В Замке Демонического камня царил хаос: шокирующая новость о том, что принц Оберон внезапно впал в кому, распространилась как лесной пожар.
Атмосфера была напряженной, в воздухе витало беспокойство и тревога.
Все лекари суетились в комнате, пытаясь привести принца в чувство, а стражники и слуги стояли у дверей, внимательно следя за происходящим.
Когда Ребекка услышала эту новость, она была вне себя от горя и потрясения и сразу же бросилась из Адской Башни в Замок Демонического камня.
Как только она вошла внутрь, ее поразило, насколько неподвижно и безучастно лежал Оберон на своей кровати. Ее сердце сжалось, а из глаз потекли слезы, когда Ребекка попыталась легонько потрясти его, чтобы привести в чувство: «О-оберон? Сынок, проснись… Мама здесь. Зачем ты меня пугаешь? Оберон!!!»
Еще больше ее встревожило выражение лица Оберона, которое было искажено гримасой, как будто он увидел что-то ужасное, прежде чем впал в кому.
Один из стоявших позади лекарей глубоко вздохнул, поклонился и слабо произнес: «В-ваше Высочество, пожалуйста, не…»
«Вы!», — внезапно встала Ребекка, сжав руки в кулаки: «Мой сын выздоравливал, а теперь он в коме? Что вы с ним сделали? Вы пытались вылечить или ухудшить его состояние?!»
Врач выглядел напуганным, но продолжал говорить: «Мы ничего не делали, Ваше Высочество. Мы внимательно следили за состоянием принца, и все шло хорошо, пока он вдруг не впал в кому. Мы тщательно обследовали его, но так и не смогли понять, что произошло».
Ребекка почувствовала, как внутри нее закипает гнев, и не смогла больше сдерживать свою ярость. Она схватила лекаря за воротник халата и притянула к себе, отчего его лицо побледнело от страха.
«Ты смеешь мне врать?», — прошипела она и продолжила: «Смеешь стоять здесь и говорить, что мой сын в коме, а ты не знаешь причины? Я не потерплю такой некомпетентности! Я хочу знать, кто входил в эту комнату и чем он занимался в ней в течение последних двадцати четырех часов!», — лекарь дрожал от страха, гадая, не потеряет ли он здесь свою жизнь.
«Ребекка, отпусти его. Его наказание ничего не даст», — раздался в комнате твердый голос Серона, заставивший Ребекку отпустить лекаря и тут же повернуть голову в сторону мужа, где она увидела и Игрида, следовавшего за ним.
«Я уже допросил стражников, которых ты приставила, и всех, кто ухаживал за Обероном. Никто из них ничего не сделал и не заметил ничего необычного. Кроме того, я привел с собой королевского лекаря. Так что успокойся, пусть он осмотрит Оберона, и мы, возможно, узнаем, что случилось», — негромко сказал Серон, стоя рядом с женой.
Ребекка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, ведь сюда пришел Игрид. Она знала, что он наилучший эксперт, и понимала, что он способен узнать что-нибудь о состоянии ее сына.
Игрид был лучшим и самым опытным лекарем. Кроме того, он занимал важную должность в королевстве, тем более ему доверяли покойный Король Демонов и нынешняя королева.
Ребекка знала, что это единственный лекарь, у которого она не может требовать ответа, и не хотела его раздражать, иначе тот мог не рассказать, что случилось с ее сыном.
«Игрид, я надеюсь на тебя», — сказала Ребекка с ноткой отчаяния в голосе.
«Я сделаю все возможное», — серьезно кивнул Игрид и, подойдя к кровати, положил руку на лоб Оберона, чтобы осмотреть его.
Он закрыл глаза, и по прошествии нескольких мгновений его брови нахмурились. Наконец, Игрид заговорил: «Состояние вашего сына необычное, Ваше Высочество. Его жизненные показатели стабильны, но его разум…»
Ребекка нахмурила брови, подавшись вперед, и слабо спросила: «Что с его разумом?»
Игрид убрал руку со лба Оберона и, посмотрев на Ребекку, серьезным тоном ответил: «Похоже, его сознание находится в сильно нарушенном состоянии».
«Нарушенное состояние? Я не понимаю…», — пробормотала Ребекка с растерянным видом.
Игрид объяснил: «Если сказать по-простому, то это выглядит так, словно он постоянно видел кошмары без перерыва в течение многих лет, пока его разум не отключился из-за инстинкта самосохранения. Для нас это может быть всего несколько часов, но в сознании время может течь по-другому, особенно если это сон или кошмар».
«Кошмар??», — опешила Ребекка, не ожидая такого ответа: «Оберону никогда не снились кошмары, и у него их не было, когда я видела его в последний раз. С чего бы ему вообще снились кошмары?»
Игрид вздохнул и сказал: «Вот почему это вызывает озадаченность. Я не могу понять, почему с ним это случилось. Мне остается только догадываться. Возможно, это произошло из-за разрыва связи между его разумом и телом, что могло спровоцировать негативные последствия в сознании или что-то еще. Но я пока не заметил ничего, что говорило бы о том, что причиной этого стало что-то другое. Насколько мне удалось узнать от других лекарей, он даже не выпил ни одного из лекарств, которые мы ему дали. Тем не менее, мы ожидали его выздоровления в течение нескольких дней и не заметили никаких проблем с его телом или разумом».
Ребекка разочарованно прищелкнула языком и спросила: «Пока забудем об этом. Когда он очнется? Через несколько часов или завтра?»
Выражение лица Игрида стало сложным, когда его глаза встретились с ее: «Боюсь, все не так легко. Я не могу сказать, сколько времени пройдет. Могут пройти годы, прежде чем он придет в себя… если это вообще случится».
Ребекке показалось, будто земля уходит из-под ног. Она не могла поверить в то, что услышала: «Годы?! Как это может быть? Что ты имеешь в виду, если он вообще поправится? Не было ни дня, чтобы мой сын не разговаривал со мной, а теперь ты говоришь, что я не смогу поговорить с ним черт знает сколько времени?»
Серон прочистил горло, вмешался и сказал: «Сделай несколько глубоких вдохов, Ребекка. Игрид пытается нам помочь», — затем он посмотрел на Игрида и, нахмурив брови, спросил: «Я знаю, что подобные обстоятельства нельзя считать однозначными. Но… если бы ты попробовал предположить, смог бы сказать, через какое время ему станет лучше?»
Игрид бросил быстрый взгляд на Оберона, а затем негромко ответил: «Подобные случаи весьма и весьма редки. Но теоретически, если кто-то страдал от кошмара около 5 лет, то столько же времени потребуется для исцеления разума. Однако, учитывая силу воли Оберона, я могу сказать, что наш лучший прогноз — увидеть его пробуждение через год. Тем не менее, это всего лишь мое предположение, и я не могу дать никаких гарантий. Примите мои соболезнования».
Глаза Ребекки оживились, когда она услышала, что ее сын может очнуться через год. Даже если ей было больно такое слышать, это было лучше, чем ждать 5 лет: «Мой сын бесстрашный и сильный. Он приручил Джесрита в тридцать лет, хотя знал, что тот был очень агрессивным драконом и убивал даже тех, кто был сильнее его. Если мой сын смог совершить такой подвиг, то это пустяк», — сказала Ребекка, словно успокаивала сама себя.
И все же она была полна решимости выяснить, как это произошло, и сказала: «Я пойду к королеве и выясню все подробности».
«Боюсь, это невозможно. Королева сейчас плохо себя чувствует», — раздался в комнате голос юноши, и Ребекка, обернувшись, вздрогнула, увидев того, кого совсем не ожидала увидеть.
«Ты…», — Ребекка увидела Ашера, за которым следовала группа служанок, каждая из которых несла букет цветов. При его виде у нее закипела кровь, и она не могла поверить, что у него хватило наглости сюда прийти.
«Что вы здесь делаете?», — спросила она, и в ее голосе чувствовался яд.
Улыбка Ашера стала шире, когда он ответил: «Разве это не очевидно? Я здесь, чтобы выразить свои соболезнования и преподнести эти цветы принцу Оберону. Разумеется, также и от лица моей жены».
Ребекка насмешливо ответила: «Оберону не нужны ваши цветы. Заберите их обратно».
«Вы хотите, чтобы я передал своей жене, что вам не нужны ее цветы? Боюсь, что принц Оберон может посчитать иначе», — сказал Ашер с обеспокоенным видом.
Ребекка резко вдохнула, делая шаг вперед: «Ты…»
Серон вмешался и сказал низким тоном: «Оставь его в покое. Цветы всегда можно убрать позже».
Ребекка с трудом сделала шаг назад, заставив Ашера улыбнуться, и он приказал служанкам разложить цветы вокруг кровати Оберона: «Я постарался выбрать лучшие цветы, обладающие целебными свойствами, которые способны исцелить разум. Я уверен, что Игрид подтвердит это, не так ли?»
Игрид неловко кивнул и ответил: «Да. Эти цветы могут быть полезны», — он чувствовал нарастающее беспокойство, но не мог усомниться в намерениях Королевского супруга. Цветы действительно могли помочь расслабиться и успокоить мысли.
Ребекка яростно постукивала пальцами по локтю, чувствуя, что этот самодовольный ублюдок каким-то образом стоит за тем, что случилось с Обероном.
«Где вы были последние несколько часов?», — неожиданно спросила Ребекка, заставив Серона бросить на нее странный взгляд, в то время как остальные присутствующие в комнате выглядели озадаченными.
Ашер внутренне улыбнулся, повернулся и посмотрел на нее: «Конечно, я был в башне. Мы, наверное, разминулись, но я пришел сюда, как только смог, когда узнал, что случилось с принцем Обероном. Может быть, мы и не были близки, но в прошлом у нас было несколько общих важных событий. Поэтому у меня разрывается сердце, когда я вижу его в таком состоянии, особенно когда мне предстоит разделить с ним еще несколько воспоминаний, вздох».
Ребекка хрустнула костяшками пальцев, догадавшись о скрытом смысле его слов, и еще больше убедилась в том, что он определенно что-то сделал!
«Что ты сделал…», — пробормотала она с пустым выражением лица, когда температура ее крови начала медленно повышаться.
Серон услышал ее бормотание, его глаза расширились, и он тут же оттащил Ребекку в сторону и сказал низким тоном: «Следи за тем, что ты собираешься сказать дальше. Если ты обвинишь его здесь в чем-либо, то откроешь сундук Пандоры. Ты понимаешь всю серьезность того, что я тебе здесь говорю?»
Услышав его слова, Ребекка подавила свои эмоции и застыла на месте. Однако ее лицо заметно дрожало, а глаза пристально вглядывались в спину Ашера.
Королевский супруг внутренне усмехнулся: он достал из букета несколько цветов и аккуратно положил их вокруг Оберона, один за другим. Один над его головой и по одному на руки.
На лбу Ребекки выступили вены от осознания того, что этот ублюдок издевается над Обероном, раскладывая вокруг него цветы. Это было похоже на традиции некоторых рас, которые кладут цветы рядом с умершими.
Ашер посмотрел на лицо Оберона и внутренне пробормотал: ‘Наслаждайся своими «снами», Спящий Принц. Я собираюсь повеселиться, пока ты спишь. Но просыпайся поскорее, потому что я еще не закончил с тобой’.
Ашер медленно выпрямил спину и, увидев состояние этого ублюдка, особенно его искаженное выражение лица, испытал чувство удовлетворения.
Затем он повернулся и, глядя на покрасневшее лицо Ребекки, сказал: «Примите мои соболезнования еще раз. Могу только представить, насколько вам тяжело. Но я буду молиться за его скорейшее выздоровление. До встречи в башне», — не дожидаясь ответа, Ашер вышел, и служанки последовали за ним.
‘Тебе это с рук не сойдет…’, — мысленно пробормотала Ребекка, глядя ему в спину.
