Поразительно! В один миг все стихли… Только что кто-то насмехался над Бай Хао, кто-то ругал его, кто-то смотрел в его сторону, скучая, а кому-то нравилось всеобщее оживление. В этот миг все остолбенели и, как статуи, застыли на месте от удивления.
Время шло, и люди начали приходить в себя, послышались звуки тяжёлого дыхания. На всех лицах виднелись поражённые и ошеломлённые выражения. Что касается пятой молодой госпожи и Бай Лэя, то они определённо потеряли дар речи от удивления и, с трудом веря в происходящее, уставились на Бай Сяочуня. Молчание быстро сменилось большой шумихой, поднявшейся среди членов клана. Люди повскакивали на ноги, смотря на Бай Сяочуня с удивлением и другими смешанными эмоциями. Среди всего прочего были и восхищённые взгляды.
— Этот ответ… превосходит все остальные!
— Небеса! Это правда Бай Хао? Бесполезный, беспомощный Бай Хао? Перо станет своим миром… С такой… с такой отвагой можно доминировать в этом мире, как такое возможно?!
— Мир, целый мир… Наверное, так и есть! Должно быть, это верный ответ!
— Как… такое вообще может быть?
Бай Сяочунь просто стоял, притягивая всеобщее внимание. Хотя физически он и не был особенно впечатляющим, но в его позе присутствовала некая лёгкая небрежность, и даже казалось, что он выше этого мира. Сейчас больше никто не смотрел на Бай Ци. Слова Бай Сяочуня полностью затмили его, украли его лавры. Бай Сяочунь казался ослепительным, словно слава всегда принадлежала ему изначально.
Бай Ци стал белым как мел, и хотя он собирался что-то сказать в ответ, но быстро понял, что ему нечего возразить. Услышав ответ, который был произнесён, он осознал, что по какой-то причине чувствует, что он верный! И не только он ощутил это. Старейшины клана тоже оказались под большим впечатлением и поражённо смотрели на Бай Сяочуня. Некоторые даже от удивления вскочили на ноги.
Главный старейшина из Зала Правосудия задрожал, его губы тоже дрожали от шока. В его глазах показался отблеск просветления, его дыхание участилось, даже основа культивации внезапно показала признаки дестабилизации. На его лице было такое выражение, что сразу становилось понятно: его посетило просветление, и он всё чётко для себя понял. Вскоре его лицо раскраснелось от возбуждения.
Но самый глубокий шок пережили мадам Цай и глава клана. Глава клана не знал, что и думать. Однако то, как Бай Хао купался в славе, не заставило его почувствовать ни капли гордости или признательности. Вместо этого он ощутил, как начинает выходить из себя. По его мнению, он смотрел не на кого иного, как на неблагодарного сына, отчего в нём родилось желание убивать. Чем более незаурядным показывал себя Бай Хао, тем больше глава клана ощущал, словно его били по лицу. Он посмотрел на Бай Сяочуня, и в его глазах явно запылал гнев. Однако он быстро взял себя в руки, в конце концов, он был главой клана. Он подавил гнев, но мадам Цай не смогла. Одним простым ответом Бай Сяочунь смог полностью перевернуть ситуацию, он украл славу у Бай Ци. Когда она увидела, как побледнел Бай Ци, то её сердце сжалось от боли, а её ненависть к Бай Хао достигла новых высот.
— Полная ересь! — закричала она. — Бай Хао, наглый сукин сын, заткнись сейчас же! Стража, немедленно уведите этого ублюдка и убейте его и телом, и душой! — казалось, что мадам Цай полностью потеряла рассудок. Большинство стражей клана колебались, не зная, стоит ли следовать её приказу, но некоторые стиснули зубы и двинулись в сторону Бай Сяочуня. Однако Бай Сяочунь развернулся в сторону мадам Цай и сказал:
— Наглая здесь ты! Это церемония клана Бай, я член клана Бай. Я только ответил на вопрос главного старейшины. Как ты смеешь прерывать церемонию? Воистину, для этого нужно иметь наглость! Глава клана, в этой женщины не течёт и капли крови клана Бай. В лучшем случае её можно считать только наполовину членом клана. Но она смеет вести себя, словно одержимая, на виду у всего клана и в присутствии духов наших дорогих предков! За подобное неуважение к церемонии нашего клана я прошу, чтобы ты немедленно наказал её максимально строгим образом, предусмотренным законом нашего клана. Глава клана, она точно заслуживает смерти! — Бай Сяочуня контратаковал чёткими аргументами, свирепыми словами, благородным возмущением. Никто из присутствующих не мог заметить в его словах никакой оплошности.
Члены побочных линий крови, у которых не было и намёка на тёплые чувства к Бай Ци или мадам Цай, внезапно посмотрели на Бай Хао сияющими глазами, словно увидев его впервые. У Бай Лэя во взгляде читалось любопытство, он внезапно ощутил порыв подойти и представиться Бай Хао. Пятая молодая госпожа была поражена и, казалось, тоже испытывает нечто подобное. Даже среди старейшин клана нашлись те, кто смотрел на Бай Хао блестящими глазами. Бай Ци помрачнел в ответ на наполненные намерением убивать слова Бай Сяочуня. Он яростно выпятил грудь и взревел:
— Какая дерзость! Ты оскорбляешь тех, кто выше тебя, Бай Хао! Да ты…
Прежде чем он успел закончить, Бай Сяочунь развернулся в его сторону и гаркнул:
— Заткнись! В моих венах течёт кровь клана Бай, я такой же член клана, как и все остальные. Я пришёл сюда, чтобы сделать подношения предкам, я просто ответил на вопрос главного старейшины. Дерзость, ты говоришь? Конечно, я обладаю дерзостью. Разве не это хотели бы видеть наши предки! Дерзость, чтобы защитить наш клан! Оскорбляю тех, кто выше меня? Что именно говорится в девятом пункте правил клана? При совершении подношений предкам все члены клана располагаются согласно их рангу. И на церемонии кто по-настоящему занимает самое высокое положение? Предки! Бай Ци, только не говори мне, что ты считаешь, что эта женщина — одна из предков клана Бай? Не забывай, Бай Ци, её имя не Бай, а Цай! Поэтому, если спросить меня, то человеком, который не проявляет уважения к тем, кто выше него, являешься именно ты, Бай Ци!
Громкие слова Бай Сяочуня, словно острые клинки, поразили Бай Ци, заставив его голову закружиться, а его самого, качаясь, отступить назад. Хотя он и хотел как-то ответить и продолжить спор, но у него не находилось нужных слов, в итоге он просто закашлялся кровью.
— Бай Хао! Да ты…
Пока все, молча удивляясь, взирали на происходящее, Бай Сяочунь с мрачным видом повернулся к главе клана, соединил руки и поклонился.
— Глава клана, во-первых, я хочу попросить наказать эту женщину за то, что она нарушила порядок на церемонии почитания предков. За нарушение покоя предков она полностью заслуживает смерти как телом, так и душой. Во-вторых, я прошу наказать Бай Ци за то, что он неблагодарный сын и перепутал, кто является предками клана. Очевидно, что он позабыл, что его собственная фамилия — Бай, а это крайняя непочтительность к предкам. Непочтительные, неверные, неуважительные к другим люди, такие как он, не заслуживают быть членами клана Бай.
Громоподобные слова Бай Сяочуня заметно потрясли всех в клане. Контратаковать, призывая казнить своих врагов — никто в клане и подумать не мог, что подобное может произойти. Никто не знал как реагировать, члены клана оказались настолько поражены, что не знали, что и думать. Многие из них ощущали себя так, словно весь мир перевернулся с ног на голову.
Представители других двух кланов тоже оказались полностью поражены, особенно тот, кто пришёл из клана Цай, ему это всё очень не понравилось, и он уставился на Бай Сяочуня с очень серьёзным лицом. Намерения Бай Сяочуня были предельно ясны, это не было подлой скрытой интригой, он открыто атаковал. Ещё это была хорошая возможность для побочных линий крови — нечто, что очень серьёзно было воспринято представителями двух других кланов и посланником города Гиганта-Призрака. Старейшины клана начали переглядываться. Внутренние дела клана Бай и без того были нестабильными, а теперь побочным линиям представилась такая замечательная возможность действовать. Пока все обдумывали ситуацию, мадам Цай увидела, что Бай Ци кашляет кровью, и внезапно ещё больше начала сходить с ума.
— Ты хочешь умереть, мерзкий сукин сын?! Стража, сейчас же убейте его! — в пылу гнева мадам Цай взлетела в воздух, словно сама собиралась напасть на Бай Сяочуня. В этот момент старейшины клана сверкнули глазами и даже приготовились включиться в бой. Однако в этот миг глава клана внезапно ударил ладонью по столу. Послышался громкий хлопок, и стол тут же рассыпался прахом.
— Замолчи сейчас же! — взревел он. Взмахнув рукавом, он отправил в сторону мадам Цай порыв силы, от которого она закашлялась кровью и упала на землю. — Возьмите её под стражу! — продолжил он сквозь сжатые зубы. Тут же несколько стражей поспешили вперёд и уволокли мадам Цай прочь. Потом глава клана посмотрел на Бай Сяочуня, ничуть не скрывая намерения убивать во взгляде. — Доволен?
Бай Сяочунь посмотрел на то, как мадам Цай тащат прочь, потом повернулся лицом к разъярённому главе клана. Очевидно, что он и не думал уступать. Он соединил руки и произнёс:
— Молодой Бай Ци должен быть наказан за свои неуважительные, непочтительные действия.
— Довольно! — воскликнул глава клана. За всё время пребывания на посту главы клана ему впервые приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Ощущение, что его вынуждают действовать определённым образом, было настолько возмутительным, что он более чем когда-либо желал убить Бай Хао. На самом деле, если бы он не боялся действий со стороны побочных линий крови, то уже, скорее всего, убил бы его на месте.
— Если ты хочешь, чтобы он умер, тогда просто убей его сам в землях предков.
Бай Сяочунь ничего не ответил на это, но про себя холодно усмехнулся. Бай Ци злобно глянул на Бай Сяочуня, очевидно, что он опасался снова спровоцировать его на обличающие речи. Учитывая, что его мать утащили, чтобы наказать, а его отец был в гневе, ему оставалось только стиснуть зубы и поклясться себе, что убьёт Бай Хао в землях предков. Очевидно, что дальше продолжать церемонию жертвоприношения предкам было неуместно.
— Церемония завершена! — сказал глава клана и взмахнул рукавом. Однако в этот миг главный старейшина Зала Правосудия, который до этих пор был погружён в своё озарение, внезапно посмотрел на Бай Сяочуня и сказал:
— Подождите минутку. Бай Хао, прошу, продолжи свои объяснения. Как ты пришёл к мысли, что тридцатикратное духовное улучшение порождает новый мир?
На его лице была искренность, а слова были произнесены со спокойной теплотой. Очевидно, что ему не было никакого дела до напряжения между Бай Хао и главой клана. По правде говоря, проблемы для главного старейшины во всём клане могли создать только патриарх и главный старейшина Зала Наказаний. Что касается главы клана, то он не обращал на него особого внимания.
Выражение лица главы клана стало мрачнее некуда. Он уже и так никогда в жизни не смог бы забыть события этого дня. Однако он не посмел спорить с главным старейшиной Зала Правосудия, поэтому ему пришлось сесть на место и лишь молча сдерживать бешенство. По тому, как он стиснул зубы и уставился на Бай Хао, всем было очевидно, что он чувствует по отношению к нему.
