Мадам Пуалис и Аврора разговаривали недолго. Через десять минут они вышли из кабинета.
Люмиан совместно со старшей сестрой проводил мадам Пуалис до двери.
Он посмотрел на сестру и спросил:
— Чего она хотела от тебя?
Аврора надулась и ответила:
Затем он изо всех сил попытался повернуть голову влево, чтобы проверить спину.
Он едва мог разглядеть цепь из черных шипов, впивающуюся в его тело со спины.
Другими словами, эта цепь шипов запечатала в кольце его сердце и соответствующую часть тела.
Люмиан анализировал, что в нем было «необычного», не похожего на реальность, пока символы не поблекли и не исчезли полностью.
«Черные и синевато-черные символы отличаются друг от друга, и синевато-черные выглядят знакомыми. Да, они очень похожи на те, что были на том старике, которому я помог, когда бродяжничал. Именно с того времени мне стали снится туманные сны.»
Символы показались Люмиану особенными, но бессмысленными, что вызвало у него чувство разочарования.
Процесс их появления был крайне болезненным и довел его до полусмерти.
В состоянии, когда он почти потерял сознание, какая ему была разница между встречей с вооруженным монстром и доставкой ему еды?
А если бы он подождал, пока у него снова появятся силы для сражения, «особая» черта почти исчезла бы.
Во сне было холодно, как в горах ранней весной. Люмиану стало не по себе от того, что он был голым, поэтому он быстро оделся.
От такого простого действия он сильно устал, и у него снова разболелась голова.
Очевидно, он не мог за короткое время оправиться от того воздействия, которое оказала на него медитация.
Поэтому Люмиан решил на одну ночь отказаться от поисков и не предпринимать никаких попыток. Он должен был хорошо выспаться и сосредоточиться на восстановлении сил.
…
Когда Люмиан проснулся, небо все еще было темным.
Глядя на темноту в доме и красноту возле занавесок, он старательно вспоминал всё, что произошло во сне.
«Я много раз медитировал наяву, но не слышал того странного звука и не чувствовал боли…»
«Это что-то особенное, что существует только в этом сне?»
Люмиан сел в недоумении, собираясь это подтвердить.
Он повторил порядок действий и снова попробовал помедитировать.
Красное солнце быстро появилось в его сознании, а хаос в голове постепенно утих.
Для Люмиана это была привычная медитация. Не было ни странных звуков, ни сильной боли, ни предсмертных мук.
Через некоторое время он закончил медитацию, расстегнул рубашку и посмотрел на свою грудь.
Там не было никаких символов.
«Действительно, такова особенность моего сна. Он не может повлиять на реальность…»
Люмиан не знал, радоваться ему или огорчаться.
Он поднял голову и посмотрел на занавеску, закрывавшую окна. Его мысли разбегались, когда он думал о том, можно ли использовать «особенность» сна и как.
В этот момент он увидел маленькую тень за окном.
Зрачки Люмиана расширились, он напрягся, и его инстинктивной реакцией было позвать сестру. Но потом он вспомнил, что находится дома, и Аврора обещала присматривать за ним, так что она должна была это почувствовать.
Медленно и осторожно он подошел к окну, ожидая, что сестра остановит его.
Но Аврора не появлялась.
Люмиан подошел к окну, взялся за занавеску и осторожно отодвинул её, тем самым образовав своеобразную щель.
За окном была тихая темная ночь. Багровая луна висела далеко в небе.
Неподалеку на вязе тихо сидела сова, крупнее большинства себе подобных, с глазами, которые не были ни тусклыми, ни жесткими, и смотрела в окно Люмиана. Она смотрела на Люмиана с неописуемым высокомерием.
Эта сова!
Она снова здесь!
Сердце Люмиана забилось в груди.
Как и в прошлый раз, сова смотрела на Люмиана около десяти секунд, а затем расправила крылья и улетела, тем самым скрывшись в ночи.
«…» — Люмиан потерял дар речи.
Через некоторое время он задернул штору и мысленно выругался:
«У тебя что-то с головой?»
«Ты каждый раз приходишь и просто смотришь, не говоря ни слова перед тем как уйти!»
«Ты немая, или у тебя просто низкий интеллект? Неужели за столько лет ты так и не выучила человеческий язык?»
На самом деле, у Люмиана были свои догадки относительно действий совы. Он считал, что из-за его сестры она боится что-либо предпринять. В конце концов, Аврора сказала, что пока он не выходит из дома ночью, она может гарантировать его безопасность. Если бы он сейчас импульсивно высунул голову из окна, сова, скорее всего, не улетела бы спокойно.
Поругавшись некоторое время, Люмиан решил немного поспать.
Он случайно выглянул на улицу и вдруг замер.
Менее, чем в десяти метрах от него, на опушке небольшого леса, медленно шла фигура.
Она была одета в темное платье из грубой ткани, а ее волосы были тонкими и блеклыми.
«Нарока…» — Люмиан узнал фигуру.
Это была Нарока, та, кого он расспрашивал о легенде о колдуне.
Лицо Нароки сливалось с темнотой, а ее глаза отражали странный свет под слабыми багровыми лучами луны. Ее движения были ненормально скованными, как у блуждающего призрака.
