День 1014.
Дни бесконечных дождей не подавали никаких знаков конца. Вода проникала сквозь блистательную пышную растительность, окружавшую меня.
Время года сменилось, температура постепенно начала повышаться, но такая продолжительная хмурая погода начала действовать на мой характер.
Каждый раз, когда капля падала перед моими глазами, она высвобождала запах травы на земле подо мной, донося аромат лета до моих ноздрей.
— …Что вообще ведёт его?
Посреди сильного ливня мой дом — всё ещё в процессе постройки, всё ещё выглядя довольно несуразно — начал обретать форму.
Там же, меж гор материалов и рабочих инструментов, случайно разброшенных, я вновь зацепилась взглядом за одного человека, который улыбался, ходя туда и обратно.
— Он же видит, какой тут дождь. Любой нормальный человек пошёл бы отдыхать. И почему он такой самоуверенный? Он человек. Слабак. Его ранам требуются сутки, чтобы зажить.
Я бормотала это себе на небольшом расстоянии от места, где запланирован мой дом, находясь в небольшой хижине (с ванной), построенной, чтобы предоставить хоть какую-то защиту от ветра и дождя.
Открыв дверь, которая у хижины также была, я сидела на полу, скрестив ноги, и наблюдала за ним — теперь это стало частью моей рутины.
Если он продолжит в том же духе, то уже совсем скоро дом будет завершён.
Сперва он был простым ребёнком с глупой улыбкой, который вообще не знал основ постройки домов. Теперь же он двигался как профессионал, и было замечательно видеть его за работой.
Благодаря, конечно, моей поддержке.
По началу он так выгораживал себя, но уже совсем скоро ныл мне о том, что «разве я не знаю многое о том, как построить дом» и прочем. За этим было слишком жалко наблюдать, поэтому я всё-таки обучила его.
Я была его личным учителем, другими словами, именно поэтому он показывал такие дельные результаты спустя так мало времени.
Хотя, он был тем, кто добыл все материалы, донёс их сюда и собрал во едино. По человеческим стандартам это достойно восхищения.
Сам по себе дом не был произведением искусства, но я была готова простить ему такую недоработку.
Вдруг меня осенило — прошло почти три года с момента, как мы начали делать это.
Для меня это было каким-то мгновением, дуновением ветерка в небе. Но благодаря его неуклюжей наглости, они и впрямь ощущались как три долгих года.
Само собой, у меня не было намерений быть ему надзирателем.
Как только я осознала, насколько он был полезным, я посчитала, что будет утратой позволить ему умереть до того, как мой дом будет построен. Вот и всё.
Кроме того, только посмотрите, как ответственно он держит своё слово. Если он когда-то закончит это дело, то исполнит свою часть сделки и навсегда исчезнет.
Тогда я смогла бы жить здесь одна, проводя время в бездельной радости. Я всё ещё была потрясена тем, до какой великолепной идеи додумалась три года назад.
Я скрестила руки и кивнула, воображаемо похлопывая себя по спине, когда началась гроза.
Посмотрев наверх, я осознала, что дождь стал лишь сильнее.
По другую сторону тех облаков можно было бы наблюдать закат. Скоро уже и Он вернётся.
Только я подумала об этом, появился Цукихико.
И, как ожидалось, у меня возникло чувство раздражённого отвращения от его вида: с ног до головы покрытого в грязи.
— Фух, сегодня я много сделал. Думаю, закончим на данный момент. Что ты думаешь? Потому что я думаю, что дом начинает выглядеть довольно-
— Ты весь грязный. Дуй в ванну.
Я указала на ванну. «Ха-ха», — просмеялся Цукихико. «Верно. Прости, прости». И затем он промаршировал прямо туда.
Возможно это и была лишь простая хижина, но она была довольно полезной.
Предложение о её сооружении пришло от Цукихико. «Давай начнём с места, где ты сможешь видеть, как всё происходит», — высказался он. Сперва это была небольшая крыша, но в мгновение ока она начала разрастаться. Строилась дальше. И вот, что мы имеем сейчас.
Когда он добавил место для себя в хижину, сначала я рвала и метала. «Это сделает строительство намного быстрее, если мне не надо будет подниматься с подножия горы», — объяснил он. Я обиженно согласилось, и теперь он оставался здесь половину всего времени.
Он никак не вредил мне, и даже, наоборот, заметно ускорил прогресс постройки. Мне всё ещё было чертовски некомфортно от этого, но я решила позволить ему остаться, пока мы не закончим.
Да. Надо просто потерпеть немного.
Как только он закончит, я наконец обрету место для себя одной. Мне просто нужно быть спокойной.
…Но всё ещё, я возможно балую его, подогревая для него воду в ванной.
Или нет. Я не хотела, чтобы он свалился от истощения на землю. Это бы означало отмену дома. Какой же досадой это стало бы.
Мысль была потеряна в моей голове криком «Спасибо за ванну! Она просто отличная!» из-за угла.
День 1032.
Дождь, что казалось никогда не закончится, наконец прошёл. Лето начало показывать своё присутствие.
Избегая прямого солнечного света, я наполнила ванну, что Цукихико помог принести мне, водой и опустила в неё свои ноги.
— Эй! Та часть сейчас отвалится!
Цукихико помахал в ответ на мой крик.
Сегодня он снова был здесь, безмолвно продолжая строительство. В этот раз он занял место на крыше.
Несмотря на то, что он весь день работал под палящим солнцем, его кожа ничуть не загорела. Его лилово-белое лицо контрастировало с чёрной крышей, что делало его лишь заметней.
Было ли дело в его генах или нет, я не могла сказать. Но взглянув на его белые волосы и такую бледную кожу в таком юном возрасте, я задумалась о том, что с ним.
Я лишь сказала ему, что часть кровли сейчас отпадёт. Он не расслышал меня и подумал, что я его поддерживаю или как?
Всё, что он делал — это махал мне и улыбался, не выдавая никаких знаков о том, что он сейчас спустится починить её.
— Э-э-э-э-эй? Не та! Ниже!
Цукихико, наконец поняв, что я пыталась докричаться до него, немного привстал и крикнул: «А? что ты сказала?!»
Этот раздражающий провал связаться с ним начал давить мне на нервы. Этот идиот может понять что-то с первого раза?
— Я сказала, посмотри ни… А!
Только я попыталась прокричать эти слова, Цукихико потерял равновесие.
Потеряв опору под ногами, его тело отправилось в воздух.
Что сейчас? Что мне делать в такой ситуации?
Может какой-то… Нет. У меня нет никаких сил, чтобы спасти его от этого.
В этот момент, мой разум был поглощён мыслями.
Но я так и не смогла найти никакой эффективный способ спасти Цукихико на таком расстоянии.
Беспомощный перед силой гравитации Цукихико пропал из поля зрения по другую сторону дома.
У меня будто сердце остановилось.
Он упал с такой высоты, и не важно, как он приземлился, его жизнь находится под угрозой.
Переворачивая свою импровизированную ванну для ног, я побежала туда, куда Цукихико упал по моему мнению.
Если он хотя бы приземлился на ноги, я смогла бы сделать что-то…
Но последний вид Цукихико, отпечатавшийся в моей голове, подсказывал мне, что такого не произошло.
— Цукихико!
Я завернула за угол и посмотрела на землю.
Но я нигде не видела его.
Прежде, чем я смогла осознать, что случилось, то услышала робкий голос над собой.
— Фух! Было близко. Хм-м? Что такое, Адзами?
Оглянувшись наверх, я увидела, как Цукихико одной рукой уцепился за край крыши.
Лицом к лицу встретившись с ним и его не сходящей улыбкой, я почувствовала, как во мне начала бурлить злость вместо чувства облегчения.
— Хватит дурью маяться, кусок говна! Почему существа на подобие тебя должны быть такими беспечными?!
Цукихико побледнел от моего возмущения. А вот улыбка никуда не исчезла.
— А?
Его реакция значила, что он не понял, почему я так злилась.
Я открыла рот в попытке ещё больше съязвить. Но тогда во мне заиграл целый ряд всевозможных эмоций. Я не могла найти нужных слов.
Всё, что я могла вымолвить — это «Ты дурак!», самые простые и ребяческие слова на свете.
Произнеся это, я отвернулась от него.
— Наполни ванну снова водой. И… не возвращайся больше сегодня на крышу.
— Л-ладно! — ответил взволнованно Цукихико.
Я ненавидела это.
Я правда ненавидела это.
А больше всего меня отвращало то, что этот несчастный случай заставил застыть кровь в жилах.
Более того, когда я вернулась, в ванной совсем не осталось воды. Это раздражало меня.
Давай я просто не буду говорить с ним сегодня. От этого он должен расплакаться. Обычно, это срабатывает.
Эта мысль обрадовала меня. Я могла почувствовать, как гнев начал отступать.
День 1058.
— Он опаздывает!..
Этим вечером был приятный вид.
Мне нравилось ощущения того, как дуновения ветра задевали мою кожу. Соединённое с заходящим на западе солнцем, это создавало прекрасное время, чтобы побыть снаружи.
— Он сказал, что сходит возьмёт немного еды из своего дома, но так надолго? Он же говорил про свой дом, не так ли?
Несмотря на живой, завораживающий вид передо мной, в моей душе разворачивалась буря.
«У меня закончилась еда, — вот, что он мне сказал — поэтому я схожу домой, чтобы взять ещё. Вернусь днём». А сейчас уже вечер.
Путь домой всегда занимал у него около трёх часов.
Даже когда он опаздывал, это было по существенным причинам: ливень, снег на тропинках. И тем более, он всегда возвращался до заката. А такого никогда не происходило.
Пока я жаловалась в пустоту, небеса окрасились из розового в фиолетовый, а после в тёмно-синий.
Солнце за мгновение закатилось, будто смеясь над жалкою мной. Наступила ночь, а Цукихико так и нет.
— О чём думает этот балбес? Он буквально вчера красовался тем, что «Закончит дом за неделю»!
Я села у внешней стены хижины, схватившись за колени и ругавшись на себя.
Где-то вдалеке было слышно стрекотание какого-то насекомого. Но рядом я не могла ощутить никаких существ.
В контраст этому, биение моего собственного сердца до странного громко отдавалось в моих ушах.
Вероятно, он не вернётся сегодня.
Если так подумать, это было очевидно. Никто точно не захотел бы пробираться по всем тем тропинкам ночью, чтобы добраться сюда.
Если он собирался выйти из дома вечером, то скорее всего посчитал отказаться от этой идеи, чтобы на середине пути не наступила ночь. Подобная мысль казалась мне абсолютно естественной.
Или возможно погода была настолько хороша, что он задремал где-то по пути…
Надеюсь, нет. Это было бы опасно.
Что ж, может, солнце его пересилило. Может быть, он уснул, когда пришёл домой.
В кромешной тьме я подбирала причины, по которым Цукихико не вернулся.
— Ах, он вернётся завтра утром.
…
— Нет. Вероятно, он притащится сюда просто спустя какое-то время.
…Нет. Это всё были мои желанные мысли.
Это всё был самообман. То, что я хотела, чтобы произошло.
Я бормотала о естественных объяснениях, но самое естественное пришло мне в голову ещё давно.
Почему я пыталась прикрыть его своими фантазиями?
— Он убежал от меня?
Это была самая очевидная теория.
В конце концов, не нормальным было то, что он работал три года без какой-либо компенсации, безмолвно строя мой дом.
Сказать честно, я сама не понимала, почему он всё ещё был здесь. Каким образом он думал.
Любые подозрения в том, что он пытался надуть меня, были выброшены. Но я всё ещё не могла понять, что вело его, что заставляло его делать всё это.
…Он же что-то сказал мне в начале, не так ли? Что это было?
Я помню, как жутко это звучало, когда я услышала это. Я не особо обратила на это внимание тогда, но, кажется, это было…
«Я имею в виду, я думал о том, что было бы неплохо поближе взглянуть на тебя, но…»
Когда я вспомнила эту фразу, то почувствовала, будто он сжал моё сердце своей рукой.
Мои щёки побагровели, стало сложно дышать.
Как он мог сказать что-то настолько постыдное!..
Он что, идиот?!
Или, что, он?..
— …Он любил меня?
Моё сознание начало погружаться в хаос, когда я произнесла эти слова.
Нет, нет, это безумие. Он — человек. Другой вид, не такой, как я.
Но он мужчина, а я… видимо… женщина.
И если мужчина так сильно хотела посмотреть на девушку, то вывод вырисовывается очевидный.
Буря конфликтов разгорелась в моём ошеломлённом разуме. Я испустила беспомощный вопль.
Говорил ли он мне что-то ещё?
Думай. Он должен был сказать что-то. Должен был.
Что там было? Думаю, было что-то ещё более разрушительное…
«Вообще, если это поможет, я буду делать всё, что ты говоришь, начиная сейчас».
Я вскочила на ноги, не способная выдержать это. У меня возникло такое чувство, будто моё сердце разорвалось бы, если бы я не встала.
Моё дыхание участилось. Голова закружилась.
Дура ведь здесь я, да ведь?
С самого начала он обозначил причину, по которой оставался со мной.
Я осознала то, что потрясло меня до самого сердца.
Он был влюблён в меня.
— З-значит всё до этого момента было…
В момент, когда я осознала это, то наконец поняла, что держало его здесь три года. Мне было так стыдно, что я почти не могла выдержать этого.
— Стоп, значит, когда он сделал это, он?.. А когда он сделал это, тоже?! А-а-а… Почему он такой дурак?!
Нет. Не важно, сколько я думаю об этом, дурой была здесь я.
Это была такая простая, коварная причина, что с лёгкостью объясняла всё остальное.
Теперь, если я представляла его лицо хоть на мгновение, возникало такое чувство, будто из каждого отверстия в моём теле полыхал огонь.
После размышления над прошлыми событиями и отправления на новые границы отчаяния после воспоминания каждого из них, я всё-таки смогла вернуть спокойствие.
Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание.
Дыша прохладным ночным воздухом, я ощущала, как моё разгорячённое тело начало остужаться изнутри.
— …Сейчас же вернись сюда, идиот.
В какой-то момент, пребывание в одиночестве стало для меня мукой.
Как только он вернётся, мне лучше бы отругать его немного.
Он был таким странным, моя язвительность бесспорно поблагодарила бы его в случае чего.
День 1059.
Я бесконтрольно хныкала. Это был для меня новый опыт.
Не то чтобы всё произошло одновременно. Он проходил постепенно, начиная с того, что Цукихико не вернулся даже при наступление утра.
— Ну же, не надо плакать. Я прямо здесь, хорошо?
Цукихико пытался утешить меня, пока я сидела, хныкая и свернувшись калачиком. Но слёзы отказывались переставать идти.
Сомневаюсь, что кто-то смог представить, что он вернётся весь в синяках и порезах.
Мужчина, которого я ждала, ни с того ни с сего появился в таком виде. Это любого заставило бы разрыдаться от шока.
— Мне очень жаль, что я опоздал. Просто дела стали немного… запутанными, вот и всё.
Цукихико робко улыбнулся, почёсывая свою голову.
Чего он улыбается, когда весь покрыт ранами? Он что, тупой?
Я наконец остановила слёзы спустя столько времени, чтобы спросить.
— …Почему ты так ранен?
Выражение лица Цукихко было явно натянутым. Он был взволнован и попытался улыбнуться вновь, но я видела его насквозь.
— Что? Есть что-то, о чём ты не можешь рассказать мне?
— Эм, нет! Нет, вовсе нет. Просто…
Он выпустил лёгкий вздох, возможно поняв, что не сможет избегать слона в комнате.
— Э-эм, помнишь первый раз, когда мы встретились? Понимаешь, когда ты сидела здесь, глубоко в своих мыслях, и я заговорил… Эй, что-то не так?
Я уткнулась лицом в колени, перекрывая шанс показать Цукихико его багровый цвет.
Я только вчера об этом вспоминала. Как я могла забыть об этом?
— Продолжай — сказала я, всё ещё крепко уткнувшись лицом в колени.
— Эм, ладно. Ну вот, тогда я на самом деле шёл домой после войны. Мне сказали, что я был ни на что не годен там.
Он и правда носил что-то, напоминавшее военную форму, если так подумать.
Но был ни на что не годен? Это очень грубо по отношению к другому человек… Хотя, я успела наговорить ему намного больше и хуже к этому времени.
— Я бродил по округе и наткнулся на тебя. Я подумал, что ты была, ну понимаешь, милой. И вот, как я оказался здесь, но…
— Прекрати говорить подобное обо мне.
Я пыталась сдержать всё то, что бурлило во мне, но сказать честно, стыд, который я ощущала тогда чуть ли не вытянул из меня всю жизнь.
Ничего подобного не беспокоило меня раньше. Теперь эта эмоция доводила меня до новых глубин отчаяния.
— Ха-ха-ха! Прости за это. И когда ты сказала мне построить тебе дом, сперва я был весь такой: «Ты что, свихнулась?» Но ещё больше я был, как бы сказать… счастлив. Я был рад, что кто-то вроде меня сможет помочь такой красивой девушке как ты.
— Нгх, ах, спасибо.
— Что?! Сегодня ты ведёшь себя странно.
Может ли этот парень быть ещё более простодушным?
Он должно быть шутит надо мной.
Но к этому моменту этот его аспект делал его лишь более обворожительным.
…Я красивая?
Правда?..
…Мне так хорошо от этого.
— В любом случае, мои отец и мать умерли, когда я был ещё маленьким, и они оставили мне достаточное количество земли, поэтому у меня никогда не было проблем оставаться на плаву, но вчера я впервые за долгое время столкнулся с одним из деревенских, и…
Цукихико робко улыбнулся.
— И что? Ты же тоже деревенский, нет?
— Это да, но… Ну-у, понимаешь, я выгляжу не совсем так, как остальные люди. Поэтому ко мне всегда относились не очень хорошо.
Только он произнёс это с явной тоской в голосе, я тут же всё поняла. Ясное представление враждебности материализовалось в моей голове.
— …Просто из-за этого?
— А?
— Они сделали всё это с тобой просто из-за этого?
Огромный синяк словно звезда сиял на лице Цукихико, его одежда была вся мокрая и грязная.
Должно быть деревенские сделали всё это с ним.
У меня не было и малейшего интереса к конфликтам между людьми, но вмешательства Цукихико было достаточно, чтобы внутри меня разгорелось серьёзное чувство негодования.
Пока я не сделаю с ними то же, что они сделали с Цукихико — нет, пока они не ощутят даже более болезненный опыт — я не смогу считать себя с ними на равных.
Я встала. Цукихико, поняв моё намерение, встал передо мной, раскрыв руки.
— Не надо.
— Не надо? Почему нет? Посмотри, через сколько боли ты прошёл! Деревенские не должны возмущаться тому, что пройдут через то, что прошёл ты.
— Нет, всё в порядке. Теперь я здесь, поэтому…
На его лице всё ещё висела улыбка.
Я так и жаждала мести, но раз сам Цукихико останавливал меня, меня не отпускало странное чувство, что в моём поведении было что-то не так. От этого моя грудь заболела.
— …Почему нет? Разве это не злит тебя?
— Хм-м? Ох, нет… Я имею в виду, я не думаю, что они хоть немного правы. Именно поэтому я не хочу, чтобы ты делала то, что сделали они.
Мне было нечего ответить.
…Это правда. Я не хотела, чтобы кто-то думал, что я такая же, как они.
Но, вспомнив, что ему пришлось жить в таком гнилом месте года и даже десятилетия прежде, чем прийти сюда, я почувствовала душераздирающую беспомощность.
…И он правда в порядке от этого?
От того, что он был окружён своими озлобленными соседями, что относились к нему как к идиоту и клоуну, и мог быть спокойно побит по малейшей прихоти?
— Никогда больше не возвращайся в деревню.
Эти слова естественно слетели с моих губ.
Верно. Ему больше никогда не потребуется возвращаться. Он может остаться здесь. Навечно.
Тогда ему не придётся сталкиваться с этой постоянной трагедией.
Но я не получила ответ на своё предложение.
Взглянув наверх, я увидела, что Цукихико торжественно стоял, сжав кулаки.
Это заставило меня вспомнить об обещании, которое я заставила его принять.
Когда я сказала ему построить дом для меня, я также приказала сделать ему кое-что ещё: Уйти, как только он закончит.
Все наши отношения ограничивались временным отрезком. Постройкой дома.
Я знала это. Так почему я произнесла эти слова?
Цукихико должно быть делал такое лицо по той же причине. Я знала, что он такой человек, что ответственно сдерживает свои обещания. Он доказывал это вновь и вновь последние три года.
— …Прости. Забудь об этом.
Только я сказала это, слёзы вернулись.
Я чувствовала себя одиноко.
Так одиноко. Я искала решение. Я не хотела, чтобы он уходил от меня.
Ох, зачем мне надо было говорить это тогда? Какая же я дура. Глупая, бесполезная дура.
— …Прости.
Акихито выдавил из себя одно слово.
Я знала это. В этом не было ничего странного. Самая обычная вещь на земле.
…Но всё ещё, часть меня, что ожидала чего-то другого, чувствовала чудовищный стыд.
Что ж, лучше бы мне заставить его закругляться с домом.
Как только он уйдёт из моей жизни, я останусь одна и…
«Ты будешь моей женой?»
«…Да.»
Он обнял меня.
Это был первый раз, когда я ощутила тепло Цукихико — человека.
Проблемы в моей голове исчезли без следа, будто подавленные каким-то абсолютным ответом.
Слёзы — это такая вещь, которая проливается, когда тебе грустно. Когда тебе больно.
Но не в такие моменты.
— Прости. Полагаю, я нарушил своё обещание.
Всё тот же ответственный, простодушный Цукихико. «Дурак», — отругала я его, как всегда.
День 1072.
Самый разгар лета.
Чистое небо, казалось, иссушало из меня желание куда-либо двигаться.
Оно было чистого, прозрачного голубого оттенка, а дующий бриз не давал образовываться облакам.
— Долго же тебе потребовалось. Я почти умерла со скуки.
— Да, прости за это — сказал Цукихико, кивая мне.
Мой дом, наконец законченный, был очень неуклюжим, но всё ещё удовлетворительным для меня.
Он не раскрошится на кусочки так просто, полагала я.
В конце концов, он был построен под моим личным руководством. Если этот дом развалится, то это будет полностью, совершенно вина Цукихико.
— Я могла бы пожаловаться об этом и том, но… Что ж, хотя бы готов. Я должна похвалить тебя за это.
— Ха-ха-ха! Ну спасибо. Хотя, я не знаю, чувство… потрясающее. Основательное, если так можно выразиться. Если приложишь голову, то всерьёз сможешь сделать что угодно.
Цукихико взглянул на внешние стены дома, его лицо было озарено эмоциями.
Его магнум опус, завершённый спустя три года. Я уверена, что этого более, чем достаточно, чтобы заставить этого простофилю разразиться радостью.
Говоря о его «магнуме», кое-что немного беспокоило меня.
— …Скажи, Цукихико?
— Хм-м? Что такое?
Он удовлетворённо улыбнулся мне.
— Этот дом немного больше того, что я просила изначально, не так ли?
Он немного заметался, лицо побледнело, однако улыбка осталась.
— Ну-у, эм… Я… прости. Я просто… предвкушал некоторое, поэтому сделал несколько улучшений…
Он не мог звучать ещё более нелепо.
Вот же гадёныш. У него изначально не было никаких намерений уходить, да ведь?
Мне стало больно от того, что всё это время я танцевала под его дудку, но также мне стало немного стыдно.
— …Я не жаловалась на это.
Его лицо заметно засияло.
— Ох! Ну-у, отлично! Фух… Я на мгновение подумал, что ты попросишь меня построить ещё один дом.
— К-кто я по-твоему?!. Ладно, забудь об этом. Давай войдём.
Я оставила Цукихико позади и направилась к входной двери. Прежде, чем я успела дойти до неё, то заметила у внешней стены дома единственный цветок, распустившийся посреди только подстриженной травы.
Я подошла к нему, задумываясь о том, почему он сам по себе распустился здесь. «Ох, это?», — объяснил Цукихико. «Я подумал, что он выглядит милым, поэтому оставил его здесь.»
Надо иметь определённый вид мужского мозга, чтобы описать цветок как «милый». Я желала, чтобы время от времени он вёл себя более мужественно… но это же он во всей своей красе. В общем, это запутанно.
Просто единственный цветок глубокого розового оттенка, гордо цветущий.
— …Как называется этот цветок?
Я присела, чтобы поближе разглядеть его. Цукихико присел рядом.
— Ты не знаешь? Вау. Тебя-то не застигнешь в тупике так часто.
— Н-не глупи! Я просто не могу вспомнить… Просто скажи уже! Не скрывай!
Цукихико похихикал на мою срочную команды и легонько тронул цветок.
— Что ж, он называется адзами. Чертополох.
