Слова Бай Сяочуня разнеслись по всем землям предков, сотрясая их. В небесах формировался огромный вихрь, словно небеса в были гневе. Гора предков сильно дрожала, отовсюду скатывались вниз камни. Члены клана, находящиеся на горе, испытали такой шок, что с трудом соображали, и просто наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Брат собирался убить брата! Один из них был сыном-цилинь клана Бай, а другой — незаконнорождённым сыном. Один когда-то был сияющим солнцем, в то время как другой — букашкой. Но теперь всё оказалось наоборот. Сын-цилинь был букашкой, а незаконнорождённый сын — сияющим солнцем.
Хотя Бай Сяочунь и не был особо высоким, но когда он остановился напротив Бай Ци, то казалось, что он закрыл собой пурпурные небеса, а алое солнце на небе потемнело. Образ человека, превосходящего небеса и затмевающего солнце, создал картину, которая повергла всех наблюдающих в ещё больший шок. Члены прямой линии, как и члены побочных линий крови, оказались настолько поражены, что забыли, как дышать, и в их головах не осталось ни одной мысли.
У Бай Лэя так сильно кололо затылок, что казалось, он может взорваться, а пятая молодая госпожа растерянно наблюдала за происходящим. То, что совершал сейчас Бай Сяочунь, навеки врежется в их сознание и память. Сколько бы времени ни прошло, они никогда не смогут забыть подобное.
— Не нужно заходить так далеко, Бай Хао!
Отчаяние в глазах Бай Ци достигло неописуемого уровня, казалось, что он парализован и не может сдвинуться с места. Он хотел оказать сопротивление, но давление на него со стороны Бай Сяочуня делало это невозможным. Он оказался полностью беспомощным, словно ему пришлось столкнуться со штормом эпичной силы. И не играло никакой роли, что он находился на великой завершённости формирования ядра. И не могло ему помочь, что он являлся сыном-цилинь клана Бай. Стоять перед Бай Сяочунем походило на то, словно он оказался у ворот в преисподнюю. Сделав шаг назад, Бай Ци закричал:
— Если ты убьёшь меня, то клан Бай не успокоится, пока не найдёт тебя! Ты не сможешь убежать от них! Как бы велики ни были дикие земли, тебе не скрыться! — ужас и страх объяли душу Бай Ци, заставляя его кричать, словно обезумев: — Не делай ничего поспешного, Бай Хао! Мы можем всё обговорить! Я… Я твой старший брат!
— Кому какое дело? — сказал Бай Сяочунь, и его голос прозвучал словно гром с самый высоких небес. Затем он просто выставил вперёд правую ладонь, но от этого простого движения пурпурное небо и алое солнце начали искривляться и искажаться, в то время как его энергия достигла невероятных высот, превышая предыдущий уровень взрывным рывком.
Грохот!
Земля вокруг него задрожала, и мощная энергия начала накапливаться. Казалось, что все земли предков сейчас разрушаться. И разрушала их та самая ладонь, что выставил перед собой Бай Сяочунь. Все на горе оказались оглушены, и в их головах не осталось ни одной мысли. Души и разум всех культиваторов попали под влияние этой ладони. И воздействие распространилось не только на них. Члены клана за каменными воротами тоже оказались поражены, мадам Цай закричала как резанная:
— Бай Хао, прекрати немедленно!
Старейшины клана находились в шоке, их аура дестабилизировалась от одного вида того, как Бай Хао поднял руку на побледневшего, кричащего Бай Ци. Остальные люди в клане тоже оказались под сильным впечатлением. Все взгляды, все потоки божественного сознания были устремлены на экран, на Бай Сяочуня.
— Это… правда Бай Хао?..
— Эта ладонь… Это…
— Бай Хао… стал предателем!
Глава клана сходил с ума и яростно долбил каменные ворота и их магическую формацию. Из уголков его глаз сочились кровавые слёзы, пока он беспомощно наблюдал, как убивают его сына.
— Я с тебя с живого шкуру спущу, Бай Хао! — кричал он. В этот миг он забыл про то, что он глава клана, он был просто отцом. Но в то же время, несмотря ни на что, он не мог забыть, что он отец не только для Бай Ци… он был отцом и для Бай Хао.
В то время как клан пребывал в шоке, кое-что ещё происходило в потаённой комнате в катакомбах под кланом. В тайной комнате по кругу стояло семь свечей толщиной в руку, они горели зелёным пламенем. В центре круга со свечами со скрещёнными ногами сидел морщинистый старик. Казалось, от него остались только кожа и кости, а на голове почти не было волос — создавалось впечатление, что он только что выбрался из могилы.
Внезапно глаза старика распахнулись и начали светиться светом, подобным солнцу и луне. Этот свет подавлял. Любой, увидевший их, тут же забывал про всё на свете, кроме этих глаз. Старик медленно поднял взгляд, который пронзил земную толщу и достиг экрана над каменными воротами, отображающего Бай Ци и Бай Сяочуня. Старик даже не взглянул на Бай Ци. Вместо этого его взгляд сосредоточился на Бай Сяочуне… Голосом, похожим на скрежетание костей о кости, он пробормотал:
— С подобным скрытым талантом… и такой аурой… он гораздо лучше подходит для того, чтобы стать моей новой реинкарнацией, чем Бай Ци…
Тем временем в землях предков энергия Бай Сяочуня заполнила небеса и землю, делая его центром всеобщего внимания. Хотя его ладонь и не была больших размеров, казалось, что она способна стереть с лица земли всё, что угодно. Она была настолько сильна, что могла уничтожить солнце и луну, разрушить гору предков и разбить вдребезги все земли.
Бай Ци смотрел на то, как движется ладонь, и казалось, что пурпурные небеса исчезли, а алое солнце пропало. Для Бай Ци рука Бай Сяочуня превратилась в волю небес, в единственное, что существовало во всех землях предков. Она стала для него словно воплощение самой смерти. Его глаза выпучились, готовые взорваться, а кровь застыла в венах.
— Только не говори, что ты действительно собираешься стать предателем, Бай Хао!
Он знал, что извне его отец и мать делают всё, чтобы войти и спасти его… Он также знал, что сотни членов клана на горе наблюдают за ним… Но… ничто из этого не имело значения. Внезапно его наполнило ужасающее осознание, что ничто на земле и небесах уже не сможет спасти его. Как только Бай Ци упомянул предательство, послышался голос Бай Сяочуня, обрушившийся с оглушительной громкостью, заставляющей воздух завибрировать:
— Ну и что, что я стану предателем?
После этих слов восприятие Бай Ци полностью сконцентрировалось только на одном. Казалось, что свет, энергия, всё остальное в землях предков исчезло и весь мир состоял только из одной единственной ладони. А затем… ладонь начала опускаться на него!
— Нет! — истерично закричал Бай Ци. Он не хотел умирать и, тем более, умирать от руки Бай Хао. Его глаза наполнились кровью, волосы пришли в беспорядок, а разум охватило безумие. Ни капли не медля, он использовал всю основу культивации, каждую каплю энергии, что была у него, и выполнил жест заклятия двумя руками, заставляя силу загудеть внутри него. Потом он толкнул обе руки вперёд, чтобы дать отпор Бай Сяочуню.
Однако подобное сопротивление было подобно тому, как если бы богомол пытался остановить боевую колесницу. Ладонь, наполненная силой небес и земли, опускалась на него, сметая всё на своём пути, словно сухую траву. Когда ладонь ударила Бай Ци по голове, всё его сопротивление оказалось бесполезным. Раздался треск, и его тело начало распадаться на куски, полностью неспособное выдержать удар ладони.
