— Леди Персефона — сказал эльф, вбегая в дупло дерева. Хотя внутри дерева было пусто и небо можно было увидеть, подняв голову, оно все еще было живым и здоровым, зеленый свет мягко пульсировал сквозь его кору. В центре ствола извиваясь поднимался стол из гладких корней, а рядом на подушке из листьев сидела рыжеволосая эльфийка. Она была одета в платье из красных перьев, вокруг ее тела плясали следы пламени. — Серьезная проблема.
— Проблема, сэр Тэтчер? — спросила рыжеволосая эльфийка, поднимая голову от книги, лежащей у нее на коленях. — Еще один философский вопрос или запутанная проблема биологии?
— Э-э, нет. — сказал Тэтчер и почесал в затылке. — Хотя мне бы очень хотелось услышать ваше мнение о тех странных птицах, которых я нашел, есть еще более серьезная проблема.— Лицо эльфа помрачнело, его карие глаза сузились. Он поправил рукава своего зеленого халата и глубоко вздохнул. — В лес вторгаются чужаки.
Персефона моргнула, ожидая продолжения. Когда стало ясно, что Тэтчер больше ничего не скажет, она склонила голову набок. — Заставляешь меня гадать? Значит, саранча опять взялась за дело? Я думал, что мы завели лягушек, чтобы те о них заботились, разве нет?
— Значит, вы действительно не всеведущи. — сказал Тэтчер и выдохнул. — В конце концов, слухи были неверны.— Горькая улыбка появилась на лице эльфа, прежде чем он покачал головой. — На нас напали гномы. — его голос понизился до такой степени, что Персефоне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его,—и нежить.
— Прошу прощения?— Спросила Персефона. Ты можешь говорить громче? Почему ты пытаешься превратить такой чудесный солнечный день в унылый, делая вид, что сообщаешь мне худшие новости из возможных? Даже если новость ужасна, ты должен сообщить ее в веселой, жизнерадостной манере.
Брови Тэтчера нахмурились. — И все же иногда бывают случаи, когда приходится прибегать к унылой манере, чтобы передать всю тяжесть дела. Например, предположим, мать моей соседки умерла, и я должен быть тем, кто скажет ей об этом. Как я могу сказать об этом в веселой, жизнерадостной манере, не сломав ее дух?
— Вот так, — сказала Персефона и откашлялась. — Сегодня такой знаменательный день; еще одна душа вернулась к Гее. Твоя мать.— Она кивнула. — Видишь, это не так уж и трудно, да? А теперь попробуй еще раз рассказать мне эту новость.
Лицо Тэтчера потемнело. — Чудесные новости, Наш дом, лес, в настоящее время принимает незваных гостей, — сказал он голосом, который был суше песка. — С востока гномы перенимают нашу культуру, забирая семьи из их домов и перевозя их в столицу гномов. С Запада по землям бродят скелеты, уничтожая всех вредителей и мерзких тварей на своем пути. — Он сделал глубокий вдох. — Вместе с нашими людьми! Я никак не могу превратить вторжение нежити во что-то веселое и жизнерадостное!
Персефона вздохнула. — Вот почему тебя не назначили членом совета, — сказала она. — Твой взгляд на жизнь так удручающе пессимистичен. Смотри на вещи со светлой стороны, — она нахмурилась, и ее взгляд метнулся к Тэтчеру— — ты сказал нежить?
Тэтчер кивнул.
— Прошу прощения/ — сказала Персефона, опустив голову. — Иногда я слишком много думаю о тех словах, которые мне предстоит произнести дальше, и на самом деле не слушаю других людей. Легион нежити вторгается, боже мой. Это действительно серьезная проблема.— Она почесала в затылке. — И как мне сделать все так, чтобы известить совет, не встревожив их?
— Если вы извините меня за прямоту. — сказал Тэтчер, делая еще один глубокий вдох, — нам действительно стоит об этом беспокоится. Матриарх Фениксов все еще озабочена недавно вылупившимися детенышами, и попытка представить ситуацию более легкой, чем она есть на самом деле, будет иметь ужасные последствия.
— Возможно, ты и прав, — сказала Персефона и нахмурилась. — Но члены Совета такие старые. А что, если их бедные сердца не смогут принять плохие новости?
— Я очень надеюсь, что они не настолько уж хрупкие — сказал Тэтчер, и его левый глаз задергался. — И я специально пришел сюда, чтобы найти вас, а не кого-то другого, потому что вы ближе всех к матриарху Фениксов. Убедите ее прогнать незваных гостей.
— Но ее детеныши только что вылупились — сказала Персефона, прикусив нижнюю губу. — Я не думаю, что она захочет оставить их, чтобы заняться…
Тэтчер склонил голову набок. — Чтобы заняться...?— спросил он, прося Персефону продолжать. Но вместо этого она подняла руку.
— Да, матриарх — сказала Персефона, приложив ладонь к ее уху. — Это говорит Персефона.— Она сделала паузу. — Ой, Какая же я глупая. Конечно, вы знаете, кому посылаете сообщение. Но я просто не подумала. Она прикусила нижнюю губу и кивнула. — Угу. Да. Да. Нет, я не видела, чтобы малыш феникс покидал ваше гнездо. Через несколько секунд ее лицо побледнело. — Нет! Совершенно никаких проблем! Я уверена, что ваш ребенок просто вышел немного прогуляться, э-э, полетать.
Тэтчер выпучил глаза и схватил Персефону за плечи. Слюна полетела ей на лицо, когда он закричал: — О чем ты говоришь?! Расскажи ей о нежити!
У Персефоны отвисла челюсть, и она несколько раз моргнула. — О, гм, матриарх. С лесом может возникнуть небольшая проблема—на самом деле совсем незначительная. Кажется, тут есть несколько душ, которым Гея дала второй шанс, и которые ценят красоту природы во всей ее красе.
Лицо Тэтчер потемнело, когда со лба Персефоны донесся усталый голос: Он звучал древним, но молодым, яростным но нежным. И он сказал: — Персефона, серьезно? Говори яснее, идиотка.
Персефона вздрогнула и прикусила нижнюю губу. — Скелеты вторглись в лес.
Тэтчер и Персефона затаили дыхание, ожидая ответа матриарха. Через несколько секунд вдали показался огромный столб пламени. Даже находясь внутри дерева, они чувствовали жар от пламени. — Присматривайте за моими детьми. — сказал древний, но еще молодой голос, когда пылающее пятно пролетело над их головами. Дюжина пернатых, чирикающих колобков упала с неба, скользнув вниз в дупло дерева.
Один из детенышей Феникса вскрикнул: Это же Перси! Все бегите!
Тэтчер повернулась к Персефоне, когда все фениксы бросились от дерева в разные стороны. — ты им что, не нравишься? — спросил он, нахмурив брови.
Персефона закусила нижнюю губу и покраснела. Она опустила голову и пробормотала: — однажды я пыталась их купать. В реке.
— Боже мой. — сказал Тэтчер, глядя на Персефону, которая избегала его взгляда. — Просто чудо, что эта колония до сих пор не развалилась. Правильно ли я поступил, когда сюда переехал?..
