Хан Чжань Мэн мрачно сказал:
— Вы убиваете людей, вы убиваете своих врагов, и людей, которые жаждут вашей смерти! Но все эти люди, которые хотят убить вас, бесспорно способные и сильные люди. И к тому же их способности и силы должны нести соответствующую ответственность. Эти люди, несомненно, заслуживают смерти! Но в то время, когда вы убиваете их, вы также забираете жизнь у ни в чём неповинных людей!
Цзюнь Мосе, слушая его, нисколько не обиделся, а даже наоборот, задумался.
— Хотя семья Сяо живёт в Серебряном городе из-за заветов предков, мы хорошо заботимся о них. Но в конечном итоге, несмотря на свою силу, они всего лишь подчинённые, а не хозяева города! — сказал Хан Чжань Мэн. — Если бы ваша семья Цзюнь находилась у кого-то в подчинении, вы бы тоже так же самостоятельно занимались своими семейными делами! Но во время решения проблем, вы бы тоже появлялись со своим семейным знаменем для поддержки и опоры! И поэтому результаты ваших действий и решений, необязательно были бы только хорошими, пусть иногда проблемы и неприятности были бы не такими серьёзными, но всё же, в конце концов настал бы взрывной момент. Если поставить себя на место других, если бы ваши весьма способные и сильные подчинённые совершили ошибку, из-за которой пострадали относительно слабые, никчёмные и ни в чём не повинные люди или ваш авторитет, вы бы распорядились немедленно убить этих подчинённых в назидание другим? Или заставили бы просить и вымаливать прощение у их заклятых врагов? Я думаю, что нет! Если бы вы были способны на такое, вы бы не обладали вашей заоблачной дерзостью и уверенностью в себе!
Я и Серебряный город тоже бы не смогли так! Потому что тогда семья Сяо являлась основными силами Серебряного города. А силы вашей семьи Цзюнь были ничтожно малы! Настолько малы, что я даже не обратил внимание на вас…
Хан Чжань Мэн говорил уверенно и открыто, с полной искренностью, и, хотя это было трудно слушать, всё же его слова были правдой.
— До сих пор говорят, что ваше заявление о возмездии появилось только благодаря вашему успешному подъёму, — Хан Чжань Мэн резко сказал. — В мире, несомненно, есть множество разных принципов нравственности и морали, но, я думаю, ты со мной согласишься — все они настоящие оковы для простого человека! Дела на верхах решаются по силе, а не по справедливости! Справедливость и честность не в человеческих сердцах, ложь и правда в силе. Пока у вас есть сила, у вас есть и правда! Если нет силы — нечего и говорить о правде и справедливости! Потому что никто не будет ради твоей правды рисковать своей жизнью и идти против сильного соперника!
Обогащать богатых легко, протянуть руку в час нужды трудно! В верхах не существует такого понятия «бесстрашно поспешить на помощь»! — Хан Чжань Мэн язвительно рассмеялся. — Наследный принц нарушил закон, а народ — соучастник! Это блестящий девиз для правителя! У наследного принца не было кровавого долга? Однако когда народ стал соучастником? И необязательно «наследный принц», пусть даже сын обыкновенного начальника уезда, если он нарушит закон, разве народ не будет соучастником? Это всего лишь один привлекающий внимание лозунг и всего-то!
Почему народ зовётся народом? А наследный принц наследным принцем? Это выражение выглядит справедливым и кристально честным, но различие в социальных статусах очевидно! Это всё не более чем самообман, истинный смысл этих слов звучит так: наследный принц нарушил закон, и кто же осмелится его наказать за это? — Хан Чжань Мэн иронично рассмеялся. — Относительно событий прошлых лет — наша семья только может выразить своё сожаление, только это. Тогда семья Сяо грозилась истребить подчистую всю вашу семью, но мы смогли защитить вас! Это все Яо, она шантажировала их своей жизнью, чтобы помочь вам уцелеть, и для того, чтобы сегодня у вас была возможность отомстить. Если учесть этот факт, хотя семья Хан должна нести ответ перед семьей Цзюнь, всё же мы были благосклонны и добры к вам.
Я совсем не пытаюсь здесь с нахальным лицом говорить красивые речи, но всё же это, действительно, правда! Совершенно неважно, согласишься ты с этим или нет! — равнодушно сказал Хан Чжань Мэн. — Как раз из-за того, что вы были так слабы тогда! Пусть даже семья Сяо хотела полностью перебить вашу семью тогда, что касается нас, в нас не было ничего особенного, разве сейчас вы пришли мстить не потому, что обладаете достаточной силой?
— Да, это имеет смысл. Со всем сказанным вами, правитель Хан, я полностью согласен! В этом наши взгляды совпадают! — Цзюнь Мосе немного помолчал, а потом также искренне и честно сказал: — Да, это именно то, что называется Цзянху! Одно беспомощное место, и с этим ничего нельзя поделать. Правда в силе, справедливость в кулаке. И что тогда случилось такое событие, Серебряный город не заслуживает осуждения! Я понимаю это!
Но понимать — это одно, а вот делать — это совсем другое, вот что я сейчас хочу вам сказать: как вы и сказали, это всё от того, что семья Цзюнь сейчас имеет силу! Но когда у нас не было силы, мы не могли ничего и сказать, потому что это могло только навлечь позор на нас! Вы сказали, что семья Хан была благосклонна к семье Цзюнь, но с этим я не могу согласиться. Потому что изначально вы всё делали ради своей дочери, а не ради семьи Цзюнь. Поэтому ни в коем случае не стоит говорить о том, что мы должны быть благодарны вам. Поэтому Серебряный город по-прежнему должен заплатить за это, обязательно должен поплатиться за это! — Цзюнь Мосе равнодушно и бесчувственно сказал: — Как вы и сказали, правитель Хан, отплатить вам тем же: это и есть Цзянху!
— Верно! Это и есть Цзянху! — Хан Чжань Мэн немного помолчал и с досадой сказал.
— Мосе, неужели ты не можешь пощадить наш Серебряный город? — Хан Янь Яо встала и жалобно посмотрела на Цзюнь Мосе. — Если и, правда, так, как же я могу претендовать на твоего дядюшку? Как я смогу посмотреть ему в лицо?
— Пощадить Серебряный город? — Цзюнь Мосе посмотрел на неё и медленно, но решительно сказал: — Ни за что!
— Яо, прекрати, это не твоё дело! — тихо сказал Хан Чжань Мэн и посмотрел прямо на Цзюнь Мосе, сказав: — В таком случае, молодой мастер, позвольте спросить, какую цену должна заплатить семья Хан? Какую цену мы должны заплатить, чтобы семья Цзюнь была довольна, или, возможно, чтобы вы, молодой мастер, были довольны?
Этот вопрос застал Цзюнь Мосе врасплох.
Несомненно, с Серебряного города нельзя снимать ответственность, семью Хан едва ли можно простить!
Однако как же поступить в такой ситуации? Какой должна быть оплата? Это весьма трудный вопрос. Семья Хан в самом деле принесла много страданий, это настоящая трагедия для Цзюнь Вуя и Хан Янь Яо! Возвращаясь к этому вопросу ещё раз — семья Хан не была инициатором этой трагедии, никак не провоцировала её, и уж тем более не подливала масла в огонь, абсолютно ничего не делала лично. Самое большее, она была безучастным зрителем, молча наблюдавшим за всем со стороны. К тому же, если и переживала в душе, она не вмешалась в жестокие и коварные планы семьи Сяо, так что она всё равно должна ответить за это, но какой должна быть эта компенсация?
Семья Цзюнь совершенно неповинна в тех событиях, но по большому счёту можно сказать, что семья Хан тоже не виновата!
Но просто взять и пощадить их… Цзюнь Мосе не сможет просто с этим смириться!
Как можно так попустительски относиться к кровавому долгу семьи Цзюнь?
Этот вопрос — всё равно, что горячая картошка: кто ни возьмёт её в руки, выдержать не в силах!
Спустя довольно долгое время, Цзюнь Мосе встал и сказал:
— Может, семья Хан и защищала старые устои, но сердце третьей тётушки стало мёртвым. Это дело, глядя на третью тётушку, можно передать семье Хан на личное усмотрение. Но помните, что, во-первых, это не должно вредить чувствам дядюшки и тётушки; и, во-вторых, вы по-прежнему должны выплатить компенсацию! У меня есть только эти два требования.
Как бы не думал, ничего не подходит. На удивление, Цзюнь Мосе, мастер коварных интриг и злых козней, был не в силах ничего придумать на этот раз. Думая об одном, он вспоминал совершенно другое, чем больше думал, тем более подавленным и печальным он себя чувствовал. Вне себя от бешенства, было очевидно, что он останется неприступен, даже стал говорить грубо и нагло.
— Таким образом ты ставишь нас в трудное положение! Создаёшь мне одни трудности! Где в этом мире найти такой вариант, что обе стороны были довольны? — Хан Чжань Мэн горько рассмеялся. — В таком случае, я скажу тебе так: как ты хочешь решить это вопрос? Пусть будет по-твоему, семья Хан на всё согласна, но у меня есть два условия: во-первых, чтобы моя дочь была счастлива, во-вторых, мы тоже согласны выплатить компенсацию.
Цзюнь Мосе обалдел:
— Правитель Хан, почему вы такой нахал?!
Хан Чжань Мэн только рассмеялся: Разве твои условия звучат не нахально? Почему ты мне говоришь, что я нахал? Этот парнишка настоящий выходец из Цзянху, такой нахальный и бесстыжий, сил нет…
— С этим вопросом вы, правитель Хан, сами разберитесь. Меня не волнует. У меня и так уже голова болит! — Цзюнь Мосе захохотал: — Кстати, не затруднит вас передать трём Священным землям, что завтра, между пятью и семью часами утра, у горной вершины Цзянь свершится решающий бой! Победа или поражение — всё решится именно там! Жизнь и смерть определяются по судьбе, а богатство и знатность зависят от неба!
— У горной вершины Цзянь? — Хан Чжань Мэн удивлённо переспросил.
— Именно так! — уверенно ответил Цзюнь Мосе, и в его глазах сверкнула кроваво-красная жажда убийства.
Увидев этот холодный блеск в глазах Цзюня Мосе, Хан Чжань Мэн невольно вздрогнул.
— Это касается нас и трёх Священных земель! Надеюсь, Серебряный город не будет вмешиваться в это! — Цзюнь Мосе странно посмотрел на Хан Чжань Мэна и сказал: — Правитель Хан, после того, как вы устно уведомите их, я незамедлительно отправлю письмо с объявлением войны.
— Хорошо! — Хан Чжань Мэн согласился и вслед за этим спросил: — Что касается компенсации, я думаю, будет удобнее, если вы, молодой мастер, сами решите. В конце концов, вы же кредитор, а мы послушаемся вас…
— Я не смогу, это будет неудобно. Такие дела должны решать люди старшего поколения, я и мой дядюшка не можем. Разве мы имеем право на это, мог бы мой дедушка, но он сейчас далеко, да и он очень старый, вряд ли сможет добраться сюда. Правитель Хан, вы как раз тоже представитель старшего поколения, вы ни в коем случае не можете подвести несчастных родственников убитых…
Хан Чжань Мэн был расстроен! Он такой бесстыжий! Такой бессовестный! Вы же пришли вершить возмездие, как можете перекладывать ответственность за такие вещи на других людей? Ещё и не стесняетесь называться жертвами?
Хан Чжань Мэн понял, что спорить с этим мелким паршивцем — только себе дороже, и потянул свою дочь, чтобы спускаться с вершины. Перед своим отбытием он больше ни слова не сказал Цзюнь Мосе. Однако когда он взял свою дочь за руку, он очень удивился, потому что Яо, вопреки ожиданиям, не сопротивлялась и не возражала, а просто спокойно шла за ним… Что это вообще такое? Такая спокойная? Он совершенно недоумевал…
Глядя, как отец с дочерью покидают вершину, Цзюнь Мосе тоже, наконец, решил возвращаться домой. Перед отбытием, он грустно посмотрел по сторонам и пробурчал себе под нос:
— Такая высокая гора, жалко будет её разрушать…
И был таков…
