В шатре Линь Чуцзю лежала без движении на холодной земле.
Солнце постепенно склонилось к западу, и вскоре Линь Чуцзю погрузилась в темноту, но никто по-прежнему не заметил.
В каменной тюрьме Сюаньюань Чжи катался по земле от боли. Железные цепи натягивались и лягали время от времени. Императорский доктор Чжу попросил стражников войти и подержать его, затем он сделал Сюаньюань Чжи укол, чтобы полностью исполнить приказ Сяо Тяньяо. Если Сюаньюань Чжи не умрет, все будет нормально.
За пределами лагеря все еще стояли гвардейцы черных доспехов. Даже простояв там целый день и ночь, они все еще стояли ровно. На их лицах не было ни следа усталости, и они были готовы в любой момент ринуться в бой.
В лагере восточные солдаты выполняли свой долг и прилежно проходили дозором взад и вперед. Все держали свои копья и смотрели на все зоркими глазами, как царь зверей, обходящий звериные владения.
*
В столице император обсуждал дела ссо своими доверенными лицами в императорском кабинете. Он несколько раз подтвердил, что война на границе была окончена, но Сяо Тяньяо не вернулся в столицу. Вместо этого он вступил в бой с Сюаньюань Чжи. Император был очень зол. Вспомнив, что Сяо Тяньяо давно не отвечает, он разозлился еще больше. Его головная боль внезапно вернулась.
Императорский доктор Цинь поспешил во дворец. После того как он поставил диагноз и выписал лекарство, состояние императора улучшилось. Императорский доктор Цинь убедил императора успокоиться и поправляться и не волноваться о делах мира. Однако, учитывая, что ситуация на границе была такова, как он мог чувствовать себя спокойно?
Когда его здоровье немного улучшилось, император призвал Линь Сяна во дворец, чтобы обсудить официальные дела. Линь Сян хорошо знал сердце императора. Императору не обязательно было отдавать ему приказ.
Как только декрет императора был написан, посланник взял его из кабинета императора и поспешил прямо к границе.
Однако, меньше чем через два часа после того как предыдущий императорский декрет был отправлен, император добавил еще один декрет, приказывающий Сяо Тяньяо вернуться в столицу как можно скорее.
Два императорских декрета подряд были выпущены в один день, но это было еще не все, это было только начало.
*
На границе Сяо Тяньяо не знал, что император выпустил два указа подряд, в которых просил его вернуться. Он рассматривал карту на границе и земли рядом с жилой черного железа. Он хотел воспользовтаься географисеким преимуществом, чтобы присвоить ресурсы черной руды, находящиеся в руках старшего принца, но…
Сяо Тяньяо, который всегда смотрел на вещи здраво и всегда хотел лишь день и ночь заниматься официальными делами, на этот раз не мог сосредоточиться. Как только он посмотрел на карту, перед его взором автоматически мелькнули полные слез глаза Линь Чуцзю. «Ванъе, я не Лю Бай, который силен в боевых искусствах и не Линь Чузцю, который хорош в бизнесе, и не Мо Цинфэн, которые хитроумен и способен. Я просто женщина, женщина, которая не владеет боевыми искусствами и не может даже защитить себя. Как и другие женщины, я не могла бы быть более обычной».
«Возможно, я слишком суров с ней». Сяо Тяньяо положил карту и потер брови.
Даже несмотря на то что его изначальным намерением было верить в Линь Чуцзю, это действительно означало сгружать слишком много своих обязанностей на Линь Чуцзю.
Без него солдаты в армии не имели возможности дать отпор Сюаньюань Чжи и гвардейцам черных доспехов. Если бы не находчивость Линь Чуцзю, с которой она изменила расстановку сил и остановила Сюаньюань Чжи, армия понесла бы большие потери.
Он не мог придумать хорошего способа разобраться с жилой черного железа, но он с готовностью передал это дело Линь Чузцю.
Даже если бы Линь Чуцзю не смогла добыть черное железо, он не винил бы ее. Но в итоге, когда это дело было передано Линь Чуцзю, она больше не смогла справляться с давлением.
Однако Линь Чуцзю действовала лучше, чем он предполагал. Он думал…Он не смог бы найти другую женщину, которая подходила бы ему лучше, чем Линь Чуцзю.
«Линь Чуцзю…» Сяо Тяньяо постучал пальцем по столу и нежно произнес имя Линь Чуцзю. Каждый раз, когда он называл имя Линь Чуцзю, его лицо слегка смягчалось.
«Чуцзю…» Однако, когда он назвал имя Линь Чуцзю во второй раз, Сяо Тяньяо застыл, и его палец, стучавший по столу, замер в воздухе.
«Проклятье!» Сяо Тяньяо резко встал. Выражение его лица тут же стало серьезным. «Проклятье, я же оставил ее в шатре одну».
Сяо Тяньяо обругал себя, выпрямил свои длинные ноги и вышел из шатра. Его шаги были гораздо быстрее, чем обычно…
«Ванъе…» Солдаты снаружи шатра увидели Сяо Тяньяо и собирались уже отдать честь, но, когда они заговорили, они увидели, что Сяо Тяньяо уже исчез, не оставив и следа.
«Мне показалось?» Маленький солдат поднял руку и протер глаза, думая, что ему привиделось. Но были и другие солдаты, которые тоже усомнились в своих глазах. Так как Сяо Тяньяо был так быстр, они почувствовали только порыв ветра, промчавшийся мимо, и совсем не увидели человека.
«Ванъ…е» Солдат Цзиньувэй, который охранял главный шатер снаружи, мало отличался от других. Сяо Тяньяо давно вошел в шатер, а он только договорил «е».
Сяо Тяньяо ворвался в шатер как смерч и вошел во внутреннюю комнату, но он останосился, как только вошел.
Женщина, в которой он поклялся хорошо заботиться, в этот момент лежала на полу. Ее лицо было одновременно бледным и фиолетовым. Она не шевелилась, как мертвая.
«Линь Чуцзю, не пугай меня!» Сяо Тяньяо шагнул вперед и обнял Линь Чуцзю.
Когда он коснулся холодного тела Линь Чуцзю, в глазах Сяо Тяньяо промелькнуло беспокойство, и он крепко обнял женщину. Его голос был сдавленным и хриплым. Если бы Линь Чуцзю еще была в сознании, она непременно закрыла бы уши руками и сказала: «Его голос так хорош, он него можно забеременеть».
Однако Линь Чуцзю была в глубокой коме в этот момент, на ее лице не было ни одного признака сознания на этот раз. Если бы не легкие движения ее груди, напоминавшие Сяо Тяньяо о том, что она была еще жива, он бы и впрямь подумал, что Линь Чузцю мертва.
Все тело Линь Чуцзю окоченело. Ее обнаженная кожа была белой, как бумага. Держать ее было все равно что держать мертвеца.
«Линь Чуцзю, прости». Сяо Тяньяо поднял ее, но в тот момент когда он поднялся, его ноги подкосились, и он снова упал.
Сяо Тяньяо покачнулся, встал на одно колено на земле и крепко обнял Линь Чуцзю. Он не дал ей упасть.
Глядя на синевато-фиолетовые губы Линь Чуцзю, Сяо Тяньяо почувствовал боль в своем сердце. Он опустил голову и поцеловал ее губы: «Линь Чуцзю, на этот раз это моя вина».
В тот момент, когда он поцеловал ее, Линь Чуцзю, вся в крови внезапно возникла перед глазами Сяо Тяньяо, беззащитная и лежащая в тюрьме, слабо кричащая: «Ванъе, поверьте мне, поверьте мне, я не вредила вам!»
Разумеется, он не видел этой сцены. Он не ходил к Линь Чуцзю в тюрьму в тот раз. Но в мыслях Сяо Тяньяо он ясно представлял себе сцену в тюрьме и трагическое положение Линь Чуцзю.
«Ты права… я всегда приношу тебе боль». В этот момент он, казалось, тонул в чувстве вины. Он понял, что действительно нехорошо обращался с Линь Чуцзю. Совсем нехорошо. Этой женщине было нелегко оставаться рядом с ним.
«Ты права… Мне так повезло, что я женился на тебе». Сяо Тяньяо закрыл глаза и крепко держал Линь Чуцзю в своих объятиях. На его холодном лице не было высокомерия. В уголке его глаз даже появилась слеза…
