Лицо Сяо Тяньяо все еще было черным как уголь. Даже когда гвардейцы черных доспехов прошли за дверь и дали ему сорвать на них злость, его настроение не улучшилось. Холод, исходящий от его тела, мог сводить людей с ума за десятки миль вокруг.
Солдат, охранявший Сюаньюань Чжи заторопился к нему, но остановился на расстоянии из-за холода, исходившего от тела Сюаньюань Чжи. Он невольно замедлил шаг. Ему даже хотелось повернуться и уйти.
Однако, подумав о том, кем был Сюаньюань Чжи, скромный солдат был вынужден стиснуть зубы и подойти ближе: «Ванъе, у старшего принца… У старшего принца невыносимые боли в желудке, и его губы почернели, будто от яда. Он кричит, что хочет видеть ванъе».
Сяо Тяньяо остановился и взглянул на солдата: «Я что, императорский доктор?»
«А?» Солдат на мгновение опешил, затем быстро покачал головой: «Нет, нет».
«Если нет, то почему, когда старший принц отравился, вы приходите ко мне?» Голос Сяо Тяньяо был холоден. У него был такой же тон, что и всегда, но он все равно заставлял солдата нервничать. Как будто он сделал что-то не так.
У маленького солдата на глазах выступили слезы, и ему захотелось развернуться и убежать, но ему не хватило духу.
«Ван… ванъе… я… я поищу императорского доктора Чжу». Глаза маленького солдата загорелись. Он наконец-то понял, что имел в виду Сяо Тяньяо.
«Ммм. Скажите доктору Чжу, чтобы этот человек не умер». Сяо Тяньяо был в плохом настроении, но ему было не настолько скучно, чтобы срывать злость на его солдате.
«Да-да, я передам желание ванъе», — солдатик закивал головой раз за разом, будто цыпленок. Любой, кто увидел бы, заволновался бы, что он прикладывает слишком много силы и свернет себе шею.
«Иди». Сяо Тяньяо поднял руку и сделал маленькому солдату знак отступить.
Как будто получив прощение, маленький солдат повернулся кругом и побежал к шатру императорского доктору Чжу. Доктор Чжу все еще красовался — на этот раз перед своим учеником — тем, что его похвалил Сяо Тяньяо. Что же до мясной каши, о которой думала Линь Чуцзю?
Императорский доктор Чжу давно забыл о ней. Он вообще об этом не вспомнил.
Солдат вошел и подробно рассказал о ситуации с Сюаньюань Чжи. Затем передал слова Сяо Тянья: «Доутор Чжу, ванъе сказал… не дать старшему принцу умереть».
Услышав это, императорский доктор Чжу тут же разразился слезами: «Его Высочество устраивает мне неприятности. Этот яд такой проблемный». Разве не мог Его Высочество дать старшему принцу яд, который легко было вывести? Зачем все так усложнять? Найти те травы для целебной ванны было непросто.
Маленький солдат склонил голову и не сказал ни слова. Он только притворился, что не слышал жалобы доктора Чжу.
Когда дело касалось Сяо Тяньяо, императорский доктор Чжу не осмеливался долго жаловаться. Пожаловавшись немного, он попросил ученика принести его аптечку, а затем пошел осмотреть Сюаньюань Чжи, чтобы тот не умер в ларере.
В данный момент императорский доктор Чжу никак не мог думать о каше Линь Чуцзю.
Что же до Сяо Тяньяо.
Его беспокоили слова Линь Чуцзю. Его мысли занимало это дело. Как он мог помнить, что Линь Чуцзю еще не поела?
*
Линь Чуцзю сидела на кровати и ждала. Прождав полчаса, она больше не могла ждать, пока кто-нибудь принесет ей поесть. Линь Чуцзю была так голодна, что у нее не было сил даже говорить. Дума, что рядом теневые стражи, Линь Чуцзю открыла рот и крикнула несколько слов, но…
Никого не было!
Как бы громко Линь Чуцзю ни кричала, никто не отвечал.
«Где все люди? Куда все подевались?» Линь Чуцзю сначала ничего не почувствовала, но, после того как она окликнула их несколько раз, никто не обратил внимания. Линь Чуцзю почувствовала обиду, и слезы тут же покатились по ее щекам.
Когда человек болеет, он ранимее, чем обычно. Хотя она тяжело больна, никого не было рядом. Линь Чуцзю стало еще хуже. И чем больше она об этом думала, тем сильнее лились ее слезы.
«Мерзавец, мерзавец! Кроме как относиться ко мне как к пленнице, на что ты еще способен?» Голод и усталость охватили все ее тело. Линь Чуцзю с трудом попыталась подняться, но все ее тело болело, и у нее совсем не было сил. Когда ее рука соскользнула, она упала прямо на землю.
«Ах…» Линь Чуцзю лежала на земле и кричала от боли. Она сжимала руки в кулаки и с силой била ими по земле, но она была слаба.
«Сяо Тяньяо, ты ублюдок!» Слезы капали на землю одна за другой.
Держась за край кровати, Линь Чуцзю крикнула несколько раз: «Есть здесь кто-нибудь? Ну же!»
Линь Чуцзю была очень слаба. Так что, хотя она и старалась изо всех сил, ее голос не был громким. Солдаты Цзиньувэй ее не слышали. Что же до теневых стражей?
Они исчезли, как только вошел Сяо Тяньяо. Сяо Тяньяо вышел сердито и забыл позвать их назад. Поэтому теперь в шатре не было никого кроме Линь Чуцзю.
После того как она несколько раз прокричала, никто по-прежнему не пришел. Линь Чуцзю почувствовала отчаяние. Слезы на ее лице высохли. В ее глазах не было ни тени эмоций. Улыбка на ее лице не могла выразить ее грусти.
«Ха… ха». Слеза упала, когда она засмеялась. Линь Чуцзю больше не могла сдерживаться. Вокруг нее все потемнело, и она снова упала на землю. Солнечный свет падал на часть ее лица.
*
В каменной тюрьме военного лагеря, императорский доктор Чжу равнодушно смотрел на Сюаньюань Чжи, который катался по земле.
Яд, который Сюаньюань Чжи добавил в еду, приготовленную для Линь Чуцзю, был необычайным. И он сам сейчас испробовал его.
Он не закончил есть все, что было на столе. Он съел только половину, но все его тело уже содрогалось от боли. Ему хотелось разорвать себе желудок. Он катался по земле, обхватив живот руками.
«Больно… больно. Вы что, все поумирали? Почему вы не позвали ко мне Сяо Тяньяо». Лицо Сюаньюань Чжи было искажено. Его глаза были красными, будто из них шла кровь. ОН был как дикий зверь — свирепый и дикий, совершенно лишенный рассудка.
Как мог взрослый мужчина с силой богов боевых искусств страдать вот так? Было видно, насколько сильны были эти вкусные на вид блюда, если их смешать.
Однако никто не сочувствовал Сюаньюань Чжи!
Если бы не личность Сюаньюань Чжи, и если бы люди не беспокоились, что он может умереть в тюрьме, маленький солдат не пошел бы за Сяо Тяньяо, а тем более за императорским доктором Чжу.
Если бы они могли, они хотели бы увидеть, как Сюаньюань Чжи умрет от болей. Было жаль, что из-за своей личности Сюаньюань Чжи не мог умереть здесь.
Когда императорский доктор Чжу прибыл, он проверил пульс Сюаньюань Чжи и решил, что не будет ничего предпринимать, если он не умирает.
Разве их принц не сказал, что Сюаньюань Чжи не должен умереть? Он все еще был жив сейчас.
Он позаботится о нем, он не даст Сюаньюань Чжи умереть.
«Наша ванфэй вынесла больше боли тогда. В организме нашей ванфэй были остаточные яды. Ваша еда спровоцировала действие тех ядов, так что она страдала от такой боли, какую вы и представить себе не можете. Если бы у меня не было лекарств, ваша ванфэй умерла бы».
Императорский доктор Чжу знал, что он поступает неправильно. Как доктор, он должен был одинаково относиться к любому пациенту, но…
На этот раз он правда не мог этого сделать!
Он полагал, что любой, кто видел Линь Чуцзю, мечущейся от боли, кашляющей кровью от боли, содрогающейся от боли и теряющей сознание от боли, не мог бы не относиться к Сюаньюань Чжи как к врагу.
У каждой несправедливости есть тот, кто ее совершил, у каждого долга есть должник. Сюаньюань Чжи потерял лицо и захотел отомстить. Но он должен был напасть на Сяо Тяньяо: почему он стал мстить Линь Чуцзю — слабой и беззащитной женщине.
Как невинна была их принцесса?
