Цзыцзю Мин сделал несколько гиперболических заявлений, но не соврал. Дому Янь было бы очень обидно потерять такого гения пилюльного дао, как Шао Юань. Возвращение Хуань-эр в Дом Сяхоу лишь на время успокоит последних. Нет никакой гарантии, что Дом Сяхоу не побеспокоит их снова. С другой стороны, выдача Хуань-эр замуж за Шао Юаня принесла бы им много выгоды. Даже глупец выберет этот вариант.
Однако Дом Янь должен навлечь на себя гнев Дома Сяхоу за то, что позволил Шао Юаню забрать Хуань-эр, но не вынесет возмездия. Патриарх замолчал, не зная, что сказать. Янь Ваньцзюнь был разочарован неспособностью патриарха занять твёрдую позицию, когда это имело значение. Тот посмотрел на внучку извиняющимся взглядом. Переполненный стыдом и сожалением, он едва мог встретиться с её печальными глазами.
— Хуань-эр, гений Шао Юань выразил свои глубокие чувства к тебе. Что думаешь?
Янь Ваньцзюнь устыдился, как только задал вопрос. Впервые он спрашивал мнение своей внучки.
Хуань-эр криво улыбнулась.
— Наконец-то ты спрашиваешь о том, чего я хочу, дедушка. Впервые старшие относятся ко мне как к личности. Вас никогда не волновало, что я думаю. Вы никогда не задумывались о моих чувствах. Вы никогда не спрашивали, хочу ли я чего-то!
Янь Ваньцзюнь покраснел до неузнаваемости, его руки судорожно сжались. Он не мог смотреть в глаза внучке. Патриарх тоже не мог ничего ответить. Он знал, что Хуань-эр не хочет. Дом Сяхоу заключил её родителей в тюрьму, а теперь они хотят, чтобы она стала сосудом для культивации. Как она могла согласиться? Тем не менее, никто в семье не спрашивал её мнения. Они знали, что она ответит. Зачем тратить время? Проще просто не обращать внимания.
Глаза Янь Ваньцзюня полыхнули красным, и он прорычал:
— Тогда говори, что хочешь, не волнуйся. Дедушка всю жизнь был трусом, но сегодня я встану на твою защиту! Судьба обошлась с тобой несправедливо. Сегодня я буду бороться за справедливое отношение к тебе даже ценой своей жизни!
Янь Ваньцзюнь всегда чувствовал вину за то, что не боролся за Янь Цинхуань. Он отказался от неё, чтобы защитить Янь Цинсана, свою единственную надежду на передачу наследства. Он решил посвятить оставшиеся годы тому, чтобы проложить путь для своего внука. Он выбрал внука, а не внучку.
Сейчас Янь Цинсан был гением Вечной Священной Земли и находился на пути к светлому будущему. Даже если бы Янь Ваньцзюнь умер в этот момент, он не пожалел бы ни о чём, будь Шао Юань с ними. Теперь старейшину ничто не сдерживало. Сожаление и гнев, которые он подавлял все эти годы, медленно разгорались вновь. Ему было невыносимо видеть патриарха слишком трусливым, неспособным принять решение.
— Старейшина Ваньцзюнь, ты… — начал шокированный патриарх.
— Не пытайся переубедить меня. — прорычал Янь Ваньцзюнь. — Я никогда не обижал Дом Янь. На протяжении многих лет я слушал вас и придерживался общей картины, но как ко мне относился клан? Мои сын и невестка находятся в Безграничной тюрьме. Моя внучка обещана как сосуд для выращивания. Мой единственный внук даже не удостоился внимания со стороны семьи. Как мне сосредоточиться на общей картине в таких обстоятельствах?
Он говорил от всего сердца, быстро и страстно.
— Я не бесчувственное чудовище. Я из плоти и крови. Я хочу защитить и своих детей. Теперь, когда я стар и внёс свой вклад в благосостояние семьи, позвольте мне хоть раз проявить волю. Я обидел Хуань-эр и её родителей, но не больше! Я выиграю для неё шанс на новую жизнь, даже если всё, что я могу дать ей — свобода принимать решения!
Патриарх застыл на месте. Он не ожидал, что старейшина Ваньцзюнь сделает такое заявление. Старейшина всегда преследовал интересы семьи. Старейшина Сяхоу насмешливо произнес.
— У вас явно проблемы с контролем над семьей, патриарх Янь. И молодежь, и старейшины в вашем клане идут против вашей воли. Как жалко, что патриарх так закончил…
Янь Ваньцзюнь посмотрел на него и прошипел:
— Заткнись! Хватит раздувать! Я никогда не думал беспокоить патриарха, и ты не смеешь критиковать Дом Янь. Позволь мне сказать тебе одну вещь: нет никакого письменного контракта, в котором говорилось бы, что Хуань-эр должна быть подарена Дому Сяхоу! А если и есть, то я отрицаю его существование! Если вы хотите забрать мою внучку, вам придется сделать это через мой труп!
Он обратился к патриарху:
— Я не хочу проявить неуважение. Пожалуйста, исполните моё желание в этот раз. Я не буду жаловаться, даже если вы изгоните меня и Хуань-эр из семьи.
Сердце Хуань-эр сжалось. Если бы она не научилась держать себя в руках в присутствии других людей, то заплакала бы. Долгие годы девушку игнорировали и не замечали. Она почти никогда не получала поддержки от семьи, никогда не чувствовала такой любви. Непоколебимая поддержка и защита дедушки растопили лед, сковавший её сердце. Она всегда была мягкосердечным и внимательным человеком. Несмотря на невзгоды, она никогда не ненавидела свою семью. Она просто чувствовала себя отдаленной от них и никогда к ним не привязывалась. Теперь она поняла, что дед всё ещё любит ее и готов защищать ценой своей жизни. Она не знала, выполнит ли он обещание, но была довольна — обида сама по себе растворилась.
Скажи нам, чего ты хочешь, перед гостями, Хуань-эр. Будь смелой. Я поддержу тебя! — Янь Ваньцзюнь отбросил все отговорки.
Даже Цзян Чэнь не ожидал такой резкой перемены в поведении старейшины. Он мягко произнёс:
— Пожалуйста, расскажите миру о своём решении, госпожа Хуань-эр.
Она посмотрела на него влюбленными глазами. Молчание говорило о многом, но было что-то, что она хотела выразить, но не могла передать взглядом.
— Я, Янь Цинхуань, узнала и полюбила господина Шао Юаня благодаря обмену музыкой. Я хочу остаться рядом с Шао Юанем до конца своих дней. Даже смерть не разлучит нас! — заявила она.
Хуань-эр никогда не была робкой и не собиралась вести себя как обычная застенчивая девушка. Она была смелой в любви и никогда не стеснялась выражать чувства. Она просто не встречала раньше человека, который вдохновлял бы её на смелость. Но один герой пришел к ней, когда она была в самом уязвимом положении, и спас её жизнь и душу. В тот момент она полюбила этого необыкновенного человека всем сердцем. Теперь у неё нет причин сдерживаться.
После откровенного заявления наступила тишина. Все смотрели на неё с огромным потрясением. Они думали, что любовь Шао Юаня была односторонней, что он влюбился в Янь Цинхуань из-за несравненной грации, но это было совсем не так. Видимо, у них возникли чувства друг к другу, когда Шао Юань ещё жил в Доме Янь. Толпа смотрела на Сяхоу Цзуна с легкой насмешкой. Она ещё не принадлежала ему, но все знали, что она должна стать его сосудом для выращивания.
А Янь Цинхуань заявила, что хочет провести свою жизнь с Шао Юанем до скончания веков. Не было ничего более оскорбительного для Сяхоу Цзуна. Формально его не оскорбили, но это практически одно и то же. Лицо Сяхоу Цзуна исказилось в гримасе. Между тем, Сяхоу Ин предвидела такой исход. Она сердито пробормотала себе что-то под нос, проклиная Хуань-эр. Люди из Вечной Священной Земли беспокоились, что Янь Цинхуань не ответила на чувства Цзян Чэня. Цзыцзю Мин был особенно рад услышать её ответ.
Он сложил руки вместе и от души рассмеялся.
— Они идеально подходят друг другу, и они уже влюблены! Какая замечательная история любви. Будет позорно, если кто-то заставит их расстаться.
Он высказал хорошую мысль. Многие гости кивнули в знак согласия. Представители других наций скорее приняли бы сторону Цзян Чэня, чем Дома Сяхоу. В их глазах молодой человек более ценен, чем Сяхоу Цзун. Кроме того, девушка из Дома Янь ясно дала понять, что не выйдет замуж ни за кого, кроме Шао Юаня. Их пара была создана на небесах. Человеку свойственно желать счастливого конца.
Люди предпочитали видеть пару, живущую долго и счастливо, а не вынужденную расстаться по вине посторонних. Они также сочувствовали Цзян Чэню и Хуань-эр и не одобряли поведение Сяхоу Цзуна.
В конце концов, Сяхоу Цзуну удалось подавить гнев. Он бросил короткий взгляд на Хуань-эр, а затем посмотрел на Цзян Чэня.
— Не знаю, как ты соблазнил эту девку, но она будет принадлежать мне, пока я сам не избавлюсь от неё. Мне всё равно, кто ты и насколько ты талантлив в дао пилюль. Единственная участь, которая уготована человеку, осмелившемуся взять то, что принадлежит мне по праву… это смерть!
