Цзюнь Мосе с трудом сдерживал свою жажду крови и силу. Однако внезапно раздался свист, его тело закрутилось и поднялось высоко в небо. Затем в небе вспыхнул ослепительный свет.
Пламя Жёлтой Крови было готово к бою!
— Нет… пожалуйста… пощади меня… — большой человек, нанизанный на флагшток, как бабочка на булавку, даже не закончил говорить, когда его одним чудовищным ударом разрубили на две половины. Затем с хлюпающим звуком его нижняя часть тела рухнула вниз. Верхняя часть продолжала висеть в воздухе, и из неё вниз гротескным водопадом лилась кровь. Кишки вывалились из живота и повисли, словно мерзкие змеи. Они висели, напоминая кроваво-красные ленты, обрамляющие флагшток.
Тем не менее этот человек всё ещё не умер. Он закричал от боли, его верхняя половина тела дёрнулась, но осталась подвешенной на флагштоке. Он дрожал, а от чрезмерной нагрузки его глаза выскочили из глазниц и остались висеть на его лице…
Лица ближайших зрителей были забрызганы его кровью. Но никто даже не дёрнулся, продолжая, как завороженные, глупо смотреть на эту сцену. Они не могли осмелиться сделать ни одного движения; даже их глазные яблоки замерли на месте от страха. На лицах был написан крайний ужас.
Эти ученые лишь читали жёсткие и неодушевлённые книги. Могли ли они когда-нибудь увидеть такую кровавую сцену? Эти люди ничего не слышали о внешнем мире и были поглощены только книгами. На самом деле они даже курицу не убивали. Однако теперь они были свидетелями одной из самых жестоких и кровавых сцен в мире. Даже обморок при виде такого ужасного зрелища был бы для них роскошью…
Кто мог это предвидеть? Казалось, что у Цзюнь Мосе был просто спор с тремя учёными. У них явно был спор, но никто не думал, что ситуация так повернётся…
Не было никакого предупреждения, когда тот человек взлетел в небо. Затем его затылком нанизали на флагшток. После этого его нижняя половина упала вниз с мерзким хлюпающим звуком. Его живот был похож на бездонный аквариум, а его органы падали оттуда, как огромные откормленные рыбы.
Цзюнь Мосе создал такую бойню средь бела дня и сотен свидетелей!
Эта толпа пришла сюда с возвышенным настроем. Более того, они думали так:
«Закон не может привлечь к ответственности людей за то, что они собрались вместе!»
«Ты можешь быть очень бесстыдным, Цзюнь Мосе. Но даже ты никогда не убьёшь кого-то на глазах у стольких людей среди бела дня. Даже ты не посмеешь этого сделать! Более того, ты сможешь только бегать и прятать свой хвост перед лицом такого великого осуждения. И репутация твоей семьи Цзюнь просто утонет перед всем Тянсяном, как только ты сбежишь. Даже плевка одного человека будет достаточно, чтобы утопить тебя, как только придет время!»
«Есть Император и его власть. Но ни один Император не может игнорировать такой беспорядок в своём городе; Император не может пренебрегать реакцией толпы людей! Таким образом, у Императорского двора не было бы иного выбора, кроме как отреагировать на этот шум, как только он достигнет двора. И у них было бы только два варианта — послать войска для подавления протеста. И второй — заставить семью Цзюнь публично извиниться с надлежащими объяснениями!»
Однако как могли многие семьи заставить императора действовать в их пользу, против семьи Цзюнь? Они размахивали своими знамёнами и вызывали народные чувства в свою пользу. Это был единственный способ, которым они могли попросить о казни семьи Цзюнь…
Поэтому они чувствовали, что Судный День семьи Цзюнь, наконец, наступил…
Их действия, очевидно, были очень экстремальными. Однако никто из них никогда не ожидал, что действия, предпринятые Цзюнь Мосе, будут ещё более экстремальными, чем их! Он не убегал и не прятался. Вместо этого он столкнулся с ними лицом к лицу. Он даже не произнес «Великой речи», чтобы объяснить правду. Вместо этого он открыто использовал свою силу, чтобы действовать жестоко и кровожадно.
Зрители чувствовали, как их сердце билось где-то в горле, когда они смотрели эту чрезвычайно жестокую, мучительную и кровавую сцену. На самом деле они чувствовали, как будто их глаза выскочат. Их зрение внезапно размылось, и они даже не могли слышать. Они чувствовали, что они спят и находятся в каком-то кошмаре…
Они могли думать только об одном:
«Я должен покинуть это место как можно скорее! Не имеет значения, виновна семья Цзюнь или нет… мне все равно, совершили ли они грех перед всем миром… неважно, кто победит или проиграет в этой борьбе! Даже не имеет значения, как другие будут воспринимать это! Я не хочу иметь с этим ничего общего! Это просто не имеет значения для меня больше… это так ужасно…»
— Ха-ха-ха… Ты предпочёл, чтобы твоё тело было раздавлено, потому что ты хотел покинуть этот мир, но оставаться чистым, верно? Итак, где же эта «чистота» сейчас? Твоё тело разваливается тут на запчасти! Но где же ты оставил свою чистоту? Почему я её не вижу? — Цзюнь Мосе жестоко рассмеялся. Затем он осмотрел сцену бойни. — Я вижу только кучу мяса. Но я не вижу никакой «чистоты»!
Продолжая смеяться, юноша медленно направился к учёному, который стоял перед ним. Затем он спросил его, по-прежнему дружелюбным тоном:
— Я не видел его «чистоты». А ты видел? Пожалуйста, скажи мне, если увидишь, хорошо?
Этот учёный средних лет хотел затолкаться обратно в толпу и спрятаться где-нибудь подальше. Но его ноги стали слабыми и бессильными при виде этой бойни. Более того, за ним было много людей. Он приложил всю свою силу, но люди, стоявшие позади него, не оставили места. На самом деле он чувствовал, что он столкнулся с самой прочной медной стеной, и был поражен ужасом. А затем Цзюнь Мосе внезапно подошёл к нему и «дружески» задал этот вопрос.
Однако эти слова казались взрывами в ушах. Приветливый внешний вид Цзюнь Мосе уже никого не мог обмануть: он превратился в демона из самых глубин Ада. На самом деле бедный учёный даже видел два длинных рога над головой молодого мастера…
Учёный посмотрел на Цзюнь Мосе с отчаянием в глазах. Затем он издал странный звук и упал на землю, как рыхлая лапша; у него был обморок…
— Ах… почему получилось так плохо? Разве я не говорил достаточно мягко, чтобы мой голос можно было назвать «дружелюбным»? — Цзюнь Мосе покачал головой с сожалением. Затем он подошёл к другому человеку. — Как видите, мне не дали ответа… Может быть, вы сможете увидеть… здесь есть какая-то чистота? Ну же… взгляните и скажите мне… я искренне хочу знать!
Этот человек в ужасе смотрел на него. Его цвет лица стал мертвенно-бледным, когда он едва заметно покачал головой. Цзюнь Мосе вздохнул:
— Значит, вы тоже этого не видели. Я даже думал, что сначала ошибся. В конце концов, он кричал так громко, что я подумал, что это правда. Итак, я верил, что смогу увидеть его чистоту после того, как его тело будет разрублено… такое разочарование…Учёный, с которым молодой мастер говорил, отреагировал только в тот момент, когда Цзюнь Мосе повернулся и ушёл: он присел и его вырвало.
— Я спросил несколько человек, но они не видели чистоты этого человека. Как насчет того, чтобы взглянуть? — Цзюнь Мосе медленно подошёл к трём «ведущим» учёным. Затем он дал пощёчину упавшему в обморок Янь Фэну, и он сразу же очнулся…
Затем Цзюнь Мосе схватил их троих и бросил на центр, к самому флагштоку. Он схватил их за головы и приблизил их, едва не окуная лицами в отрубленную половину человеческого тела, яростно рыча:
— Ну же! Смотрите! Попробуйте найти «чистоту» для меня! Где она? Мне очень любопытно!
Он рассмеялся, продолжая говорить:
— Чистота? Ха! Позвольте мне взглянуть на вашу чистоту! Она бесплодна, как пустыня!
Трое мужчин были вынуждены смотреть на кровавую сцену вблизи, так как пальцы Цзюнь Мосе держали их головы так крепко, что, казалось, ещё немного и их головы разлетятся, как переспевшие арбузы. Они чувствовали себя беспомощными и очень хотели блевать. Более того, этот большой человек всё ещё висел над их головами и даже ещё не умер. Он всё ещё издавал слабые болезненные стоны…
Эти трое ученых чувствовали себя в аду. Они были охвачены таким страхом, что изо всех сил пытались упасть в обморок. Но их нервы были чрезвычайно крепкими, и они не могли. На самом деле они даже не могли закрыть глаза, если бы захотели.
— Вы это видите? Здесь есть чистота? Скажите мне, если увидите. Мне очень любопытно, — мягкий и дружелюбный голос Цзюнь Мосе заставил трёх мужчин дрожать, как будто у них была лихорадка. — Отвечайте мне! Иначе кончите так же, как он! Я могу захотеть, чтобы люди увидели и вашу чистоту! Итак, скажи мне… вы видите эту мифическую, сука, чистоту?
— Н… нет… — трое мужчин выглядели как разложенный штатив, так как они были сжаты вместе рукой Цзюнь Мосе. И они могли только попытаться покачать головой в ответ…
— Так… а вы всё ещё чувствуете себя «чистыми»? — Цзюнь Мосе улыбнулся, как демон.
— Нет, нет, нет… мы не чувствуем себя так… — трое мужчин яростно покачали головами.
— Ну что ж… Итак, какой из двух вариантов вы, наконец, выбрали? — терпеливо спросил Цзюнь Мосе. Его голос снова был очень мягким.
— Я… выбираю… я выбираю первый… первый… — трое мужчин пытались перекричать друг друга, заикаясь и сбиваясь. Они были напуганы до смерти, и их решимость давно полетела к чертям.
«В чем смысл сплочённости? В чем смысл образа жизни чиновника? Какова ценность праведности? Они важнее, чем моя жизнь? Выживание — самый главный приоритет!»
— Отлично! Я очень доволен вашим выбором! На самом деле я очень доволен! — Цзюнь Мосе казался удовлетворённым и даже отпустил их.
— Цзюнь… Цзюнь… третий молодой мастер… я знаю, кто стоит за всем этим… — Цинь Цю Ши поднял голову и внезапно громко крикнул. — И я готов сказать! Я только прошу вас… я прошу вас… пощадите… наши жизни в обмен на ответ!
Казалось, что этот Цинь Цю Ши, наконец, «отказался от тьмы и искал света». Казалось, что он наконец-то исправился перед угрозой своей неминуемой гибели. Но этот юноша был очень умён. Итак, он знал, что Цзюнь Мосе не позволит им жить даже после того, как дело завершится. Поэтому он чувствовал, что этот момент был самым удачным для попрошайничества, даже это означало, что он потеряет свою честь…
Во всяком случае, им, вероятно, не придется видеть лицо Цзюнь Мосе после этого дня…
— Пощадить ваши жизни? Я никогда не ожидал, что у тебя хватит смелости торговаться со мной, особенно сейчас! — Цзюнь Мосе даже не думал об этом. Ведь он никогда не был великодушным человеком.
Человек должен заплатить соответствующим образом за свои преступления. И ошибка останется ошибкой, даже если упомянутый человек попытается исправить её позже. На самом деле это будет совершенно бесполезно!
— Человек, стоящий за этим…? — Цзюнь Мосе фыркнул. — Ты думаешь, я не знаю? Я лучше тебя знаю, кто стоит за всем этим! И я подумаю над тем, чтобы оставить вам жизни… так что, убирайтесь с моего пути!
Голос Цзюнь Мосе был холодным, как лёд. Он махнул рукой, и его тело начало кружиться, как вихрь. Никто не мог понять, что происходит. К тому времени, когда он остановился, в его руках увидели три очень странных предмета. Они напоминали небольшие горны для передачи сообщений, но они были очень странными.
Это были грубые вещи, но они появились в этом мире впервые — первые мегафоны!
Цзюнь Мосе вручил по одному каждому из них и холодно произнёс:
— Давайте! Расчищайте мне дорогу!
