Не веря собственным ушам, Хасибе приподнял рубашку и через плечо заглянул назад. И правда, он увидел торчащий из бледной кожи толстый кусок дерева. Привычка не заправлять рубаху сыграла с Хасибе интересную шутку — кол прошёл между нижним краем рубахи и ремнём, не порвав ткань, но раздробив плоть. Однако самым интересным был тот факт, что такое опасное для жизни ранение абсолютно безболезненно.
— Вы прикалываетесь?
— Тебе нужно к врачу, серьёзно. И быстро!
— Постой-постой, это же только царапина. Я ничего не чувствую.
— Я видел такое по телику. Человек с болевым шоком может пробежать несколько миль и не запыхаться. Быстро к врачу!
Кадзума, перепуганный не на шутку, начал бросать взгляд по сторонам, отчаянно пытаясь найти хоть какую-нибудь помощь, но, как на зло, станция была абсолютно пуста. Сглотнув, Ямадзаки-кун ещё раз осмотрел спину приятеля, но только сильнее испугался за его жизнь. Хотя нечто странное и требовало ответа.
— Крови нет.
— Чего? — Хасибе снова заглянул через плечо. — Ну да, совсем нет. Но не приклеилась же она ко мне.
— Крови должно быть много, очень много. Ты точно ничего не чувствуешь?
В ответ Мотохама-кун только помотал головой:
— Абсолютно.
Повисло молчание — никто не знал, что делать. Казалось, мысли просто замерли, сам воздух не желал поступать в лёгкие. В груди тяжелело, в голове тем более. Странные идеи, ненормальные размышления, абсурдные теории — всё это перемешалось в атмосфере необъяснимого ранения.
Как лучший друг, Кадзума был обязан сделать всё для безопасности приятеля, но он не понимал, как ему помочь. У любого человека бьётся сердце, у любого человека есть кровяное давление, а сосуды проходят практически в каждом уголке тела. Даже укол иголки вызывает кровотечение, диаметр же балки –сантиметров пять. Такая дыра в теле уже должна была заставить Мотохаму свалиться замертво, однако тот продолжал твёрдо стоять на ногах. Нет, только что с видом зомби он гонялся за Кадзумой… На этой мысли Ямадзаки-куна передёрнуло. Он подумал, что, возможно, Хасибе не просто так изображал мертвеца. Неужели он и есть зомби?!
Поскольку нужные слова никак не приходили, невозможную теорию озвучила Риса-чан, разорвав порочный круг скитаний от мысли к мысли и разрушив пугающую атмосферу своим спокойным голоском.
— Мотохама-кун, можно я подойду?
— Конечно. Что за вопрос?
Сначала Хасибе показалось, что Асано-чан стесняется, но, внимательнее всмотревшись в её стеклянные глаза, он понял — девушка боится, как мышь боится подходить к спящей кошке. Она делает несмелые шаги почти зажмурившись. Приближается быстро, чтобы не дать плохим мыслям разубедить её в собственной правоте. Риса остановилась прямо перед Хасибе и потянула к нему руку.
— Можно?
Не дожидаясь ответа, девушка легонько надавила на шею Мотохамы двумя пальцами, пытаясь прощупать пульс, однако первое, что она почувствовала, это холод. Жуткий холод трупа. Одного этого уже было достаточно, чтобы закричать и убежать, и только вера в то, что Хасибе-кун не причинит ей вреда, останавливала Асано.
— Н-ну как? — заикаясь спросил Кадзума, с каждым мгновением переживая за друга всё больше и больше. — Есть пульс?
— Я не медсестра, но по-моему… нет?
Сказала как отрезала. Риса-чан мгновенно отдёрнула руку, будто коснулась раскалённого уголька, и сделала пару шагов назад. Она тихо прошептала: «Что ты такое?», но её никто не расслышал. Девушка отступилась ещё, и ещё. Почему она убегает? Ведь это её друг, и ему необходимы помощь и поддержка. Неужели она трусит? Как глупо и как дико… Инстинкты кричат: «Беги!», но разум молит остаться. Что же выбрать?
— Не смотрите на меня такими глазами. Асано-чан просто не умеет проверять пульс. Вот, видите? — Хасибе ухватился за обломок и изо всех сил дёрнул его, вырвав, что называется, «с корнем». На деревянном обрубке остались куски плоти.
Зрелище подталкивало пищевой комок к горлу. Никакой крови, никаких криков и боли, только плоть, человеческое мясо, кусочки которого падают на землю, издавая характерный «плюх».
Увидев это, Мотохама-кун наконец-то и сам испугался. Он отпустил обломок, тот звонко рухнул на плитку, прерывая гробовую тишину. Гробовую? Это слово для Мотохамы стало слишком близким.
— Я… умер?!
*ТИК ТАК ТИК ТАК ТИК ТАК*
В голове зазвучал тик часов. Назойливый, неприятный, выводящий из себя. Он становился всё сильнее, амплитуда нарастала, и шум уже не просто отвлекал, а доставлял мучения. На мгновение Хасибе показалось, что он чувствует боль раны, однако на самом деле над ним шутил мёртвый, не омываемый кровью мозг.
Всё встало на свои места. Несколько месяцев назад Хасибе читал журнал, в котором говорилось, что человек не использует ни мозг, ни тело на полные сто процентов. Всегда существуют ограничения, которые не дают мышцам повредиться. Однако после смерти любое повреждение — пустяк, ведь нельзя умереть дважды. Скорее всего, именно поэтому проявилась свалившаяся как снег на голову сверхсила Хасибе.
Молчание. С каждым мгновением он чувствовал, как умирает не телом, но умственно. Друзья видят в нём лишь героя фильма ужасов, причём совсем не главного, а того монстра, который охотится за бедолагой в кромешной темноте, чтобы разорвать на кусочки и съесть. Съесть…
*БУУРЛ*
— Чего? — удивился Кадзума внезапно раздавшемуся звуку. — Ты же мёртв, как ты можешь хотеть есть?
Даже Риса-чан перестала пятиться, когда услышала живой звук, но она и не стала смелее. Девушка застыла на месте.
— У тебя в животе урчит, — она произнесла очевидное из-за страха, помутившего рассудок.
— Ты же не съешь меня, Хасибе? Я твой лучший друг!
— Заткнись! Конечно же я никого не собираюсь есть. Вообще-то, мне кажется, это не совсем голод.
— Вот как. А что тогда?
Заинтересованные взгляды первооткрывателей живого мертвеца перекрестились на Мотохаме, и тот с не характерной застенчивостью погладил живот.
— Думаю, это непереварившаяся еда, которую ты в меня запихнул утром.
— А что с ней?
— Она начала бродить. Газы вызывают такой звук.
Асано наблюдала за друзьями словно со дна колодца. Она могла только видеть их обеспокоенные, но никак не испуганные лица. Страх отступил, уступив место настоящей дружбе. Он больше не мешал двум приятелям обсуждать смерть одного из них.
Как? Когда? Почему? Из-за чего? Каким образом? Риса-чан даже не понимала, что задаёт себе вопросы-синонимы. Наблюдая за тем, как старательно Кадзума старается помочь другу, она начинала чувствовать себя более уверенно. Постепенно к ней вернулось самообладание, с которым девушка смогла здраво оценить ситуацию.
Мотохама Хасибе, без сомнений, не плохой человек, он не заслужил смерти, к тому же Ямадзаки-кун уверен в его безобидности, иначе бы не подошёл так близко. Объективных причин, кроме той, что смерть забыла забрать душу Хасибе, для страха не было, и Асано сделала предложение, которое, как она думала, смогло бы немного помочь:
— Тебе нужно вырвать.
Дискуссия приятелей была прервана немного неожиданным высказыванием. Эти грубые слова не подходили столь милой особе.
— Зачем?
— Если ты действительно умер, то твоё тело разлагается. Из-за активности ферментов и бактерий, питающихся содержимым желудка, оно быстрее станет похоже на настоящий труп. Нужно избавиться от непереваренной пищи.
— То есть мне просто засунуть два пальца в рот?
— Не думаю, что это сработает. Рвотный рефлекс — безусловная реакция организма на раздражители. Если ты мёртв, то нервы не уловят сигнал от стимуляции корня языка и реакции не будет.
— Вау, ты так много знаешь, — не на шутку поразился Кадзума.
Беспардонное замечание любимого сделало из Асано краснейший из помидоров. Девушка смутилась настолько, что полностью позабыла обо всей сдержанности и инстинктах самосохранения. В конце концов ей было приятно, а ещё, наверное, весело. Впервые за долгое время у Асано появился шанс реализовать собственный потенциал, ведь никто из подруг никогда не разделял одного из её главных увлечений. Сделав вид, что пропустила замечание Ямадзаки-куна мимо ушей, Риса-чан продолжила:
— Вообще-то это смутная теория. Ты же видишь? Значит нервы работают. Но в любом случае тебе нужно вырвать.
— Погоди, а точно ли я умер?
— Холодный, не чувствуешь боли, не работает сердце, бледный, с огромной дырой в пояснице. Какие ещё доказательства нужны?
— Заключение патологоанатома было бы кстати, знаешь ли.
— Придётся обойтись на этот раз. Так что будешь делать?
Разве у него был выбор? Мотохама до сих пор слышал тик. Он уже подозревал, что во всём виноваты те странные карманные золотые часы, которые каким-то образом оказались у него в кровати. Если вспомнить, с самого утра Хасибе был разбит, теперь он наконец-то может сказать, почему так плохо себя чувствовал.
Под присмотром Кадзумы и Рисы-чан Мотохама-кун проследовал в сток за станцией. Обычно в сезон дождей тот был доверху заполнен водой, стекающей с дорог, но сейчас по дну бетонных колец струился только тоненький ручеёк, в котором можно было замочить разве что подошву.
Троица исследователей смерти спустилась вниз, позабыв обо всяком здравом смысле. Их влёк азарт неизведанного.
— Так, и что же мне сделать, чтобы вырвать?
— Хм… — Риса-чан приложила указательный палец к губам, задумавшись о чём-то.
Это выглядело настолько мило, что и Кадзума, и Хасибе раскрыли рты. Увидев друга таким, каким он был «при жизни», Ямадзаки-кун улыбнулся. Всё-таки даже смерть не станет преградой для их дружбы. Он поражался тому, как легко принял на веру сущность зомби.
— Может станешь на руки? — предложила Асано. — Если не работает желудок, возможно не работают мышцы, разграничивающие его с пищеводом. Тогда содержимое просто выльется, как по трубе.
— Неплохая идея!
Ещё одна похвала от Кадзумы снова заставила Рису смутиться. Теперь она точно была уверена, что не ошиблась, когда попросила Мотохаму-куна о помощи. Вот только её беспокоило чувство вины. Чем чаще Асано об этом думает, тем лучше осознаёт: не позови она Мотохаму для серьёзного разговора на склад инвентаря, тот бы остался жив. Или… Или он уже был мёртв, когда пришёл? Ей просто необходимо разобраться во всём!
— Так, становлюсь на руки, да?
— Угу, — буркнул Кадзума и отошёл.
Следом за ним из стока вышла Асано, слегка нервничающая из-за близости к любимому. Их плечи почти что соприкасаются, и, если бы не ожидание рвоты, этот момент можно было бы назвать романтичным.
Тем временем Мотохама, проклиная все часовые механизмы и всех часовщиков на свете, встал на руки. Используя бетонное кольцо стока, как опору, он без труда завис в этом положении, широко раскрыв рот. Со стороны это выглядело так, будто чокнутый школьник охотиться на жучков в ручейке сточных вод. Если бы здесь было больше людей, кто-то обязательно бы вызвал полицию или врачей, а может и всех сразу.
*БУУУУРЛ*
— Получается?
Если бы не неподдельная искренность в голосе, Асано подумала бы, что Кадзума шутит, но ему действительно было интересно. Широко раскрыв глаза, словно маленький мальчик, он уставился на приятеля, но внезапно искривился. Наблюдая за лицом Ямадзаки-куна, Риса не сразу услышала мерзкие звуки.
*БЛУУУУЭЭЭ ХЛЕСЬ*
— Чёрт, это худшее, что я видел в жизни!!! Настоящий фонтан! Я неделю есть не буду, нет, месяц!
*БЛУУУУЭЭЭЭЭ*
По ручью поползли серо-жёлто-белые массы пищи, смешанной с желчью и желудочными соками, а ветер разнёс запах гниющего мяса и нечистот. Даже Асано, пребывавшая в собственном мирке из-за изучения лица возлюбленного, шарахнулась, как от нашатырного спирта. Она зажала нос и уже хотела было взглянуть на Хасибе, когда сильная рука зажала ей глаза.
— Поверь, тебе не нужно этого видеть. А мне лучше бы развидеть.
Не понимая ни единого слова, Риса-чан только слушала. Слушала биение собственного сердца. Такое частое, сильное, будто орган кровообращения собирается вырваться из груди и запеть. Ей стало тепло, даже горячо от одного прикосновения, из ушей почти повалил пар. Глобальный эмоциональный перегрев, лавина чувств пробила плотину «леди», сделав из неё податливую куклу-марионетку.
— Кхе-кхе, во рту отвратительный вкус, — Хасибе зачерпнул немного чистой воды из ручья и прополоскал ею зубы. — Если подумать, я действительно умер. Смешно, не так ли?
Выходя на солнечный свет, Мотохама-кун сжал кулаки. Всю жизнь он наблюдал за природой, и за много лет узнал от неё главную аксиому — всё умирает, чтобы дать жизнь чему-то новому. Листья опадают с деревьев каждый год, но те растут сильными и крепкими. Падаль становится прибежищем и даже колыбелью для множества организмов. Останки растений есть пища для новых растений. Всё это — круговорот жизни в мире. Раньше Хасибе чувствовал, что находится в гармонии с природой, умерщвляющей жизнь и создающей прекрасное из хаоса, но теперь само его мировоззрение сильно отличалось от прежних идей. Он — существо, что не умерло, пошёл против природы. Нет, это не гордость, не желание выделиться. Ему на самом деле грустно.
— Можешь открыть глаза.
Услышав тихий голос Кадзумы, переполненная чувствами девочка частично пришла в себя. Хоть мысли до сих пор были спутаны, кое-что прояснилось. Например, пока Асано помогает Хасибе, она всегда будет рядом с Кадзумой. Почему? Потому что Кадзума слишком добр, и он никогда не бросит друга, даже мёртвого. Поэтому Рисе-чан необходимо сделать для этих двоих всё, что в её силах.
— Что думаешь обо всём этом? — спросил Ямадзаки-кун.
— Хочу вернуться домой. Если Асано-чан права, то мне остаётся жить несколько недель в догнивающем теле. Хотелось бы разобраться хотя бы в том, как так вышло. Ха-ха.
Наигранные смешок Хасибе нисколько не скрывал его потерянности. Легко можно было догадаться, что сам Мотохама хочет убежать. Он не ведает, что с ним произошло, и не хочет причинить друзьям вред. Или, быть может, просто бежит от проблем. В любом случае оставлять его одного в такой момент было бы неразумно.
Вместе с меркантильными чувствами Асано приняла что-то ещё. Она взглянула на актёрскую улыбку Хасибе, такую живую, несмотря на смерть, и не смогла сдержаться. Новый необузданный поток эмоций нахлынул на девушку, и та закричала:
— Не говори так! Ты не просто догнивающий труп, а мой друг. Мне плевать, что мы знакомы меньше пары часов, но не думай только о себе. Мы можем помочь понять, как всё исправить. Не сбегай, ты, кретин!!!
Разве она была такой? Разве известная своей женственностью, стеснительностью и выдержкой Асано может кричать, да притом так грубо? Мотохама не мог поверить своим глазам. Эту девчонку будто подменили. Неужели всё из-за Кадзумы? Или, может быть, её интересуют зомби? Они друзья? Хасибе терялся в догадках.
— Хорошо, не сбегу, но, чёрт его дери, что мне тогда делать?
Поняв, что натворила, Асано прикусила язык. Она повела себя так нелепо перед любимым человеком. Ей было стыдно ровно до того момента, пока девушка не заметила, как Кадзума улыбается. Кажется, он нашёл что-то забавное в её поведении.
— Эй, ты тут такие речи орала, а теперь молчишь? Что делать?
— Ой, прости. Я задумалась. Давай для начала тебя залатаем.
— Это как?
— Очень просто. Зашьём рану, немного подкрасим. Выйдет здорово! Будешь как новенький. Хи-хи-хи…
Странный смех стал недобрым звоночком. Кадзума и Хасибе переглянулись, не узнавая девушку перед собой. Пожав плечами, приятели списали всё на стресс, и только одна Риса-чан понимала, к чему всё движется. Она сделала невозмутимое лицо, приняв элегантную позу леди.
— Кхм. У меня дома есть иголка и нитки, а также косметика. Давай подлатаем тебя, а потом во всём разберёмся.
— Постой, мы пойдём к тебе домой?! — завопил Хасибе.
— Хи-хи-хи…
Не злой, но и не добрый. Просто смех по уши влюблённой кошки, тащащей мышку домой…
____________
Дополнение: Так как для событий новеллы используются реальные места, мы сделали небольшую карту-подсказку, чтобы вам было проще сориентироваться в остановках поездов.
