Он посмотрел на ошарашенную толпу после того, как закончил говорить. Эти люди до сих пор не могли отреагировать. Он усмехнулся и заговорил:
— Вы, люди, всё ещё не ушли? Вы тоже хотите быть похожими на него? Вы предпочитаете, чтобы ваше тело было раздавлено, чтобы вы оставили этот мир чистым? В любом случае, меня очень интересует эта чистота. У кого и вас она есть? Хе-хе-хе… идите сюда… Дайте мне взглянуть!
Все сделали шаг назад от страха. Те, кто сделал его позже или раньше, закричали от боли, потому что их едва не затоптала толпа.
— Я говорю это в первый и последний раз — я не позволю, чтобы об этом говорили в городе Тянсян после сегодняшнего дня! — голос Цзюнь Мосе холодно коснулся каждого. На самом деле его голос, казалось, принёс холодный ветер. — Ваш рот — часть вашего тела. Что бы вы ни обсуждали наедине — это ваше дело! Я не остановлю это… я буду искать вашу «чистоту», если я услышу об этом… на самом деле я буду искать «чистоту» у всей вашей семьи… вплоть до девятого поколения!
А теперь — свалили нахер отсюда! — неожиданно взревел третий молодой мастер.
Толпу мгновенно охватила паника. Они кричали без разбора и бежали, куда глаза глядят.
— Эти недоучёные были достаточно самонадеянны, чтобы думать, что они могут вызвать проблемы у меня! — Цзюнь Мосе сначала от души рассмеялся. Затем он внезапно взлетел и встал на голове большого человека, который висел на флагштоке. Он вздохнул и повернулся к городским воротам. Оттуда он закричал в сторону города Тянсян:
— Что, люди, жить устали?
Его крик потряс город, когда он пронесся сквозь него, как грозовой удар.
Он освободил всю свою силу и непревзойденную убийственную ауру. Казалось, что сама молния опустилась перед городскими воротами.
Цзюнь Мосе стоял возле городских ворот. Солнце светило высоко и отбрасывало его тень через ворота. И вдруг показалось, что весь город окутан его тенью…
Тысячи волков разбегались в разные стороны, чтобы спастись. Импульс ауры Цзюнь Мосе казался диким и дьявольским мечом, когда он бросился в город.
Кроме той толпы, в городе было много людей. Сначала они не поняли всего, что говорил Цзюнь Мосе. Однако даже они были поражены внушительной аурой молодого мастера. Поэтому они также начали в беспорядке бегать по улицам.
К счастью, это была широкая и хорошо построенная дорога!
Молодой мастер взмахнул кнутом, и щелчок эхом отдался от ближайших стен. Затем он наклонил голову и фыркнул:
— Я вернулся в город! Итак, сейчас я посмотрю, сколько сплетников в городе Тянсян! Давайте посмотрим, сколько людей готовы умереть смертью храброго воина! Я также посмотрю, сколько людей желает остаться со своей «чистотой», и сколько людей способны оставаться чистыми! Я проверю всех! Одного за другим!
Затем все услышали цоканье копыт лошади, когда Цзюнь Мосе крикнул и заставил её пройти через ворота города.
Тысячи людей видели, как он вошёл на коне, но все молчали от страха.
Тяжелые колеса покатились, и карета с Гуан Квинхан и двумя другими женщинами медленно последовала за ним.
Слова Цзюнь Мосе заставили вскипеть кровь каждого.
Но были исключения. И Цзюнь Вуй был как раз одним из таких исключений.
Этот третий мастер Цзюнь наклонил голову и посмотрел на высокую и прямую спину Цзюнь Мосе, ехавшего впереди. Он не мог не пробормотать:
— Чёрт возьми! Он поступил так прямолинейно. Даже я не стал бы так действовать, даже в военное время! Это было слишком чрезмерно! — он с сожалением фыркнул. На самом деле, он чувствовал себя несколько угрюмым, когда следовал за своим племянником.
Цзюнь Мосе излучал холодную и мощную ауру. Его лицо было мрачным, спина — прямой, губы — поджатыми, а брови, похожие на мечи, едва заметно дрожали.
Затем он вдруг услышал, как кто-то говорил очень тихим голосом:
— Я не знаю, почему он так выглядит! Он прелюбодействует со своей невесткой. И всё же, он пришёл сюда с таким надменным выражением? Бесстыжий негодяй!
Тело Цзюнь Мосе оставалось неподвижным. Но из его рукава вырвалась полоса серебряного света. Раздался крик, и очень худой человек вылетел из толпы. На этот раз молодой мастер был ещё более прямолинейным; он даже не стал допрашивать его. Молодой мастер просто повесил этого человека на флагшток.
Тело этого человека вспыхнуло золотым светом, прежде чем он погиб. Таким образом, было очевидно, что он также был экспертом Суань, который скрывался в толпе, чтобы создать слухи. Тем не менее ему повезло больше — его последнее дыхание покинуло его, ещё когда он летел к флагштоку.
Раздался крик тревоги, и вся толпа начала отступать, когда увидела это. Они смотрели на Цзюнь Мосе с выражением ужаса на лицах.
«Этот мальчик сумасшедший?! Он что, действительно будет делать то, что он сказал? Он будет убивать так нагло?»
Несколько мужчин внезапно стали, дрожа, как осиновые листья, пробиваться сквозь толпу, подальше от Цзюнь Мосе. Они сделали все возможное, чтобы пробиться дальше и едва не сломали ноги в своих попытках убежать.
Но как они могли убежать от огромной сети духовного чувства Цзюнь Мосе? Взгляд Цзюнь Мосе оставался холодным, но в его руках вспыхнул золотой свет. Восемь человек, которые пытались убежать, упали на землю. У каждого из них в спине зияла кровавая рана. Золотые метательные ножи, красиво блестя на солнце, торчали из этих ран.
Несколько членов команды Небесных Разрушителей быстро побежали вперёд, вырвали метательные ножи из ран и почтительно вернули их Цзюнь Мосе…Глаза третьего молодого мастера остались невыразительными, когда он взял восемь ножей. Затем они закружились в его руках, и внезапно исчезли во вспышке золотого света.
Он спокойно продолжал двигаться вперед. На его тёмном и красивом лице было написано только одно — «Я сказал это однажды, и я не буду повторять это. Я убью тебя, если ты посмеешь открыть рот! Итак, ты открываешь рот — я убиваю тебя! Просто! Ясно! Ни одного исключения!»
Трое учёных хрипло кричали впереди. Их крики звучали как предвыборные лозунги:
— Третий молодой мастер Цзюнь велик! Третий молодой господин Цзюнь благороден! Он — лучший человек в мире! Он очень хороший человек! Он очень доброжелательный человек! Мы, трое жалких учёных, приветствуем его в Тянсяне!
Они продолжали выкрикивать эти лозунги, как роботы. Казалось, что они даже не знали, о чём кричат. Однако их лица были переполнены слезами, и на них было написано бесконечное унижение. Но они до сих пор не осмеливались сделать хоть что-то. И это было потому, что тень смерти всё ещё висела над ними. Их голоса стали хриплыми очень скоро, но они до сих пор не осмелились остановиться. И это потому, что их единственной целью было выжить.
«Какое значение имеет небольшое страдание? Мне нужно выжить…»
Внезапно перед ними встало тридцать-сорок учёных из Института Вэньсин. Они пару секунд стояли в шоке, а потом один из них спросил:
— Брат Хан? Брат Янь? Брат Цинь? Что вы делаете? Вы с ума сошли? Вы открываете путь для этого ничтожества?
Какой ответ могли дать Цинь Цю Ши и другие? Они могли только намекать и бросать предупреждающие взгляды, прежде чем они быстро двинулись дальше. Но этот учёный не понимал предупреждений, и он, переполненный праведного возмущения, сердито крикнул:
— Цзюнь Мосе! Разве у тебя совести нет? Ты совершил жуткий грех — прелюбодеяние со своей невесткой! Это аморально! Но ты продолжаешь оскорбляешь ученых Тянсяна?! Ты зашёл слишком далеко!
Многие люди, стоявшие позади него, уже видели кровавую расправу над другими. Они поняли, что случится через секунду. Поэтому многие из них бросились вперёд, чтобы закрыть ему рот и затащить обратно в толпу, подальше от глаз Мосе. Однако этот юноша упорно продолжал кричать:
— Такой бесстыдный человек не должен существовать в том же мире, что и Ши Вэнь Чун!
Цзюнь Мосе посмотрел на этого человека очень холодно. Его брови слегка шевельнулись, и он тихим голосом ответил:
— Будь по-твоему!
Свет меча вырвался вперед. Казалось, его не волновало, кто его жертва, поскольку он разрубил всех, кто блокировал его путь. Молодой учёный закричал от неверия, через секунду — от боли, а ещё через секунду мёртвым рухнул в лужу собственной крови.
Цзюнь Мосе вздохнул, когда его лошадь прошла мимо тела этого ученого. Он мягко сказал:
— Возможно, у тебя действительно было мужество. Возможно, ты не хотел беспокоить меня. Но это не значит, что я не буду тебя убивать. В конце концов, как люди поверят мне, если я не буду следовать тому, что я сказал? Ты не поверил… и я сожалею об этом. На самом деле я должен запомнить — нужно не выдвигать такие категоричные требования в следующий раз…
Цзюнь Мосе выглядел спокойным, когда он снова пустил свою лошадь вперёд; он даже не оглядывался назад. Но его мягкий голос ещё можно было услышать: »
— Во-первых, вам нужно иметь силы, чтобы справиться со всем, что на вас рухнет. Во-вторых, вам нужно иметь сильную поддержку, чтобы другие не провоцировали вас. Вы также должны обладать непоколебимым мужеством и решимостью. Только тогда у вас будет достаточно сил, чтобы гавкать на других. Но никогда не пытайтесь стать героем в ином случае…
У вас могут быть железные кости. Но я вижу в вас только несчастных существ, которых я теперь должен убить. Более того, ваша смерть не может стоить никакой справедливости…
Этот ученый был разрублен пополам, но ещё не покинул этот мир. Слёзы текли из его глаз, когда он закрывал их. Он пробормотал, когда он приблизился к дверям смерти:
— Учитель… вы… были неправы…
Цзюнь Мосе слегка вздрогнул.
«Учитель? Мэй Гао Цзе? Кон Лин Ян?»
Он внезапно взмахнул кнутом и ударил трёх учёных, которые шли впереди. Они закричали от боли и повернулись лицом к Цзюнь Мосе. Он жестом заставил их приблизиться и тихо сказал:
— Теперь вы будете кричать громче. Мы скоро пройдем через ворота. И вы будете кричать: «Мэй Гао Цзе — старый пи**рас! Кон Лин Ян — мудак тряпочный! Семья Мэн — логово ублюдков!» когда мы войдём туда. Вы ведь не хотите умереть, правда? Сделайте это, и я оставлю вас в живых!
Три человека чуть не рухнули, когда услышали это. Как они могли кричать что-то подобное? Ведь учитель занимал в обществе наивысший статус. «Учитель-ученик» не был частью пяти кардинальных отношений. Тем не менее учителю оказывалось самое высокое уважение. Более того, Мэй Гао Цзе и Кон Лин Ян были их учителями.
«Нам не придётся заботиться о том, чтобы утопить семью Цзюнь, если мы скажем это. В конце концов мы сами утонем раньше, чем гнев достигнет семьи Цзюнь. Более того, семья Мэн — чрезвычайно могущественна и влиятельна. Возможно, тебе не придётся беспокоиться об этом, Цзюнь Мосе. Ты очень силён! А что насчёт нас?»
Цзюнь Вуй приблизился к своему племяннику. Затем он прошептал:
— Это слишком, Мосе. Будь осторожен, это всё-таки суд!
— Слишком? — Цзюнь Мосе посмотрел на него озадаченно. — Третий дядя, ты ведь не глупый, верно? Не говори мне, что нам так важен этот суд? Третий дядя никогда не должен забывать, кем мы являемся сейчас! Мы на одном уровне с Городом Серебряной Метели! Почему мы должны заботиться о незначительной Императорской семье?
