Поведав отцу, что он достиг уровня Сяньтянь, Цинь Юй был крайне взбудоражен. Он так давно стремился к отцовскому признанию, к его похвале. И сегодня он, наконец, смог показать, что тоже чего-то стоит!
«Ты не идёшь!».
Эти три слова заставили его содрогнуться. Кровь отхлынула от его лица. Цинь Юй уставился на отца со смесью неверия и негодования на лице.
«Почему? Почему я не могу…» — повторял он еле слышно, не в силах принять этот ответ.
Его взгляд затуманился. С 8 лет он дни и ночи напролёт истязал себя тренировками Границ. У него не было нормального детства, как у его сверстников; он не знал родительской любви. У него даже не было друзей его возраста.
Благодаря удаче и изматывающему каждодневному труду в течение 10 лет, он, наконец, смог достичь нынешнего уровня силы.
Почему он так усердно и безропотно тренировался все эти 10 лет?
Не было ли единственной причиной желание достичь уровня Сяньтянь, чтобы помочь отцу, сделать его счастливым и заставить гордиться сыном?
«Отец, не ты ли только что сказал, что проблема в том, что я не Сяньтянь? Как видишь, по силе я превосхожу обычных экспертов этого уровня. Я бы даже мог на равных сразиться с любым экспертом на пике Сяньтянь. Так почему, почему ты по-прежнему не разрешаешь мне пойти с тобой?» — Цинь Юй смотрел прямо на отца. В его глазах смешались возмущение и нежелание признавать такой исход.
Этот взгляд заставил сердце Цинь Дэ болезненно сжаться.
«Юй-ер, ты должен успокоиться», — резко бросил он.
Цинь Юй глубоко вздохнул и проговорил: «Ладно. Я успокоился. Назови мне причину, отец. Если ты не сможешь меня убедить, я не отступлю несмотря ни на что.
«Хорошо, — отозвался Цинь Дэ. — Для того, чтобы пройти испытание, я должен буду выбрать тайное место. Твой дядюшка Фэн будет меня сопровождать. Разумеется, тот факт, что я собираюсь встретиться с гневом небес, будет храниться в строжайшей тайне, так что существует два варианта развития событий. Первый — люди Сян Гуана не смогут узнать об этом. Тогда никто не придёт мне помешать, и всё будет отлично. В этом случае тебе нет смысла идти со мной. Второй вариант — Сян Гуан каким-то образом пронюхает о том, что я собираюсь пройти небесное испытание. В таком случае по мою душу придут оба его Шансяня. Юй-ер, твоя сила велика, но ты просто представить не можешь могущество Шансяня, который уже прошёл 4-из-9 Испытание Небес и стал сючжэнистом!».
Цинь Дэ помолчал и со вздохом добавил: «Это лишь Малое Испытание Небес, но обычные эксперты на пике Сяньтянь и сючжэнисты — это небо и земля. Сючжэнист может играючи обезглавить тебя одним ударом летающего меча. Если ты пойдёшь со мной, то не сможешь помочь, лишь погибнешь ни за грош!».
«Вот почему… в обоих случаях нет смысла брать тебя с собой. Даже хуже, это всё равно что обрекать тебя на смерть, — Цинь Дэ посмотрел прямо на сына. — Поэтому я не могу позволить тебе идти со мной!».
Цинь Юй выслушал его, не перебивая.
Однако, хоть он и молчал, в окружавшей его ауре царил хаос. Чем сильнее душа человека, тем могущественнее его аура. Цинь Юй делал это ненамеренно, но в данный момент его ауру ощущали все присутствующие. Никто не знал, о чём он думает.
«Сяо Юй», — Цинь Чжэн и Цинь Фэн не отрывали взгляда от младшего брата.
«Отец, ты помнишь? — Цинь Юй попросту не обратил внимания на старших братьев. Казалось, он говорил сам с собой: — Пока мне не исполнилось 6, ты так заботился обо мне и проводил со мной много времени. Это были очень счастливые и беззаботные времена. Для меня ты был самым замечательным человеком на свете. Однако когда мне исполнилось 6, меня отослали в Туманный Особняк.
Цинь Юй говорил негромко, опустив голову. Непонятно было, обращается ли он к Цинь Дэ, или к самому себе.
Все притихли.
«В Туманном Особняке не было никого, кроме слуг и охранников. И меня, 6-летнего ребёнка, которому не с кем было играть. Было так одиноко, что закаты и рассветы я встречал лишь с одной мыслью: когда же ты меня навестишь? Но каждый день приносил лишь разочарование. И наконец, ты приехал, но пробыл совсем недолго. А я снова принялся ждать… но когда я понял, что за два года ты приезжал в Туманный Особняк лишь единожды, я уже не мог просто ждать», — медленно продолжил Цинь Юй.
Окружающие ясно представили себе эту сцену, как 6— или 7-летний ребёнок встречает закаты и рассветы, дожидаясь отца, но раз за разом сталкивается лишь с разочарованием.
Губы Цинь Дэ шевельнулись, но он ничего не сказал. Ему нечего было сказать! Он сам чувствовал, что задолжал своему третьему сыну, как никому другому. С ним он проводил меньше всего времени, о нём заботился меньше всего, и даже виделся с ним гораздо реже, чем с другими сыновьями.
«Я не мог понять, почему ты не приезжаешь. Может, я тебя не слушался и стал тебе обузой? Или был ужасным ребёнком? Но если я что-то сделал не так, ты мог сказать мне об этом, иначе откуда мне знать?.. Но я не был глуп. Старший брат изучал военное дело, тогда как второй брат с головой ушёл в политику, а ты постоянно давал им свои наставления и виделся с ними. Наконец, я понял… ты полагал, что мне не стать достойным человеком, и поэтому перестал заботиться обо мне», — Цинь Юй кусал губы, глаза его лихорадочно блестели.
«Всё обдумав, я решил тренироваться, чтобы стать экспертом. Но мой даньтянь не мог удерживать внутреннюю энергию, так что я мог практиковать лишь внешние техники. Первый год меня учил мастер Чжао Юньсин. Я каждый день вставал ещё до рассвета и начинал тренироваться. Это была тренировка Границ. Это тренировки, целью которых является преодоление физических пределов человеческого тела. Каждый день я проходил через адские муки, а к концу дня был полностью истощён. Я не должен был суметь пройти через это, но мысли о том, что я смогу сделать тебя счастливым, заставляли меня стискивать зубы и продолжать…» — Цинь Юй медленно ронял слово за словом.
Глаза Цинь Дэ увлажнились.
«Когда мне было 16, ты открыл мне некоторые свои тайны, и я, наконец, осознал, что дело было не в том, что ты не любил меня, просто у тебя были свои дела, и ты не мог тратить время на праздное времяпрепровождение. Я видел, как ты и мои старшие браться упорно трудитесь, чтобы воплотить в жизнь это великое начинание, но ничем не мог помочь, хоть и был сыном клана Цинь. Я мог только смотреть на всё это со стороны. В ту ночь ты сказал, что не позволишь мне вести войска в бой против врага, если я не Сяньтянь. И тогда я решил, что стану Сяньтянем, чего бы мне это ни стоило!».
На лице Цинь Юя внезапно возникла слабое подобие улыбки: «10 лет. Мне понадобилось 10 лет, чтобы, наконец, достичь этой цели. Мне улыбнулась удача, я трудился изо всех сил. Не важно, что именно произошло, но суть в том, что в конце концов я обрёл достаточную силу!».
Он внезапно вскинул голову. Чудовищная свирепая аура рванулась от его тела во все стороны: «Издревле считалось, что внешняя практика — тупиковый путь, которым невозможно достичь уровня Сяньтянь. Но я не верил в это. Я старался изо всех сил и, в итоге, действительно преуспел!».
На лице Цинь Юя показались следы гордости. Он достиг силы, не уступающей экспертам на пике Сяньтянь, как тут не гордиться? Более того, он добился этого через внешнюю практику, которая, это признавали все, была куда сложнее, чем внутренняя.
«Теперь я Сяньтянь внешней практики. Более того, даже с того момента, как я стал Сяньтянем, я не прекратил тренировки, а моя сила возросла многократно. Я хотел рассказать тебе об этом, поскольку думал, что ты начнёшь относиться ко мне, как к старшим братьям, и найдёшь моей новой силе хорошее применение… — Цинь Юй посмотрел отцу в глаза. Внезапно, на его лицо легла тень печали: — Ха-ха… я ошибался. Я ошибался, чудовищно ошибался!».
Голос Цинь Юя негодующе взвился: «Отец, когда я был слаб, ты не мог на меня рассчитывать и не разрешал мне помочь. Я не винил тебя, я лишь стиснул зубы и с головой ушёл в тренировки. Но и сейчас, когда моя сила намного превосходит силу обычных Сяньтяней, ты по-прежнему не разрешаешь мне помочь, ты просто отмахиваешься от меня. Ты действительно думаешь, что я могу просто смотреть, когда тебе грозит опасность? Отец, ты считаешь, что так ты проявляешь свою заботу обо мне? Это не забота! Ты просто топчешь мои чувства!».
«Ха-ха, я тренировался день и ночь, я отбросил в сторону все игры и развлечения, которым предавались мои сверстники, я отбросил всё. Я долгих десять лет не видел ничего, кроме бесконечных тренировок. Ха-ха, 10 лет, не меньше! И зачем я тренировался все эти 10 лет? Какой прок в том, что я обрёл эту силу?» — по щекам юноши сами собой потекли слёзы.
Его цель, его десятилетняя цель, служению которой он отдавал себя без остатка всё это время, с непреклонной решимостью продолжая идти вперёд. Сегодня он обнаружил, что все его старания были напрасны, как он мог не горевать?
«Отец, я знаю, что 4-из-9 Испытание Небес невероятно опасно, и если ты не сможешь его пройти… — Цинь Юй задрожал всем телом. Он не мог себе даже представить, каким ударом для него станет смерть отца. — Если ты погибнешь, то разве все мои усилия не станут бессмысленными? Несмотря ни на что, от меня по-прежнему нет никакой пользы. Ты что, не можешь найти мне хоть какого-то применения? В этом случае, даже если я умру, я не буду ни о чём сожалеть».
«Но… ты не даёшь мне и шанса, даже одного-единственного шанса помочь. Ты лишь продолжаешь твердить, что моё участие будет бессмысленным. Отец, ты даже не хочешь проверить. Как ты можешь быть уверен, что я буду бесполезен? Как? Как?!» — Цинь Юй взревел хриплым голосом, а его глаза налились кровью.
На секунду повисло тягостное молчание. Внезапно, Цинь Юй рассмеялся с нотками пронзительной грусти в голосе: «Я уже знаю ответ. Отец, в твоих глазах твой младший сын всегда был бесполезным, так? Неважно, что произойдёт, я всегда буду абсолютно бесполезным. Даже достижение уровня Сяньтянь этого не изменило. Как был бесполезным, так и остался. Отец, наверное, даже когда начнётся война, эксперт уровня Сяньтянь вроде меня для твоих планов точно также погоды не сделает, верно?!».
Цинь Дэ нечего было ответить.
Действительно, в будущей войне на поле боя будут сталкиваться армии в сотни тысяч воинов, так что один Сяньтянь не мог ощутимо повлиять на ход сражения. Цинь Дэ действительно никогда не задумывался о роли Цинь Юя в предстоящей кампании.
Видя выражение его лица, Цинь Юй засмеялся.
«Ха-ха… я просто бесполезен, самый бесполезный человек на свете. Стараюсь я, достигаю ли успехов в практике, это всё неважно, я всегда буду бесполезным. Смех, да и только. Зачем я тренировался? Какой был в этом смысл? Какой прок от моих тренировок?».
Смех Цинь Юя перешёл во всхлипывания. Слёзы медленно катились по его лицу.
Цинь Дэ смотрел на юношу перед собой, своего третьего сына, о чувствах которого он никогда всерьёз не задумывался. Сердце Цинь Дэ разрывалось на части от стыда и печали. Он открыл было рот, но просто не смог вымолвить ни слова.
Действительно, в глазах Цинь Дэ усилия Цинь Юя не могли ничего изменить. Цинь Юй был прав во всём.
«Я глупец, я такой глупец», — Цинь Юй с вымученной улыбкой покачал головой.
«Юй-ер», — Цинь Чжэн и Цинь Фэн хотели что-то сказать, но Цинь Юй вытянул руку, останавливая их.
Он сделал глубокий вдох, посмотрел на Цинь Дэ и ровным голосом проговорил: «Прости, отец. Я наговорил лишнего».
Первый раз. Первый раз он смог выговориться, излить все накопившиеся и тщательно подавляемые все эти годы чувства.
«Юй-ер, я…».
Видя, что Цинь Дэ собирается что-то сказать, Цинь Юй выдавил из себя улыбку: «Отец, мне сейчас действительно крайне неловко, я должен успокоиться. Не переживай. Я не буду тебе докучать. По крайней мере, следующие полгода до небесного испытания я тебя не потревожу, — после этого Цинь Юй повернулся к Фэн Юйцзы. — Дядюшка Фэн, не мог бы ты, пожалуйста, деактивировать защитный барьер?».
Фэн Юйцзы без лишних слов выпустил несколько потоков элементальной энергии, и защитный круг исчез.
Цинь Юй задрал голову и свистнул. Неясная тень чёрной молнией стремительно рухнула откуда-то с неба.
Цинь Юй исчез, а в следующую секунду он уже сидел на спине чёрного орла в 10 метрах над землёй. В воздухе остались лишь несколько оставленных им остаточных изображений. Усевшись на спине Сяо Хэя, юноша внезапно склонился и обнял птицу за шею. Сяо Хэй был его неизменным товарищем все эти годы, так что, когда он прижался к тёплым перьям, буря в душе Цинь Юя постепенно начала стихать.
Он ласково потрепал его по холке и сказал: «Сяо Хэй, полетели, давай вернёмся в Туманный Особняк».
Сяо Хэй также уловил печаль друга. Он мощно взмахнул крыльями, поднимая ураганный ветер, и взмыл в небо. За короткое время они уже скрылись за горизонтом.
Побледневший Цинь Дэ с болезненной гримасой на лице смотрел в небо. Он знал, что в ближайшие полгода Цинь Юй не вернётся. Полгода, которые для Цинь Дэ, возможно, станут последними в этом мире.
Слова Цинь Юя безжалостно кололи его сердце, как острые ножи, но он прекрасно понимал, что эта боль не идёт ни в какое сравнение со страданиями его младшего сына. Цинь Дэ скорбел, но ещё больше его терзали стыд и сожаление. И он не знал, сможет ли за всю свою жизнь хоть как-то возместить своему сыну всё, через что ему пришлось пройти по его вине.
