Прямота Сю Шань заставила Бай Сяочуня схватиться за голову. И вот он, генерал-майор с великой стены, мажордом города Гиганта-Призрака, известный на все дикие земли, похититель сотни избранных, вступавший в бой с дэвами и бивший полубога по лицу, полностью растерялся, когда речь зашла о любви. Он правда не знал, как переживёт этот день, будучи уверенным, что между Сю Шань и Чень Маньяо разгорится конфликт. Хотя это было сложно, но он сумел развлекать их, отвлекая друг от друга, до самого вечера, когда нужно было закрывать магазин. Когда Сю Шань и Чень Маньяо ушли, он уставился на потолок и на его лице под маской отразилось возмущение.
— Я же Любовный Святой Бай Сяочунь… — простонал он, думая о том, как он дал себе этот титул. К сожалению, сейчас у него не было ни малейшего понятия, что делать дальше. Стукая себя в грудь, он продолжал жаловаться: — Как такое могло случиться? Много лет назад, когда Сун Цзюньвань и Хоу Сяомэй оказались рядом со мной вместе, то я чуть не спятил… Теперь я в диких землях, несмотря на то, насколько я был осторожен, моя выдающаяся натура продолжает привлекать юных женщин. Я же сейчас даже использую лицо моего ученика Бай Хао, оно совсем не так привлекательно, как моё собственное. Ну почему?! Почему все влюбляются в меня?.. О небеса, почему вам понадобилось так обращаться со мной? — он действительно ощущал, что его взывания к небесам пропадают неуслышанными.
В сторонке на него большими глазами смотрел Бай Хао. С немного расстроенным и беспомощным видом он потёр лицо руками и начал раздумывать, должен ли он что-то ответить на слова наставника. В итоге он решил, что, учитывая, как странно тот себя ведёт, лучше будет не вмешиваться.
— Неужели всё дело в том, что я просто слишком выдающийся? — вслух размышлял Бай Сяочунь. — У меня другая внешность, и это совсем другое время и место. Я отбросил прошлое. Я могу полагаться только на моё мужество и душу, чтобы продолжать двигаться вперёд. Наверное, именно это заставляет множество молодых женщин сходить по мне с ума… Только не говорите мне, что Бай Сяочунь действительно достиг высшего, абсолютного уровня… Что же мне делать? Это не моя вина, что я такой выдающийся! — пока он стоял и качал головой, Бай Хао наконец не выдержал и не смог молчать и дальше:
— Наставник, — сказал он, — ты правда… винишь себя? Или ты просто красуешься?!
Бай Сяочунь резко повернулся и возмущённо взглянул на него.
— Ученик, разве ты не видишь, что наставник страдает? Ах. Ты просто не понимаешь. Знал ли ты, что мне приходилось сталкиваться с подобными раздражающими вещами даже в мире смертных? В моей деревне я нравился всем девчонкам. Там была Мурка, Жучка и даже Чернушка! Они постоянно бегали за мной, не смотря на то что я им всё время отказывал…
Пока Бай Сяочунь думал о прошлом, его лицо отражало горечь. Бай Хао, слегка растерявшись, стоял в стороне. По какой-то причине Мурка казалось ему именем кошки, а Жучка — собаки. Однако он никак не мог понять, кто бы назвал свою дочь Чернушкой. Совсем не зная, о чём думает Бай Хао, Бай Сяочунь продолжил:
— Сначала я думал, что на пути к бессмертию я освобожусь от проклятия привлекательности для девушек. Но ты знаешь, что случилось? Почти сразу на меня запала Хоу Сяомэй, а потом моя мася. В итоге я скрылся в секте Кровавого Потока. Но кто бы мог подумать, что Сун Цзюньвань тоже полюбит меня?.. И что мне было делать? Я не хотел ничего из этого и в итоге ушёл, оставив их позади. Но я никогда не думал, что, когда вернусь в секту Противостояния Реке, десятки тысяч учениц напишут мне любовные письма… Ну почему, мой ученик? Почему небеса сделали меня таким выдающимся?! В чём причина этому всему?!
Когда Бай Сяочунь только начал говорить, то казалось, что он действительно расстроен происходящим. Но чем больше он говорил, тем больше становилось понятно, что он предаётся приятным воспоминаниям. Бай Хао криво улыбнулся. Он на самом деле не очень-то верил тому, что говорил наставник. Но он и понятия не имел, что Бай Сяочунь только и ждал, когда на его лице появятся признаки сомнений. Как только он заметил их, то сразу хлопнул по бездонной сумке, заставляя раздаться громкий шелест. Тысячи и тысячи разноцветных любовных писем вылетели из сумки, образуя небольшую гору на полу. Многие из них были свёрнуты в форме сердца.
— Смотри! — сказал Бай Сяочунь, маскируя гордость в голосе горечью.
Бай Хао был настолько поражён, что у него отвисла челюсть, а язык прилип к нёбу. Он с неверием уставился на любовные письма, а его голова пошла кругом. После того как выражение лица ученика потешило самолюбие Бай Сяочуня, он аккуратно собрал письма и подумал, как и в будущем сможет проделать нечто подобное, демонстрируя их. Ещё он размышлял о том, насколько важно, чтобы его ученик смотрел на него с восхищением и понимал, насколько он потрясающий.
Не обращая внимания на Бай Хао, он какое-то время стоял с безутешным видом, а потом отправился в заднюю комнату. Несмотря на то что он много думал о том, что теперь делать, придумать ничего не удалось, поэтому в итоге он снова начал размышлять о семнадцатицветном огне.
Однако проблема не могла уйти сама собой, если забыть о ней. На следующий день Сю Шань и Чень Маньяо вернулись. Сю Шань вела себя более откровенно, поэтому она просто зашла и села рядом с Бай Сяочунем. Если он двигался, то она тоже шла за ним. Казалось, что она показывала всем и каждому, что принадлежит ему. Время от времени она угрожающе смотрела на Чень Маньяо.
На лице Чень Маньяо часто появлялось неприглядное выражение, и она отпускала обидные ремарки в сторону Сю Шань. Конечно, в словесных баталиях Сю Шань была ей не ровня, поэтому она просто ругалась в ответ и подскакивала, чтобы броситься в бой. Каждый раз Бай Сяочунь с трудом оттаскивал её, дрожа от страха. Бай Хао тоже был напуган. Однако он должен был играть малоразумного душу-раба, поэтому он не смел вмешиваться в конфликт двух женщин.
«Значит, — подумал он, — судя по всему, Сю Шань — тоже жена наставника…» После этого он сосредоточился на том, чтобы сохранять бесстрастное выражение лица, подходящее для души-раба.
Бай Сяочуню было не до Бай Хао, он ощущал, что его волосы скоро поседеют от всех тех усилий, которые он затрачивал, чтобы сохранить мир. В конце концов, он вложил в этот магазин много труда, если эти женщины начнут сражаться внутри, то они непременно его разгромят. Возможно, он и мог сдерживать их несколько дней, но если всё и дальше будет идти в таком ключе… Через полмесяца Бай Сяочунь был на грани безумия, а противостояние между Сю Шань и Чень Маньяо достигло апогея. И вот наконец разгорелся конфликт.
— Что сказала?! Чень Маньяо, ты шлюха!
— Из-за твоего высокого статуса Сю Шань другие люди, возможно, не говорят тебе этого в лицо, но по-моему, ты просто дура, которая не знает в этой жизни ничего, кроме того как подраться!
Пока они рассерженно смотрели друг на друга, готовые броситься в бой, культиваторы душ в магазине расступились, чтобы понаблюдать. Даже некоторые прохожие с улицы заметили и начали заглядывать, чтобы тоже посмотреть, что будет дальше. Очевидно, что люди уже привыкли, что в магазине Бай Сяочуня постоянно происходит что-то интересное.
Бай Сяочунь в это время был в задней комнате и работал над семнадцатицветным огнём. Когда он услышал ругань, то содрогнулся от страха и чуть не заплакал. Но потом он поспешил и встал между Сю Шань и Чень Маньяо, пытаясь успокоить их. Однако что бы он ни говорил, это не помогало, казалось, что эти женщины непременно подерутся. Бай Сяочуню и так удавалось сдерживать их уже целых полмесяца, и сейчас он наконец не выдержал.
— Ну всё, довольно! — воскликнул он, и его голос прогремел как гром. Посетители и прохожие обрадовались, задаваясь вопросом, какое зрелище их ждёт на этот раз. Поражённые громкостью голоса Бай Сяочуня, Сю Шань и Чень Маньяо повернулись в его сторону. Глубоко вздохнув, он сначала развернулся к Сю Шань и сказал: — Сю Шань, скажи мне прямо сейчас, что именно тебе во мне нравится?..
Сначала она злилась, но, как только услышала его слова, немного покраснела и застенчиво опустила глаза.
— Но на нас смотрят столько людей… — тихо ответила она. Чувствуя головную боль, он схватил Сю Шань за плечо, строго взглянул ей в глаза и произнёс:
— Говори. Что тебе нравится во мне? Я обязательно изменю это…
Когда зрители услышали это, то не смогли удержаться от смеха. Что касается Сю Шань, то её глаза широко распахнулись, и внезапно Бай Сяочунь ощутил, что, возможно, так не следует обращаться с влюблённой в него девушкой. Но тут Сю Шань внезапно улыбнулась.
— Вот это я в тебе и люблю!
У Бай Сяочуня отвисла челюсть. При этом она подняла руку, вырываясь из его хватки. Потом она сама схватила его, наклонилась и прошептала на ухо:
— Теперь ты мой.
Потом она сделала шаг назад и прочистила горло. Бай Сяочуню действительно хотелось расплакаться. Сю Шань нанесла ему сокрушительное поражение. Тут он повернулся к Чень Маньяо и увидел на её лице загадочную улыбку, после чего внезапно забеспокоился сильнее прежнего. Вздохнув, он произнёс:
— Если вы хотите подраться… то сделайте это снаружи…
Когда дело касалось вопросов любви, подобных этому, то он был поистине беспомощным. Удручённый, он развернулся, чтобы вернуться в заднюю комнату. Он решил, что ни за что не выйдет оттуда, как бы свирепо они ни сражались.
