сила является самым примитивным и морально неблагообразным способом решения конфликтов. К тому же всеми признано, что мужчины физически сильнее женщин. Что и привело к тому, что когда мужчина избивает женщин, он выставляет напоказ своё превосходство самым уродливым и безнравственным по мнению общества образом.
— Но… знаешь… — Эйс протянул руку, сжал горло Аратты и начал душить её. — С появлением Системы… я осознал, что мне абсолютно плевать на то, что общественность осуждает. Ведь само общество пошатнулось и рухнуло, когда появилось что-
то сильнее его. Потому став сильным, возможно всё. А быть слабым… ну…
Эйс встал с земли, не разжимая руку, и поднял Аратту в воздух.
— Давай оставим в стороне то, что ты пыталась применить к себе сомнительное право женщин в нашей земной культуре. Твой самый очевидный грех состоит в том, что ты забыла, что хотела промыть нам мозги и подавить нас, используя силу своих способностей и прикрываясь своими потребностями. Разве это не намного хуже?
— Эйс… — пробормотал Птолемей заплетающимся языком, но сейчас Эйс… вёл монолог с самим собой.
— Не это ли называют жестокостью? И в такой ситуации ты говоришь о каких-то своих мучениях, что рвут тебя на куски? — продолжил Эйс с горящими глазами. — Если бы мы снимались в фильме, зрители не почувствовали бы твою внутреннюю агонию, которую ты испытываешь, когда промываешь кому-то мозги. А теперь посмотри на себя сейчас. Да даже самое каменное сердце не сможет не испытать жалость к тебе, не важно какие подлые злодейства ты совершала.
Лицо Аратты покраснело, когда она яростно отбивалась ногами и пыталась расцарапать руки Эйса, чтобы освободиться. Увидев эту картину, сердце Птолемея замерло.
— Ты не должен… — было заговорил он, но Эйс не умолкал.
— Это правда, что я просто вымещаю на тебе свои другие разочарования, но вместе с тем я нахожу тебя довольно… приземлённой. Ты способна стать злодеем лишь на недолгое время… чтобы усложнить нам жизнь и создать внезапный поворот сюжета, не так ли? — сказал Эйс, покачав головой. Затем он снова посмотрел на Аратту и крепко сжал губы.
— Ты совершила две ошибки. Во-первых, ты считала, что Бесстрашный делает меня слабым. Надеюсь, ты поняла, что глупо так сильно недооценивать Систему и то, что возможно в ней с сильными образами. Во-вторых, ты верила в то, что твои страдания сильнее и важнее страданий других. Но по сравнению с моими твои «мучения» сравнимы с нытьём какого-то ребёнка, что не может позволить себе купить желанную игрушку и изо всех сил выпрашивает её у своих родителей.
В этот момент лицо Аратты стало полностью фиолетовым, а руки безвольно обвисли. И только теперь Птолемей наконец обрёл дар речи и крикнул:
— Эйс! Ты убьёшь её!
— И что с того? — сухо произнёс Эйс и повернулся в сторону Птолемея, посмотрев на него пустыми глазами. Эти глаза были невероятно пустыми и них не было ничего кроме зловещей темноты и тишины, словно чердак, полный трупов и ползающих по них жуков.
И вдруг прогремел новый голос, от силы которого над дорогой в воздух поднялась пыль:
— Если ты убьёшь её, мы не узнаем, что тут происходит. Её смерть принесёт нам лишь ещё больше проблем. Опусти её, Эйс.
Они вновь оказались на поле сражения и увидели перед собой Гостхаунда, который злобно смотрел на Эйса. Остальная часть группы собралась вокруг них. Тея была испуганной, Роуз побледнела. Алана плотно сжала губы.
Эйс пожал плечами и опустил Аратту на землю.
— Просто хотел преподать урок упёртому студенту. Уж прости, если мои методы оказались малость… радикальными.
Алана фыркнула. Больше никто не издал ни звука, лишь Аратта откашливалась на земле, переводя дыхание. Птолемей хотел подойти к ней с помощью, но Гостхаунд остановил его жестом руки. После чего Гостхаунд подошёл к ней и осторожно протянул руку к куску ткани, закрывающей ей глаза.
Но внезапно Аратта двинулась с такой скоростью, что даже Птолемей не смог уследить за ней. Он только услышал, как Алана прошипела, а Роуз крикнула: «Осторожно».
Ну и Эйс не смолчал:
— Говорил же, что она упрямая.
Когда Птолемей наконец смог различить размытые пятна тел тех двоих, Гостхаунд уже заломил руки Аратты и держал их за её спиной, пока та изо всех сил пыталась освободиться. Гостхаунд прижал её к земле и осторожно протянул руку, снимая с неё повязку. Но внезапно ткань загорелась изумрудным пламенем и сгорела дотла.
Гостхаунд нахмурился и повернул к себе её лицо. Она не сопротивлялась и казалась такой… уставшей. Птолемей признался про себя, что и лицо её было таким же привлекательным, как и остальное её тело. Рэндидли несколько секунд приглядывался к ней, а потом его глаза расширились от внезапного осознания.
— Ты же…!
— Тен’Малла, ранее известна тебе и другим под именем Дикий Всадник, — насторожено продолжила Аратта, протирая глаза. После этого она выплюнула кровь и покачала головой. Гостхаунд на несколько секунд потерял дар речи, так что Аратта решила прервать молчание, повернувшись к Эйсу и сказав:
— И как тебе такой поворот?
